капля пота медленно, тягуче сбегает по открытой спине чуи, скатываясь по ребрам и падая на незаправленный матрас.
как же ему, блять, жарко.
чуя практически всегда спал в одежде. во-первых, это было удобно, особенно по выходным — встаёшь, а ты уже в готов и начинаешь делать свои дела, не волнуясь за то, где второй носок. а во-вторых — ему просто было некомфортно. вроде бы, чего стесняться? он живёт всего лишь с бабушкой, у которой день не интереснее, чем у кота в их доме, но тем не менее — насколько страшно, что кто-то да и мог увидеть тебя в часа так три ночи, пока ты скинул одеяло.
вообщем то, что чуя впервые за эту весну стянул с себя абсолютно всю одежду, кроме трусов — невероятное событие. но ему всё ещё, черт возьми, жарко. даже со свисающим с кровати одеялом.
он медленно ведёт затекшей ото сна рукой по спине, стирая несколько неприятных капель и расстроенно мычит, замечая гнобящее ощущение, которое советует ему принять душ. а как же он себя прекрасно чувствует! голова уже идёт кругом, ноги тянет, и, кажется, он слипся с матрасом.
но приходится через силу встать. конечно, сначала пару секунд посидеть, пару секунд постоять, держась за стенку, и где-то полминуты на поиск разношенной домашней футболки и всё, он готов к путешествию до кухни, чтобы взять свою невероятно бодрящую газировку из морозилки. ну действительно, чего же там его бабушка не видела? жила с ним четырнадцать лет, одевала и по врачам водила, разве нужно в такую жару искать ещё какие-нибудь шорты, чтобы выглядеть прилично перед собственной, как ему кажется, матерью?
— да, я тоже думаю, что ваш внук очень хороший человек. прилично одевается, приветливый и разговорчивый… ну просто загляденье, а не подросток.
чуя отчётливо видит эти острые скулы, тупой подбородок и узкую, как змеиные зрачки, улыбку, растянувшуюся на стеклянно чистом лице, что улыбается его бабушке, кажется, заговаривая ей зубы. видит даже сквозь лёгкую тошноту, головокружение и сонность — видит также чётко и также реалистично, как и осаму видит чую в одних трусах и футболке.
— доброе утро.
он поворачивает голову в дверной проем, смотря своими тёмными, глубокими глазами на чую, у которого моментально тупится взгляд от испуга. да-да, очень приветливое и хорошее утро.
— д-доброе. — сдавленно отвечает он, с комом в животе, разворачиваясь на пятках и быстро улетая куда-то обратно. наверное, так он попытался сделать вид что, вообще-то, шёл в ванную, просто запутался в собственной же жилплощади, не позволяя бабушке успеть заметить его стыдливый, расслабленный вид.
какого, блять, чёрта?
он быстро ныряет за дверь ванной, захлопывая её. господи, как осаму вообще тут оказался? голова вновь идёт кругом, и чуе ничего не остаётся, как достать из стирки какие-то шорты и заправить в них футболку, неуверенно хватаясь за ручку двери опять.
либо он сейчас говорит осаму о том, что ему стоит пойти нахуй, либо у осаму есть какой-то коварный план, который будет не раз доводить чую до слёз, а он до конца не будет догадываться.
— может, вы будете ещё чай?
— нет-нет, всё хорошо. лучше позвольте мне остаться пару минут наедине с вашим внуком.
осаму мило улыбается его бабушке, которая встаёт и начинает что-то лопотать, кажется, планируя искать детские альбомы с фотографиями и позорить чую перед незнакомым человеком, как вдруг резкое и в тоже время смущённо-тихое «бабушка, нет!» заставляет её начать ворчать ещё с большей силой, якобы, в этом нет ничего стыдного.
***
— зачем ты пришёл?
чуя отводит взгляд на мутные от старости обои, говоря негромко, неуверенно и наигранно равнодушно, слегка хмурясь. его это напрягало — ну какой человек так будет поступать на месте осаму?
— я хотел отдать тебе телефон. а ещё поблагодарить за вечер.
небольшой представитель мобильной техники дешёвой марки кладётся на стол, и чуя настороженно косится на холодное выражение лица собеседника.
чуя точно помнит, что не отдавал ему свой гаджет ни на секундочку вчера. помнит четко и ясно — только вот осаму в ответ коротко улыбается.
очевидно, это было сделано для того, чтобы оставить там свой номер. и чуя это понимает, поэтому серьёзность неожиданно сменяется гневом и заставляет сжать кулаки. и вдруг исчезает. исчезает злость и яркая картинка того, как он оставляет телефон в заднем кармане штанов перед тем, как сесть за барную стойку. всё-таки, может, он действительно доверил незнакомцу его и просто не помнит?
— вообщем, напиши мне, если твой принц на белом коне, — ну надо же ему поиздеваться над влюбленным в третьекурсника дурачком, — неожиданно окажется гадкой ведьмой.
чуя вновь краснеет, даже боясь вспоминать то, о каких подробностях они вчера беседовали.
