***
Когда наконец пришел им обоим вызов от Высшего командования, Леви уже была вполне здорова, чтобы прийти в кабинет Закклая без какой-либо помощи. После расследования Верховный Главнокомандующий должен был озвучить вердикт, и он, не утруждая себя официозом, сделал это в своей обычной неформальной манере, поскольку присутствовали только Леви, Эрвин и сам Закклай. — Если отбросить театральность, должен поблагодарить Вас, Командующий Эрвин, за блестящую защиту на прошлой неделе, — сказал он своим спокойным, неторопливым тоном, — и хотя это правда, что мы действительно начали рассматривать возможность вербовки женщин в наши ряды, вы оба должны понимать, что ваши безрассудные несанкционированные действия не соответствуют правилам Вооруженных Сил. Главнокомандующий прервался, словно ожидая ответа, и, когда того не последовало, продолжил: — Вы оба отстранены от работы на три недели без содержания. Приказ вступает в силу немедленно. Эрвин кивнул и пробормотал: — Есть, сэр. Лучшего решения Эрвин и не ожидал. Можно сказать, они отделались лишь шлепком по запястью. Однако Закклай еще не закончил. — Теперь что касается вашей помолвки… Он посмотрел на Леви, прежде чем повернуться к Эрвину. — Конечно, мы не можем диктовать вопросы, касающиеся союза между коллегами-офицерами, хотя я бы настоятельно призвал вас хорошенько все обдумать, — Главнокомандующий явно обращался к Леви, хотя его взгляд был прикован к Эрвину. — Твоих заслуг более чем достаточно, чтобы мы оставили тебя в Разведкорпусе, Леви. Твои опасения по поводу увольнения из армии, только потому, что ты женщина, если таковые действительно существуют, беспочвенны. В принципе, вам двоим нет необходимости жениться. Эрвин сидел прямо, как палка, его лицо ничего не выражало, когда он смотрел прямо перед собой. Леви усмехнулась. — О чем тут думать? — Сказала она бесконечно скучающим тоном. — Он сделал мне предложение, и я согласилась. Взгляд Закклая за стеклами очков был непроницаемым, когда он размышлял над своими следующими словами. Казалось, он хотел сказать гораздо больше, но ограничился: — В таком случае, примите мои поздравления. Вы свободны. Скривившись, Леви осторожно поднялась со стула, и Эрвин мгновенно подал ей руку. Она поджала губы, глядя на него, но без слов приняла его заботу. — Можешь уже отпустить, — прошипела Леви, как только они вышли из кабинета Закклая, но Эрвин лишь крепче сжал ее пальцы своими. От радости и облегчения он словно сиял. — Я думал, ты хочешь, чтобы я играл свою роль более убедительно, — поддразнил Эрвин. Его слова не произвели на Леви никакого впечатления — она все так же скучающе смотрела на него, чуть прикрыв веки. — Ты даже не пригласил его на свадьбу. Эрвин в ответ улыбнулся. — Протокол требует, чтобы он отклонил наше приглашение, — пояснил он, — хотя Командующий предоставил нам достаточно времени для приличного медового месяца, не так ли? Леви уставилась на него широко раскрытыми глазами, сжав свою маленькую ручку в его огромной. — Я бы сказал тебе раньше, но некогда было, — продолжил Эрвин, наслаждаясь ее удивлением. — Мой друг, он работает в Управлении регистрации актов гражданских записей, согласился зарегистрировать наш брак. Мы можем пожениться уже завтра утром.Часть 5
3 декабря 2021 г. в 14:17
Что бы Леви ни думала об этих засранцах из Высшего командования, по крайней мере, у них хватило порядочности не трогать ее целую неделю — семь драгоценных дней тишины и покоя, пока ее тело неуклонно исцелялось, а разум прояснялся и снова становился острым.
— Ну-ка дай сюда, — сказала она однажды вечером, наблюдая, как Эрвин пытается очистить яблоко маленьким ножом, срезая слишком много мякоти.
Он приходил на ужин в ее больничную палату почти каждый вечер — роскошь, Леви это понимала, учитывая плотный график Командующего. У него почти никогда не было времени нормально поужинать, не говоря уже о том, чтобы сидеть рядом с ней и резать ей яблоки.
— Зачем ты вообще это делаешь? — Спросила Леви.
— Яблоки полезны для пищеварения, — совершенно невозмутимо ответил Эрвин. Как обычно, он ловко уклонился от ее вопроса, и Леви подумала, когда же ему надоест играть в эту игру. Без сомнения, как только они поженятся.
На данный момент для него было в новинку играть роль любящего жениха, и Леви не могла определиться, что она испытывает: удивление или раздражение. До сих пор она не осознавала, что может чувствовать и то, и другое одновременно.
Ей потребовалось всего несколько секунд, чтобы снять кожуру с яблока — и все это в одну полоску. Она вернула ему фрукт, почти грубо сунув его ему в руки. На сегодняшний вечер раздражение, наконец, победило: на себя, на него, на ложь, которую они начали вместе. И она явно затянулась, подумала Леви, глядя, как Эрвин аккуратно разрезал яблоко на четвертинки.
Наконец, не в силах больше терпеть, она сказала:
— Ты можешь прекратить этот спектакль.
Эрвин поднял голову, его округлившиеся голубые глаза смотрели на нее простодушно.
— Что, прости?
— Этот спектакль, — пояснила Леви. — Который никому не сдался. Ты зря тратишь время. Сейчас здесь только мы с тобой.
Эрвин продолжал на нее смотреть, тщательно скрыв все эмоции во взгляде, однако ей все же удалось уловить их мимолетный проблеск. Они могли означать что угодно — удивление, возможно, даже боль. Эмоции исчезли так быстро, что Леви даже не была уверена, были ли они вообще. Не исключено, что у нее просто разыгралось воображение.
Конечно, теперь Эрвин был вновь невозмутим, когда тихо произнес:
— Неужели так трудно поверить, что я забочусь о тебе?
И эти слова вновь доказывали, что Командор обладает в высшей степени пугающим и изворотливым умом. Постоянно слушать столь двусмысленные фразы невероятно утомляло. Леви не сомневалась в искренности Эрвина, хотя его намерения были совсем другими.
— Просто прекрати нести чушь, когда мы остаемся одни, — пробормотала Леви.
Эрвин молча положил кусочки яблока на тарелку.
— Извини, если поставил тебя в неудобное положение, — сказал он. — Полагаю, ты права. Между нами не должно быть никакого выражения привязанности наедине, если ты этого не хочешь.
Леви уставилась на ломтики, осознавая, что Эрвин сейчас уйдет, что она прогоняет его, и она ненавидела все те чувства, которые испытывала по этому поводу. Точно так же, как и время их игры в жениха и невесту.
Проблема заключалась в том, что она точно знала, чего хочет, но того, что она хотела, вероятно, не существовало.
И все же, она помнила то, как он ее целовал.
Леви понимала, лучше не придавать его поцелуям более глубокий смысл. Если уж на то пошло, действия Эрвина наводили на мысль, что он опасен, сообразителен, не остановится ни перед чем, чтобы получить желаемое, пускает в ход сладкие речи, которые не назовешь ни правдой, ни ложью.
Я бы очень хотел жениться на тебе как можно скорее.
Перед ней сидел единственный мужчина, который мог причинить ей боль, если она ему это позволит.
— Или, — сказала Леви.
Слово повисло в воздухе. Леви медленно взяла ломтик яблока, не спеша его есть.
Или я получу от него то, что хочу, прежде чем он причинит мне боль.
— Или ты должен играть свою роль более убедительно, — закончила она вслух.
Леви смотрела в потемневшие глаза Эрвина, зная, что он понимает, что она имеет в виду. Не отрывая от нее взгляда, он, молча наклонившись, взял губами кусочек яблока из ее пальцев.
Казалось, Эрвин был готов к подобному раскладу. Он не догадался спросить ее напрямую, и теперь Леви задавалась вопросом, задумывался ли он когда-нибудь о причинах, по которым она согласилась на его предложение руки и сердца; имел ли он хоть малейшее представление о том, почему она на самом деле сказала «да». Леви посчитала, что, возможно, Эрвин предположил, что дело в его поцелуях. И все-таки, как бы хорошо он не умел целоваться, несчастный был не единственным, кто умеет играть в шарады.