Borgata

      С самого утра над особняком ходили тучи, то скрывая солнце, отбрасывая на землю неприятные, холодные тени, из-за которых все краски блекли, то, наоборот, открывая его, заставляя щуриться от слепящих лучей. Чимин не любил такую погоду: уж лучше проливной дождь, барабанящий по карнизу, или ясное голубое небо. Что-то определенное. Сегодня даже выходить к бассейну, плавать в нем и читать не хотелось. Вообще, в целом, чем-то заниматься не было желания, но чтобы совсем уж не бездельничать, Чимин спустился в тренировочный зал. Альфы из охраны, которые время от времени использовали это помещение для собственных тренировок, поспешно покинули его, стоило Чимину лишь войти. По приказу Чонгука они не задерживались рядом с омегой, избегали с ним зрительного контакта, не пялились лишний раз, чтобы не схлопотать по шее.       Единственные двое, кто остался — Чон Хосок и Мин Юнги, дерущиеся в рукопашную. Хотя назвать это боем язык не поворачивался, скорее уж Юнги отрабатывал свои приемы под названием «Десять способов уложить на мат Чон Хосока».       По залу раскатом отразился громкий хлопок тяжелого тела о маты, и Чон-младший застонал, раздраженно ударяя рукой рядом с собой несколько раз. Но бороться против Юнги, даже несмотря на то, что он с травмой, было практически бесполезно.       — Я заебался, — фыркнул он, недовольно поджимая губы.       — Не в форме сегодня? — без злорадства поинтересовался Юнги. Альфы все еще не заметили чужого присутствия. Еще бы, Хосок излучал настолько тяжелый запах кардамона, что он, кажется, полностью глушил нежную, успокаивающую лаванду Чимина, стоящего в стороне.       — Ага.       — А мне показалось, тебе нравится, когда тебя куда-нибудь укладывают, — подал голос Чимин и подошел ближе к матам, усмехаясь. Улыбка на его губах была полна злорадства. Где он еще увидит такую приятную глазу картину? Хосока швыряют по залу без всякого сожаления.       Юнги тут же выпрямился, словно стоять в расслабленной позе перед Чимином ему не позволяет… Что? Собственный статус? Омега не хотел об этом думать, только окинул взглядом стойку начальника охраны и вновь посмотрел на Хосока.       — Может, и ты хочешь меня уложить, малыш? Хотя, учитывая, что последние несколько ночей Чонгук провел не с тобой, а с одной известной нам шлюхой, ты, скорее, хочешь, чтобы уложили тебя. Можешь прийти в мою комнату, я тебе напомню, каково это, когда укладывают. Чон-старший, Чон-младший — между нами не такая уж большая разница, верно? — усмехнулся Хосок и уже было потянулся к щиколотке Чимина, но тот вовремя отступил от него на шаг. Хоби недовольно поджал губы и забарабанил пальцами по мату. Вставать на ноги никакого желания не было, а вот продолжать стебать Чимина — это он с радостью.       — Ну, не знаю. Мне тут Элиджио сказал, что хотел взять тебя третьим, да только Чонгук его отговорил, приведя аргумент, что ты плохо трахаешься.       Чимин выглядел так, словно это самая грустная новость, которую только пришлось услышать в стенах этого особняка, а Юнги не сдержал тихого смешка, тут же замаскировав его кашлем в кулак. Не пристало такому серьезному человеку смеяться с грязных шуточек в адрес его, вроде как, господина и друга в одном лице.       — Чего, блять? Так вот что этот ублюдок им наплел! Я знал, что все не просто так! Где он, я ему яйца в анус засуну, — тут же встрепенулся Хосок и сел, прищурившись.       — Он работает, но ты, конечно, можешь попытаться. Я у него потом узнаю, как ты справился.       — Справлюсь на отлично, только доберусь до этого куска дерьма. И он называет меня своим братом? Сукин сын.       Альфа, кряхтя, встал с места, и, не оборачиваясь, направился на выход. Весь его вид кричал о том, что он чертовски недоволен сложившейся ситуацией, но единственное, что он на самом деле смог бы сделать Чонгуку — подстебнуть его в ответ, да так, чтоб он на всю жизнь запомнил.       Чимин и Юнги проводили бормочущего себе под нос ругательства Хосока взглядами. И только когда дверь за ним закрылась, Юнги позволил себе тихо рассмеяться. И это был первый раз, когда омега услышал его смех и увидел расслабленное лицо с улыбкой, демонстрирующей ряд верхних зубов и десен. Странная улыбка, но она не портила его лица. Чимину показалось, что он на мгновение завис, удивленный тем, что увидел. Мин Юнги не настолько бесчувственный, каким хочет казаться?       — Как твоя рана? — спросил вдруг Мини, кивнув на все еще перебинтованную руку альфы.       — Намджун снял швы вчера, — привычно холодным тоном ответил Юнги. Тень его улыбки сошла с лица так же быстро и внезапно, как и появилась. Чимину даже стало грустно от этого, но всего лишь на мгновение, мимолетно.       — Кажется, тебе еще не следует нагружать себя слишком сильно. Не стоило ли повременить с тренировками?       — Вам не стоит беспокоиться об этом, — вновь равнодушие в голосе. И казалось, наступившую паузу, повисшую над ними, выдержать невозможно. Кто-то из них должен неловко попрощаться и уйти, но омега этого не хотел. Находиться рядом с этим мужчиной было комфортно, даже если тот молчал большую часть времени.       — Научи меня тем приемам, — выдал Чимин первое, что пришло в голову. Омега не собирался думать о мотивах своих действий и желаний, просто поддавался им. Он в последнее время и без того беспокоился о многих вещах, так что сейчас совсем не хотелось тратить свое время на подобные глупости. В нынешних реалиях, кто знает, сколько ему вообще осталось?       — У Вас достаточно охраны, чтобы защитить. Сомневаетесь в людях, которых для Вас отобрал господин Чон? — Юнги смотрел прямо и спокойно. Он был тем единственным, кто склонял голову, но не склонялся. И единственным, кто смотрел Чимину в глаза, кроме Чонгука. И это необъяснимым образом завораживало. Взгляд внимательный и, казалось бы, холодный, но было в нем что-то иное. Незримое, тонкое, что и уловить невозможно.       — Нет, не сомневаюсь. Но если Чон Хосок заебет меня своими шуточками, было бы прикольно уложить его на лопатки, используя какой-нибудь приемчик. Он от меня такого явно не ожидает. Ты только представь его лицо, когда я уложу его в первый раз, умора ведь!       Юнги снисходительно улыбнулся и мотнул головой, в который раз удивляясь Чимину. Альфа все никак не мог понять, в какие моменты этот парень бывает настоящим? Или каждое новое лицо, которое он демонстрирует начальнику охраны — одна из граней его личности, и на деле Чимин намного глубже, чем может показаться со стороны? Если так, сколько еще секретов он скрывает за невинными взмахами ресниц и глупой болтовней на приемах?       Вопросы множились в голове, но в реальности Юнги кивнул. Нужно было подумать: какой прием лучше показать Чимину, чтобы он запомнил. И, главное, чтобы Чон Чонгук за это не четвертовал его после того, как узнает. А в том, что он узнает, не было никакого сомнения.       Шуга окинул Чимина внимательным, оценивающим взглядом, и задумался. Омега был довольно хрупким, по крайней мере, с виду. Вряд ли он любитель потягать тяжести и показать свою силу, и он уж точно будет послабее альф. Значит, нужно что-то простое, что возможно выполнить даже новичку.       — Хорошо, — наконец отозвался Юнги, — научу Вас одному приему, для которого не нужно располагать большой физической силой. Я покажу его на Вас, чтобы Вы поняли, а потом потренируетесь на мне.       Чимин кивнул и сделал пару шагов вперед. Именно столько отделяло его от начальника охраны и теперь он стоял к мужчине вплотную, заглядывая ему в глаза.       Юнги завис. Всего на секунду сорвался взглядом ниже, чем были глаза омеги, ведь устоять было практически нереально.       — Должен сразу извиниться, если вдруг оставлю на Вашем теле синяки, — тихо проговорил он, поджимая губы. О чем он, черт возьми, думает?       — Они меня не беспокоят, не волнуйся, — просто отмахнулся Чимин. От снайперской винтовки синяк с плеча всегда сходил около недели, так что омега давно уже перестал обращать внимание на фиолетовые пятна, появляющиеся на теле. Парень улыбнулся и развел руки в стороны, — Я готов.       — Ладно. Тогда так. Одну руку нужно закинуть противнику за плечо, как при объятии, но схватиться за одежду в районе лопаток. Примерно здесь, куда дотянется ладонь, чтобы было удобно произвести захват, — объяснил Юнги, делая то, о чем говорит. Сейчас самое главное было не думать о том, что лицо Чимина к его непростительно близко. — Второй рукой нужно перехватить под локтем, вот здесь. Лучше браться за одежду, но если ее здесь нет — перехватить крепче, — Чимин ощутил хватку на своей руке, такую крепкую, из которой захочешь — не вырвешься. — Затем шаг за противника. Так, чтобы левая, в данном случае, нога была между его. После этого не пяткой, а икрой следует удар под колено, и вы переворотом укладываете противника на пол, — только после своих объяснений Юнги сделал то, о чем говорил. Всего секунда и Чимин, все еще удерживаемый альфой, лежал на матах, тихо выдыхая. Его лицо вновь было близко, и Чимин только сейчас, впервые увидев его вот так, мог разглядеть отсутствие морщин на спокойном лице, немного потрескавшиеся губы, что на вид все равно были мягкими. И на последнем он так же завис, но пришедший в себя альфа, сделавший шаг назад, заставил очнуться.       — Еще раз объяснить и показать или попробуете сами?       В своей голове Юнги ни на миг не прекращал материться. Не нужно было соглашаться, ему следовало отказать, сославшись на то, что по приказу Чонгука ему вообще запрещено прикасаться к этому омеге. За такое и руки отрубить могут. И как теперь спать по ночам после того, как настолько близко увидел лицо того, в кого безнадежно влюблен так много лет?       Но сейчас слишком важно было не позволить своему телу отреагировать на близость с объектом желания вполне естественным образом.       Чимин самостоятельно поднялся на ноги и, немного замявшись, подошел ближе. В этом ведь не было ничего ужасного, верно? Простая тренировка.       — Я сам хочу попробовать, — произнес он и, полностью переключившись на результат своей работы, подошел ближе, практически вплотную.       — Так… — тихо выдохнул Мини и положил одну руку за шею мужчины, задумчиво поджимая губы и поднимая взгляд на альфу, явно ища в его глазах одобрение с первых же действий.       Юнги шумно, но терпеливо выдохнул и качнул головой.       — Что Вы делаете?       — Захват? — неуверенно предположил Чимин, а мужчина перехватил его под локоть, чуть отстранив от себя.       — Боюсь, если Вы будете делать захват именно так, то противник будет сражен близостью, а не приемом. Вы обнимаетесь или деретесь?       Шуга вопросительно вскинул бровь, не сдержав тихой усмешки, когда заметил смущенный взгляд омеги.       — Ты сам сказал, что это делается так же, как и в объятиях! — возмутился он и, не дожидаясь ответа, крепко перехватил мужчину за одежду и под локоть, сделав шаг за Юнги, и сильно ударил того икрой под колени, роняя мужчину на маты. И все бы хорошо, но вот равновесие с тяжелым альфой «в объятиях» удержать оказалось не так-то просто, и Чимин, с громогласным «ой-ой», завалился рядом, подвернув ногу и оставшись сидеть на матах.       — Не так, да? Не понимаю, — растерянно проговорил он, разглядывая лежащего на мате мужчину, который, прикрыв глаза рукой, кажется… Смеялся? Тихо смеялся при Чимине уже второй раз за день. Это было очень странно, и парень вновь растерялся. Определенно, сегодня самый странный день в его жизни.       — Что смешного? — недовольно насупился омега, пихнув мужчину в плечо рукой и отползая от него чуть подальше.       — Эм… — Шуга, тихо выдохнув, покачал головой и сел, внимательно взглянув на Чимина, — Зачем держать меня в то время, как я падаю на маты? Конечно, более тяжелое тело потянет Вас за собой.       — Но ты ведь держал, — возразил Чимин, скрещивая руки на груди.       — Чтобы Вы не ударились.       Альфа сказал это серьезно, на несколько секунд задержав взгляд на Чимине. Омега поджал губы, отвернувшись, и снова встал на ноги. От таких взглядов в его сторону сердце заходилось, как бешеное. От его слов — билось вдвое сильнее. И вроде бы это было естественно. Юнги — телохранитель, он не должен причинить ему вреда, у него такая работа — защищать и охранять, но слышать эти слова, сказанные с долей заботы, было до того приятно, что щеки залились румянцем, а на губах появилась глупая улыбка.       — Хорошо, я могу еще раз? — поинтересовался Чимин, собравшись духом, и Юнги кивнул. Альфа подошел к нему ближе, и Мини снова повторил свои действия. Захват, шаг, удар под колени. Шуга с громким хлопком рухнул на маты, одобрительно кивнул, а Чимин, что на этот раз остался стоять на ногах, довольно улыбнулся.       — Неплохо. Вы быстро учитесь, — честно проговорил Юнги, и Мини, присев рядом, закивал.       — Конечно. Я ведь умный парень, — засмеялся он. И альфа, лишь услышав его смех и улыбку, не сдержался.       — Умный и красивый. Целый набор.       В тренировочном зале повисла тишина. Чимин растерянно взглянул на мужчину, приоткрыв свои пухлые губы так, словно хотел что-то сказать, но Юнги его оборвал, переводя тему.       — Если хотите попробовать еще раз, то сейчас самое время.       Он поднялся с места, а в голове крутились лишь мысли о том, что он полнейший идиот.       — Я… Немного устал. Мы можем сделать перерыв? — негромко поинтересовался Чимин. Проще сделать вид, что он ничего не слышал, и что его сердце не стучит о ребра как ненормальное на протяжении всей тренировки и прямо сейчас. Юнги, немного подумав, качнул головой.       — Мне нужно сделать обход через пятнадцать минут. Так что лучше нам отложить эту тренировку, — хрипло отозвался мужчина, а Чимин, поникнув, кивнул.       Альфа коротко склонил голову и, немного погодя, направился к выходу. Он уже почти подошел к двери, когда Чимин окликнул его.       — Господин Мин. Что означает твоя татуировка ликориса и змеи? — вдруг спросил он, заставляя мужчину остановиться и обернуться. Он внимательно посмотрел на омегу и изогнул бровь.       — Я… Просто увидел ее, когда мы тренировались в зале вместе в прошлый раз. Если это что-то личное, ты можешь не говорить. Прости, это глупый вопрос, да? — с сожалением пробормотал омега и опустил взгляд. Он никак не ожидал, что мужчина заговорит.       — Вы знаете древнюю китайскую легенду о духах Манжу и Сага? — спросил Юнги и, сделав шаг в сторону одного из тренажеров, присел на край его сидения. Чимин закачал головой.       — Нет. Никогда не слышал.       — Когда-то, давным-давно жили два природных духа — Манжу и Сага. У них были разные обязанности: Манжу должен был приглядывать и опекать цветы ликориса, а Сага присматривал за его листьями. Великая сила Любви соединила эти два духа — встретившись однажды, они не смогли противостоять ее силе. Верховный Бог прогневался на них, узнав, что они покинули свой пост, и сурово наказал. По его указу они должны были нести свою службу дальше, но при этом не могли больше встречаться друг с другом. Так и появился ликорис, одно из названий которого звучит как «манжусага». В корейском варианте его называют «сан чо», в переводе «цветы скучают по листьям, а листья — по цветам». Поэтому у ликориса отмирают листья, когда появляется цветок, и, напротив, погибают цветки, когда начинают расти листья. Ликорис несет в себе значения смерти и одиночества.       Чимин прикусил губы. Безусловно, он не ожидал столь грустной легенды и значения, но услышать это из уст Юнги было чем-то важным.       — А змея? — тихо спросил он. Альфа, услышав второй вопрос, тихо усмехнулся и, ничего не ответив, поднялся с тренажера.       — Хорошей Вам тренировки, господин Пак.       Дверь за альфой закрылась, погрузив тренировочный зал в тишину. Чимин остался со своими мыслями один на один.

***

      — Не сильно занят? — спросил заглянувший в кабинет Джуно.       Тэхен сидел за ноутбуком и сосредоточенно печатал что-то одной рукой, обмахиваясь веером. Погода после трех часов дня наконец определилась со своим настроением, и теперь солнце нещадно палило. Кажется, открытые окна совсем не спасали от жары, если и вовсе не усугубляли ситуацию. Складывалось ощущение, что жар здесь исходит даже от мебели.       — Могу прерваться, если разговор важный. Хотя я как раз хотел тебя спросить по поводу итальянских мальчиков.       Джуно прошел в кабинет и опустился на софу, вытягивая ноги и ослабляя галстук на шее. На него эта жара в силу возраста тоже слишком сильно влияла, переносить ее было сложно. Уж лучше затяжные дожди и ливневые грозы, чем это невыносимое, монотонное пекло, даже если первая половина дня была достаточно прохладной благодаря гуляющим по небу тучам.       — Уже не выглядят такими запуганными. Тэмин хорошо о них заботится, они даже начинают понемногу учить корейский. На их девственность уже есть покупатели, готовые хорошо заплатить, но я думаю, нам стоит подождать еще немного и поднять цену.       — Разумно. Так и сделаем. Доверяю это тебе. О чем хотел поговорить? — Тэхен напечатал что-то еще и закрыл крышку ноутбука. — Почему этот старый пердун не обзавелся кондиционером в своем кабинете? Теперь понимаю, почему от него летом так воняло, — фыркнул Тэхен.       — Мне казалось, дела идут в гору и мы можем позволить себе купить кондиционер для тебя?       — Куда там? С этим расширением… Мальчики просят прикупить им нового шмотья, а я тут просчитал смету и охренел от цифр. Хотел купить себе постельное из первоклассного сатина, но с грядущими расходами мне нового постельного еще месяца два не видать. Есть, конечно, идея попросить у Чонгука, но я еще размышляю над этим.       Стоило лишь услышать имя главы клана Чон, так беззаботно сорвавшееся с губ омеги, Джуно напрягся и нахмурился.       — Хотел с тобой поговорить об этом.       Тэхен тут же нахмурился и напрягся. Все эти серьезные разговоры о Чон Чонгуке раздражали. Он думать-то об этом не хотел, не то, чтобы говорить. Да и пускать кого-то в свою голову не было никакого желания, даже если Джуно, оказав парню в свое время тотальную поддержку, заслуживал этого.       — Ты дорог мне, Тэхен, не смотри так. Я просто переживаю. Что между вами происходит?       — Я не понимаю твоего желания опекать меня. Ты слишком сильно беспокоишься, — Тэхен ответил уклончиво, всем своим видом показывая, что обсуждать данную тему не собирается.       Джуно тяжело вздохнул.       — Ты похож на моего сына, когда не прячешься за своими масками. Не отталкивай меня.       — Так все дело в том, что я напоминаю тебе твоего ребенка, который умер? Я не он, Джуно. Мне жаль, правда, но не стоит проецировать, ты же понимаешь? — Тэхен вздохнул и откинулся на спинку своего кресла, сняв очки с носа, оставляя их болтаться на шейной цепочке.       — Дело не только в этом. Я беспокоюсь о тебе и хочу оградить от опасности. Не стоит ли прекратить все, пока еще не слишком поздно? Их семья опасна. Послушай, Тэхен, я знаю, о чем говорю.       Тэхен недовольно нахмурился и, поджав губы, заправил сигарету в мундштук. Его это все раздражало.       — Ты никогда не задумывался, почему я работал на этого ублюдка Тэбина столько лет и предал его, сделав все, чтобы посадить на место главы тебя? — спросил мужчина и, поднявшись с софы, пересел в кресло напротив письменного стола Тэхена, чтобы быть ближе к нему.       — Нет, Джуно, я предпочитаю не задумываться над мотивами поступков людей. Потому что в нашей реальности благими они никогда не бывают. Но я благодарен тебе за то, что ты помог мне и, конечно же, я у тебя в долгу, ведь сам вряд ли смог провернуть что-то подобное. И тем не менее это не дает тебе никакого права вмешиваться в мои отношения и мою постель, — серьезно проговорил омега и затянулся. Курить в такую жару было тяжеловато, но он нервничал.       — Так вышло, Тэхен, что мой сын работал на Тэбина. Он был таким же мальчишкой, как ты и Тэмин. Неважно, как это получилось, но Сонг обещал, что мой мальчик будет в сохранности, а я помогу ему отработать долг. Нам оставалось выплатить совсем немного, буквально месяц, и мы могли быть свободны, но Тэбин отправил его к Чонам. Я не знаю точно: был ли это Чон Чонгук или Чон Хосок, но после того, как они использовали моего сына по назначению, они отдали его альфам из охраны. О, те, конечно, поразвлекались вдоволь. Я так же не знаю: участвовал ли в этом Мин Юнги. Но Енджэ привезли ко мне в крови и синяках. И он умер у меня на руках, Тэхен, от внутреннего кровотечения. Это было, как раз когда Тэбин уже спал с тобой, а случаи убийства и пропаж шлюх участились. Они опасны, Тэхен. Я не могу и не хочу потерять человека, которого люблю так же сильно, как собственного сына. А с ним… С ним тебя не ждет ничего хорошего.       — Я сам разберусь со своими отношениями, Джуно. Они в любом случае никого не касаются. Спасибо тебе за заботу и за беспокойство, но я в этом не нуждаюсь.       Джуно горько усмехнулся и мотнул головой. Пытаться переубедить Тэхена в чем-либо было бесполезно, он знал это, но попытаться стоило.       — Тэмин ответил мне то же самое. Вы, ребята, слишком похожи, ты буквально воспитал и сделал из него собственную копию. Но это неплохо. Я лишь надеюсь, что у вас все будет хорошо, Тэ-тэ. Не буду больше отвлекать тебя от работы.       Тэхен кивнул, но слова Джуно теперь не давали покоя. И за последние он особенно зацепился.       — Подожди! — окликнул омега мужчину уже у самых дверей, и тот задержался, обернувшись. — У Тэмина кто-то появился?       — Тебе следует спросить об этом у него. Но нам в любом случае стоит сосредоточиться на другом, Тэхен. Слишком тихо стало в последнее время, тебе не кажется? Словно что-то серьезное готовится. Как затишье перед бурей… Вот, что пугает меня.       С этими словами Джуно вышел, оставляя главу борделя в одиночестве. И после услышанного парню очень сильно захотелось позвонить Чонгуку, спросить, все ли хорошо, и не назревает ли какой-то серьезной проблемы. Хотелось, чтобы альфа успокоил и унял все разрастающиеся в груди страхи, но Тэ остановил свою руку, так и не дотронувшись до телефона.       Он выглядел бы слишком глупо, если бы взял и позвонил ему сейчас.       Тэхен невольно вспомнил рассказ Джуно о его сыне. Енджэ… Он помнил этого мальчишку, но никогда бы не подумал, что он — родной сын правой руки борделя. Они не были похожи внешне, ничто не выдавало их родственной связи. Но еще больше беспокоило омегу другое: кто из братьев Чон отдал мальчишку охране? Ему почему-то казалось, что Чонгук противник напрасных жертв и не стал бы убивать без особой причины. Тем более шлюху. Пожалуй, это было вполне в стиле Чон Хосока. Или просто Тэхен в силу близкого физического контакта с Чоном-старшим идеализирует его?       Думать об этом не хотелось. Омега тихо вздохнул и затушил скуренную до фильтра сигарету.       Следовало бы ему поговорить с Тэмином. Насколько нормально, когда лучший друг скрывает свои отношения? Хотя в последнее время они довольно сильно отдалились друг от друга. Нужно было наверстать упущенное.       Тэхен спустился в кухню и стащил из морозильной камеры контейнер сладкого мороженого с топпингом соленой карамели, и нагло, без стука, ворвался в комнату Тэмина, который, улучив свободную минутку, беззаботно болтал с кем-то по телефону.       — Я перезвоню, — быстро сказал он и сбросил звонок.       — Что за тайные телефонные разговоры, которые нельзя продолжить при лучшем друге? Или я больше не твой лучший друг? — фыркнул Тэхен и сел рядом с парнем, поставил контейнер между ними и, открыв его, вручил ложку Тэмину, который смотрел на парня с неким удивлением. Странно было, что Тэхен пришел к нему вот так среди дня. Обычно разговаривали они исключительно в темное время суток, когда освобождались от дел. Но в последнее время вечера Тэхен проводит не с ним.       — Что-то случилось?       Тэхен пожал плечами, зачерпывая мороженое своей ложкой и отправляя его в рот.       — Ничего особенного, кроме того, что я узнаю о твоих отношениях не от тебя.       Тэмин тихо засмеялся. Так вот, в чем было дело? Ким Тэхен во многих вещах больше походил на ребенка, чем даже Тэмин, что был младше. Он и сам не знал, как у Тэхена получилось с такой жизнью сохранить какую-то детскую непосредственность. Это было удивительно.       — Ну, ты же мне о своих тоже ничего не рассказываешь, — парировал младший и также отправил в рот ложку с мороженым.       — Это другое, мы просто трахаемся, — Тэхен обиженно надул губы, словив на себе скептический взгляд омеги. — Что?       — Ты со своими клиентами «просто трахался», Тэхен, а с ним ты спишь по другим причинам. Уверен, если бы у тебя не было к нему чувств, ты бы не уезжал к нему так часто. Ты последние несколько ночей не был в борделе. Приезжаешь под утро, и тебя всегда привозит его личный телохранитель. Кому ты рассказываешь о простом трахе? Не ври мне. И себе не ври, иначе потом, в один момент, осознаешь жестокую реальность, в которой ты без памяти влюблен в Чон Чонгука, и охуеешь от жизни, не зная, что с этим делать и как дальше жить. Я только хочу надеяться, что если ты в него и правда влюбился, то это взаимно. Игра в одни ворота — довольно грустно.       Тэхен, слушая друга, продолжал уплетать мороженое, задумываясь над его словами. Он и сам уже понимал, что между ним и Чонгуком происходит что-то такое, чего происходить не должно. Но они оба, кажется, погрязли в этом настолько, что ни у кого из них не выходит сопротивляться. Их будет и дальше засасывать в эту трясину.       — А у тебя что? — тихо поинтересовался он.       — У меня? Все нормально. Ким Намджун интересная личность, да и выглядит хорошо, учитывая его возраст и прошлое. Не хочу ни о чем думать, но мне нравится с ним разговаривать. Мы ходим на всякие выставки современного искусства, на те самые, которые ты называешь мазней на пару с Чон Хосоком. Он покупает мне мороженое в кафе, а сам всегда берет себе виски, от которого не пьянеет. Он забавный. Часто что-то ломает. Не знаю, Тэхен, может быть, я в него тоже влюбился? Спать с ним хорошо. Нам просто комфортно друг с другом и все, никто не устанавливает никаких рамок, так что… А вот тебе установить рамки было бы хорошо.       Тэхен вздохнул и откинулся на спинку дивана.       — А я познакомился с итальянцами. Я так понял — один из них партнер Чонгука, а второй его муж. Они забавные, даже фотку мне позволили сделать. Смотри, — Тэхен открыл фотографию в телефоне и протянул его к Тэмину ближе, чтобы тот ее рассмотрел. Но парень внезапно начал тихо смеяться.       — Ты прости, но я вижу тут только влюбленного Чон Чонгука. Ты его охмурил. Не удивлюсь, если в ближайшее время он выкинет что-то, что очень сильно тебя удивит, — заявил Тэмин, чем очень удивил своего собеседника. Тэхен непонимающе захлопал глазами.       — Что, например?       — Не знаю, признается тебе в любви до гробовой доски? — Тэмин рассмеялся на озадаченное выражение лица друга, а Тэхен только фыркнул и махнул на него рукой. Ну и глупости.

***

      Тэхен не знал, какой уже раз они сходят с ума в руках друг друга, но, казалось, еще совсем немного и сквозь темные шторы начнут пытаться пробиться первые рассветные лучи. Но никому из двоих, чье шумное дыхание заполняло комнату, не было дела даже до солнца. Волновал только человек напротив и ничего больше. Тэхен сгорал в ненасытных, крепких руках, зная только лишь, что ни с кем никогда в его недолгой жизни так хорошо еще не было. И был уверен, что не будет. И это чувство горело на кончиках его пальцев, которыми он касался взмокших чернильных узоров на сильной спине и руках.       Чонгук сдавленно застонал во влажную шею омеги, сжав его бедро, изливаясь внутрь. Они перепачкали все постельное, но это никого из них не тревожило. Тэхен, выгнувшись и вскрикнув, кончил следом.       — Чонгук… — шепотом позвал он.       Тэ хотел было попросить о передышке, хотя бы совсем небольшой, в несколько минут, но Чон уже скользил чувственными поцелуями по его шее, собирая губами проступившую с испариной соль и сладость чужого феромона, сходя с ума от дрожи тела под собой, от того, что его дыхание сбилось вновь, так и не успев восстановиться.       До чего же он был прекрасен, черт возьми… Каждая их ночь была безумнее предыдущей, вот и эта тоже.       Тэхен не сдержал стона, понимая, что Чонгук уже опустился губами на его живот, собирая с него белесые подтеки, не брезгуя, ведя языком по коже столь жадно, будто в любое мгновение кто-то неведомый и очень сильный может забрать омегу из его крепкой хватки. Ким никогда не видел, чтобы с его телом обращались вот так, никогда не чувствовал себя столь важным и необходимым, но то, что происходило сейчас, заставляло его дрожать и теряться в ощущениях. Это было столь прекрасно, что, он уверен, до конца жизни будет помнить каждый миг этой ночи, каждое их общее движение и взгляд Чонгука, горящий чем-то неизвестным, но настолько красивым, что глаз оторвать невозможно.       Даже сейчас Тэхен, не отрываясь, смотрел в его глаза, пока он опускался все ниже и ниже, неясно чем движимый. Но его язык коснулся члена, и омега, без сил наблюдать за этим, упал головой на подушку, закрывая глаза ладонью.       — Боже, что ты творишь? — сдавленно зашептал Тэ, кусая губы.       Он ведь сам делал это бесчисленное количество раз стольким мужчинам, что не счесть, но его так никто не ласкал, никто не касался. Никто, кроме Чонгука, творящего внизу живота какие-то невообразимые вещи, от которых в очередной раз Тэхен не мог сдержать голоса, путаясь в длинных темных волосах, сжимая их на затылке.       Чон ласкал его умело, совсем не брезгуя, опускаясь до самого основания, сжимая в глотке и оглаживая рукой стройные бедра и подтянутый живот, испачканный спермой.       Тэ бы спросил, почему альфа делает это, он с удовольствием рассказал бы, что никто еще не дарил его телу подобных ласк, он поделился бы, насколько приятна эта сладкая нега, текущая по венам, истома, сковавшая все его существо, но ощущения были такими сильными, что не давали ему и слова вымолвить. Только стоны один за другим срывались с губ.       Чонгук никогда не испытывал удовольствия от подобных ласк, хоть и дарил их другому омеге не раз, но сейчас наслаждался до того, что внизу его живота снова болезненно тянуло. Дурманящий запах макадамии был здесь еще сильнее, он затягивал мозг своей пеленой, не давая думать о чем-то другом. Но Чон и не мог ни о чем думать, только лишь о том, что ему хочется подарить Тэхену все ласки и удовольствия этого мира, чтобы он забывал свое собственное имя, задыхаясь, но никогда не смел забыть имени того, кто ему эти ласки подарил.       — Хочу… Хочу тебя, — сумел прошептать Тэхен. Могло показаться, что его мольба, словно оставшись озвученной не до конца, оборвалась протяжным глубоким стоном. Но Чонгук столь сильно хотел потакать всем его прихотям и желаниям, что, отстранившись, уложил одну его ногу на свое плечо, крепко сжав щиколотку, и в одно плавное движение оказался внутри податливого тела, и оно тут же прогнулось от ощущений, о котором грезило.       — Гук-и… — слетело с нежных искусанных и зацелованных губ, стоило Чонгуку оказаться внутри полностью и сделать первое движение. И от того, как прозвучало его имя, сорвавшееся с уст тянущего к нему руки Тэхена, у альфы перехватило дыхание.       Нежное прикосновение к щеке омеги, встреча их взглядов и Чонгук, опустив ногу парня на свое бедро, наклонился к Тэхену, целуя его губы. Руки перехватили тонкие запястья, и Чонгук сплел с ним пальцы, сцеловывая стоны с его губ и чувствуя, как крепко Тэхен сжимает пальцами его ладони. Это было настолько хорошо… Не представлялось возможным оторваться от него хотя бы на мгновение.       Альфа чувствовал, как сердце заходится в груди не пойми от чего, но не сопротивлялся ему, двигался и ласкал так, как оно велело, целовал его так, как никого еще в своей жизни не целовал, сходил с ним с ума, срываясь в пучину удовольствий, где только двое и больше никого, где весь мир перестает существовать и все теряет значение, только человек, что обнял бедра ногами и сжал чужие ладони так сильно, словно боится умереть, если отпустит их хотя бы на мгновение.       И от этого чувства не было страшно, было до черноты и взрывающихся перед глазами звезд хорошо. Было настолько прекрасно, что все земные удовольствия меркнут по сравнению с этими ощущениями. Чонгуку не хотелось никуда отпускать его. Сегодня уж точно. Выжать бы из его тела все соки, чтобы он и думать не смел о возвращении в свой дом.       — Чонгук, я… — договорить омега снова не смог, с еще одним громким стоном кончая и выдыхая следом другой блаженный стон, уже более тихий, но не лишенный удовольствия, когда ощутил, как Чон кончает глубоко в него, толкнувшись в последний раз особенно сильно.       Они оба приходили в себя еще, кажется, несколько минут. Никто не смел пошевелиться или разомкнуть ладони, они не могли надышаться запахом кожи друг друга, смесью их феромонов. Оба потерялись в пространстве и времени и не хотели возвращаться в реальность, потому что в их забытии было слишком хорошо, в нем они были в безопасности от всего прочего мира. Здесь их ничего не могло потревожить.       Но всему приходит конец. Чонгук осторожно отпустил узкие ладони, едва сумев побороть в себе желание поцеловать каждую из них, и вытер Тэхена салфетками, которых в пачке почти не осталось. Все они, использованные, валялись вокруг кровати белыми островками, на которые лучше не наступать.       Тэхен все еще молчал, часто дышал и не открывал глаз, не спешил очнуться. Чонгуку показалось, что он засыпает, изможденный и уставший от близости, и альфа, осторожно поднявшись, бережно укрыл омегу одеялом и, накинув на плечи покрывало, валяющееся на полу, вышел на лоджию, закуривая. Тревожить Тэ совсем не хотелось, да и подумать в одиночестве не помешает.       Чонгук окончательно и бесповоротно осознал: он очень сильно влип. Влип настолько, что безмятежно спящий в его постели омега был столь сильно необходим рядом… Черт, Чон впервые в жизни не хотел тревожить чужой сон, переживая об этом до такой степени, что вышел на лоджию ночью, полностью обнаженный, чтобы выкурить сигарету после секса.       Из окна был виден бассейн, у которого на шезлонге лежал Чимин, читая под фонарем очередной роман. Он тихо засмеялся, прикрыв ладошкой рот. Привычный жест, он наблюдал за этим бесчисленное количество раз, но сейчас, глядя на него, понимал, что им обоим необходимо поговорить и обсудить один очень важный момент. Чонгуку следует определиться и дать эту определенность омеге. Чимин уж точно это заслужил.       От мыслей отвлек Элиджио, вышедший к младшему. До ушей Чона донеслись отголоски итальянской речи, которой Чимин владел хоть и не так свободно, как альфа, но поддержать примитивную беседу все же мог. Однако с такого расстояния разобрать хоть слово было невозможно, и, оставив это занятие, Чонгук затушил сигарету в пепельнице и вернулся к спящему Тэхену.       Омега тихо сопел в постели, завернувшись в одеяло, и мужчина, присев на край кровати, осторожно приблизился к его умиротворенному лицу, оставляя на лбу теплый поцелуй. Чонгук снова не узнавал себя, но контролировать собственные порывы был не в силах. Просто не мог им сопротивляться. Не мог сопротивляться чарам Ким Тэхена.       — Я уснул? — совсем тихо прошептал Тэ и зашевелился.       — Задремал минут на пять. Спи, утром Юнги отвезет тебя в бордель. Или я сам отвезу. Хочешь?       Тэхен помотал головой и выбрался из-под одеяла. На этот раз он не стал подбирать с пола одежду, которую они раскидали, подошел к шкафу и, взяв свежие вещи, направился с ними в сторону ванной комнаты. Чонгук не стал его останавливать, даже если хотел, он лишь проследил за ним глазами и снова достал сигарету. Нужно было закончить все это после их первого раза или, еще лучше — не начинать вовсе, ведь теперь, казалось, пути назад у них не было. Точнее, его не было у Чонгука. Но в таком случае и у омеги тоже. Даже если он все еще пытался сопротивляться тому, что расцветает внутри него. А в том, что чувства были взаимны, Чонгук не сомневался. Он видел его влюбленность на протяжении каждого мгновения их близости, в том, как Тэхен тянулся за поцелуями и отдавался его рукам, как сходил с ума от ласк, в том, как задыхался в стонах.       Стоило лишь вспомнить, альфа вновь ощутил тяжесть внизу живота. Но Чонгук, не став поддаваться приятным воспоминаниям, взял с прикроватной тумбы свой телефон и набрал выученный наизусть номер начальника охраны. Тот поднял трубку незамедлительно, словно сидел и ждал, когда босс позвонит ему.       — Будь готов через минут пятнадцать увезти Тэхена. Возьми машину охраны, не свети моими тачками, — коротко объяснил альфа и скинул вызов.       Тем временем из ванной комнаты вышел Тэ, одетый во вполне обычные штаны и объемный худи, скрывающий все достоинства его фигуры. И тем не менее в такой одежде он выглядел таким уютным и каким-то домашним, что теперь вовсе не хотелось отпускать его. Стоило бы сгрести мальчишку в охапку и уложить спать вместе с собой, чтобы тот не разъезжал ночью по небезопасным улицам Сеула. Но Чонгук бы этого никогда не сказал.       — Боже, словно животные, — тихо проворчал Тэхен, начиная подбирать свои вещи, разбросанные на полу. Чонгук не сдержал тихой усмешки.       — Нужно было сложить все строчка к строчке и немного потерпеть? — поинтересовался он, изогнув бровь и выдохнув дым в сторону подошедшего омеги.       — Я такого не говорил, — хмыкнул Тэ и, отведя руку Чонгука в сторону, в которой он держал сигарету, коротко поцеловал его в губы.       — Тебе неуютно здесь спать? — поинтересовался Чон, потянув омегу за руку, чтобы тот наконец отпустил свои шмотки и сел рядом с ним на постель.       — Предпочитаю засыпать в своей постели. Я уже говорил, ты вообще меня не слушаешь, — фыркнул Тэхен, забрав у Чонгука свою руку, решив не садиться рядом. Черт его знает, чем эта короткая и невинная близость может закончиться, а зад ему еще нужен. Например, чтобы сидеть и работать завтра утром, разбирая кучи бумажек.       — Мне нужно ехать, Чонгук. Мне, конечно, льстит тот факт, что тебе нравится мое прекрасное общество, но я дико устал и хочу спать, — заявил он и украдкой сделал пару шагов назад, к двери.       Чонгук шумно выдохнул, решив не отвечать. В конце концов, Тэ всегда был настолько же игривым, как и сейчас, не стесняясь отпускать колкие фразочки в сторону альфы.       — Я провожу, — бросил мужчина, встав с постели, и натянул на голое тело валяющиеся у двери брюки. Идти в покрывале ему не позволяло положение.       — Что, боишься, что меня украдут по дороге к двери? — хохотнул Тэ, получив в ответ усмешку.       К машине, прямо на улицу, они шли в тишине. Тэхен чувствовал на себе тяжелый взгляд альфы, но сознательно игнорировал его. Мало ли, что там у Чон Чонгука в голове.       Юнги уже ждал в заведенной машине, поэтому, когда они подошли ближе, Тэ мог бы незамедлительно сесть внутрь, однако Чон, открыв для парня дверь, перехватил его запястье, задержав.       — Что? — Тэ вопросительно вскинул бровь, хитро взглянув на альфу.       — Напиши мне, когда доедешь, — коротко произнес Чонгук и, придержав Тэ за затылок, мягко поцеловал припухшие после долгих поцелуев губы.       Омега не смог сдержать слабой улыбки, качнув головой.       — Такие просьбы — это привилегии омег. Не ты ли с них смеялся? К тому же, меня везет твой личный телохранитель. Не доверяешь ему? Так, может, отправишь со мной кого-нибудь надежнее? Или целый кортеж охраны, почувствую себя важной шишкой! — тихо засмеялся он, но заметив тяжелый взгляд Чона, замолчал и коротко кивнул.       — Я напишу.       Сейчас было совсем не то время, когда он мог бы ослушаться. И Тэхен это прекрасно понимал.