Вечная жизнь не обещает вечного счастья

Роберт сунул пилюлю под язык и скривился. — Горькая, зараза. Врач пожал плечами и протянул другой блистер с ярко- оранжевыми капсулами. Спидвагон с мученическим видом выдавил из пластмассовых ячеек несколько жёлтых таблеток с фармацевтическими штампами, и скорчив кислую мину, забросил их в рот. Оболочка расплавилась во рту, оставив после себя гадкое послевкусие. Он пару раз причмокнул губами и начал усиленно сглатывать, пытаясь слюной смыть изо рта привкус больницы. Врач с безразличным выражением лица посмотрел на это, и подал мужчине стакан. Тот благодарно кивнул и поспешил запить таблетки. — Теперь вставайте и поднимайте рубашку, надо послушать сердечный ритм и оценить состояние грудной клетки. Роберт кивнул и взявшись пальцами за край хлопковой рубашки, потянул её вверх. Холод металлического стетоскопа, прогнал по спине табун мурашек. Спидвагон поёжился, пока врач водил инструментом по поджарым лопаткам. Но тут раздался стук и дверь кабинета открылась, пропуская сначала увесистую стопку бумаг, а затем и их носителя. — Меня тут попросили лично отнести вам какие-то важные документы, Оу. Не помешал? Штрохайм, собственной персоной стоял на пороге не без интереса рассматривая открывшуюся картину — Стучаться не учили? Зло шикнул Роберт, инстинктивно одергивая рубашку до рёбер. Но Рудольф даже не слушал его. На Спидвагоновском боку, чуть левее пупка, разливался на бледной коже синяк. Штрохайм пересекся взглядом с врачом и скептически поднял бровь. Доктор повесил стетоскоп на шею и развёл руками. — Я уронил ручку, он за ней полез, и по дороге видимо ударился об угол комода. По крайней мере синяк выглядит свежим. Роберт неловко отвёл глаза и стянул рубашку обратно, прикрывая фиолетовое пятно. — В любом случае мистер МакФорд сегодня занят и не может сопровождать тебя. Поэтому я подожду здесь конца осмотра, а затем самолично отведу тебя в кабинет. С этими словами офицер бухнул бумаги на чужой стол, и чинно прошествовал до кушетки в конце кабинета. Там немец уселся и скучающе обвёл глазами кабинет, задержавшись на объемном плакате о вреде табакокурения, с яркими иллюстрациями. Последнее время у него было какое-то странное предчувствие, а так как большинство проблем исходили именно от бриташки, Рудольф решил усилить и без того тотальный контроль. — Голубчик, — обратился к Роберту врач, — Будьте добры, поднимите снова рубашку и повернитесь ко мне лицом. Спидвагон выполнил просьбу доктора. Почему-то ему показалось, что стоило ему развернуться, как колкий взгляд Штрохайма впился прямо промеж лопаток. Роберта передернуло и он зябко повёл плечами. — Холодно? Осведомился врач, кидая быстрый взгляд на открытую оконную фрамугу. — Да нет, — бормочет Спидвагон, за спиной складывая пальцы в фигу. Офицер увидел. Непременно. — Странно, — наконец выносит вердикт врач, откладывая инструмент на стол, — Ваше сердцебиение ускорено, хоть признаков этого я и не замечаю. Такое происходит при волнении без выброса адреналина. О чем вы переживаете? Роберт удивленно наклоняет голову — О чем вы говорите? Я абсолютно спокоен, у меня попросту нет причин для волнения. — Как знаете, — пожал плечами врач откладывая стетоскоп в сторону и простукивая пациенту лопатки, — Так, проблем я у вас не обнаружил, можете идти. Спидвагон поблагодарил, заправил рубашку в брюки и обернулся к Штрохайму. Тот с преувеличенным интересом рассматривал схему сетчатки глаза, изображенную на медицинском плакате. Тут всеобщее внимание привлёк стук в дверь. — Войдите, коротко бросил врач. — Радуйся, Рудольф, — прямо с порога радостно заявляет Клаус, — Я освободился пораньше, поэтому так уж и быть сам сопровожу душку Роберта! Штрохайм кивает и встаёт с места. — Удачи, — бросает он с плохо скрываемым раздражением и смерив напоследок МакФорда злым взглядом, покидает кабинет. Клаус шмыгает носом и подаёт Спидвагону руку. — Пошли? Тот уже привычно неловко отказывается от рукопожатия, кланяется врачу, благодаря за проделанную работу и выходит за дверь. Юноша насвистывая какой-то мотивчик шагает рядом, прицокивая каблуками туфель. Роберт ещё давно подметил эту деталь. Клаус хоть и носил полный комплект военной формы, но почему что в отличие от остальных, самых обычных военных сапог у него не было. Когда Роберт всё-таки решился удалить своё любопытство через прямой вопрос, Клаус широко улыбаясь ответил: — Они мне просто не нравятся. Тем более я много сижу, поэтому у меня ноги в них потеют и воняют, а это неприятно. Кстати знаешь что? — МакФорд натянул очередную издевательскую усмешку, и Роберт, даже ещё до того как Клаус открыл рот, уже мог точно сказать о ком пойдёт речь. — У Рудольфа плоскостопие. Именно поэтому он никогда сапог не снимает, даже на отдыхе. У него просто его эти ортопедические стельки к подошве пришиты. Прикольно, правда? Спидвагон в ответ чуть криво улыбнулся и кивнул. На деле он видел мало чего забавного в подобном недуге, но у Клауса было слишком уж специфическое чувство юмора, дабы пытаться объяснить ему нечто подобное. Как ни странно, но после этого короткого разговора МакФорд молчал, лишь кидая рассеянные взгляды на стены и потолок. Роберт тоже думал о чем то своём, задумчиво покручивая пуговицу на рукаве рубашки. Он и сам не заметил как они дошли до лифта. Спидвагон настолько погрузился в свои мысли, что даже пропустил момент, когда они приехали. Кабинку огласил тихий звон, сообщающий о том, что они прибыли на нужный этаж. Роберт задумчиво рассматривал свои ботинки, ковыряя острым носком суть отошедший линолеум. Клаус радостно махнул рукой и вышел из лифта. Роберт чуть заторможено поднял на него взгляд и шагнул следом. Немец завернул за угол, и через секунду оттуда донеслось тихое: «Ой, извините». А потом Клаус негромко вскрикнул и коридор погрузился в густую тишину. — Клаус? — Чуть напряженно поинтересовался мужчина Ответа не последовало. Тогда Спидвагон решив, что это очередной глупый розыгрыш, осторожно шагнул в глубь коридорной арки. Сделав только один шаг он тут же обо что-то споткнулся. Этим «чем-то» оказались лодыжки МакФорда, раскинувшегося на земле в неестественной позе. Глаза закрыты, а на губах пузырится слюна. Роберт испуганно вскрикивает и шарахается назад, утыкаясь в чью-то грудь. Пока он думает, как человек смог так беззвучно переместиться ему за спину, на плечо ложится когтистая рука. — Отпуст… Испуганный вскрик обрывается, заглушаясь все той же ладонью. — Чш-ш, — вкрадчиво шепчут над ухом, — Не шуми, отброс. Все та же ладонь пережимает горло и мягко тянет вперёд, мимо тела Клауса. — Что ты сделал с ним? Спидвагон буквально задыхается, сбитый с толку и отчаянно вертит головой, царапаясь о чужие длинные ногти — Просто пережал лимфатический узел. Он будет в порядке. Возможно. Через некоторое время. А Роберта все так же куда-то ведут и только спустя какое-то время он понимает, что дорога ему смутно знакома. Он уже смирился, что легче ориентироваться внутри муравейника, нежели этой базы. Даже главное здание Фонда обладало меньшим количеством различных коридоров и их хитросплетений. В относительной трезвости ума ещё можно было запомнить какие-то ориентиры, но сейчас Роберт был напуган и сбит с толку. Да мало кто смог бы сохранить спокойствие и самообладание, когда его кто-то тащит за горло в неизвестном направлении. Он пару раз запинается, пока он и неизвестный наконец не упираются в тяжёлую дверь. Человек останавливается, все так же держа Спидвагона за горло и позволяя повернуть голову. Он протягивает руку вперёд и лёгким движением пальцев буквально вырывает личинку замка. Та с глухим стуком падает на пол и дверь отворяется, пропуская их вглубь кабинета Штрохайма. Самого хозяина апартаментов нигде нет. Вот и где чёртов Штрохайм, когда он так нужен? Спидвагон почти в панике думает, что это первый раз, когда он действительно хотел бы видеть офицера в его типичном положении. А точнее сидящим за столом с вечно недовольной рожей. Но, к сожалению, незнакомец не даёт возможности в полной мере обдумать собственное положение. Роберта буквально волоком протаскивают до его собственной комнаты. Чёрные каблуки скребут по полу, расчерчивая его кривыми линиями. Вторую дверь так же беспардонно вырывает из пазух. Спидвагона силой усаживают в кресло и только сейчас отпускают руку, напоследок злорадно царапнув кожу ногтями. Тот тут же до хруста выворачивает шею, пытаясь найти глазами таинственного гостя. Перед ним стоит высокий и стройный мужчина, закутанный в тёмное пальто. Волосы длинные, но собраны в высокий хвост. Алебастровые глаза с лёгким прищуром смотрят на замершего испуганно Роберта. — Недолго ты от меня бегал. У британца глаза распахиваются в непередаваемой смеси шока и ужаса. Кажется, будто сердце ухнуло в пятки и отстукивает ритм где-то в районе лодыжек. Сухие губы приоткрываются, выпуская хриплый выдох, а затем и слова. Интонация была слегка надтреснутой, будто Спидвагон и сам не верил в то, что сказал. — Стрейтс…