Часть 3. Погоны
12 мая 2021 г. в 18:07
Севастьян убрал программу к бумагам и задумался. Все начиналось совершенно не так, молодому человеку казалось, что они зашли в тупик и идут больше по инерции, нежели осмысленно.
«Сначала и народу было больше, и надежды были, — подумал Севастьян. — А теперь… Теперь Ася им программы пишет!»
Севастьян пустился в воспоминания. В самом начале, когда он только-только начал свою деятельность в этом кружке, там было много людей и еще больше идей. Обсуждения буквально витали в воздухе и атмосфера была пронизана тысячами вариантов. Однако из-за какого-то глупого раскола в руководящей верхушке кружок разделился на две части: активную и спокойную. Активная приняла решение уехать в столицу, где их сразу же взяла на карандаш столичная жандармерия, а спокойную все равно продолжили держать под контролем, хотя от былой активности не было и следа. Руководительница спокойной части, тридцатилетняя мещанка Зинаида, во всяком случае, живущая под этим именем, усиленно пыталась собрать вокруг себя новый костяк, но дело продвигалось крайне медленно. Начальство из жандармерии никак не желало отступаться потому, что обещанные новые звания за раскрытие сети опасных преступников, стремительно ускользали, а получить новые погоны хотели многие.
Уже через два дня Севастьян с некоторым воодушевлением отчитывался у начальства:
— Программа, предложенная мной, была откорректирована и, к счастью, в сторону отягощения ответственности. Думаю, через недельку-две можно будет брать преступников.
Празднование нового звания Севастьяна было раздольным в жандармерии и чуть более скромным дома. Ася от всей души поздравила новоиспеченного майора Лыкова, а потом, оставшись наедине с супругом, спросила:
— По какой статье осудили?
— Двести семьдесят вторая, — ответил Севастьян. — Вовремя раскрытый бунт. Это организаторы. Остальным двести семьдесят третью вменили, листовки. От восьми до десяти.
Сперва Ася никак не отреагировала на подобные известия. Номера статей оставались номерами, а цифры — цифрами. И только потом, осознав, что если бы не ее программа, организаторов бы осудили по двести семьдесят второй, а остальных — по второй части этой статьи, молодая женщина с ужасом поняла, к чему причастна.
«Людей спровоцировали… — подумала Ася. — Их изначально растили, будто коров на убой…»
Асе стало слишком жутко. Понимая, что она натворила, молодая женщина едва слышно прошептала:
— Плата за грех — смерть [1].
На ум пришел Рысаков [2], провокатор, выдавший Владимира, еще какие-то более мелкие случаи, в которых ее вольно или невольно предавали одноклассницы что в институте благородных девиц, что в гимназии… Понимая, что она еще хуже Рысакова хотя бы потому, что не понесет за свои деяния никакой ответственности, а в глазах Севастьяна будет еще и помощницей, Ася подумала:
«Свою ошибку не исправить уже никогда…»
Перед глазами проплыла программа, которая была написана ей не так давно. Чувствуя, что она должна хотя бы выслушать недовольства супруга, молодая женщина уже хотела, было, сказать: «Севастьян, возьми, я написала программу», однако сразу же отбросила эту мысль как неразумную.
«Севастьян ее, если придется, пустит на благо службы, а не на благо народа», — подумала Ася.
В памяти снова всплыли мотивы, идущие из прошлого. Мать, которую колотил отец за закрытыми дверями, периодические трепки за плохие оценки или замечания, советы бабушки о том, как нужно сохранять семью, и, что самое страшное, мысль о том, что она начинает жить так же, как ей говорили мать и бабушка.
«Все топчется на одном месте, — вздохнула Ася. — А потом и я буду говорить детям, что на мужа нельзя сердиться, так как он деньги зарабатывает…»
Молодая женщина почувствовала, что явно тратит свою жизнь не на то, на что стоило бы потратить. Она учит за неплохие деньги барчуков для того, чтобы они и дальше могли так же издеваться над простыми людьми, а насилие, которого, к счастью, нет в ее семье, но есть в тысячах других, никуда не девается.
«А, может быть, я своими уроками только множу его, — подумала Ася. — Всеобщее насилие, сословное, даже не семейное…»
На душе стало слишком тоскливо. Ася прошла на кухню, взяла графин с вином, стакан, налила себе до половины. Сладкое вино, которое она не слишком любила, предпочитая более терпкие сорта, мгновенно ушло внутрь. Подумав, Ася налила себе стакан, на этот раз, до краев.
Чтобы не привлекать к себе внимания, молодая женщина поставила стакан и ушла с кухни. Севастьян продолжил празднование нового звания в клубе, за сыном смотрела прислуга, поэтому Ася прилегла и невольно для себя уснула.
— Назовите свою фамилию, имя, отчество, вероисповедание, сословие, род занятий, — раздалась фраза, обращенная к Асе.
Молодая женщина оглянулась по сторонам и увидела, что находится в кабинете в жандармерии.
— Лыкова Агнесса Викторовна, — ответила Ася. — Дворянка, православная. Учительница, даю частные уроки.
— Вы, Агнесса Викторовна, не только свою жизнь сгубили, но и сгубили жизнь своего супруга, — раздалось в ответ. — Нет больше майора Лыкова, есть городовой Лыков.
Не успела Ася ничего сказать, как вдруг очутилась на Семеновском плацу Петербурга перед виселицей.
— Выбирайте любую из пяти, Агнесса, — произнес неожиданно оказавшийся рядом Севастьян.
Ася проснулась в холодном поту.
— Допилась… — прошептала молодая женщина.
Перед глазами Аси будто снова встали пять веревок и шестая, запасная, подготовленная для Гельфман [3]. Однако в душу молодой женщины запали другие слова.
«Нет больше майора Лыкова, есть городовой Лыков», — вспомнила Ася и тихо сказала. — Я подставлю Севастьяна. Из-за меня он пострадает. Я не вправе этого делать.
Чуть поплакав и осознав, что она не исправит свои ошибки, а сделает еще хуже, Ася успокоилась.
Через несколько часов домой вернулся Севастьян. Даже будучи не до конца трезвым, молодой человек увидел, что его супруга сидит какая-то не такая.
— В чем дело, Ася? — спросил Севастьян.
— Чуть перепила, — честно ответила Ася.
— И я тоже, — произнес Севастьян. — Ладно, Ася, ничего страшного, сегодня был повод.
«Был бы ты… Не знаю, учителем, я бы легко выполнила то, что решила, — подумала молодая женщина. — А так… Не знаю я, не знаю, все слишком сложно!»
Тяжело вздохнув, Ася прильнула щекой к плечу супруга и невольно зацепилась щекой за новенькие погоны.
«Майор Лыков…» — подумала Ася.
[1] послание Римлянам 6:23
[2] народоволец, давший обширные показания против остальных
[3] народоволка, на момент следствия, суда и исполнения приговора беременная