Вечная жизнь не обещает вечного счастья

Роберт сидит перед печатной машинкой и размеренно стучит пальцами по клавишам. Строчки телеграммы, адресованной Джозефу одна за другой проявляют на помятой немного от спешки бумаге. Он в дерьме. По уши. Вчера Стрейтс объявился в городе. Причём появление его было поистине фееричным. Вампир побегал по крышам, распугал стайку молодых студентов, попытался напасть на одного из тех бедолаг и сбежал, стоило первым лучам солнца мазнуть по крышам. Нужно как можно скорее связаться с Джозефом. Вот угораздило его именно сейчас уехать из города по какому-то там пустяку? Как только юный Джостар вернётся, Роберт ему лично уши надерёт. Он дописывает последние строчки, разминает затёкшие пальцы, откидывается назад и громко хрустит шеей. Думать надо быстро. Иначе ситуация с Дио рискует вновь повториться. «Надо прогуляться до почтового отделения», размышляет он вставая и разминая затёкшие от длительного сидения конечности. Спидвагон рассеянно скользит глазами по комнате. Его жилище в целом не блещет богатством или дорогущей мебелью. Все обставлено настолько минималистично, что создаётся ощущение что эта квартира принадлежит человеку, крайне редко бывающему дома. Хотя так собственно и есть. Ведь по большей части Роберт проводит время в штабе фонда, за изучением тканей каменной маски или в командировочных разъездах. Сам его приезд в Нью Йорк был некотором плане спонтанным. Встреча с Джозефом, парочка деловых конгрессов с владельцем фирмы по изготовлению целлюлозно-бумажных изделий, переговоры с Эриной. Причины разумеется были, но жирным фактом в его расписании на ближайшую неделю стало именно появление Стрейса. Он тем временем подошёл к потрепанному годами шкафу, снял с вешалки тёплое фетровое пальто, оделся, сунул письмо в карман и закрыл за собой дверь. В обеденное время людей на улицах было не так много. Большинство обедали в офисах или отлучались в ближайший кафетерий. Спидвагон немного сбавляет шаг, осознав что очереди в почтовом можно не опасаться. Теперь, когда голова не забита посторонними мыслями у него наконец есть время подумать. Появившийся нежданно негаданно Стрейтс, сильно укоротил им с Джозефом сроки на знакомство с Цезарем. Да уж, задачка эта не из простых, учитывая самомнение последнего. Стоит признать, навыки Цезаря впечатляют. Он все перенял от деда: характер, манеру поведения, речь, чрезмерную любовь к женщинам и безусловно хамон. Тяжело наверное этим двоим будет найти общий язык. Но выбора нет. Он сворачивает за угол и слышит отдаленный визг машины. Уличные лихачи давно не являются для него диковинкой. Он проверяет письмо и посмотрев на наручные часы прибавляет шаг. Стоит малость поторопиться. Свист рассекающего воздух корпуса приближается и Спидвагон непонятно зачем решает обернуться. Он даже не успевает осознать, что случилось. Машина резко тормозить паре метров от него, с мерзким визгом стирая об асфальт шины. Дверь распахивается и из неё вылетает человек в форме. Чертовски знакомый человек… Вот черт! Роберт сдавленно охает и срывается с места. Только не сейчас! Он испуганно озирается по сторонам, в поисках помощи, но как назло улицы пустуют. Сзади слышится тяжёлый стук сапогов и неразборчивая ругань. Причём к ужасу Спидвагона они медленно, но верно приближаются. «Прав был Джозеф, мне надо больше заниматься спортом. Клянусь, если выживу точно начну с утра выходить на пробежку!» Впереди маячит спасительный переулок. Воровские корни дают о себе знать, и Спидвагон сразу по приезду в город провёл сам себе экскурсию по местным закоулкам и потенциальным местам побега. Его эта старая неприятная привычка сейчас оказалась на удивление полезной. Он хватается за водосточную трубу, проворачивается на каблуках и почти идеально входит в поворот лишь немного чиркая плечом по кирпичной кладке. И тут же с мрачным удовлетворением отмечает глухой звук и тихий вскрик, с которым неудачливый солдат влетел в стену. Роберт вылетает во двор, оборачивается проверить хвост и убедившись в его отсутствии припадает на одно колено, в попытке отдышаться. Да уж, он серьёзно растерял физическую форму. Променяв тренировки и постоянные побеги от правоохранителей на кресло главы фонда. Спидвагон отвешивает шутливый поклон оставшемуся позади немцу, приглаживает ладонью растрепавшиеся волосы и разворачивается, намереваясь продолжить перерванное столь беспардонно дело. Насвистывая мотив какой то старенькой песенки, он направляется к выходу из двора, напрочь забыв о существовании той странной машины. А очень зря. Стоит ему выйти за пределы двора, как в лицо тут же ударяет горячий воздух и облако пыли, поднятой колёсами резко затормозившего в паре шагов от него автомобиль. В следующую секунду рука в тёмной перчатке хватает сопротивляющегося Спидвагона за шиворот и силком втаскивает в салон. В замкнутом пространстве вся уверенность вмиг испаряется. Он барахтается, запутавшись в собственном пальто. «Что вы себе вообще позволяете?» — [рипит он наконец выпутываясь из удушающего кокона. Человек за рулем молчит, трогаясь с места. Только упавший с головы котелок остался лежать на пыльной дороге. Спидвагон раздраженно дёргает за дверную ручку, но та ожидаемо не поддаётся. — «Немедленно откройте дверь! Это черт возьми похищение!» Опять ноль реакции. Спидвагон начинает потихоньку выходить из себя, и со злости изо всех сил пинает спинку водительского кресла. Человек спереди раздраженно сопит, но вновь не произносит ни слова. Они заворачивают за угол и резко тормозят. Роберт ощутимо прикладывается головой о всю тоже спинку. -"Какого черта?» Стонет он потирая пострадавшую белобрысую макушку. Тут передняя дверь машины открывается и в неё залезает ещё один человек в форме, в котором Спидвагон узнает свою недавнюю погоню. Он затихает и старается максимально слиться с сиденьем. Кто знает на что способны люди после поцелуя со стеной? Двое мужчин на переднем сиденье о чем то переговаривается на немецком. По интонации сложно понять, о чем идёт речь, но второй первому кажется жалуется. Спидвагон лихорадочно бегает глазами по салону в поисках какого нибудь оружия или средства защиты, но ничего мало мальски подходящего не находит. На секунду приходит мысль слегка придушить сидящего за рулём немца шнурком от ботинка, но затем Роберт с досадой вспоминает, что противников двое. Выхода нет, придётся смириться и ждать. Ну, или попытаться заговорить солдатам зубы или договориться. -"Прошу прощения, обращается он к мужчинам, что вообще происходит?» Второй, которого Спидвагон сам для себя окрестил хвостом, развернулся к нему лицом и окинул нечитаемым взглядом. Наконец Роберт получил возможность получше рассмотреть одного из своих похитителей. Высокий, крепкий, короткие темные волосы топорщатся ежиком из-под фуражки, лицо некрасивое, будто расплющенное. Кожа рябая, словно изъеденная оспинами, нос большой и похож на раздавленную грушу, губы тонкие, больше похожие на две нитки. Маленькие свиные, глубоко посаженные глазки смотрят с надменным злорадством, в них так и читается: «ну что добегался, блондинчик?» -» У нас приказ, -гнусавит он, -национальной важности». Спидвагон облегченно выдыхает. -» Так вы скорее всего ошиблись! Я не имею никакого отношения к политике.» Немцы переглядываются, один из них лезет за пазуху и достаёт оттуда фотографию. Сравнивает изображённого на ней человека с Робертом и неуверенно протягивает: — Да нет, все правильно… Вроде — Дайте посмотреть! Восклицает Спидвагон и тянется рукой к фотографии. Но его тут же резко осаживают, хлопая по запястью и убирая фотографию обратно за пазуху. Роберт обиженно цыкает и плюхается обратно на сиденье. За тонированным стеклом машины проносятся дома и фонарные столбы. Спидвагон безучастно скользит по ним взглядом. Дом, ещё дом, скамейка на которой сидит пышнотелая бабуська, переулок. Тут его внимание привлекает тёмный силуэт, стоящий в этом самом переулке. Он прислоняется лбом к стеклу и щурит глаза в попытке разглядеть его обладателя. Высокий и мускулистый, явно мужчина. Одет неброско, во все тёмное, голову скрывает капюшон. Вот только лица не видно. Когда машина проезжает мимо переулка, таинственный человек поднимает голову и Спидвагон теряет дар речи. Бледное аристократическое лицо в обрамлении смоляных волос, холодные аметистовые глаза и клыки, торчащие из-под верхней губы. Стрейтс… Они на секунду встречаются глазами, и разум Роберта охватывает самый настоящий животный ужас. Воздух застревает в горле колючим комом, аж вдохнуть больно. Конечности пробивает болезненной, лихорадочной судорогой. Он давится вдохом и отчаянно колотит в кресло водителя, крича: — «Немедленно выпустите меня! Сейчас же! Я должен предупредить Джозефа! Да откройте, же вам говорят! Он здесь чтобы убить его! Я должен, чёрт возьми, предупредить его!» Немцы переглядываются, и один из них неуверенно тянет руку к беснующемуся Спидвагону. О чём солдату через секунду приходится пожалеть, когда прямехонько в запястье прилетает острым каблуком. Роберт всегда носит обувь на каблуке, чтобы казаться выше и авторитетней. Да и постоянные подколы со стороны Джозефа порядком надоедают. Правильно, вымахал до 195 сантиметров и ржёт теперь. Хоть бы кто ему намекнул, что при попытке в шутку флиртовать с человеком в три раза старше тебя, не стоит делать акцент на низком росте последнего. Нацист шипит и отдергивает руку, тряся ею как ошпаренной. -"Пинается зараза», -жалуется он. Человек за рулём недовольно сжимает баранку руля и огрызается: — «Так сделай что нибудь, размазня! Это тебе не воевать, ты разве угомонить простого юнца не можешь?» Пострадавший солдат обиженно что-то бурчит и лезет за пазуху. Он выуживает оттуда маленькую коробочку с красным крестом и достаёт из неё шприц, размером с указательный палец. Зубами разрывает упаковку и снимает защитный колпачок. Затем медлит пару секунд, не решаясь сделать инъекцию. — Ну и чего ты ждёшь? -зло спрашивает у него водитель. — Он, -кивает в сторону хрипящего и пинающегося Спидвагона, -мне сейчас позвоночник сломает к чертям собачьим! Первый немец кивает и просунувшись на полкорпуса к заднему сиденью, хватает Спидвагона за плечо и с силой прижимает к спинке. Тот хоть и в пол силы, но продолжает трепыхаться и как мантру твердить какую то чушь про каменную маску, Джозефа и некого Стрейтса. Немец резко, всадил шприц с транквилизатором в шею и поспешно отпрянул назад, под защиту спинки порядком покоцанного чужими каблуками кресла. Спидвагон хватается за горло и надсадно кашляет, давясь слюной. Препарат уже вступил в действие, медленно разнося по организму паралич. Во рту появляется мерзкий донельзя привкус больницы и горьких лекарств, которыми его когда-то заботливо пичкала Эрина, стоило Спидвагону подцепить пусть даже лёгкую простуду. В висках тонкими паутинками расползается боль, а глотку сковывает тошнотой, вызывая очередной приступ кашля. Он бессильно опирается локтями на колени, чувствуя непреодолимое желание спать и проблеваться одновременно. Картинка перед глазами становится мутной и расплывчатой, а звуки слышатся будто сквозь плотную вату. Он откидывается на спину и смаргивает слезинки. Сжатые до боли кулаки не помогают, и сознание покидает его, оставляя лишь тошноту и белый шум в ушах. Сидящий спереди немец довольно хмыкает и в салоне вновь воцаряется тишина, изредка нарушаемая визгом колёс. *** Штрохайм меряет шагами кабинет и ежесекундно смотрит на небольшие гербовые часы на цепочке. Его солдаты должны были уже вернуться. Дезертирство? Или тот парень оказался им не по зубам?. Времени у него было предостаточно, и из чистой скуки Штрохайм осведомился, что Роберт Спидвагон мало того что не имел наследников, но и никогда не был женат. Из телеграммы, полученной вчера от его солдат, стало известно, что цель была без потерь захвачена и сейчас перевозится на базу. Но из другого, чуть более позднего и сухого рапорта следует, что Спидвагон отказал сопротивление при задержании. Старичок? Двум здоровым солдатам? Становится все более интересно. Телефон неожиданно затрезвонил, привлекая внимание. Штрохайм приблизился к столу и снял разрывающуюся трубку с рычага. — Рудольф фон Штрохайм слушает. Из трубки раздаются подозрительные шумы, а затем слышится гнусавый голос. — Сэр, это Готтфрид, мы с Клосом прибыли в окрестности Мексики, через пару часов будем на базе. -Вас понял. Штрохайм бросает трубку и довольно потирает руки. Уже скоро головоломка с таинственными пещерами и маской сложится воедино. Осталась только одна деталь, одна блондинистая деталь. Он отдаёт приказ подготовить допросную и усаживается в кресло, коротать часы ожидания за книгой. Во время посещения личной библиотеки, его неожиданно заинтересовал любовный роман, история Коко Шанель, французской революционерки, влюбившейся в немецкого офицера. Конфликт разума и сердца. Как прозаично. Чем то эта история схожа с Ромео и Джульеттой Шекспира. Тоже двое пылко влюбленных, против общественного порицания. Разница только в том, что история француженки имела хороший конец. Счастливая жизнь, карьера великой кутюрье.Оно и правильно, мощь и сила Германской империи неоспоримы. Её приверженцам в любом случае сулит безбедное будущее. Штрохайм кладёт между страниц бархатную полоску закладки, и откладывает книгу в сторону, уходя с головой в размышления. А будь он на месте этого в представителя гордой арийской расы, чтобы он сделал? Сохранил бы верность Родине или решился бы на подкреплённое чувствами безумство? Ответ очевиден. Он в первую очередь не человек, а солдат. Женщины — это лишь способ продолжения рода и утолениях естественной похоти, сходить по ним с ума тоже самое, что предать родителей ради кофемолки — бессмысленно и глупо, недостойно истинного арийца. Он смотрит на портрет Шанель и отмечает, что родись она в Германии, никогда не смогла бы стать достойной женой. Горячая, легкомысленная и безбашенная. Как и все чертовы французы. Будь их на редкость импульсивная порода неладна. Он подходит к окну, отодвигает штору и смотрит во двор. Кривой, хромающей цепочкой по песку идут рабы, скованные между собой цепями. Загорелые лица выражают покорность и страх перед своими пленителями. Мексиканцы… Они даже хуже Поляков — сдались абсолютно без сопротивления. Гадкий сброд, ведут себя как животные по типу коров. Их бьешь — они молчат, убиваешь — не сопротивляются, даже голов не поднимают, чтобы бросить на последок, полный предсмертной желчи взгляд. Покорные до зубовного скрежета. Ничтожества не достойные жить… Время идёт, а история француженки тем временем становится все более запутанной, и Штрохайм с головой углубляется в неё. От чтения его отвлёк тихий стук в дверь. Офицер поспешно поднимается, пряча роман в тумбочку, стоящую около кресла. Не мужское это дело, читать сопливые бабские книжонки. — «Войдите». В кабинет заходит солдат и вытягивается по струнке. — " Герр Штрохайм, отряд посланный вами в Лондон успешно завершил миссию и вернулся без потерь!». Отрапортовал солдат и вновь встал по стойке смирно. — «Да, отлично, -Штрохайм потирает виски, -Но орать было вовсе не обязательно». Солдат извиняется не сбавляя громкости голоса, отдаёт честь и покидает кабинет. Рудольф провожает его кислым взглядом и подходит к зеркалу. Из отражения на него смотрит человек с идеальной укладкой и суровым взглядом, выражающим полнейшую решимость и непоколебимость духа. Он одергивает полы темно зеленого военного мундира, натирает до блеска Александровский крест и командирские нашивки. В последний раз окинув себя придирчивым взглядом, он удовлетворенно кивает и выходит в коридор, закрывая кабинет на ключ. «Ну что же, Роберт Спидвагон, пора познакомиться лично».