Стоит только мне уснуть...

Антону шесть, и он не понимает, что происходит. Почему мама, до этого всегда такая весёлая, хмурится и кричит? Они же с папой играют, да? Мама, почему ты плачешь? Это же просто игра, это все не по-настоящему! Мама просто притворяется, что плачет, правда-правда! Антону десять, и он не знает, что делать. Отец избивает мать до полусознательного состояния, а та лишь шепчет сыну, что всё хорошо. Просит его верить ей, и никому-никому ничего не рассказывать. И он почему-то верит. Верит и молчит. Антону четырнадцать, и он стоит под дождём в чёрном костюме перед свежей могилой. С памятника, заказанного на деньги парня, на него смотрит она. Мама. Он корит себя за то, что молчал. Он ненавидит себя за то, что не смог помочь. Антон потерял сон. Ему снилось окровавленное тело матери, бледная кожа, плотно сомкнутая полоска сухих губ. Мама смотрела на него так, как смотрела тогда, в последний раз. Изумрудные глаза с нежностью и гордостью смотрели на сына, ожидающего скорую и пытающегося остановить многочисленные кровотечения. «Я знаю, ты справишься и без меня. Живи дальше, не оглядывайся назад»- едва прошептала тогда она и испустила последний вздох. Антон ещё долго не мог поверить, он прижимал медленно остывающее тело матери к себе и рыдал, разрывая глотку. Тогда врачи еле оттащили вырывающегося мальчика от своей матери. Антону пятнадцать, и он не справился. Не смог не оглядываться. Каждый раз, просыпаясь ночью от очередного кошмара, он звал маму. Тихо, почти шёпотом, повторял её имя, а затем резко закрывал рот руками, стараясь сдержать рвущийся наружу крик боли и отчаяния. Кусал ребро ладони и прикусывал нижнюю губу до крови, лишь бы его никто не услышал. Он абсолютно один. Отец сошёл с ума. Он не хотел верить, что сам довёл жену до такого, и нашёл виновного во всем. Ненавидел сына, но оставлял у себя, не выгоняя. Избивал, упиваясь его беспомощностью, смешивал с грязью, втаптывая эмоции и чувства сына в асфальт.Отец захотел сбежать от прошлого и продал дом в Воронеже. Переехал в Питер, в двухкомнатную обшарпанную квартирку, на которую еле хватило денег. Антон замкнулся в себе ещё больше после переезда. За два года он подружился только с Димой и Олесей, которым мог доверить подробности жизни с отцом. У Антона проблемы с доверием. Антон не хочет ни с кем говорить, у него уже есть два друга. Отец быстро подружился с главными пьяницами двора, продал половину мебели и ушёл в запой. Отец ненавидит сына все сильнее. Отец избивает его вместо матери. Антону шестнадцать, и он еле держится. *** Антон скрипнул зубами и сел на место, дожидаясь, когда класс опустеет. Он не выспался и хочет провести эту перемену лёжа на плече у Димы. Арсений Сергеевич подошёл к его парте и сел напротив, сложив руки на спинку стула, что вдавалась ему в грудь. Он дружелюбно улыбнулся, как бы настраивая подростка на разговор. Антон понятия не имел, что ему нужно от него, но терпеливо ждал начала разговора, не спеша открывать рот и просто следя за каждым движением биолога. -Антон, скажи, пожалуйста, сколько у вас уже не было биологии? -Ну… - Шастун задумался,- месяца два с половиной. Да, примерно так. Последний урок был двадцать седьмого сентября, а сегодня уже тринадцатое декабря. -Ясно… И чем же вы занимались на биологии? – вновь спросил Арсений Сергеевич. -Мы одни в классе всегда сидели, - Антон замялся, потому что обычно на биологии он отсыпался, - все просто залипали в телефоне или делали домашку по предметам… -А что делал ты? -Я? Спал… -А что же тебе дома не спится? – усмехнулся биолог, и Шастун насторожился. Он не любил, когда кто-то пытался выведать у него что-либо. -А вам-то какое дело? –буркнул он. -Я же твой учитель, и я обязан следить за учениками. -Мне вы ничего не обязаны, - выделяя интонацией первое слово, ответил Антон. Он не любил людей, лезущих не в свое дело. И Арсений Сергеевич, по его мнению, как раз сейчас так и делал. -Но как взрослый я должен получить ответ. Что у тебя с лицом, Антон? Тебя кто-то обижает? -А вот это уже точно не ваше дело. Почему бы вам не отстать от меня? – голубые глаза потемнели от злости, и Шастун поежился, но продолжил, - Может, вы начнёте готовиться к следующему уроку, а не надоедать мне? -Шастун! – взревел биолог, и Антон резко встал из-за парты, схватил рюкзак и двинулся к выходу. Он не видел, как Арсений Сергеевич хлопнул себя рукой по лбу, мысленно ругая себя за свою вспыльчивость,- Тоша… Антон резко остановился перед дверью, которую собирался открыть. Он так и остался стоять, держа ладонь на дверной ручке, будто застыл во времени. Так его называла только мама. Он не верил, что кто-то ещё хотя бы раз в жизни так назовёт. Так ласково, с нежностью и заботой. Мир для Антона перестал существовать, сосредоточившись на воспоминаниях о матери, на её руках, глазах, улыбке. -… Ты не хочешь сделать проект по биологии? В этом году обязательно, может, попробуешь сделать его под моим руководством? – ласково продолжил Арсений Сергеевич, стараясь перевести тему и вывести Антона на разговор,- Может, попробуешь? -Может, попробую… - все ещё находясь не в этой вселенной, повторил Антон. В следующую секунду он вздрогнул, будто очнулся ото сна, и резко вышел за порог класса, оставив позади ничего не понимающего биолога. Шастун шёл по коридору, пытаясь сдержать слезы. Сейчас он ненавидел Арсения Сергеевича, ведь он напомнил ему о том, что он так тщетно пытается забыть уже два года. На уроках Антона больше никто не видел. Сегодня во сне перед Антоном стоял Арсений Сергеевич, сверкая холодными хризоколлами и выворачивая душу наизнанку. Сегодня ночью Антон выкурил четыре сигареты. Антон опять спал четыре часа. *** -Блин, Тоха, ты себя в зеркало видел? Даже вампиры по сравнению с тобой – сексапильные чилийки. -Спасибо за поддержку, Дима, - Антон закатил глаза, взял у друга ещё горячий раф с мятой и поспешил поделиться новостью,- Мой сон апгрейднулся. Теперь это не просто холодные голубые глаза, это долбаный Арсений Сергеевич! – Шастун в панике, и это заметно. -Слушай, я тут поговорила с моей бабушкой, - Олеся приняла загадочное выражение лица и выразительно посмотрела на парней. Те в нетерпении заерзали на диванчике кофейни: бабушка Олеси- Виолетта Михайловна- считается очень могущественной знахаркой. К ней за советами и помощью ходили очень известные люди, поэтому и жила она в Америке за границей. Как только Олеся рассказала ей о странных снах Антона, Виолетта Михайловна обещала приехать и помочь, ну, а если честно, в основном повидаться с внучкой, - Давайте выйдем на улицу, и я все вам расскажу, а то звонок скоро. Расплатившись за кофе, троица вышла на холодную питерскую улицу и двинулась к школе. -Ну, рассказывай, быстрее! – не выдержал Шастун минутного молчания. -В общем, я ей про тебя все рассказала, и она мне сказала, что это наговор судьбы такой. Но не на тебя, а на того, кто тебе снится. -В смысле? – перебил Антон, на что Олеся обиженно засопела,- Мне никто не снится, это же просто взгляд. -Не-не-не, бабуля сказала, что это обязательно кто-то! Пусть даже это просто взгляд! Тем более, ты сам только что сказал, что теперь тебе снится Арсений Сергеевич, - с видом «Поняла, сучка?» ухмыльнулась Олеся. -Но не может такого быть, что мне снился его взгляд! Я его впервые два дня назад увидел, алё! А снится мне это мракобесие уже неделю! – Антон и сам не заметил, как повысил голос, - как ты можешь объяснить то, что мне снился взгляд человека, которого я в жизни увидел только через пять дней? -Судьба, Антош, это всё судьба… - загадочно шепнула Олеся. -И что мне с этой судьбой делать? -Бабуля посоветовала просто сделать из кошмара обычный сон. -И как же? – скептически спросил Шастун. Не то что бы он не верил Олесе, но сам факт того, что она говорит! -Раньше она советовала пойти по улице и первую песню, которую услышишь, петь во сне, - Олеся злобно зыркнула, когда Шастун опять захотел перебить её, и продолжила, - Но сейчас век технологий, все дела. Бабуля сказала прочитать заговор, перемешать плейлист и первую песню, которая попадётся, спеть во сне. -Ты серьёзно? Че за херня? Я петь во сне песни не собираюсь! Не со-би-ра-юсь! – Антон разозлился : уж что-то, а петь он не умеет, тем более во сне. Фигня какая-то, ей Богу. -Шастун! Ещё раз назовёшь методы моей бабушки херней, и я надеру тебе уши! – Олеся была страшна в гневе, уж тем более когда дело касалось её любимой бабули,- Если ты не хочешь пытаться справиться с проблемой и выслушать от меня предложение о её решении, тогда иди нахер, Шастун! -Ладно, понял я, понял. Вечером после уроков тогда у меня? -Договорились. *** Вечером троица собралась на квартире у Антона, и Олеся притащила все для заговора. Святая вода (потому что бабушка лечила людей с Божьей помощью, а не так, как вы все думаете, это вам не хухры-мухры!), Библия, старая потрепанная книга с молитвами на сон, свечи и бумага. Олеся отобрала телефон у Шастуна и положила его на бумагу с какими-то письменами в центр комнаты. Троица расселась вокруг него, образуя треугольник. Двенадцать свечей были расставлены и зажжены по периметру пергамента в форме многоконечной звезды. Свет Олеся погасила, положила книгу себе на колени, а Библию в раскрытом на 394 странице виде под бумагу с телефоном, окропила себя, Диму и (особенно сильно) Антона и начала читать молитвы. Пламя всколыхнулось и загорелось сильнее, хотя Антон убеждал себя в том, что ему кажется. Невесть откуда взявшийся крест Олеся взяла в правую руку, левой переворачивая страницы. Спустя пятнадцать минут она отложила крест и книгу, выдернула из-под телефона бумагу, сложила несколько раз пополам (в складывании тоже немало нюансов, догадался Антон) и порвала на кусочки. Обрывков с письменами оказалось ровно двенадцать, поэтому девушка брала по одной свечке, специальным образом сжигала в её пламени бумажку,оставляя пепел в специальной чарке, и тушила свечу. Вскоре комната погрузилась во мрак, а пепел Олеся передала Антону. Ему было немного боязно, но, как и повелела подруга, опрокинул содержимое чарки на телефон. Вдруг экран засветился, и парни подпрыгнули от неожиданности. Олеся же сидела с каменным лицом: вот что значит внучка знахарки. -Теперь бери телефон в руки, и молча, не произнося ни слова, заходи в музыку. Говорить можно только после выбора песни для ритуала, понял? – Шастун активно закивал головой, словно болванчик в авто. Антон трясущейся рукой взял гаджет, подул на него, стряхивая пепел, который с лёгкостью покинул телефон, опустившись на Библию. Со страниц Библии на него смотрел ангел, надпись под ним гласила «Всё проходит, и это пройдёт».* Шастун зашёл в музыку, перемешал композиции, закрыв глаза и часто-часто задышал. Ему было страшно смотреть на итог заговора, как будто в один миг эта песня возьмёт и сожрёт его с потрохами. Он судорожно задышал, часы опять пискнули, оповещая хозяина о том, что его пульс перевалил за сотню. Антон открыл один глаз, затем второй… -Серьёзно нахер? На экране чернела надпись «Александр Рыбак - Котик».