Печеньки с изюмом

      — Внимание, пассажиры! — раздался по вагону громкий, зычный бас машиниста. — Мы прибываем в Лондон через десять минут! Пожалуйста, удостоверьтесь, что не забыли никаких личных вещей!       Гарри вздрогнул и оторвался от Гримуара. Куда делись семь с половиной часов?! Ну не мог же он провести столько времени за книгой и даже не обратить на это никакого внимания?! Он вздохнул, посмотрел в окно, за которым уже вечерело, перевел взгляд на книгу в кожаном переплете, на номер страницы. Триста двадцать восьмая. Похоже, что да, он смог провести столько времени за чтением и даже не обратил внимание ни на то, как сменилось освещение, ни на то, что за все время поездки он ни разу не прервался и не отлучился никуда. Разумеется, идти-то особо и не было куда (куда тут пойдешь, когда каждый считает своим долгом сказать тебе, что он-то точно знает, что это Гарри убил Седрика Диггори?), но все же… Однако же подобное времяпрепровождение ему… понравилось? Пожалуй, да. Понравилось. Полумрак. Тишина, лишь изредка нарушаемая клекотом сокола да тяжелым уханьем Букли. И невероятно толковая по своей сути книга.       Гримуар, попавший ему в руки, оказался очень интересной книгой. Пожалуй, куда более интересной, чем даже самые лучшие учебники Хогвартса за все эти четыре года. И куда как более понятной. Пока что Гарри читал самый первый раздел под названием «Общая теория темных искусств». Но, черт побери, из этих трехсот с копейками страниц он извлек больше информации, чем из учебников по теории и истории магии за весь период своего обучения! Кем бы ни был автор, равно как и кем бы ни был человек, приславший ему сей драгоценный Гримуар — он точно знал свое дело. Автор знал, о чем он пишет, и знал, как преподнести материал даже такому далекому от темных искусств человеку, как Гарри Поттер, падшая надежда Света и Порядка.       Конечно, много Гарри прочесть не успел. Оно и немудрено, ведь эти триста с небольшим страниц не являли собой, должно быть, и сотой доли всей той информации, что содержалась в Гримуаре. Запомнил он, впрочем, не все из прочитанного, а потому намеревался потом, как окажется в доме у Дурслей, перечитать содержимое первых страниц еще раз. Гарри поймал себя на этой мысли. Странно. Раньше его мысли о необходимости перечитать или повторить что-то лишний раз не посещали. А тут… Мгновением позже размышления на эту тему исчезли, сменившись совсем другими. И первая здравая мысль, пришедшая ему в голову, была проста, но и одновременно сложна до безобразия.       Куда спрятать эту книгу? Ведь ясно же как божий день, что дядя Вернон запрет все его вещи в чулане под лестницей. После того кошмара, что сотворили с гостиной Уизли, когда в начале года забирали его на Чемпионат Мира по квиддичу, Гарри и не надеялся на нормальное отношение к себе со стороны родственников. И если на учебники с мантиями было, по большому счету, плевать — все равно первые ему в школе больше не понадобятся, а из вторых он вырос за учебный год — то вот терять на целое лето столь драгоценную литературу было невероятно жалко.       Решение созрело через несколько секунд. Мантия! У него есть мантия-невидимка отца, под которой он не раз и не два прятался сам и прятал других! Так почему бы не завернуть в нее книгу, чтобы не было видно, а потом, уже в комнате, куда Дурсли не заходят, снова ее распаковать? Остаток времени до конца поездки, пока поезд тормозил, Гарри потратил на то, чтобы с самого дна чемодана достать нужное ему сокровище. Завернул книгу вместе с палочкой, почесал нос, присмотрелся к тому, не видно ли в сумке мантии, после чего расслабленно выдохнул. Порядок. Можно идти. Дядя Вернон не любит шарить в его вещах. Похоже, вообще боится их, будто огня. А потому лезть рукой в сумку не станет — так, глянет, что внутри ничего нет — и ладно. Гарри отпер клетку с Буклей, посмотрел сначала на сову, потом — на сокола.       — Летите, разомнитесь немного, — он посмотрел на Геда. — Букля потом приведет тебя к дому.       Сокол согласно клекотнул — и уже через несколько секунд вместе с совой исчез из зоны видимости, выпорхнув сквозь открытое окно. Гарри подхватил чемодан, пустую ныне клетку — и поспешил на выход. Обычно приходилось толкаться в тамбуре, но теперь его, прямо скажем, дурная слава сыграла ему на пользу — студенты буквально шарахались от него, стараясь не стоять на пути, и тихо шипели ему проклятия в спину. Хорошо хоть, что за палочку никто пока не хватался. Надо ли удивляться, что Гарри сошел на платформу одним из первых? Сошел — и тут же постарался раствориться в толпе родителей, встречающих своих детей.       Проскользнуть мимо ничего не стоило. Пять минут — и он уже стоит перед барьером. Гарри тяжело вздохнул — и шагнул сквозь стену, через мгновение оказавшись на маггловской части вокзала. Дядя Вернон уже ждал его.       — Пошевеливайся, мальчишка! — проворчал он, даже не подумав взять у племянника тяжеленный чемодан. — Сколько еще я тебя должен ждать?       — И вам здрасьте, дядя Вернон, — Гарри покачал головой, потопал в направлении выхода с вокзала, с трудом поспевая за размашистым шагом дядюшки.       — Не ерничай мне тут, — все еще ворчал дядя Вернон. — В нормальных-то школах детей доставляют до дома, как вон у Дадли в «Вонингс». Нет, точно говорю, все эти чудики — ненормальные.       И впервые за четырнадцать лет Гарри почти готов был с ним согласиться.       — Не все, но многие, — едва слышно проговорил он. — Пожалуй, даже слишком многие…       — Ага-а! Осознал-таки! — фыркнул дядя Вернон. — А эти твои дружки, как их там? Визгли?       — Уизли, — невольно поправил Гарри с полной апатией в голосе.       — Во-во, эти самые. Они — самые ненормальные из ненормальных! — мистер Дурсль специально съехал на эту тему. Конечно, племянника он недолюбливал, чего греха таить. Но тот выглядел как-то уж слишком неправильно. Даже при всей своей ненормальности. — Это же надо — прийти в гости к уважаемым людям и разнести целую гостиную…       — Угу, — равнодушно буркнул Гарри, чем совершенно выбил мистера Дурсля из равновесия. — Абсолютно точно так и есть…       Раньше племянник реагировал иначе. Лишь заслышав справедливые обвинения в адрес своих дружков, он тут же начинал взбрыкивать, доказывать, что его друзья и есть нормальные люди, а тут… Вернон понял, что что-то такое случилось, что сильно давит на племянника, но решил пока в дела волшебников не лезть. Да и не его это задача — разбираться в проблемах подростков. Ему своих проблем с фирмой хватает за глаза… А вот Петунье, пожалуй, сказать надо. Просто так, на всякий случай. Мало ли что…       Все время до конца поездки к дому номер четыре по Тисовой улице прошло в полной тишине. Вернон не стремился начинать разговор, Гарри тем более был не в настроении откровенничать с нелюбимыми родственниками. Да и обстановка к разговорам не располагала. Собирался вечерний дождик, в такую погоду спать хорошо или дома за кружкой чаю сидеть, а не разговоры разговаривать… Наконец дядя Вернон припарковал машину возле гаража дома номер четыре.       — Выходи! — потребовал он.       Гарри безропотно подчинился, выскользнул из машины, выгрузил собственное имущество, стал ждать, пока дядя Вернон заведет транспорт в гараж, закроет дверь. Он уже помнил процедуру. Стой смирно, никуда сам не ходи, ничего без разрешения не делай… Все как в Хогвартсе с его чертовыми контрактами, договорами, магией и прочим идиотизмом. Стой и жди, пока про твою судьбу взрослые думают. Они же умнее, они же поступают так, как лучше для тебя, даже если это будет означать отправить в Азкабан — так во имя Блага, мальчик мой… Во имя чьего? Во имя общего, разумеется. А ты просто стой и смиренно жди, пока за тебя все подумают.       Гарри потряс головой, прогоняя образы и дурные мысли из сознания. Что за черт? Почему он вообще думает об этом? Тем временем дядя Вернон вышел из гаража, окинул племянника нечитаемым взглядом.       — Ну и чего стоишь? Я эти твои финтифлюшки в дом тащить не буду.       Гарри показалось, что он ослышался. Но не мог же дядя Вернон забыть о том, чтобы обыскать вещи племянника? Или мог? Или тот же Дамблдор непрозрачно намекнул ему, что неплохо бы дать Избранному и немного вольности с магией? Глядишь, накосячит где — так его сразу из мира волшебства и попрут. Он — пешка, таких у директора наверняка много, а потому он спокойно может ими жертвовать. Как бы там ни было, Гарри решил воспользоваться ситуацией, поспешил в дом и шустро поднял свой груз в комнату, после чего просто рухнул на кровать. И пусть они все идут к черту. Он хочет спать. А завтра будет завтра…

***

      Гарри проснулся посреди ночи. Судя по электронным часам на тумбочке — была уже почти половина третьего ночи.       Он прислушался к ощущениям, пытаясь понять, что ему мешает. Спустя почти минуту он понял — немилосердно хотелось пить. В самом деле, ведь в последний раз он пил аж за прощальным завтраком перед поездкой в Лондон, то есть — почти что сутки назад. Однако выйти на ту же кухню без шума не выйдет, да и в ванной спокойно открыть воду нельзя — дядя, конечно, храпит как трактор, но спит он очень и очень чутко. Малейший скрип, шорох или стук в коридоре — и мистер Дурсль уже грозно топает к нарушителю ночной тишины. И не дай бог, если это окажется племянник… Хорошо хоть, что через комнаты он не слышит.       Гарри поднялся на ноги, осторожно размял затекшие от сна в неудобной позе мышцы. Что делать? Что делать… За окном барабанил дождь. Хмм… А ведь точно… Через несколько секунд окно было открыто, Гарри просунул сквозь решетку ладони, вскоре наполнившиеся водой. Конечно, пить такую воду было не совсем полезно, скорее даже вредно, но что поделаешь, если ничего другого нет, а во рту как будто сама собой организовалась пустыня Сахара? Гарри наполнял ладони водой и пил еще три раза, затем потратил еще одну порцию на то, чтобы умыться, пролив при этом немного воды на ковер. Да уж, если бы тетя Петунья это увидела — она бы племянника на «Юнион Джек» порвала за столь небрежное отношение к имуществу.       Как бы там ни было, Гарри смог более-менее проснуться, после чего обнаружил, что все еще одет в ту одежду, в которой ехал почти сутки в довольно душном поезде. Естественно, от одежды чутка попахивало, да и вообще она была, мягко говоря, не очень свежей. Гарри чертыхнулся, принялся стаскивать с себя грязную одежду, искренне сожалея, что еще несколько часов не будет возможности оказаться в душе. Очень сильно хотелось смыть с себя не только грязь и дорожную пыль, но и все те психологические нечистоты, что вылились на него за последние дни. Но пока что это было недоступно, а потому Гарри принялся думать, чем себя занять. Света фонарей, бьющих в окно с улицы, в принципе хватало для пусть и трудного, но чтения, так что Гарри решил скоротать немного время за чтением Гримуара. А точнее — за повторением прочитанного. Распаковав книгу, Гарри уселся у окна, стараясь не слишком сильно увлекаться и не слишком громко шелестеть страницами.       — В первую очередь надлежит познать, что магия есть понятие не человеческое и не разумеемое многими в том значении, в коем следует, — принялся читать он. — А потому всякому юному дарованию, прежде в иных традициях обучаемому, надлежит полностью переучиваться, что, конечно же, не очень хорошо, но исправимо есть, ежели сам недоучка захочет того, усердие должное проявит и отбросить прежние вредные и бесполезные познания свои о природе магии сможет. Первым делом следует понять простое: что, по сути своей, есть магия и мир вокруг. И тогда уже не потребует более претендент ни палочки чародейской, ни посоха, ни меча, ни жезла, дабы силу свою направить, ни слова на языке ни эллинском, ни скандинавском, ни славянском, ни кельтском, ни индийском санскрите, ни ином языке, человечеству ведомом да силой богатом.       Гарри подтянул к себе подушку, вскарабкался на широкий подоконник, подложил под голову подушку, уложил учебник на колени, продолжил чтение, не замечая, как проходят минуты за минутами.       -… в основе же мироздания, как было выяснено учеными мужами из своих времен наиумнейшими да теми, что от огня праведного уйти сумели, полегли три столпа, на коих и стоит мир по сей день и вечно стоять будет — материя, энергия и воля, — Гарри перелистнул уже двести девятнадцатую страницу. — Первое есть все тела вокруг, как живые, так и неживые, так и те незримые, что не видны взору смертного человека, но из коих состоит все сущее. Второе же есть все незримое, что окружает и меня, и читателя сего, и всех вокруг его. Энергию ныне все чаще подают, аки некую тонкую форму материи. В чем-то исследователи такого толка правы, ведь всякую материю можно обратить в энергию, хотя и не всякую энергию можно обратить в нечто материи подобное, о чем еще поведано позднее будет, как только претенденты сии основы и начала познают да уразумеют. Третьим же столпом силы есть воля, что единит и управляет как материей, так и энергией, так и переходом одного в другое и построением этого перехода в нужном направлении.       Гарри зевнул, потряс головой, отгоняя легкую сонливость.       — Производные же от сих столпов и их сочетаний и есть разные ветвления, коими всякий одаренный, при должном усердии, овладеть в той или иной степени сможет. Сии производные ныне именуются Формами или же Вторыми Столпами. Среди таковых есть как вполне очевидные, как, например, Разум — совместное от Воли и Материи, так и менее понятные для начинающих производные, например — Пустота, представляемая изъятием и полным отсутствием в некой области всех трех Первых Столпов и прочих производных. Магия же, коей так жаждут исследователи и многие неподготовленные одаренные, есть сочетание Энергии и Воли. Сей столп мироздания есть опасным для всякого, кто возжелает, но не сможет постичь его, ибо есть порождением хаотическим и непостоянным, хотя и в нем ныне найдены некоторые законы, на коих и построены были многие традиции и обряды народов мира. Пользуясь собственной или же заимствованной Энергией, да правильно направляя ее собственной Волей, а порой — и чистым Разумом, человек, коий есть порождением Оболочки, в свою очередь из Материи и Энергии состоящей, и Разума в правильном отношении, может влиять на мироздание по своему усмотрению, ежели сможет правильно сформировать цепь рассуждений и покорить себе нужные Энергии.       В дверь комнаты громко постучали, Гарри вздрогнул, прервал чтение. Высокий голос тети Петуньи провозгласил:       — Поднимайся, дрянной мальчишка! Скоро завтрак!       Гарри помотал головой. Похоже, он снова увлекся и не заметил, куда делись почти четыре часа. Как бы там ни было, Гарри был даже рад этому. Глядишь, и не придется особенно скучать этим летом, если за этим Гримуаром время пролетает так незаметно. И, что немаловажно, полезно. Гарри окончательно уверился — он за несколько часов познал о сущности магии больше, чем за все курсы в школе. Возникал, правда, вопрос: почему в Хогвартсе, со слов многих магов — лучшей магической школе — всего этого школьникам не объясняют, предпочитая отмахиваться необоснованными объяснениями вроде «это магия, Гарри, и ее не надо объяснять, в нее надо просто верить»?       Гарри поднялся с подоконника, засунул книгу под подушку и поспешил на выход из комнаты. Ему пора в душ, а затем — на завтрак. А дальше уже как карта ляжет. Все будет зависеть от настроения тетушки. Через полчаса он с трудом заставил себя вылезти из ванной, швырнул вещи в стиральную машину, вернулся в комнату, шустро откопал самые подходящие по размеру джинсы и футболку, быстро переоделся — и поспешил на завтрак.       Видимо, диета, на которой Дадли сидел в прошлом году, дала какие-то результаты, поскольку выглядел кузен, прямо говоря, куда меньше, чем когда Гарри видел его в прошлый раз. Мало того, у него открылся новый дар, который заметно изменил его фигуру. Как дядя Вернон восхищенно сообщал всякому, кто готов был слушать, Дадли недавно стал чемпионом юго-востока Англии по боксу среди школьников своей возрастной группы. «Благородный спорт», как выражался дядя Вернон, сделал Дадли еще более устрашающим, чем в начальной школе, когда он превратил Гарри в свою первую боксерскую грушу. Гарри уже совершенно не боялся двоюродного брата, и все же особой радости его появление не вызвало. Ну и да… диета никуда не делась. Предстояло все лето так же трескать морковь, что и без того мрачному Гарри настроения отнюдь не добавило. Одно только радовало — диетические блюда тетка готовила сама, не допуская племянника к процессу. Наверное, чтобы вполне съедобного сырья не утащил.       — Эй, Поттер, че это ты такой серый? — бросил ему Дадли, стоило Гарри зайти на кухню.       — И тебе не хворать, мистер Крутой, — Гарри рухнул на стул, подтянул к себе тарелку водянистой овсянки с тушеными овощами и принялся быстро есть.       — А я знаю, че ты такой серый, — продолжил Дадли. — Потому что ты — грязь, Поттер. Обычная уличная грязь…       — Может быть, — равнодушно пожал плечами Гарри. — Вот только если я — грязь, то запомни — я повсюду и нигде одновременно. Я могу быть везде, даже там, где ты меньше всего будешь меня ждать. Не забывай об этом…       Дадли сглотнул вхолостую. С такой точки зрения он свои мысли не рассматривал. Зато, будучи отпетым хулиганом, знавшимся со всякой шпаной и манерами общения мелких уличных преступников, прекрасно понял намек: «я могу быть везде, а потому всажу тебе нож в спину, если не отвалишь». Дадли умолк, а Гарри, шустро добив весьма скудный рацион, поднялся из-за стола, быстро вымыл тарелку и поспешил на выход из кухни. Это было весьма странно, что его никто не останавливал и уж тем более не пытался чем-то его нагрузить вроде прополки роз или чего-то в этом роде. Гарри поднялся в комнату. Он уже знал, чем займется, если его не потревожат.       Впрочем, сразу углубиться в чтение ему не дал птичий оркестр, состоящий из клекота сокола и уханья Букли. Гарри заулыбался. Вот они, единственно верные друзья. Звери и птицы. Куда более верные и привязанные к человеку, чем другие люди. Гарри тут же достал две небольшие птичьи миски, от души наполнил их водой и кормом. Уставшие от ночного полета птицы наскоро поклевали угощение, ласково пощебетали с ним, после чего упорхнули на шкаф, где Букля частенько предпочитала спать. Сокол, походив по шкафу, возмущенно клекотнул, резко спикировал вниз, уцепился за один из старых насестов Букли — и почти моментально затих, будто неслышимая тень.       Гарри полюбовался этой картиной, запер дверь в комнату на импровизированную защелку, рухнул на кровать и вернулся к прерванной главе.       -…процессу же наполнения Энергией, равно как и развитию Магии, и Разума, и Воли, многим значительно помогают практики успокоения и единения со Столпами. Наиболее же зарекомендовали себя у многих одаренных медитации и особые дыхательные упражнения, даже простецам доступные, но для магов особливо полезными и эффективными являющиеся… Наилучшим же местом для медитаций есть места, богатые Энергией, никоим образом не затронутой или же затронутой преступно мало. Таковыми, например, многие одаренные выбирали старинные леса, посадки, озера, речные берега и иные места, близкие к природе. — Гарри перелистнул страницу. — Полный перечень практик таковых столь велик, что потребует от мага не одну и не две жизни его на изучение, но наилучшие из них и наиболее полезные и наиболее различным натурам пригодные мы собрали и адаптировали.       Гарри поерзал. Похоже, теория постепенно начинала переходить в некоторую практику. И хоть Гарри и побаивался немного прикасаться к чему-то неизведанному, он поймал себя на мысли, что ему приведенные в книге советы и описания не кажутся противоестественными или какими-то слишком уж темными. А ведь если подумать, то с подобными медитациями, если он, конечно, все правильно понял, он сможет черпать энергию из окружения и даже сможет восстановиться, против всех ожиданий его злопыхателей. Но для начала он решил все же дочитать раздел. И не зря.       — Истинно, конечно, что маги, пользуясь Энергией для поддержания жизни своей, могут жить много дольше простецов. Естественная старость для мага начинается, ежели верить исследователям, по достижении ста пятидесяти, реже — двухсот зим, но даже в этом случае маги бы развивались преступно медленно, ежели не умели бы постигать знания и умения при помощи практик иссушения, при коих маг сознательно берет частицу материи или энергии или иного Столпа или Аспекта, коими Столпы третьего и низших порядков именуются, и магией постигает его, Волей своей повелевая Сущности явить ему себя. Так многие Великие получали многие силы, сутками медитируя в хранилищах книг и свитков, за часы иссушая и постигая знания там, где простецы бы всю жизнь оставили. Ниже приведены простые схемы, что до постижения юными одаренными малых порций знаний. Начинать же постигать лучше всего с постижения окружения своего или мест силы, что в округе обиталища находятся.       Гарри кашлянул. Кажется, он только что нашел, чем себя занять.       — Об одном лишь надлежит соблазнившихся предупредить, — закончил он последний абзац, — что не должно им пытаться постичь и осушить познания в сем Гримуаре сохраненные и записанные, ибо могут они, по своему искушению, не одолеть познаний и сил заключенных и на веки раствориться во мраке собственного разума. Таких магов нарекают Отреченными и истреблять таковых должно хотя бы просто из жалости и сострадания.       Гарри закрыл книгу, задумался, огляделся.       — Начинать с малого, значит? — спросил он сам себя. — Ну хорошо… Начнем тогда, пожалуй с поиска места силы в этом богом забытом городишке…