Холодный Питер

Я не люблю заглядывать в будущее, что-то планировать на десятилетия и по итогу разочаровываться. Может я плыву по течению? Или принимаю то, что даёт мне сегодняшний день и если мне что-то не нравится, то отпускаю это, а если что-то вызывает во мне бурю приятных эмоций - держусь за это всеми частями тела. И вот я встретил его, человека от которого веяло холодом, он строил вокруг себя стены, вход в которые невозможно было осуществить. Но именно этот человек смог зажечь во мне тот самый огонёк, который с каждым днём разгорается все сильнее. И сейчас я понимаю, что мое будущее начинает мне казаться все красочнее и вызывает у меня не тревогу, а трепетное чувство. Я не люблю заглядывать в будущее, но если там рядом со мной будет он, я готов заглядывать в это будущее каждую свободную секунду. Из потоков мыслей меня могло выбить лишь одно сообщение, которое заставляет лицо расплыться в приятной улыбке. @arsenyspopov Я подъехал<3 19:38 Поверх свитера надеваю куртку, обуваюсь, и как только опускаю дверную ручку на входе оказывается Дима. — О, и куда мы такие нарядные? — спросил он у порога, в то время, как сам по нарядности ничем не отличался от меня. Он выглядел так, будто его четырнадцатое февраля не ограничится сегодняшним днём. — В театр, — довольная улыбка не заставила себя долго ждать. — Ты имеешь в виду на свидание? — он похлопал меня по плечу, тепло улыбнулся и сказал только. — Друг, я рад за тебя. А причина моей радости ждёт меня внизу. — Ты знаешь. — Знаю. Я благодарно взглянул на Диму и крепко обнял его. Иногда он не нуждался в объяснениях или долгих разговорах, ему достаточно было быть наблюдателем, а именно иметь представление о всех событиях. Но я не мог оставлять друга в догадках и пообещал себе обо всем ему рассказать, если еще требовалось мое дополнение. Кроме того, после его слов внутри разлилось тёплое чувство, с которым я по лестнице спустился вниз. На улице было темно, видимо, один фонарь перегорел, а также плохая видимость создавалась из-за снега, который аккуратно спускался вниз, и пока я искал глазами машину, увидел очень знакомого мне мужчину, который придерживал дверцу своей кареты. — О, и давно вы работаете дворецким? — Первый раз, до этого стажировался. Но если вы сейчас же не изволите сесть в тёплый салон, то у дворецкого отмерзнут руки. Я легонько поцеловал его в щеку, зная, что никто нас в этой темноте не разглядит. В любом случае, я не мог не прикоснуться к нему, мне так нравилось как он сейчас морщит нос от холода и улыбается. С каждым разом он раскрывался для меня с новой стороны, сейчас он мне казался таким беззаботным мальчишкой, который хотел веселиться, влюбляться, целоваться и просто чувствовать себя свободным. Мне нравилось дарить ему это, мне нравилось чувствовать, что я могу подарить ему это, мне просто нравилось быть рядом с ним. Мы сели в машину и только сейчас я мог разглядеть в чем он был. На нем был белый бадлон, тёплый коричневый шарф и чёрное пальто, которое ему так шло. — Ну ты выглядишь потрясающе, — я просто не мог это не озвучить. — Спасибо, но ты выглядишь куда лучше. — Спорить не буду, — и по салону прошлись два глупых смешка. Мы поднимались вверх по лестнице, а я только и мог думать о том, что у нас свидание! Настоящее, и сегодня я веду своего молодого человека в театр. Эта мысль просто фейерверком проносилась по моей голове. Я взял два билета на балконе, мы сидели на верху подальше от всех, где никто нас не увидит, где никто не увидит, как мы шепчемся, как никто не увидит как я хочу его коснуться и как мы вечно смотрим друг на друга глазами в которых красуются сердечки. Вот звучит третий звонок, театральный занавес распахивается, и зрителям открывается вид на декорации. Лица актеров не видно - их затемнили, но постепенно теплый свет раскрывает образы героев. Картина была захватывающей, но взгляд мой был прикован на человека, сидящего рядом, который завораживающе смотрел на сцену. — Ты сейчас во мне дыру прожжешь, — он сказал это тихо и легкая улыбка дрогнула на его лице. — Лучше смотри на сцену и культурно обогащайся. — Зачем, если самое прекрасное искусство сидит по правую руку от меня, — даже в этой темноте, можно было разглядеть как его щеки и уши покрылись легким пунцовым цветом. Затем его теплая рука накрыла собой прохладную, медленно сплетая свои пальцы с моими. В какой-то момент мне показалось, что кроме нас в этом зале нет никого, лишь редкие отголоски доходили от сцены. А я все не мог отвести взгляда с этих глаз, и я знаю, что мы справимся со всеми личными проблемами, сможем решать их вместе и двигаться дальше. А сейчас только чувство уверенности в этом человеке, я ему доверяю и верю, что общими усилиями мы сможем добиться гармонии. — Антон, это было потрясающе! — мы стояли с номерками в гардеробе. — Правда, я давно не был в театре, каждый раз откладывал и сейчас получил колоссальное удовольствие. К тому же «Вишневый сад»! — Я готов был вести Арсения куда угодно, лишь бы в нем это вызывало такие эмоции. Я был не менее рад, чем он, но не от спектакля, а от того, что ему так зашел мой небольшой подарок, в котором я почему-то сомневался. — Я рад, что тебе понравилось. Ну... мне тоже понравилось, все было так красиво. — Ну ты ж от силы пару раз взглянул на сцену. — Ну не правда, — нет, он был прав. — Мне допустим того старика было жалко в конце. Оставили его... — Но Фирс, это тот самый старик, который был сторонником старых убеждений, а именно он был против отмены крепостного права. И то, что его, грубо говоря оставили, в моем понимании могло бы значить, стремление к чему-то новому, — и мы всю дорогу обсуждали поступки героев, ну как обсуждали, точнее Арсений делился своим мнением, а я с ним честно соглашался. — К сожалению лифт до сих пор не работает, поэтому придется нам подниматься по лестнице. Но обещают к завтрашнему дню уже что-то решить с этим, — мы уже подъехали к подъезду Арсения, возле которого кажется не было ни единой души. — Постараюсь пережить это и твой восьмой этаж. Арс, я ж сдохну. — Ну что ж, я тебе не позволю, — и я даже не успел понять, что происходит, как оказался на его руках, как невеста, которую выводят из ЗАГСа, единственное почему-то сравнение которое пришло мне в голову. — Эй, так сдохнем мы оба, так что отпусти меня, — нет, побывать на руках Арсения я очень хочу, но не при таких обстоятельствах. Честно, будь это днем, я бы легко поднялся так хоть несколько раз, но вы не представляете, как снизилась моя физическая активность к вечеру. И вот последние ступени, а ощущение такое, будто горы покорил. Я направляюсь к двери Арсения, но вижу как он поднимается дальше, по ступеням выше. Может я забыл, где он живет? — Ты переехал? — Нет, иди за мной. Только есть один нюанс, — он достал с кармана черный платок и потянулся ко мне. — Я повяжу тебе глаза. — И я очень быстро покачусь по этим же лестницам вниз. — Я буду держать тебя за руки, я рядом, — я ему верю, поэтому позволяю завязать мои глаза. Он обхватил мою ладонь и аккуратно вел меня по лестницам, ориентируя звуками. Передо мной скрипнула сначала одна дверь, по коже пробежал холодный ветер, мы оказались на крыши этажки, затем пройдя еще немного, я услышал звук ключей, затем скрипнула другая дверь, и мы оказались в месте, где намного теплее, в моей голове было ровно ноль идей, где мы могли оказаться. Его руки спокойно развязали клубок на моем затылке, и платок упал мне ладони, а глаза в удивлении разбегались по помещению, в котором мы находились, а находились мы… — Это что, оранжерея?! Как это оказалось просто, из холодного февраля быстро переместиться в согревающую весну, хоть и ненадолго. Почувствовать это тепло, ощутить этот аромат ярких цветов. Я словно очутился в сказке, в которой я сыграл бы фею или эльфа, кого угодно, а главное рядом со мной будет он. — Арсений, это... У меня и правда нет слов. Это офигенно! Я решил без мата выразиться, — я потянулся к его губам. — Значит так на тебя влияет театр? — Почему? Почему ты мне этого не показывал раньше? Я ж здесь все время бы тусовался. Извините, точнее сказать, проводил бы свободное время, — после короткой паузы я спросил. — Чья эта оранжерея вообще? — Моя. Но если точнее, была некая помощь и со стороны Серёжи, Сергея Борисовича, — он улыбнулся и продолжил. — Антон, я не рассказывал тебе, потому что во первых, я ждал когда зацветут мои любимые зимние цветы и ждал завоза новых. Ну а во вторых, именно для того, чтобы показать тебе в этот праздник. — Это же... У меня закончились все эпитеты к слову прекрасно. Мои глаза приковались к одному растению, оно было бордового цвета и чем-то было схоже с сюрикенами. И хотя это лишь мое воображение, оно мне кого-то очень напоминало. — Как называются эти цветы? — Какие? Ты про вот эти? Пуансеттия, их еще рождественской звездой называют. Они очень красивые. — Знаешь, эти цветы чем-то похожи на тебя. — И чем же? — Не знаю, просто так же мне нравятся. — Ответ принимается. Какое-то время мы находились в тишине, в очень спокойной, безмятежной. В голове не было ничего, никаких мыслей, вот только он и я, и этот аромат цветов. Больше ничего не надо. — Антон, я знаю, может сейчас не подходящий момент, но все это время, ты хотел мне кое-что сказать. Если ты готов, можешь со мной поделиться. — А да... Поговорить... Я думаю время пришло, — набрав в легкие воздух, я решил начать. Сейчас. Именно сейчас я на это решусь, мы сможем все преодолеть, сможем высказать все недосказанное. Сейчас. — Я всегда за то, чтобы все проблемы озвучивать, проговаривать и приходить к каким-то компромиссам. Я кое-что заметил и просто хочу с тобой обсудить. Мне кажется... Мне кажется ты меня избегаешь и относишься очень холодно в стенах университета. Нет, подожди, я понимаю, ты не обязан там меня целовать на каждом лестничном пролете или обнимать у всех на виду. Но просто я чувствую это напряжение. Чувствую и не могу с этим ничего поделать. Я посмотрел в глаза напротив в которых читалось сожаление. О чем он сейчас думал? К каким выводам пришёл, замечал ли он это или удивлён услышанному. Я не знаю. Сказав слова, я не поверил услышанному, неужели мы станем умнее, неужели мы научимся говорить. — Антон, прости. Правда, я не думал, что для тебя это было так важно. Я делал это ради тебя же и просто по-другому не мог. — Арс, расскажи мне, пожалуйста. Я могу быть просто слушателем, лишь хочу, чтобы тебе стало легче, прошу не держи все в себе, ты не обязан с этим справляться сам. Можешь не сейчас, но просто знай, я буду всегда рядом. Я видел, я видел как он все время пытался сделать это, пытался переступить через себя, пытался сказать это. Внутри него бушевала война, как поступить? Он доверял мне, но не доверял себе, не верил в себя и всячески пытался закопать все свои мысли как можно глубже, чтобы даже он не смог до них добраться. Но все бы ничего, если бы то самое глубоко в душе, не отравляло его изнутри, не давая спокойно вздохнуть. — Я встречался с одним мужчиной, он был моим преподавателем. Между мной и им была разница намного больше, чем между мной и тобой. — Перестань, тебе всего лишь двадцать семь и я как бы совершеннолетний, — я был рад в ответ увидеть его улыбку, хотелось хотя бы немного разрядить эту напряженную атмосферу, потому что я видел, как ему было нелегко. — Ну так вот, я в этом не видел абсолютно никакой проблемы. Меня стала смущать его чрезмерная скрытность, как позже понял, я ведь ничего не знал о его личной жизни, ни о родителях, ни где он живет, есть ли у него дети? Затем нас все таки спалили и это было в одном из кабинетов, после чего его уволили, а меня отчислили, я смог потом перепоступить, но вот его жизнь... А знаешь, что самое грустное, только после этого я узнал, что у него оказывается была семья, жена и двое сыновей, ты не представляешь, какое на их лицах было разочарование, это даже разочарованием не назовёшь, это было чувство намного сильнее. Семья буквально отказалась от такого отца, он с этим не смог справится и в итоге через пару месяцев скончался. Вот и истории конец, как говорится. Под конец рассказа глаза его были покрасневшими и мокрыми. Я потянулся к нему и крепко прижал к себе, ощущая каждую его слезу. Вдруг он медленно отстранился и продолжил и я решил спросить. — Ты винишь себя в этом? — Нет. Уже нет. — Иногда люди проживают ту жизнь, которую никогда бы не желали. — Антон, я все это время пытался нас спасти. Не хочу, чтобы с нами, когда-то было такое, не хочу, чтобы кто-то смог причинить нам вред. Люди бояться своих чувств, бояться того, кто они и поэтому проживают не свою жизнь. Но не ты и не я в этом не виноваты. За то, что чувствуем, мы не должны сожалеть. — Я люблю тебя. — И я. Он медленно потянулся ко мне, завёл руки за спину и обхватил в замок, а потом медленно приблизился к моему лицу, а я только и мог потянуться в ответ. Этот поцелуй был настолько трепетным, в нем были все наши недосказанные чувства, любовь и всё волнение. Потому что именно сейчас казалось, что все, обратного пути не будет, мы возьмёмся за эти руки и пойдём вперёд навстречу ко всем проблемам, будем рядом, будем поддерживать друг друга и обязательно со всем справимся.