Путь жандарма

      Зимой стало невыносимо холодно. Прогулки, которые спасали Асю, пришлось отменить, ведь больше всего молодая женщина боялась провалиться куда-нибудь в сугроб и простудиться, пытаясь выбраться. Время, которого стало слишком много, Ася начала коротать за пошивом новой одежды.       Молодая женщина шила не хорошо и не плохо. Но прежняя одежда, в которой она приехала на остров, уже вполне объяснимо начала изнашиваться и, что самое главное, скоро могла перестать налазить.       Еще нужно было начинать шить пеленки и распашонки, обустраивать место для будущего ребенка. И, что было самым главным, заботиться о нем одной, без помощи няни.       Шитье немного отвлекало, однако, в свободное время, Ася с тоской смотрела на заставленную комнатку и понимала, что теперь в их закутке можно ходить только боком и крайне осторожно.       Рождество и Новый год прошли безрадостно, в феврале тоже ничего не изменилось. Фактически запертая в четырех стенах, Ася не находила себе места.       С первыми днями весны погода стала чуть лучше.       — Четыре года заключения как будто прошло, — произнес Севастьян. — У тебя, Ася, три. Мне осталось восемь месяцев, тебе — одиннадцать.       — Боюсь загадывать, сколько осталось, это слишком непредсказуемо, — ответила Ася.       Воспоминания об осенних месяцах постепенно испарялись, молодая женщина думала только о будущем, которое было слишком непонятным.       8 апреля у Аси и Севастьяна родилась дочь. Едва взглянув на малютку, Ася сказала:       — Пусть будет Зоя. Только другая Зоя, более счастливая…       Севастьян сразу же одобрил этот выбор имени. Утомленная после бессонной ночи, во время которой Ася все думала, что вот-вот начнет рожать и надо уже бежать за хозяйкой и врачом, а потом достаточно легких и быстрых родов, молодая женщина уснула.       Жизнь с ребенком оказалась не такой уж сложной, как казалась раньше. Вспоминая все то, что было с Димой, Ася легко справлялась с дочерью. Кроме того, за скромную плату хозяйка всегда была готова посидеть с ребенком.       Денег, вроде бы, хватало. Ни о каких накоплениях не шло и речи, но даже отдавая часть доходов за то, чтобы немного побыть одним, без ребенка, Ася не испытывала недостатка средств.       Придя домой, хозяйка отдала Севастьяну письмо. С замиранием сердца Ася следила за реакцией супруга. Больше всего молодая женщина боялась, что там будет что-нибудь, вроде, «знать тебя и твою идиотку не желаем», а письмо, естественно, было бы от родителей.       — Восстановят нас, Агнесса, в правах состояния после окончания срока каторги, — произнес Севастьян. — Ребенок сразу родился дворянином.       «Ребенок сразу родился дворянином, — подумала Ася. — Мы будем дворянами… Все, Агнесса, вы будете просто опозоренной дворянкой! Вам не быть настоящей революционеркой, вы — идиотка!»       — Проклятая царская власть, — прошептала Ася. — Проклятая царская власть!       Говоря это все громче и громче, Ася не заметила, что она, по сути, уже кричит это в голос.       — Убью! — кричала Ася, отходя все дальше и дальше от дома. — Убью! Дайте только нож — зарежу сразу же! Бомбу по памяти соберу, подорву все! Сдохну сама, но и царь сдохнет!       Слова про нож и крики «убью» привлекли внимание жандармов. Вскоре Ася почувствовала, что ей заламывают руки и тащат куда-то вдаль.       Ася не понимала, что ей ожидать. Страх за свое будущее затмил всю злость на царя. Ася увидела, что ее тащат в карцер и чуть успокоилась.       «Шесть суток, — подумала Ася. — Сама виновата. Ну и месяц не зачтется».       Молодая женщина села на лавку. Злость на царя не проходила, однако на смену неожиданному успокоению пришел страх за свое будущее.       «Это же мне от каких-то левых людей попало, — подумала Ася. — Еще начальник ничего не знает…»       Через полчаса дверь карцера открылась. На пороге стоял донельзя злой Гинце.       — Увести, — резко сказал он.       К Асе подошел какой-то человек и вывел ее на улицу. Пройдя немного, он завел Асю в другое помещение.       — Сотню и не жалеть, — сказал начальник.       Ася похолодела. Ноги будто отказались слушаться свою хозяйку, молодая женщина с трудом произнесла:       — Ваше превосходительство… Пожалейте же… Мать кормящая… Молоко пропадет… Ребеночек голодать будет…       — Сейчас договоришься, что я тебя под суд отдам! Пусть он разбирается, — произнес начальник и скомандовал. — Помоги осужденной.       — Я виновата, но малюточку пожалейте! — воскликнула Ася.       — Молчать! Не в салоне сейчас, — раздалось в ответ.       Ася замолчала. Молодая женщина позволила положить себя на лавку, задрать юбку.       «Надо просто это пережить», — подумала Ася.       Молодая женщина начала терять сознание практически сразу. Врач несколько раз подносил к носу Аси нюхательную соль и настаивал на прекращении наказания, однако его слова оставались без ответа.       Вторая часть мучений началась, когда тот же врач начал обрабатывать ссадины Аси. Дождавшись, пока он окончит свое дело, начальник сказал:       — Лыкова, встать.       Ася с трудом встала.       — Завтра не приступишь к работе — впишу уклонение, — произнес начальник и обратился к врачу. — Доведешь ее до дома.       Врач сунул в руку Аси стакан с успокоительными каплями. Молодая женщина взяла его дрожащей рукой и выронила. Стакан разбился, капли разлились по полу.       — Да чего ж ты такая… — выругался врач и пошел за новым стаканом.       Кое-как напоив Асю, мужчина сказал:       — Пошли.       По дороге врач говорил Асе, которая вряд ли его понимала:       — Заражения быть не должно, но если пойдет жар — примешь порошок. Сегодня нужно отлежаться, чтобы завтра могла работать. Ты чем занимаешься?       — Детей начальства учу, — прошептала Ася.       — Это точно сможешь делать, — ответил врач. — Сегодня отлежишься, завтра после работы тоже лучше отлежаться. А там все хорошо будет.       — Принеси мне опий, — сказала Ася.       — Да не дождешься! — выругался врач. — Ни для балагана не принесу, ни даже по прямому назначению. Не тот случай.       Ася с огромнейшим трудом вошла в дом. Цепляясь руками за стены, молодая женщина прошла к себе в комнату и сказала донельзя испуганному Севастьяну:       — Сотня. Горячих. Со всей силы. Если завтра не пойду работать, назовет симулянткой.       — Чтоб он сдох, — шепотом добавила Ася.       — Ася, ложись, отдохни, — произнес Севастьян — Тебе еще малютку кормить.       — Потом, — ответила Ася. — Я хочу вместе со всеми поесть.       Удивившись столь неожиданному желанию жены, Севастьян ничего не сказал. Когда вскоре пришло время выйти к обеду, Ася, держась за стену, тоже пошла на кухню.       — Позор смывается лишь кровью, — сказала молодая женщина. — Только кровью.       В мгновение ока Ася взяла со стола нож и попыталась с силой ударить себя в грудь, однако Севастьян так же быстро сориентировался, выбил из руки жены нож и, заводя правую руку Аси за спину, изо всей силы ударил свою жену по щеке, после чего ударил ее снова.       — Майор, отставить, — раздался голос начальника. — Уведите лучше эту сумасшедшую к себе.       Ася, полная гнева, высвободила руку из руки Севастьяна и помчалась в комнату.       — Майор, посмеете пальцем тронуть — замечание в личное дело впишу, — сказал начальник. — Все рукоприкладство на этом острове только с моего разрешения и приказа.       Севастьян побежал вслед за Асей.       — Агнесса! — возмущенно крикнул молодой человек. — Как прикажете мне это понимать?       — Этот позор иначе не смыть, — ответила Ася. Уже шепотом молодая женщина добавила. — Конечно, можно было и его ножом ударить, но он дальше был да меня бы все равно вешать повели.       — Агнесса, извольте не строить из себя праведную революционерку, а успокоиться уже, — произнес Севастьян.       — Как прикажете, Севастьян, — резко сказала Ася.       Этим же вечером молодой человек вывел супругу на прогулку, чтобы поговорить наедине.       — Агнесса, вы не в себе были, — сказал Севастьян. — Я согласен, с вами обошлись жестоко, но, как говорится и, как вы сами пересказали, мы с вами не в салоне. А вы кричите на весь остров, как именно ненавидите царя и что убьете его. Что вы ждали после этого? Что вам посочувствуют? По головке погладят и утешат? Да на вас дело могли завести, Агнесса! Какое еще «убила бы Гинце, да меня потом вешать будут»? Зачем?       — Я как могла отомстить за свой позор, так и попыталась, — ответила Ася. — Иначе… Иначе не могла, Севастьян! Но хоть что-то, хоть как-то, хоть не буду потом так же страдать от нервов, как страдала осенью!       — Ума палата, — выругался Севастьян. — Будто покойная Зоя перед моими глазами появилась, а не новая малютка родилась! Как у вас там с молоком дела, не пропало?       — Вроде бы, нет, — ответила Ася.       — Хоть что-то радует, — сказал Севастьян.