И мёртвый месяц еле освещает путь, И звёзды давят нам на грудь, не продохнуть, И воздух ядовит, как ртуть. Нельзя свернуть, нельзя шагнуть, И не пройти нам этот путь через туман.
Надеяться на то, что погода будет соответствовать ожиданиям было глупо и очень наивно. Даже в пригороде Питера она менялась стремительно и непредсказуемо. Поездка и последовавший за ней путь отяготили Андрея усталостью. Чем ближе он подходил к деревне, тем сильнее хотелось упасть и уснуть. Была ли эта особенность конкретного места или так повлиял чистый воздух — было решительно непонятно, потому что, вроде бы и деревня, никаких заводов, никаких машин и лес по обе стороны расстилается густой и тёмный, но душно было ужасно, никакой свежестью не пахло. Набегающий ветер волновал траву и кроны деревьев, но до того он был горячий, что лучше бы его не было вовсе. В сумку будто кирпичей наложили, ноги вязли в рыхлой и мягкой земле не хуже, чем в болотной топи, Андрей даже испугаться на мгновение успел, что забрёл всё-таки не туда. Страх этот быстро отпустил, потому что дорогу он помнил хорошо даже сквозь прошедшие годы. Бабушка неустанно талдычила о том, как важно знать, где расположен путь к деревне. Князь, ещё будучи ребёнком, запомнил раз и навсегда: лес самонадеянных не любит, не приветствует и иногда не выпускает. Лучше не привлекать гнев старого лешего, иначе проходу не даст. Насколько Андрей мог судить, эта тропинка была чуть ли не единственной ведущей прямиком к деревне. Становиться первооткрывателем и искать другие отчего-то не хотелось.***
В лесу становилось… легче. Свои ощущения были своими. Не искажёнными и, будто задвинутыми на второй план, а чёткими. Людей тут тоже не было, за исключением, разве что, грибников и охотников, хотя и те в близлежащих лесах появлялись редко, вокруг одни болота, даже случалось исчезали опытные, люди прожившие здесь не один десяток лет, исходившие всё вдоль и поперёк, а потом думай: заплутал в трёх соснах по указке противного старикашки лешего или же болотник утянул в трясину, а может и сам пропал, кто поди разберёт. Молодой колдун трусцой пробежал до поляны. Притоптал с десяток цветов и в придачу уже нечаянно пнул кустик. Целитель бы его за это, никого не стесняясь, пнул бы самого, да вот рядом только нет и непотребств он этих не видит. С нечистью обитающей здесь у колдуна разговор недолгий. Плевать он хотел на уважение и почитание древних лесных духов. Он знал, чувствовал, что хозяин этого леса злится: мелкие деревца тревожно покачивались, волновалась трава и листва, но сделать юному колдуну тот ничего не мог, не в его компетенции, знаете ли. Он ехидно фыркает и садится на облюбованный давно сук поваленного дерева. Горбится и отламывает сухую кору. Колдун здесь появляется часто, поэтому на суку виднеются светлые проплешины от таких вот манипуляций. Механические действия успокаивают, имеют медитативный эффект и колдун обдирает ветку пока на ладонях на появляются мозоли.***
Конечно, в лесу очень красиво. Не так красиво как в сказках, а по-реальному красиво. Красота эта осязаемая, пусть и пугающая немного. Сейчас позднее утро, безрадостно-серое, укрывающее лес белёсым туманом. Туман не безнадёжно плотный, но видимость значительно ухудшает и Андрей готов поклясться, что для приезда выбрал самый неподходящий день из всех возможных. Дымка, густеющая у земли, клубилась, и, рассеивалсь только к коленям. Деревья в тумане скрючились, напоминая лишь тени прежних стволов и крон, жалкие пародии. Дупла чернели проёмами глаз, не моргая, прослеживали каждый шаг и Князь, покрываясь ледяной испариной в душном и густом воздухе, искренне боялся закрыть глаза даже на мгновение. Осязаемость и реальность происходящего исчезли, будто их и не было, а вот сам Андрей остался. Очень хотелось спать… Под ступнями больше не ощущалась сырая и мягкая земля тропинки, там, где он шёл, вытоптано не было. Приглушённо трещали опавшие ветки и… всё. Гробовая тишина. Голову кружило из-за духоты или чего другого, не разобрать. Князь ошалело косился по сторонам, но реакция стала до того заторможенная, что двигаться было вовсе невозможно, его непреодолимо потянуло к земле. Глухую тишину разодрал шёпот. Негромкий, едва различимый он нервировал, но никуда не девался. Андрей обессиленно упал на колени, а потом и вперёд, зарывшись пальцами в ветки.***
То, что не давало покоя ему уже некоторое время — странное предчувствие — прошибло насквозь. Нещадно и резко, так что колдун едва с сука не повалился. Удержался, но слетел с него уже самостоятельно, ведомый этим предчувствием рванул вперёд. Сосредоточение злой энергии ощутить проще простого, тяжелее всё это развеять. Мир иллюзий — будь то враждебных иль дружелюбных — материя тонкая, оттого и воздействовать на неё легко и извне, про воздействие с изнанки и говорить ничего не нужно. Люди, сами того не подозревая, в этих иллюзиях теряются, плутают, как в густой чаще, и не всегда в состоянии закончить этот бред самостоятельно: тело вот есть, да и разум на месте, только грань истончилась, того и гляди лопнет, как нить, не сразу и заметишь. А всё от чего? Дело тут не в вере. Когда веришь в нечисть, она тебе в каждом углу мерещится будет, а вот есть она в самом деле или нет — вопрос другой. Злость, тревожность — всё это размывает границы между мирами, радушно открывает дверь перед носом нечисти, проклятия, сглазы, порчи липнут на таких людей, как перья на мёд, ходят по пятам и дышат в затылок не выпускают, а изводят изводят изводят…***
— …Вот же ж! — юный колдун упирается рукой в бедро, трёт выдающийся нос. — Э, старый, всё? Мох в мозг окончательно врос? Ты чё творишь, я тя спрашиваю ё-моё?! — супится, тёмный взгляд искрит раздражением. Никаких враждебных видений и в помине нет, но ему и колдуном быть необязательно, чтобы понять: светловолосый пацан не просто прилёг посередине леса. Едва ощутимый след злой энергии почти не прослеживается. Если честно, ему на это было плевать. Есть проблема поважнее. Думать об этом не хотелось, но надо было. После таких вот «заходов» чёр-те куда, душа могла в этом чёр-те где и остаться, там таких душ, по неосторожности или тупости покинувших тело, пруд пруди и все озлобленные и жаждущие из небытия этого выбраться. Брошенное тело для них — квартира с распахнутой приглашающе дверью, входи, не стесняйся, бери что хочешь. Из таких приключений вполне себе мог возвратиться… да кто угодно мог возвратиться. Приятного, в общем, мало. Колдун злобно зашагал к пареньку, что-что, а эмоции он контролировать не мог. Присел рядом с ним на корточки, аккуратно, но небрежно запустил руку в мягкие волосы и легонько сжал, попытался перевернуть набок. Мало ли, как организм поведёт себя после прогулки за гранью…