Квартира 52

На работе Ливай показал себя плохо: перепутал заказы, наплел что-то не то водителям и еле-еле успел исправить ошибку. Коллеги поддержали, отнеслись с пониманием — спасибо повязке, она всех напугала. Голова была забита сплошной ерундой: вчерашними сроками, мыслями об обеде, пережевыванием разговора с Зиком, спутавшимися маршрутами. Забыть о боли не получилось, пришлось пить обезболивающее и надеяться, что завтра все будет в порядке. Они с Зиком встретились взглядами в автобусе и ехали как обычно порознь, объединившись только на выходе. В его компании сходу захотелось пожаловаться, что голова не прошла — Ливай этому желанию ни капельки не сопротивлялся и мгновенно получил горячо высказанное предположение, что это из-за шеи. Мол-де ее надо бы хорошенько размять, а ночью спать прямо, не скрючившись. — Кто много сидит за компьютером, тот часто с этим сталкивается, — слегка хвастливо заявил Зик с более выразительными, чем обычно, мешками под глазами. В отместку его самодовольности Ливай не стал благодарить за непрошенный совет, ответил неопределенным «попробую», но разочаровать этим не смог. Дальнейшее возвращение с остановки прошло мирно, и все говорило о том, что сегодняшний день — это очередной приятный денек, начавшийся как начался и кончившийся спокойным отходом ко сну. Однако на злополучном втором этаже вновь стало черным-черно. — Ну вот, — разочарованно выдохнул Зик. — Это было ожидаемо. — Надо еще раз вкрутить. Сейчас я приду. Зик поскорее убежал в квартиру бренчать ключами у общей двери — кажется, он на инстинктивном уровне отторгал темноту. Ливай не спешил за ним, только встал на полуосвещенной площадке, то ли надзирая за беспределом снизу, то ли оставленный компаньоном. Спустя минуту отлучки Зик выскочил обратно вооруженный фонарем, табуреткой и засунутой в карман толстовки лампочкой. — Пошли посветишь мне, — с этими словами он отдал Ливаю ручной фонарь и спустился ниже. — Ну же, не тяни. — Терпение, — Ливай к этому моменту только успел отставить трость. Повесив сумку на перила, он включил фонарь. Свет ударил под ноги, до болезненной яркости освещая лестницу. Затем Ливай направил всю электрическую мощь к торчащему в стене патрону и увидел обломки лампочки. Под ней на побелке показались темные отметины, похожие на прилипшие скорлупки семечек. Утром их не было. Луч света спустился ниже на окрашенную стену, но из-за бликов на ней ничего не получалось углядеть, а затем вперся в пол. На нем появилась лужа с темной субстанцией. — Это че, кровь? — спросил Зик. — Он лампочку рукой раздавил? — Похоже на то. — Совсем без мозгов, что ли? Ливай ступил на этаж и плавно проследил за кровавыми следами. Щедрые капли крови вели к двери. А внизу под замком рядом сидел здоровенный бесформенный куль. Тоби? Зик крупно вздрогнул. Нет, нет. Это не человек. — Это пальто, — догадался Ливай. — Тоже замаранное. Со злостью поставив табурет, Зик приблизился к одежде и резко дернул ее, освободив угол. Пусто. Кожаная обивка двери и ручка тоже были в крови. Ливай еще раз посветил на пол и с настороженностью перевел фонарь на противоположную дверь — вдруг оттуда скалятся, смотря на их представление? Но, к облегчению, там никого не оказалось. — Следы ведут только в квартиру. Значит, наконец-то решил взломать ее, — проворчал он. — Думаешь? Мне кажется, что Тоби на самом деле тут живет. — Почему? — Он же как-то открыл дверь. Она вообще стоит целехонькая. — Может, она всегда открытая. Дерни за ручку. — Да-а? Сам дерни. Я этого касаться не буду. — Тц. А если ему нужна помощь? — В любом случае без лампочки не узнаем. Я за тряпками и обратно. Оставшись наедине с чернотой и жилищем психически больного человека, Ливай пришел к выводу, что такое соседство ему не нравится. А если он будет так давить все лампочки? Так ведь и все литры крови выйдут, обратно не соберешь. Это же убийство человека. Ну и почему рукой? Даже если выключателя нет, то можно ударить палкой, бросить сапогом. Что такого ужасающего в обычном свете? Зик вернулся, поставил стул на разбившееся стекло и попросил освещение сбоку. Одной рукой он держал плафон, другую одел в рукавицу для духовки и разбирался с лампочкой. — Я смотрю, ты настоящий повар. — Вообще нет, это мне от бабушки досталось. Просто путешествует со мной из квартиры в квартиру. — Не было что ли лишней тряпки? Если это памятная вещь. — Ну, в спешке не нашлось. Новая вкрученная лампочка их ослепила на первые мгновения, затем зрение привыкло. Обстановка больше не казалась такой ужасной, но все равно создавала напряжение: кругом кровь, грязные полы, зловещая тишина. Ливай выключил фонарь, позвонил в дверь — звонок не работал — и постучал кулаком. Молчание. Пальто у ног выглядело как зимнее, оно воняло немытым человеческим телом. Зик отодвинул его ногой и два раза дернул на себя ручку. Заперто. — Однозначно местный житель. Поздравляю нас с первым соседом за два месяца! Ливай еще раз постучал кулаком. — Эй, открой! Тоби! Зик тоже присоединился и начал тарабанить, перемежая стук с издевательскими просьбами выйти. Хлипенькая дверь тряслась под натиском, но как бы ее не лупцевали, она стояла на своем и открываться не хотела. Подавив желание снести ее с петель, Ливай спустя минуту-другую молотьбы предложил позвонить в скорую или в экстренную службу. Там пускай разберутся кто лучше управится со странным соседом. Но стоило им об этом обмолвится, как дверь со скрипом приоткрылась, и звякнула цепочка. — Пошли вон, — донесся оттуда хриплый голос Тоби. — Тебе нужна помощь? — Ты тут живешь? — поочередно спросили Ливай и Зик. — Да. Я тут живу. А вы оба пошли отсюда. — Мы заметили, что у тебя проблемы с выкручиванием лампочек, — прохладно отметил Зик. — Не нашел выключателя? — Нет, не нашел. А он есть? — Тот же вопрос. Надеюсь, на этот раз ты пощадишь себя и не тронешь эту лампочку? По ту сторону послышались всхлипывания и злые, неразборчивые проклятья. Из дверной щели на зеленую стену выползла правая рука, завернутая в окровавленную тряпку. Она спустилась ниже, пока целые большой палец и указательный не вцепились как клешни в край пальто. Тоби по-прежнему неторопливо подтащил его, сильно сжал в кулаке и яростно — даже пуговица оторвалась! — затянул к себе через проем. — Убирайтесь вон, — еще раз повторил он перед тем как наглухо захлопнуть дверь. Им ничего не осталось кроме как взять с собой вещи и пойти домой. Зик негодовал. Завел речь про полицию — надо будет вызвать, если придурочный сосед еще раз сломает лампочку. А потом начал переживать, что его рукавичка измаралась в крови и больше не отстирается. Ливай больше был занят воображением будущих фокусов от типа-бомжа и их последствий — произошедшее здесь казалось предвестником грядущих выступлений — поэтому отметил смену темы запоздало. Они уже расходились по квартирам, когда Ливай предложил на всякий случай замочить прихватку в отбеливателе, который у него, разумеется, имелся. Зик обрадованно передал окровавленную рукавицу для духовки, но сам зашел позже, после того, как вернул на место табурет. Закончивший дела в ванной Ливай налил им чай, на кухне оба сидели молча. Зик задумчиво жевал заветрившийся утренний бутерброд с маслом и, подняв взгляд, решительно заявил: — Я закрою нашу дверь на шпингалет. — На эту ерундульку? Думаешь, спасет? — Если я забуду, сделай это за меня, ладно? — Как скажешь. — Как твои поиски парня? — без всяких церемоний спросил Зик. Бровь Ливая поползла вверх. — Ты хочешь поговорить сейчас об этом? А не о том, что делать с Тоби? Набрав в рот чая Зик улыбнулся и тряхнул округлившимися щеками. Проглотив, он произнес: — Так это дело ясное — чуть что звать полицию. Всего не предвидишь, все знать невозможно. Бессмысленно об этом долго думать. В отличие от твоих успехов на личном фронте. — Мы же договорились об этом забыть, нет? — Знаешь, что-то вспомнилось. — Так забудь вновь. — Ну вот и у меня не ладится. Даже не знаю, что делать. — Обсуди с кем-нибудь другим. С друзьями, в сети, на работе. — На работе, — со смехом повторил Зик. — Так и вижу как говорю: «Коллеги. На повестке дня вопрос, почему я не могу присунуть ни одному мужику в Шахтовом. Какие ваши варианты ответов?» — Ну вот видишь, ты уже знаешь, с чем к ним обратиться. Зик усмехнулся, пальцем собирая с клеенки на столе бутербродные крошки. С ответом не спешил. Ливай от всей этой ситуации испытывал не то чтобы раздражение, но ощущение, что он не в своей тарелке. Из-за того, что его гость вспомнил про секс, в сознании мигнули строки из их анкет. «Верс боттом» в его лице встретился с «верс топом» в лице Зика. Смутные образы, порожденные сочетанием этих характеристик, представлялись фантастическими. — Почему ты говоришь об этом? — Ну явно не для того, чтобы сдать тебя всему заводу. — Говори прямо, я не понимаю. Лицо у Зика враз сделалось очень усталое, будто невидимая рука вколола ему наркоз, и глубочайший сон стал одолевать все тело. Зик пялился на Ливая, но не в глаза, а чуть ниже, на шрамы — и его тяжелый взгляд будто вспарывал их наново, касался изнанки. Стало предельно ясно, что он часто этим занимался: смотрел украдкой, разглядывал мышцы, форму тела, крутил в голове, что будь они незнакомцами, то у них уже было бы назначено романтическое свидание, а потом... Что-то тактильное. Похотливое. Сексуальное. Похожее на то, о чем грезил сегодня Ливай вместо того, чтобы заниматься работой. Эротический морок прошел за пару секунд. Зик тоже очнулся: — Конечно, ты прав. Мы ведь договорились об этом не вспоминать, извини. Сам не знаю почему я про это завел речь. И в конце мягко улыбнулся. Ах, не знает, ну конечно. Он доел хлеб с маслом, допил чай. Поблагодарил за помощь с Тоби и пошел к себе. И все, сделал вид, будто только что не возбудился, не раздел глазами, не хотел коснуться лица. Ливай не стал ничего говорить, закрыл за ним дверь. Но с собой был честен — вся его холодность держалась только на словах. Но на них же и держалась неуверенность Зика. А раз так, то, может быть, стоит попробовать дать им обоим шанс?