Borgata

      Самолет медленно шел на посадку, с каждой минутой приближаясь к земле. Чонгук убрал рубашку от запястья, взглянув на часы, и тихо выдохнул. Два дня прошли так, как он и обещал Тэхену — без лишних мыслей и переживаний. Единственное, что металось перед глазами и в голове — локации, в которых они занимались любовью и просто проводили время вместе. Хорошая замена тяжелым мыслям. Впервые за несколько лет Чонгук чувствовал себя отдохнувшим, а на холодную голову можно решить намного больше важных вопросов, что нависали над ним все это время.       Как только шасси мягко заскользили по земле, Чонгук позвонил Хосоку. Он мог сделать это и раньше, техническое оснащение самолета это позволяло, но решил не тревожить брата раньше времени. Сейчас он точно должен был все подготовить.       — За эти несколько дней я по тебе нихуяшеньки не соскучился. Если ты приземлился в аэропорту Сеула, знай, что можешь разворачивать самолет обратно к своему хуе…       — Полегче, Хосок. Еще одно слово и ты поздороваешься с дулом моего пистолета. Не выебывай мне мозг и скажи, что ты сделал все, что я просил.       В голосе Чонгука отчетливо слышались стальные нотки, и Хосок присвистнул. Видимо, пара дней в Италии с отключенным телефоном и головой сделали свое дело: Чонгук отдохнул и вернулся еще более злым, чем уезжал. Но рассудок его был холоден, а значит, они точно решат все свои проблемы в два счета.       — Все сделал и уже почти приехал на место. И если твое настроение такое, каким я его услышал, то я буду рад даже обнимашкам при встрече!       Если бы Хосок его видел, Чонгук обязательно показал бы ему средний палец, но пришлось говорить ртом смачное «Иди нахуй» перед сбросом звонка. Последнее, что услышал Чонгук в динамике телефона — заливистый смех брата. Но это хорошо. Раз Хосок находится в приподнятом настроении, они точно вытащат из очередного ублюдка всю необходимую информацию. Даже если его нельзя калечить, Чон Хосок умеет запугивать и без этого.       — Господин, — из мыслей альфу вернул в реальность несмелый голос Чону, — трап подогнали, Ваш водитель ожидает у самолета. Добро пожаловать домой, господин.       Мальчишка поклонился, но Чонгук не обратил на него внимания, он махнул ему рукой, чтобы Чону скрылся с глаз, и, подхватив свою сумку, направился к выходу. Единственные, кого Чонгук не обделил вниманием — пилоты, которым он молча, но благодарно пожал руки перед тем, как покинуть борт самолета.       Сюда глава клана Чон вернулся лишь с одной сумкой, в то время как с Тэхеном у них было три и еще два чемодана впридачу. Омега не жалел места, брал едва ли не весь свой гардероб, конечно, не забывая про туфли, украшения и прочую лабуду. Когда они собирали вещи, Чонгуку даже показалось, что их шкафы чудесным образом пустеют.       Сев в автомобиль, Чонгук расслабленно откинулся на сиденьи и посмотрел сквозь тонированное стекло на провожающего автомобиль взглядом Чону.       Он снова позвонил брату, не сводя глаз с омеги.       — Еще один звонок, и я решу, что вместо своего мужа ты хочешь уложить на лопатки меня, но это еще более мерзко, чем…       — Позвони в авиакомпанию, которая обслуживает мой самолет, — Чонгук не стал слушать и перешел сразу к сути своего звонка, — и скажи, чтобы стюарда заменили. Так, чтобы это не помешало его карьере, Хосок. Он просто мне не подходит. Позвони прямо сейчас.       Чонгук скинул звонок и отвел взгляд от Чону. Он сделал это только и исключительно из заботы о Тэхене, с которым был безоговорочно счастлив в эти два дня.       Открыв галерею в телефоне, он взглянул на их совместную фотографию, сделанную буквально вчера на закате. Тэхен придерживал соломенную шляпу, чтобы ее не сдуло ветром, цветастая накидка спала с его плеча, открывая вид на пару отметин, которые Чонгук оставил по неосторожности, и он смотрел с такой нежностью… Чонгук помнил, как едва не растворился на дне черных зрачков, и все же не понимал, что хорошее и когда он сделал, чтобы заслужить его, сколько бы не думал об этом.       Он обещал Тэхену позвонить сразу, как только приземлится, но судя по времени, омега не так давно лег спать и сейчас его будить точно не стоило, пусть как следует отдыхает и поменьше волнуется. Элиджио очень заботливо взял на себя поиск переводчика для Тэхена, чтобы он чувствовал себя максимально комфортно без Чонгука и мог свободно общаться с семьей Санторро, в том числе с детьми. Это поможет ему отвлечься от проблем и забот и даже Тэмин после того единственного звонка в самолете больше не тревожил омегу.       — В особняк? — негромко поинтересовался водитель, глянув на Чонгука через зеркало заднего вида.       Чон оторвал взгляд от мобильного, вскинув бровь. Он только сейчас в полной мере понимал, почему Юнги был не только его телохранителем, но и водителем. Он знал о каждом его шаге и не задавал глупых вопросов, узнавая все наперед. А еще он молчал. Да, пожалуй, тишина в машине была прекрасна. С момента, когда Юнги подложил им свинью и благополучно смылся, Чонгук уже трижды менял водителей. И каждый раз ему казалось, что он едет в низкосортном такси, где каждый из шоферов пытался с ним поговорить. Этот пока что продержался дольше всех. Пусть он и уточнял места назначения, но он хотя бы молчал и не пытался шутить отстойно-тупые шуточки.       — На склад. Тебе должны были сообщить на какой именно, — негромко отозвался Чон, вновь опуская взгляд в телефон.       Мужчина тихо охнул, явно вспомнив о наставлении Хосока, и тут же закрыл рот, прибавляя газа.       Машина прибыла к нужному месту примерно через полтора часа. Чонгук вышел из автомобиля, оставив в нем свою сумку, и направился в сторону склада. Того самого, где несколько месяцев назад их пытался нагло наебать один из поставщиков. За что и поплатился — сначала коленями, затем зрением и языком, а после и жизнью. И Чонгук ни капли не сожалел о содеянном. Животному — животная смерть.       Он подошел ближе, глянув на снятый амбарный замок, и тихо хмыкнул. Видимо, Хосок все же выполнил его поручение и даже прибыл в назначенное место раньше него.       Альфа вошел внутрь, прикрыв за собой дверь, и тут же ускорил шаг, стоило лишь услышать знакомые голоса, спорящие на повышенных тонах.       — Да потому что, блять, я сразу тебе сказал! — воскликнул Хосок. — Привезти целого и невредимого. Даже я, сука, понимаю значение слова «невредимый», смекаешь?       — А что мне нужно было сделать? Он сопротивлялся! — воскликнул в ответ Сокджин, а Чонгук наконец остановился у одного из грузовых контейнеров, глянув на альф из темноты. Они даже не заметили его присутствия.       — Так ты бы по голове его тюкнул пару раз, нахера сразу в рожу?       — Так я и тюкнул. Рожа что, не на голове? Тебе бы анатомию подучить, не было бы тупых предъяв, — фыркнул Джин.       — О, поверь, анатомию я знаю получше некоторых. Вот, например, если я тебе сейчас выстрелю куда-то промеж глаз, то у тебя с обратной стороны мозга не вылетит. Знаешь, почему? — язвительно отозвался Хосок.       Сокджин возмущенно выдохнул, ничего не ответив, а Хосок, громко стуча каблуками туфель, отошел в сторонку, глянув на еще одно связанное тело, лежащее на полу.       — А это ты нахера притащил? Да Чонгук тебя на месте порешает, когда узнает, — фыркнул он, а Джин, закатив глаза, присел на стул рядом с сенатором.       — Ну, а что я мог сделать? Этот парень, видимо, его водитель или что-то в этом роде. Выскочил из машины, когда я вот этими прекрасными руками, — Сокджин потряс ладонями в воздухе, — запихивал этого старого маразматика в багажник. Удивительно, что не выскочил еще раньше, может, в телефоне залипал, пока ждал начальство из борделя, — фыркнул он.       Чонгук, не в силах больше оставаться в тени, прервал их, негромко прокашлявшись и шагнув ближе. Он вскинул брови, оглядев привязанное к стулу тело сенатора партии Свободных. По словам Чхве Хосока, он довольно тесно общался с Юн Енсу, а значит, побеседовать им было бы полезно. Было бы, если бы он не был в отключке.       — О, а вот и наш герой-любовник. Как отпуск? — тут же поинтересовался Хосок, отвлекаясь от угнетения мигом стушевавшегося Сокджина, сложив руки за спиной и шагнув ближе к Чонгуку, что тихо вздохнул и обошел привязанного к стулу сенатора со всех сторон.       — Это ты его так отделал? — спросил он, обращаясь к Сокджину, морщась и оглядывая избитое в кровь лицо мужика.       — Не специально, клянусь. Он пришел в себя, когда я тащил его в машину и съездил мне по лицу. Я вышел из себя, — негромко фыркнул Джин, а Хосок хохотнул. Для Сокджина лицо было запретной зоной для ударов. Его лицо.       — А это… — Чонгук оглядел еще одно тело и не сдержал громкого вздоха. Отойдя в сторонку, альфа нашел первый попавшийся стул, притянув его поближе и сев напротив мужчины, закатывая рукава и открывая вид на татуированную кожу рук. Разберется со вторым «сюрпризом» попозже.       — Кого ждем? Где Кай и Герда? — поинтересовался он. Хосок скривился.       — Твои бешеные уродцы чуть не сожрали одного из наших недалеких ублюдков, который тащил их до машины, — сообщил он, а Чонгук вскинул брови.       — Вы что, не кормили их двое суток?       — Кормили. Просто кто-то решил, что твоих псин можно погладить. И остался без пальцев, — поведал Хосок и равнодушно пожал плечами. Идиоты всегда сами виноваты в своих проблемах.       Чонгук качнул головой и кивнул Сокджину, чтобы он позвал парней, и те привели собак. К сожалению, как бы Чону не хотелось скормить ублюдка, что сидел перед ним, своим малышам, в этот раз они нужны были лишь для устрашения. А скормить его собакам было за что. По мнению Чонгука, конечно же.       — Приведите эту тушу в чувства. Я в настроении для беседы.       Хрустнув шеей, Чонгук достал сигареты и закурил. Он блаженно прикрыл глаза, затягиваясь, пока Хосок водил бутыльком с аммиаком под носом сенатора.       Очухавшись, мужчина стал дергаться и кричать, чтобы его немедленно освободили.       — Я высокопоставленное должностное лицо, у меня есть неприкосновенность, вы не имеете права! Вас всех отдадут под суд и пожизненно посадят в тюрьму! — кричал он, но как только взгляд альфы сфокусировался после пробуждения, его губы задрожали от страха. — Т-ты?       — Ты слышал, Хосок? Он хочет упечь нас в тюрьму, — усмешка Чонгука сквозила безразличием, и он, затягиваясь, не отрывал взгляда от политика, беспомощно дергающего руками. Эту картину он видел сотни раз, и она была слишком скучной, не вызывала никакого интереса.       — У меня есть пара вопросов, на которые тебе придется ответить, несколько историй, которые тебе придется послушать и предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Если хочешь и дальше счастливо жить, конечно. Но если нет, мои малыши как раз хотят кушать, и я с радостью отдам им тебя. Они очень любят лакомиться подобными тебе отбросами. Очищают мир от дерьма, если можно так выразиться. — кивнув головой в сторону облизывающихся на сенатора мастифов, Чонгук с удовольствием отметил животный ужас на дне зрачков мужчины. Но ужас быстро сменился на презрение, как будто бы он не верил, что Чонгук и правда может сотворить с ним что-то подобное.       Очень зря.       — Я не буду сотрудничать с психами вроде тебя, Чон Чонгук. А за похищение сенатора — с удовольствием упеку тебя за решетку, — выплюнул мужчина, едва не брызжа слюной.       Чонгук затянулся, но выдохнув дым, посмотрел на сигарету в своих пальцах. Ей можно было бы выжечь паршивцу глаз, но, к сожалению, пришлось данное желание проигнорировать. Следов на его лице, оставленных Сокджином уже достаточно. Даже их не должно было быть.       Раздавшийся со стороны собачий рык был как музыка для ушей. Чонгук даже не думал, что может соскучиться по собакам за пару дней. Сенатор нервно дернулся, когда две большие собаки, гремя цепями, служившими и ошейниками, и поводками, подошли ближе. Мужчины, держащие их, отпустили железные витки, и псы тут же сорвались поближе к своему хозяину. Чонгук потянул губы в усмешке, наглаживая руками их морды.       — Сидеть, — негромко бросил он, и псы мгновенно уселись рядом, размашисто виляя хвостами и поглядывая то на Чонгука, то на сенатора, тщетно пытающегося отскочить на стуле подальше.       — Убери от меня это, черт возьми, — зашипел он, косясь на псов, но Чонгук не слушал его просьбы. Ему необходимо было закончить то, ради чего они все здесь собрались.       — Замолчи и послушай. Они в любом случае не тронут тебя, если я не прикажу, — известил он. То, как громко от напряжения сглотнул сенатор, ничуть не отвлекало от беседы, и Чонгук приступил к сути, — В последнее время вы очень активно сотрудничаете с Юн Енсу. — заговорил он, опуская ладонь на голову черного пса, почесывая его за ухом. Животное довольно прижало голову к руке хозяина, настолько предано, что лицезреть это было мерзко, — Ваша дружба очень мила, но когда я за ней наблюдаю, меня тошнит. Вы все такие белые, пушистые и добропорядочные, законопослушные, хотите упечь меня за решетку за мои темные делишки и копаете, копаете, пытаетесь доказать мою вину, но заводите дружбу с человеком, который совершил ничуть не меньше преступлений, чем я. Что ты скажешь, дорогой сенатор Канг, если я поведаю тебе историю о том, что Юн Енсу вмешался и очень активно занимался фальсификацией выборов главы вашей партии, чтобы продвинуть нужного ему человека? Вы ведь начали с ним сотрудничать после того, как у вас сменился глава, верно?       — Вранье, этого не может быть, господин Юн — уважаемый в наших кругах бизнесмен, даже не пытайся опорочить его имя, Чон Чонгук. — выплюнул сенатор и скривился. Словно он брезговал даже смотреть в сторону Чонгука и двух совсем недружелюбных псов.       — Видимо, причинно-следственные связи отсутствуют в твоем мозгу. Хорошо. А то, что он подорвал мой склад посреди Сеула и из-за взрыва погибли невинные люди? Не только работники склада, большая часть которых даже не знала о хранении на нем оружия, но и случайные прохожие, оказавшиеся рядом. Что ты скажешь, если я расскажу тебе, что недавнее нападение на дом твоего коллеги, сенатора Нам, тоже было устроено именно дорогим твоему сердцу Енсу? А причина нападения в том, что Нам — умный человек, он понял, что с Юном что-то не так и начал под него копать. Конечно, Енсу это не понравилось, но так как с дипломатией у него не очень, как и с нервами, он действовал радикально и бедный Нам замолчал, а вчера, насколько мне известно, и вовсе покинул партию.       — Все это немыслимая чушь! Даже если твои слова имеют определенную логику, я в жизни не поверю, что господин Юн может действовать подобными методами. Возможно ты не в курсе, но сейчас мы ведем переговоры с ним, чтобы он вступил в наши ряды!       Чонгук присвистнул и выбросил сигарету в сторону, взглянув на Хосока. Братья усмехнулись, глядя друг на друга, а Сокджин почувствовал, что у него от этих двоих мурашки по коже. Пусть и он не был святым, но братья Чон, действующие сообща, были действительно опасны.       — У меня имеется определенная информация, — Чонгук протянул руку, в которую Хосок немедленно вложил папку и поспешил отойти подальше, когда Герда подняла на него недовольный взгляд. Чонгук открыл папку и принялся читать и листать страницы, сосредоточенно хмуря брови, — Что несмотря на нашу с тобой тридцатилетнюю разницу в возрасте, твой муж не намного старше моего. Хочешь я тебе расскажу, как это получилось? — взгляд Канга изменился и теперь был злобным. Таким, словно он готов прямо сейчас выколоть Чонгуку глаза, — Молчание — знак согласия, так что слушай внимательно. Когда твоему мужу было всего лишь семнадцать лет, то есть девять лет назад, ты соблазнил милого и очаровательного мальчика по имени… Сун Ханыль. И его родители узнали об этом. Они хотели подать на тебя в суд, но ведь ты уже тогда был сенатором партии Свободных и если бы твои коллеги узнали о том, что ты сделал… О, уверен, они выбрали бы для тебя самое суровое наказание, ведь что может быть более мерзким, чем сорокалетний мужик, трахающий ребенка, — Чонгук выплюнул это сквозь зубы, скривившись. Пунктик на счет подобной грязи никуда не делся из его головы.       — И тогда, чтобы сохранить свое место и репутацию, ты отсыпал родителям этого мальчика круглую сумму денег и пообещал взять его замуж, когда он станет совершеннолетним. И хоть обещание ты сдержал, конечно же, исключительно из боязни за собственную шкуру, ты по сей день довольно часто посещаешь бордели на моей территории и пользуешься услугами только молодых мальчиков, несовершеннолетних. И вот здесь у меня уж точно много доказательств, смотри, целая папка. — Чонгук закрыл уже ненужные ему страницы и с громким стуком бросил папку к ногам мужчины.       — Кажется, сегодня ты тоже тайно посещал одно из таких мест, именно поэтому тебя было так легко найти и «пригласить в гости». И если ты не хочешь, чтобы я сегодня же обнародовал эти данные, тебе придется со мной посотрудничать, хочешь ты того или нет.       Канг был уверен, что эту историю у него благополучно получилось замять, но Чонгук, кажется, еще более угрожающий противник, чем он себе это представлял.       — Чего ты хочешь?       Сокджин не сдержал смешка. Все и всегда становятся очень сговорчивыми, если правильно надавить на них. Этот Канг не знает чести, но крайне озабочен собственным положением и репутацией. Конечно, он сейчас все как на духу выдаст.       — Очень сильно хочу отрезать и скормить тебе твой собственный член. Но если по факту… Чем, помимо политических дел, занимается ваша партия? Есть ли что-то, что может хоть как-то угрожать мне или моей семье?       Канг отвел взгляд. Он предал свои принципы не нарушать закон много лет назад, когда впервые поддался на чары юного и прекрасного цветка по имени Сун Ханыль. Он не смог остановиться и продолжал поддаваться чарам таких же прекрасных цветов по сей день, а сейчас, чтобы сохранить чистоту своего имени, вынужден выдать врагу информацию, которая спасет его и помешает осуществлению их главной цели. А цель эта заключается в том, что Чон Чонгук и все его окружение, вся его семья должны оказаться за решеткой. Сделать это было тяжело, но у него не было выбора.        — Я жду, — поторопил его Чонгук. Он не собирался торчать здесь целый день, у него была еще куча дел, требующих незамедлительных и решительных действий.       — Мы ищем доказательства того, что ты замешан в черном бизнесе и к двадцати восьми годам убил огромное количество народа, за что должен сидеть в тюрьме пожизненно. Но так как ты подкупил почти всю полицию, и даже глав департаментов, включая комиссара, это очень тяжело. Также мы уверены, что твой муж, Ким Тэхен, тоже замешан в темных делах, но ты тщательно его скрываешь. И вообще, по всем нашим базам Ким Тэхен умер в шестнадцать лет.       Услышанному Чонгук сначала удивился, но быстро вспомнил о том, что такую практику использовал Сонг Тэбин. Чтобы пропажа несовершеннолетних омег не вызывала вопросов, через своих людей в полиции он «убивал» мальчиков, при необходимости мог даже сделать им пустую могилу с пустым гробом. Неудивительно, если где-то на кладбищах Сеула есть могила Тэхена.       Насколько ему было известно, после совершеннолетия, все через тех же продажных полицейских, Сонг Тэбин создавал для своих шлюх новые документы и новую биографию. Очень удобно.       — Это все?       — Я больше ничего не знаю.       Чонгук погладил по голове Кая. Пес нетерпеливо ерзал на месте, вывалив на бок язык, и задумался. Где-то со стороны пола послышался стон второго их заложника. Надо же. О нем Чонгук уже успел позабыть. Он кивнул Хосоку, и тот принялся развязывать сенатора, пока сам глава клана присел перед своими питомцами на корточки, погладил завилявших хвостами собак по головам.       — В твоих же интересах, чтобы это было так. Иначе придется мне ловить тебя снова, но на этот раз не для того, чтобы поболтать, а чтобы скормить тебя моим прекрасным питомцам. Они очень любят трепыхающуюся человечину.       Сенатор с удивлением потер затекшие запястья, но вставать не спешил. Он озадаченно смотрел на Чонгука, не понимая, что происходит.       — Ты просто отпустишь меня?..       — Не просто. Тебе придется молчать об этом разговоре. Учитывая компромат, который у меня есть на тебя, мне ничего не стоит забрать тебя на дно вместе с собой. Педофилов в наших тюрьмах особенно не любят, так что я надеюсь на твою сообразительность. Если будут новости, касаемо меня, сообщай, Джин с удовольствием поделится с тобой контактами. Жди доказательств виновности Юн Енсу во всем, что я перечислил и еще в десятке совершенных им преступлений. Надеюсь, что ваша партия сделает одолжение и самолично сожрет этого ублюдка. И да, — Чонгук кивнул в сторону охранника сенатора, что наконец открыл глаза и даже смог привстать, непонимающе поглядывая в сторону всех собравшихся, — Этого человека придется оставить.       Сенатор возмущенно выдохнул и подбоченился, хмурясь.       — Этот человек пойдет со мной. Он из моего личного состава охраны и…       — И? — перебил Чонгук, вскинув брови и отвлекшись от псов, — Мне не нужны лишние проблемы или свидетели. Помни о том, чего тебе может стоить твоя упертость. Данные о тебе у меня на руках. Что тебе дороже, жизнь одного из твоих людей или собственная репутация? Или, может быть, жизнь?       Сенатор оглянулся на охранника, который беспомощно забормотал тихое «господин», пытаясь на коленях подползти ближе, и быстро отвернулся, сжав зубы.       Чонгук сухо усмехнулся.       — Ожидаемо. Проваливай, пока я не решил, что наша сделка не состоялась.       Чонгук махнул рукой, и Сокджин, взяв сенатора под локоть, поднял его со стула и увел со склада, конечно же, добросердечно вырубив перед выходом. Не стоит их гостю знать даже примерно, где он находился.       — Какого черта! — рявкнул вдруг незнакомый мужчина, трепыхаясь и пытаясь высвободить руки от тугой веревки, что связывала его запястья, — Я не за этим шел к тебе работать, ублюдок! Вернись и забери меня сейчас же! Какого дьявола это происходит? — заорал он.       Чонгук вскинул брови, глянув на мужчину, отвлекаясь от своих собак.       — Ты просто оказался не в то время не в том месте, — поведал он и кивнул Хосоку. Понимая, что от него требуется, Чон-младший тихо вздохнул и достал пистолет. Он насвистывал себе что-то под нос, пока закручивал на оружии глушитель.       — Прости, чувак, работа. Вообще нихуя личного, — искренне, от всей души произнес Хоби и подошел ближе.       — Вы, блять, уроды! Да вы знаете, что творите?! Вы все, все без исключения должны в Аду гореть за то, что делаете! И ты, — орал он в спину Чонгука, подобравшго цепи с пола, направляясь вместе с собаками на выход, — и твои ублюдочные дружки, и твой потасканный половиной Сеула муж!       — Стой, — вдруг произнес Чонгук, а Хосок, уже готовый выстрелить и прервать гневную тираду мужчины, опустил руку с пистолетом вниз.       — У-у-у, это ты зря, братишка, — хохотнул он, окинув вмиг замолчавшего и дрожащего от гнева и страха охранника взглядом.       Чонгук развернулся, склонив голову на бок, и толкнул языком щеку.       — А теперь подумай и скажи еще раз.       Альфа, видимо, перейдя грань своего страха и истерики, вдруг негромко засмеялся, упав спиной на пол и устремив взгляд куда-то в потолок.       — Я, блять, просто выполнял свою работу. А сейчас меня хотят убить за то, что я работал на этого уебка и назвал шлюху шлюхой? Да все знают, что ты взял замуж шмару. Его трахала половина нашего кордона, не делай вид, что это не так. Убивай. Насрать. На все насрать! Я просто умру, — хохотнул он, — а тебе всю жизнь жить с осознанием, что мой член, возможно, побывал во рту твоего…       Договорить он не успел, Чонгук в два шага дошел до него и с силой ударил мужчину по лицу ногой. Его голова метнулась в сторону, и Чонгук, шумно выдохнув, сплюнул на серый бетонный пол. Глава клана присел перед мужчиной на корточки, похлопав его, стонущего от боли, по плечу.       — Фас, — громко и коротко скомандовал он, и собаки с громким рычанием и лаем сорвались с места. Чонгук сам едва успел отойти в сторону, тяжело выдыхая и прикусывая щеку.       Хосок скривился, слушая надрывные крики, на грани возможностей человеческого голоса, и достал из пачки сигарету, отходя подальше.       У Чонгука было прекрасное настроение. Всего пару минут назад. Упоминание прошлого Тэхена действовало на него как красная тряпка на быка, но люди, в том числе и сам Хосок, отчего-то постоянно забывались. И сейчас, глядя на Чонгука, с упоением наблюдающего за рвущими чужую плоть животными, он мысленно решил для себя прекратить называть Тэхена «блядью». По крайней мере, не при брате.       В нос ударил металлический запах растекающейся по полу крови и разорванных внутренностей, от содрогающихся в предсмертных конвульсиях тела то и дело отлетали ошметки кожи и мяса. Крики сменились на хрипы и вскоре стихли вовсе, было слышно только как сильные челюсти разрывают мышцы и сухожилия, хрустят костями. Животные с благодарностью поглядывали на хозяина, ни на миг не переставая жевать.       Это длилось довольно долго. Чонгук успел отойти в сторону и, присев на стул, снова закурил. Собаки больше не ели — игрались, тягая между собой зубами что-то очень отдаленно похожее на кишки. Чону-младшему от этой картины хотелось блевануть.       — Как думаешь, почему они не могут нарыть на меня доказательства? — спросил Чонгук у Хосока, стряхивая пепел на пол и облизывая губы. Он вновь говорил спокойно, будто не он получасом ранее вышел из себя, и словно не он сейчас наблюдал эти отвратные игрища двух людоедов.       — Потому что мы неплохо заметаем следы и у нас куча полицейских в распоряжении, которые активно нам с этим помогают? — предположил Хосок, сев на стул, в котором недавно сидел сенатор Канг. Хосок заметно скривился, потому что сиденье все еще было теплым. Немного мерзко, но не настолько, чтобы подниматься.       — Нет. Это лишь вершина айсберга, а истинная причина состоит в том, что Юн Енсу мелькает почти во всех моих делах. А он так сильно не желает подставляться, что прикрывает меня. И Тэхена. И нам стоит этим воспользоваться.       Чонгук любовно оглядел своих собак, коротко свистнув. Они тут же отвлеклись и подбежали ближе, заставляя Хосока отодвинуться на стуле подальше, пока Чонгук позволял Герде вылизать свои руки, пачкая их чужой кровью.       — Нужно будет сделать им вольеры побольше, как только в домике Герды закончится ремонт. Не хочу, чтобы они постоянно сидели взаперти после рождения ребенка, — отозвался Чонгук, поморщившись, когда Кай попытался лизнуть его в щеку.       — Что, признаешь, что эти плешивые полудурки опасны для общества? — Хосок склонил голову на бок.       — Я этого никогда не отрицал. Займемся этим, когда все закончится. — уверенно сообщил Чонгук. Им стоит поторопиться.

***

      В гостиной стояла напряженная тишина. Чонгук уже несколько минут с самым серьезным видом неотрывно смотрел в бумаги, которые принес с собой Чхве Хосок, касаясь указательным пальцем виска.       — Говоришь, переговоры с Енсу перед взрывом на моем складе проходили в вашем особняке? — уже второй раз интересовался Чонгук, поднимая взгляд на Чхве. Альфа так же уверенно кивнул. За пару минут эти факты никак не изменились, — И там не было никаких камер или звукозаписывающих устройств?       Чхве Хосок тяжело вздохнул и глянул на брата Чонгука. Он сидел на спинке дивана, крутя на пальце какой-то брелок и заглядывал в документы в руках Чонгука через его плечо.       — Никаких. Отец был против подобной электроники в доме, тем более в личном кабинете и в гостиной, где он проводил много времени и переговоров, — бросил он. Честно говоря, как бы печально это не звучало, Хосоку даже повезло, что в доме ничего подобного не было. Еще неизвестно, как бы отреагировал Чонгук, если бы услышал, что идею использования пероксида азота Енсу подал именно он, своей собственной персоной.       — Но я не стал бы лгать. Енсу нужно было крупно подставить ваш клан, так что место выбиралось крайне тщательно.       — И вещество, как я погляжу, тоже, — заметил Чонгук, а Чхве отвел взгляд на подошедшего Сокджина. Альфа чувствовал себя свободно в доме друга, потому принес четыре стакана для виски и бутылку с напитком самостоятельно, поставил все это на стол и усевшись в кресло.       — Проще сказать, мы все в том же тупике, что и несколько дней назад, — бросил Джин и, разлив виски в стаканы, сразу же взял один для себя, добавляя в него лед.       — Не совсем. Енсу поутих, он не высовывается. По нашим данным, он даже стен особняка не покидает с тех пор, как мы с Тэхеном улетели в Италию. Хочешь, объясню тебе, почему? — Сокджин заинтересованно кивнул, глядя на Чонгука, — Он что-то готовит. Я уверен, что он осторожно и тихо, как крыса, связывается по закрытым каналам со своими людьми и теми, кто входил в клан Мун, но остался верен ему. У него точно есть какой-то план. Нам стоит ожидать удара в любую минуту. Он не делился с тобой своими идеями? — глава клана взглянул на Чхве Хосока, но тот снова отрицательно мотнул головой.       — В последний раз мы говорили по телефону и все, чем он интересовался сводилось к одному-единственному вопросу: буду я помогать клану Юн или клану Чон. Больше мы не связывались и я, как видишь, здесь.       Чонгук кивнул и выпил виски из стакана залпом и отставил его обратно на стол.       Солнце постепенно клонилось на запад, хотя на улице все еще было очень светло, а сквозь открытые окна в гостиной гулял тихий сквозняк. Все глубоко задумались над словами Чонгука. Это было логично, затишье всегда случается перед бурей, а если посудить, Енсу и правда притих.       Чхве тяжело вздохнул и, взяв свой стакан с виски, залпом осушил его, поднимаясь с места.       — Думаю, пока что больше не о чем говорить. Я свяжусь с вами, как только у меня появится хотя бы одно доказательство на его дела, — негромко бросил Чхве.       Чонгук только кивнул, больше ничего не сказав, и отложил бесполезные документы на журнальный стол.       Он слышал, как Чхве выходит из дома, но не стал провожать его. С этим прекрасно справлялся их новый дворецкий.       — Что будем делать? — негромко поинтересовался Сокджин.       — Видимо, ждать, — бросил Хосок и, упершись рукой в спинку дивана, перемахнул через нее, устраиваясь рядом с Чонгуком. Он взял для себя стакан виски и, поводив у носа, принюхался. Напиток был замечательным.       Он только хотел что-то сказать, как со стороны входной двери послышался стук и грохот.       Чонгук на автомате потянулся рукой между подушек дивана, как и его брат, и когда Чхве Хосок влетел обратно, то обнаружил три пистолета, направленных на него тремя разными людьми.       — Ого, какие вы нервные, — негромко пробормотал он, нервно усмехаясь, а затем вскинул брови, — Это, что, Магнум? Тысячу лет их не видел. Он работает? — поинтересовался он, а Хосок, опустив оружие одновременно с братом, оглянулся на Сокджина. Прошла ровно секунда, прежде чем по гостиной разлетелся истеричный смех Чона-младшего, а Джин, что-то недовольно бубня, спрятал пистолет в нагрудную кобуру.       — Ты, блин, реально с ним таскаешься? А чего не принял арбалет от Намджуна? Слишком современно, дедуль? — сквозь смех спрашивал Хосок, едва ли не скатываясь с дивана на пол.       Чонгук не сразу понял, о чем речь, потому тут же отвлекся от катающегося по дивану от хохота Хосока и вопросительно вскинул бровь.       — Если ты что-то забыл, то мог просто позвонить в дверь. Уверен, дворецкий бы открыл тебе. У нас просто так сюда не вламываются, — серьезно произнес он и раздраженно отпихнул от себя Хосока. Младший брат все еще не мог успокоиться и сейчас активно бил его по спине рукой.       — Мне позвонили мои люди. Только что доложили о том, что несколько неопознанных командой людей сейчас находятся на лайнере, который должен привезти мне поставку завтра. В твой порт, Чон. Врагов у меня немного и, кажется, кто-то решил убить двух зайцев одним выстрелом, — сообщил он, а Хосок резко перестал смеяться. Теперь три пары глаз были направлены на главу клана Чхве.       Чонгук сухо усмехнулся и кивнул. Он поднялся с дивана, налил себе еще виски и залпом выпил алкоголь. Взгляд зацепился за серебряный портсигар, лежащий на журнальном столе, и он подумал было, что, вроде как, оставлял его в кабинете перед отъездом, но не стал придавать этому значения. Сейчас были дела поважнее. Он соображал, думал и взвешивал возможные развилки их дальнейших действий, а чтобы делать это с более легкой головой, можно было и покурить. Тем более план Енсу был совершенно понятен.       Ублюдку хотелось избавиться от всех конкурентов разом, чтобы стать единственным держателем черного бизнеса в Сеуле. Тогда он выйдет и на международную арену к более крупным игрокам. На данный момент такую привилегию имеет только Чонгук, сотрудничая с кланом Санторро.       Только вот открыв портсигар, Чонгук обнаружил его пустым и, не колеблясь ни секунды бросил в Хосока, съехавшего на диване пониже, видимо, в надежде уйти от праведного гнева брата. Только он подставил свое темечко аккурат под удар. Именно туда и прилетел портсигар.       — Ты, блять, сдохнуть хочешь? — зашипел Чон-младший, потирая норовящую стать гигантской шишку.       — В следующий раз не единожды подумаешь, прежде чем пиздить у меня траву, — объяснил свой поступок Чонгук.       — Так а какого дьявола ты все мои запасы уничтожил? Блять, у меня будет сотрясение из-за тебя!       Чхве наблюдал за братьями. Они с Сокджином одновременно вздохнули и переглянулись. Разборки братьев Чон — то еще развлекалово, конечно, но у них тут вроде как ЧП, важные дела, которые требуют незамедлительных решений, а эти двое решили поругаться из-за пары косяков.       Из внутреннего кармана Чхве Хосок достал обтянутый синим бархатом портсигар и, вытащив из него самокрутку, протянул ее Чонгуку.       — О! Он тоже дует шмаль! Наш человек. — одобрительно улыбнулся Чон-младший и, обиженно взглянув на брата уже без тени улыбки, протянул руку за наркотиком. Чонгук не будет наслаждаться этим в одиночестве.       — У меня последняя осталась, извини, Хосок.       — Чонгук, отдай игрушку младшему брату, я тут пострадавший. Необходимо срочно подымить, иначе все, я умру от мозговой опухоли, которую ты же мне и устроил, и брата у тебя больше не будет.       — Отличная перспектива, — усмехнулся Чонгук, затягиваясь. Хосок только недовольно бурчал на него, тихо, ничего не разобрать.       — А теперь вернемся к делу. Видимо, Енсу решил подставить меня и лишить тебя поставки, зная, что без нее у тебя не будет денег даже продолжать вести бизнес. Это чудесно, ведь тем самым он подписывает себе смертный приговор. — все трое вновь уставились на Чонгука, явно не понимая, как именно он собирается выйти сухим из подобной ситуации. Как осуществление плана Енсу может навредить ему же — никому понятно не было тоже. Зато у Чонгука в голове родился легко реализуемый план.       Только прежде чем рассказать его тонкости, Чонгуку нужно было совершить один единственный телефонный звонок.       — Сокджин, набери мне сенатора Канга, я с ним поболтаю. Хочу уточнить пару вопросов и после расскажу вам свой план, благодаря которому мы навсегда избавимся от крысы по имени Юн Енсу.       Джин тихо вздохнул и, вытащив из внутреннего кармана пиджака старый кнопочный телефон, набрал единственный номер, сохраненный в телефонной книге. Он протянул аппарат Чонгуку и откинулся на спинку кресла.       — Ты что, человек-раритет? — шепотом поинтересовался Хосок и тут же получил легкий пинок по колену.       — Это телефон на крайний случай, — шикнул он и тут же замолк, когда слишком громкие гудки в телефоне оборвались.       — Все наши с тобой дела уже закончились сегодня днем, — тут же послышалось в трубке. Чонгук рассмеялся на эту реплику. Порой люди умиляли его своей наивностью.       — Только я решаю, когда наши дела закончатся, Канг. Расскажи-ка мне, есть ли у вас информация о том, каким именно веществом были учинены последние два громких взрыва в городе? Я имею в виду мой склад и фармацевтический завод.       В трубке повисла тишина, и Чонгук снова затянулся, с грустью оглядывая почти закончившийся в его пальцах косяк. Жаль, хорошая была трава. Обязательно нужно будет связаться с Намджуном и попросить его подготовить партию такой же травки только для него. И придумать, куда ее ныкать от Хосока, чтобы ситуаций как сегодня больше не повторялось.       — Нет, я…       Чонгук скинул вызов. По растерянному голосу Канга было понятно: никто ничего не знает. И это было им только на руку.       — Ты объяснишь, почему у тебя такой довольный вид и что ты там придумал, в конце концов? — Сокджин от нетерпения аж начал ерзать в кресле. Глаза Чонгука горели огнем, а раз так, он точно придумал что-то интересное.       — Ага. Скажи мне, Сокджин, где ты закопал тело сенатора?       — Почему вы так тесно связаны с политикой? — удивился Чхве Хосок. Сейчас, наблюдая за ними и узнавая, как Чонгук ведет дела, он понимал, что по организации работы и связей, его клан слишком отстал от клана Чон и ему до этого уровня еще шагать и шагать.       — На территории Юн. Хосок, — он кивнул на Чона-младшего, — как-то показал мне лазейку на его территорию, которая никак не охраняется и чтобы если вдруг его найдут, подозрения не падали на кого-то из нас, я подкинул его Енсу как презент.       — Отлично. Там пустырь? Сможем ли мы по-быстрому организовать там склад? — Чонгук все еще собирал единую картинку их дальнейших действий и даже если всем вокруг логика его вопросов была неясна, то для него самого все было очевидно.       — Ну, чисто теоретически да. Там пустырь и полуразрушенное здание. Насколько я знаю, Енсу использовал это место как склад боеприпасов для отправки за границу, но кто-то из работников налажал со взрывчаткой и там все разнесло. Сегодня там лес и руины. Теперь ты объяснишь?       Чонгук кивнул и, сделав последнюю затяжку, бросил окурок в пепельницу и достал свои сигареты. Травка — это неплохо, но табак никто не отменял. Тем более, что все то время, что он провел в Италии, он старался не курить вообще, ведь рядом все время был Тэхен.       — Окей. Зуб даю, если этот мудак хочет меня подставить, а он хочет, он будет использовать то же вещество, что и мы. Сейчас я вам все объясню. Мы устроим на том месте склад, набьем его до отвала пероксидом азота. Дадим ему взорвать лайнер. Насколько я понимаю, он не грузовой и там много мирных, так? — Чхве кивнул, нахмурившись. Ему это не нравилось. И дело даже не в мирных и их жертвах, а в том, что он от этого взрыва потеряет слишком много денег и сорвет договор с малазийцами, который заключил с огромным трудом, — Мы отправим туда наших полицейских уже после взрыва. Намджун подскажет им, где и как можно обнаружить следы. А после укажем им на склад с этим веществом, расположенный на территории Енсу, где ко всему прочему закопан труп одного из сенаторов. А этот сенатор был в гостях у Енсу в день своей смерти. Сотрем данные о том, что там был и я и поздравляю, господа, нам больше не нужны никакие доказательства. Параллель с другими взрывами, в том числе на фармацевтическом заводе Чхве, полиции не составит труда провести. Юн Енсу упекут за решетку на долгие года. Я сделаю все, чтобы этот приговор был пожизненным. Партия Свободных его за это сожрет с потрохами.       Хосок был готов аплодировать стоя. Может быть, Чонгуку стоит почаще уезжать в Италию и трахаться вдоволь, чтобы его горшочек не переставал генерировать вот такие гениальные планы?       — Интересно, — негромко усмехнулся Чхве и опустился в кресло, щурясь, — А кто будет возмещать мне ущерб, принесенный этим гениальным планом? — поинтересовался он. Чонгук только тихо усмехнулся.       — Поверь, это не такая уж большая плата, если дело касается безопасности моей семьи. Я возмещу тебе полную стоимость товара, как только увижу цену в заключенном тобой договоре, — бросил он.       Чхве удовлетворенно кивнул и глянул в сторону Сокджина, который вертел в руках кнопочный телефон.       — Осталось лишь надеяться, что все пройдет гладко. Судя по неаккуратности действий, Юн в бешенстве и руководствуется явно не разумом, — усмехнулся он.       Чонгук затянулся сигаретой и, откинув голову на спинку дивана, оскалился.       — Не можешь доказать свою невиновность в деле — подставь другого. Всегда срабатывало, — бросил он и прикрыл глаза.       Чонгук вдруг почувствовал, что устал. Во время полета он почти не спал, работал, занимаясь вопросами безопасности, обучения и вербовки людей из взятых под контроль кланов. И, конечно, сводил чертовы балансы. Вообще, он хотел попросить помощи у Тэхена, но лучше ему сейчас как следует отдохнуть в обществе Элиджио, а не считать бесконечные цифры.       — Сокджин, бери Хосока и займитесь организацией склада. Намджун вам поможет, у него должны быть запасы. — Джин переглянулся с Чоном-младшим и кивнул, но Чонгук качнул головой. — Не этого Хосока, Джин, а этого, — он кивнул на Чхве и перевел взгляд на брата, — А ты удостоверься, что нигде не всплывет информация, которая свяжет меня и Тэхена с Енсу.       — Я уже все сделал, ты прикалываешься? — возмутился Хоби. Он хотел сделать что-то более интересное, чем просто копаться в компе.       — Удостоверься, Хосок. Почему я должен повторять дважды? — Чонгук раздраженно дернул бровью. Он выглядел недобро и устало. Не лучшая смесь его настроений.       — А ты что будешь делать? — поинтересовался Чхве.       — А я буду спать, потому что уже почти сутки на ногах. Вся связь с моим братом.       Чонгук встал с кресла и направился на второй этаж. Прежде, чем он ляжет в постель, он позвонит Тэхену и немного поболтает с ним. Завтра они точно не смогут поговорить, а дальше… неизвестно, как сложатся обстоятельства и сработает ли его план. Ведь если нет, у властей уж точно будут все карты, чтобы посадить Чонгука.       Все зависит от того, будет ли удача на их стороне или нет, но предчувствие было хорошим.       Альфа обвел взглядом непривычно пустую спальню и задержал взгляд на стороне постели у окна, где спал Тэхен. И очень жаль, что прислуга уже сменила простыни и сейчас они уже не пахли любимой макадамией, вдохнуть которую было, казалось, жизненно необходимо. Всего лишь день разлуки, а Чонгук уже скучал по нему.       Не зажигая света, Чонгук медленно приближался к кровати, на ходу скидывая с себя одежду. Устало рухнув на постель, он приложил к уху телефон, с закрытыми глазами слушая пустые гудки. Они длились словно целую вечность, и Чонгук уже подумал оставить попытку и не тревожить Тэхена, но тот принял вызов.       — Семь утра, Чонгук, ты издеваешься? — раздался в трубке хриплый сонный голос. У Чонгука в голове мгновенно нарисовалась картинка, как Тэхен, полностью обнаженный, лежит средь белых простыней с подушкой в обнимку, потому что так спать удобнее, и сонно хмурится. И нестерпимо захотелось оказаться рядом с ним, поцеловать плечо, вдохнуть запах кожи, зарыться лицом в слегка вьющиеся волосы.       — Я не смогу связаться с тобой потом, поэтому решил позвонить сейчас. Чтобы ты потом не волновался из-за моего отсутствия, — объяснил Чонгук и улыбнулся на тихое мычание в трубке. По шорохам было понятно, что Тэхен переворачивается, скорее всего, на спину.       — Почему не сможешь?       — Потому что у меня будут важные дела. Чем ты занимался вчера? — поинтересовался он, решив поговорить о чем-то отвлеченном. Не хотелось никак касаться проблем, разлучивших их.       Тэхен ничего не ответил, когда Чонгук сказал о важных делах. Только тяжело вздохнул. И дураку понятно, что он попросту не хочет волновать Тэхена. Наверное, им и правда стоило немного отвлечься.       — Мы с Элиджио ездили по городу. Смотрели всякие достопримечательности. Я ел огромное мороженое из пяти шариков. Ну, как ел… Пытался. Здесь такая ужасная жара! Оно начало таять, и я уверен, как минимум два шарика просто стекло по моим рукам и это все пришлось стирать салфеткой, — недовольно фыркнул Тэ. Чонгук засмеялся и буквально увидел, как его муж недовольно дует губы и мило морщит свой нос с очаровательной родинкой на кончике.       — Оно было вкусным? — поинтересовался Чонгук, а Тэ угукнул, по щелчку пальцев меняя свое настроение. Теперь он звучал радостно.       — Очень. Я ничего вкуснее в жизни не ел. Думаю, когда приеду домой, буду просить повара готовить мне такое мороженое вместо чая с молоком. Он же у нас итальянец, — хмыкнул Тэ. Чонгук даже удивленно вскинул брови.       — Ого. Вместо чая с молоком? Ты решил меня пожалеть? — усмехнулся альфа, укладываясь на кровати поудобнее.       — С чего вдруг мне тебя жалеть? Нет, конечно. Просто он вдруг стал таким мерзким. Меня едва не вырвало вчера, когда я приготовил его для себя. Минут десять сидел над унитазом и все ждал, когда мой желудок захочет убежать, но он не захотел.       Чонгук снова не сдержал усмешки. Забавный. С ним он и правда забывал о проблемах.       — Гук-и, — вдруг тихо позвал Тэхен, и Чонгук тут же внимательно прислушался к его тихому голосу, — Ты только не умри там, ладно? Я…       — Все будет хорошо, Тэ. Я же сказал, что со всем разберусь, — прервал Чонгук. Он даже не хотел, чтобы Тэ думал о подобном исходе. Этого не будет. Не в этой жизни.       — Нет, ты не дослушал. Я просто иногда думаю о том, что если ты умрешь, то красивых шмоток мне не видать, — вдруг заявил он. Чонгук впал в ступор на пару секунд и тихо хмыкнул.       — То есть, ты не хочешь, чтобы я умирал, потому что в таком случае я не буду тебя обеспечивать? — уточнил Чонгук.       Тэхен помолчал несколько секунд и тихонько засмеялся.       — Нет. Это… Не знаю, просто это все так странно. Я пытался пошутить, но кажется, юмор у меня испортился вместе с приходом беременности, — буркнул он. Они оба немного помолчали, и Тэхен вновь продолжил говорить.       — Я просто дико скучаю по тебе. И не знаю, что вообще буду делать, если ты вдруг исчезнешь из моей жизни. Ты знаешь… Ты ведь знаешь, что я люблю тебя? — совсем уж тихо заговорил Тэхен. И Чону, чтобы разобрать слова, пришлось даже затаить дыхание. Сейчас они оба подумали о том, что слишком редко говорят это напрямую. Словно эти слова имеют такой необъятный вес, что просто так сказать их — это неправильно.       — Я тоже люблю тебя. Больше жизни, mio sole. И сделаю все, чтобы ты вернулся ко мне поскорее. — тихо отозвался Чонгук. Ему показалось, что Тэхен облегченно вздохнул, когда услышал это.       — Позвони мне как только сможешь, Гук-и, хорошо?       Только когда Чонгук пообещал позвонить, Тэхен наконец смог сбросить вызов и уставиться в экран мобильного, где на заставке стояла их с Чонгуком совместная фотография с пляжа. Элиджио сфотографировал их вдвоем, пока они выходили из моря. Мокрые, счастливые, любимые друг другом. Тогда Чонгук учил его плавать и ни на миг не отпускал его руки. И этот день тоже надолго впечатается в память Тэ.       Омега чувствовал тревогу, но отчего-то был уверен в том, что Чонгук сдержит свое слово. Как и много раз до этого момента. Горы могут стереться в пыль, а океаны иссохнуть, но не их любовь к друг другу. И Чонгук был готов на все ради этой любви, даже выйти победителем из ситуации, из которой, казалось, не было выхода. Вот, во что безоговорочно верил Тэхен.

***

      Было далеко за полночь, когда Енсу приехал на место с лучшим обзором. Непривычно ясное небо над Сеулом предвещало грядущую пыльную бурю, идущую к ним прямиком из Китая. Но это будет завтра, сегодня все было отлично видно. Закурив сигарету, он наблюдал, как в порт входит лайнер. Количество людей на нем знать не хотелось. Определенно, это большие потери, но тем лучше. Чем больше людей погибнет сегодня, тем проще будет закопать Чонгука и всех его приспешников глубоко под землю. И Чхве Хосока отправить туда же.       Тогда Тэиль будет отмщен, а Юджуну больше не нужно будет переживать за свою жизнь. Их ребенок будет в безопасности.       — Я хотел бы, чтобы ты был рядом со мной сейчас. Хотел бы сжимать твою ладонь в миг нашей победы, — тихо прошептал Енсу.       И если раньше ему казалось, что за Тэиля можно было умереть, то теперь, после его смерти, пришло самое страшное осознание. Он любил его больше всего на свете. Любил так сильно, что вместе с любимым телом, души в котором не осталось, он похоронил в земле часть своей души, оставив лишь маленький кусочек, который отдал единственному, еще совсем маленькому человеку — их ребенку. И другого такого не будет, потому что Тэиля больше нет.       Он лишился всех, кто был более или менее верен ему, лишился всех сторонников, потерял все и самого себя в этой чертовой войне, и сегодня поставил на кон все, что у него осталось. Они с Чонгуком уже не были партнерами, чтобы заключать мир, игра зашла так далеко, что ничья стала невозможной. Они должны определить победителя. И сегодня Енсу собирается сделать ход конем, достать последний туз в рукаве. Чонгук должен лишиться всего, что ему дорого.       В голове мелькнула мысль о том, с каким же наслаждением Енсу убивал бы Тэхена на глазах Чонгука. Медленно, чтобы они поплатились сполна за то, что отняли у него все. Эта фантазия была такой яркой… Енсу в красках представил их истошные крики, мольбы, плач, как они беспомощно дергаются и ничего не могут поделать, ведь исправить уже ничего нельзя, потому что победитель совершенно точно определен. Он бы с удовольствием наблюдал мучения Чона, его страх за единственного, кого он по-настоящему любил, был бы усладой для глаз Енсу. Жаль, что тогда в магазине он не использовал возможность.       Чон Чонгук выигрывал слишком много раз в своей жизни, однажды он должен повстречать равного себе и потерпеть поражение. Так почему же этим равным не может оказаться он, Юн Енсу?       Яркая вспышка озарила порт. Послышался запоздавший за этой вспышкой грохот, а Енсу на мгновение прикрыл глаза, потянув губы в усмешке. Он даже не мог описать словами то, какое удовлетворение он испытывал сейчас. Погубить врага его же оружием, как когда-то ему посоветовал это сделать Чхве Хосок. Все было продумано, как он был уверен, до мелочей. Пероксид азота, который использовал Чонгук, лайнер с мирными гражданами, на котором была поставка для Чхве. Избавится от двоих разом, а после займет их места. Уничтожит все, что хоть как-то будет напоминать ему о кланах. Найдет каждого ублюдка из семьи Чона и вырежет без промедления, чтобы некому было мстить за произошедшее.       Огонь на лайнере распространялся слишком быстро, а от взрывной волны машина пошатнулась и окна тихо задребезжали. Енсу с упоением наблюдал, как спасаясь от огня, люди начали прыгать за борт прямо в воду. Кто-то выныривал, а кто-то, кому не повезло оказаться на верхней палубе, терял сознание от удара о воду.       Крики доносились даже сюда, Енсу специально приоткрыл окно, чтобы слушать их. Встречающие лайнер кричали и плакали, бились в агонии, желая спасти тех, кто умирал в капкане огромного судна, пожираемого огнем, но мужчина улыбался, затягиваясь сигаретой. Да, этой ночью кому-то не повезло, но все те, кому сегодня суждено умереть, отдают свои жизни ради великой цели. Им на Великом Суде это зачтется, вот, о чем думал Юн Енсу.       С другой стороны порта, совсем недалеко от подъезда к нему, наблюдающий за истерией неминуемой смерти людей, Чонгук не думал совсем ни о чем. Его голова была пустой, даже семьей не были заняты его мысли.       Он поморщился, когда яркие вспышки ослепили его взор, и прикусил щеку, толкнув ее языком.       — Знаешь, — нарушил тишину сидящий на пассажирском сиденьи Сокджин, — я всегда знал, что ты довольно жесток, но никогда не думал, что ты сможешь настолько хладнокровно принести в жертву огромное количество невинных людей. Мне всегда казалось, ты резко негативно относишься к такому. — негромко отметил он.       Когда они обсуждали план действий, Сокджин отчего-то пропустил тот момент, когда говорилось о том, что лайнер был пассажирским. Да, так перевозить поставки было куда проще, они и сами грешили подобным, когда денег на отдельное судно у клана было недостаточно, как и у Чхве Хосока сейчас. Люди Чхве, заметив подозрительных личностей, могли бы обезвредить их, помочь избежать стольких жертв, но единственное, что они услышали от своего босса после его разговора с Чонгуком: «Все в порядке, я не сообщил вам о том, что прислал новых людей». Чонгук осознанно пошел на этот шаг. И Сокджин думал о том, что это, наверное, был их единственный выход из сложившейся ситуации.       Чонгук горько усмехнулся, сложив руки на руле. Окна серого Jaguar'а были плотно закрыты, ведь слушать панику толпы никому не хотелось. Они и без того прекрасно знали, как она звучит. Они тоже были людьми. Да, с большим количеством денег в карманах, с огромными связями и влиянием. Но у них были чувства, и Чонгук яркий тому пример.       — Да. Я даже поименно знаю всех детей, которые умирают сегодня и надеюсь на то, что они смогут спастись. Хоть кто-то из них, но у меня нет выбора. Я не дамся Енсу так просто. Было еще несколько способов помешать ему. И у этих способов, сейчас не важно, в чем они заключаются, были бы намного меньшие жертвы или их не было бы совсем, но они в то же время были бы менее эффективными. Если я не остановлю его сегодня, количество жертв мирных граждан было бы еще больше. Для сохранения бо́льшей крови, я предпочту пожертвовать малой.       Сокджин ничего не ответил, но глядя на отражение огня в глазах Чонгука он увидел чудовищный груз вины за смерть невинных людей. Кажется, такой взгляд он видел у альфы впервые.       — Тебе тяжело это дается. Иногда я думаю, что сострадание это единственное, что не удалось отнять у тебя твоему отцу, — усмехнулся Сокджин. Его руки отчего-то слабо подрагивали. Он не курил, нет, но дрожащие пальцы забрали из рук Чонгука пачку, и он достал из нее сигарету, чиркнув зажигалкой. Словно это могло помочь. Сокджин на мгновение подумал о том, что вот такими же простыми людьми на этом лайнере могли быть его дети и муж. И от этого стало тошно.       — Потому что состраданию нас учил не отец. Быть может, он сейчас был бы горд мной, но я бы предпочел получить гордость во взгляде папы. Думаю, он сейчас глубоко разочарован во мне. Мы с Хосоком — это то единственное, что у папы «сделать» не вышло. К сожалению. — Чон вздохнул.       Он отвел взгляд от охваченного огнем лайнера и, взяв свой телефон, набрал номер и прижал гаджет к уху. Трубку подняли практически мгновенно, что не могло не радовать. Его звонка ждали.       — Начинайте. Я жду все материалы послезавтра, как договорились. Мой человек заберет их.       Сбросив вызов, мужчина завел автомобиль. Все прошло гладко, теперь дело осталось за малым: дождаться отчета полиции, у которой в ближайшее время будет очень много работы, а после предоставить все данные правительству.       И Тэхену не стоило знать, как именно Чонгук достиг цели. Чон боялся увидеть разочарование и ненависть в любимых глазах. Даже если он будет спрашивать, ответа не получит, ведь достаточно и того, что он знает, как много и часто Чонгук омывает чужой кровью свои руки. Ее столько, что она заменила собой его собственную. Так порой казалось, особенно первое время, когда глаза тех, кого он лишил жизни, снились в бесконечных кошмарах.       Сегодня этих кошмаров не было. Жертв было так много, что они все слились воедино.       — Тебе стоит залечь на дно, пока готовятся материалы. Даже в особняк могут заявиться люди в форме, которые с радостью нацепят на тебя наручники, — на всякий случай посоветовал Сокджин, глядя, как фары освещают асфальт, на который они выехали, и разметка пунктирами исчезает под бампером, как будто машина поедает краску с асфальта. Забавное ощущение.       — Мы уже позаботились об этом. Хосоку придется терпеть мое общество в замкнутом пространстве на протяжении пары дней. Но, я уверен, он переживет. Захвачу с собой пару бутылок бурбона и напьюсь с братом, как в старые добрые. Когда мы совершали наши первые вылазки, всегда напивались вдвоем до умопомрачения и трахали шлюх. Как-то даже в одной комнате. Хорошее было время. — усмехнулся Чонгук, отвлекаясь от тяжелых мыслей в своей голове.       — Мерзость, — Джин рассмеялся, закачав головой, и посмотрел на Чонгука, прикуривающего сигарету, — В начале твоего рассказа я даже позавидовал, ведь у меня самого нет братьев. Но я даже не могу представить, как это, трахаться, когда рядом твой брат занимается тем же самым. Мерзость, Чонгук!       — Знаю. Но тогда мы так не считали.       — Кажется, Хосок до сих пор думает, что это чудное развлечение. Может, он застрял где-то в районе своих двадцати лет? — задумчиво предположил альфа. Чонгук только усмехнулся и пожал плечами, — А что за история со спидболами, кстати? — вдруг поинтересовался он и внимательно взглянул на Чонгука, которого от одного лишь упоминания слабо передернуло.       — Даже вспоминать не хочу. Решил доказать Хосоку, что могу закинуться этой адской смесью без особых последствий. Крутило и ломало меня еще дня три после, я вообще мало что помню, честно говоря. Все как в тумане, а потом я просыпаюсь в одной кровати с парой-тройкой омег, не чувствую ни запахов, ни вкусов, голова тяжелая, будто меня чем-то огрели. Я даже на ноги не сразу смог встать, до одежды пришлось ползти, потому что все, что ниже пояса, меня не слушалось.       — А Тэхен знает про такие времена твоего мракобесия? — хохотнул Сокджин.       — Может быть когда-нибудь я ему расскажу. Когда буду уверен в том, что он на пару с Хосоком не будет припоминать мне это до конца моих дней.       Сейчас Чонгук был с ним совершенно согласен, картина отвратная, но тогда казалось, что круче этого быть ничего в мире не может. Тогда адреналин бил по мозгам и всем в мире было необходимо доказать свой статус. Дикие и неудержимые, жестокие, безжалостные, расчетливые, они шли по головам, а потом, закинувшись запрещенными веществами, заваливались в бордели или шли на новое дело. Тогда казалось, что это и есть моменты, ради которых они живут.       Сегодня приоритеты круто изменились, но определенно в лучшую сторону. Быть может, Хосок тоже однажды встретит человека, который изменит его приоритеты? Сейчас верилось в это слабо.

***

      Хосок чуть хмурился, в который раз перелистывая страницы из толстой папки, и крепко сжимал зубами сигарету, лишь иногда перехватывая ее пальцами, чтобы стряхнуть пепел за открытое окно.       — Они уже нашли труп сенатора? — уже второй раз уточнял он, искоса поглядывая на Чонгука, крепко сжимающего руками руль, поглядывая в зеркало заднего вида.       — Спросишь об этом еще раз и я выкину тебя из машины, клянусь, — негромко бросил он, поморщившись.       — Ну мы же должны убедиться в том, что все прошло гладко. У них и так был затуп. Эти олухи вместо двух выделенных дней возились со всем этим дерьмом пять. Знаешь, как мне было хуево сидеть в отеле с тобой в одном номере и тухнуть под твой нудный бубнеж? — фыркнул он.       — Правда? А мне казалось, тебе понравилось. По крайней мере, твоя рожа была не настолько недовольной, как это бывает обычно, когда я прошу тебя заняться легальным делом, — костатировал Чонгук, пожав плечами.       Все действительно пошло немного не так, как они планировали изначально. Полиция должна была найти труп сенатора за два дня и взять Енсу под стражу, как подозреваемого, а склад должны были организовать еще раньше. Однако, времени понадобилось немного больше. Енсу, словно что-то смекнув, выставил на месте пустыря охрану. Нужно сказать спасибо Сокджину и Намджуну, они успешно избавились от охраняющих эту местность ублюдков без улик и провезли к заброшенному зданию пероксид. Тогда весь день Чонгук сидел в номере как на иголках. Да и пятьдесят с лишним пропущенных от Тэхена, которые он обнаружил, включив телефон, легче не сделали. Сейчас бы еще разобрать, чего он опасался больше — своего злого, как собака, мужа, или того, что его могут скрутить у здания правительства сразу, как он к нему подъедет.       Получив необходимые документы, тщательно изучив их, убедившись, что итог их плана такой же, как они просчитали, Хосок и Чонгук с охранным кордоном поехали к зданию, в котором заседало правительство. Обычно он приезжал сюда, чтобы увидеться с людьми, сотрудничающими с ним, но сегодня цель была другой.       — Возьми с собой охрану, — Хосок не был уверен в том, что никто из Свободных не захочет прибить Чонгука просто из личной неприязни. Даже если Чонгук несомненно мог постоять за себя, не хотелось повторения ситуации с ранением, полученным в лифте. Везение не может быть вечным, лучше перестраховаться лишний раз.       — Отправь со мной пару человек, — согласился Чонгук. Мужчина умело припарковался и вышел из автомобиля. С заднего сиденья он забрал небольшой чемодан и, поправив ненавистный галстук, спокойным шагом двинулся к центральному входу, невольно поглядывая на дорогу.       Их автомобиль уж точно засекли камеры видеонаблюдения, а значит, если вопросы со стражами порядка еще не были улажены, прямо сейчас сюда мчатся полицейские. Не те, кому Чонгук платит деньги, а те, что готовы голову сложить, но арестовать и усадить его за решетку очень надолго, а лучше навсегда. Только вот поглядывал он не со страхом, не с волнением, а скорее с предвкушением.       Миновав пафосное лобби с мраморной отделкой и тщательно полированным полом — хоть как в зеркало смотрись — Чонгук прошел пост охраны молча и без вопросов. Его здесь знали хорошо и даже здороваться старались потише, что радовало. Пусть эти люди даже не представляли, чем он занимается на самом деле, но уж точно догадывались и боялись. Боялись настолько, что кланялись низко и за спиной ничего не говорили. И наверняка уважали, даже если без одобрения. В одобрении Чонгук не нуждался никогда.       Хотя с другой стороны все это было немного удивительно. Видимо, партия хотела сделать все по-тихому, не придав огласке имя виновного. А сейчас в их глазах виновным был именно Чонгук. И никак иначе.       Поднявшись на лифте не на четвертый этаж, как Чонгук привык, а на второй, он, выйдя из стальной коробки, кивнул встретившему его сопровождающему.       — Заседание началось десять минут назад. Но я не уверен, что Вы можете там присутсвовать. — сообщил юный альфа. О нем Чонгук был наслышан от председателя. Хороший способный мальчик, которому Чонгук был представлен как советник по вопросам взаимодействия бизнеса и государства. Очень удобная позиция, учитывая, что его легальный бизнес уже почти перешагнул границы Южной Кореи. Еще немного и они доберутся до Китая, Японии, а там и до Европы с Америкой рукой подать. Амбиции у Чонгука всегда были грандиозными, а теперь было необходимо как следует постараться ради наследника.       — Председатель сообщил тебе о том, что я приеду, верно? — поинтересовался Чонгук, а парень, тихо вздохнув, согласно кивнул.       Председатель-то сообщил, но немного не тот, который созвал совещание на этом этаже. Лидер действующей партии наказал провести Чонгука до зала заседания, в котором собрались Свободные, обсуждая недавно произошедшее дело. Тем не менее выжидающий взгляд Чонгука заставил парня наконец сдвинуться с места. Он всего лишь исполняет поручение вышестоящего, какой толк ему волноваться?       Парнишка открыл перед Чонгуком дверь. Он остался снаружи, чтобы стоять у дверей и ждать выхода мужчины. Чона нужно было сопроводить обратно. Слушать ход разговора он не имел права, даже если и выполнял он такое странное поручение, как сопровождение Чон Чонгука в крыле, где работала партия Свободных.       Стоило двери открыться, а Чонгуку войти внутрь вместе с двумя широкими парнями за своими плечами, десяток глаз устремился в его сторону.       Среди них был и лидер партии, и сенатор Канг собственной персоной. Его глаза, кажется, стали огромными, словно блюдца — помнил, что Чонгук обещал ему в случае, если он хоть словом обмолвится об их «деловой встрече» на складе около недели назад.       — Как вы попали на закрытое заседание, позвольте узнать? — возмутился сидящий во главе длинного стола переговоров председатель партии, — Вас должны были арестовать еще на входе, господин Чон.       Только его слова об аресте вызвали на спокойном лице холодную усмешку. Чонгук оставался бесстрастным. Он лишь прошел чуть ближе, перехватив деловой портфель в руке покрепче, и остановился у стола.       — И Вам добрый день, уважаемый председатель. Я бы с радостью поболтал с Вами о том, что мне давно пора за решетку, но сегодня я не буду обсуждать данный вопрос.       — Тогда позвольте спросить, какого черта Вы здесь делаете? — едва ли не рыкнул мужчина и глянул на дверь и двоих грузных альф за плечами Чона. Там что, не было их охраны? Кто вообще позволил ему войти сюда, да еще и с посторонними? Он незаметно, как мужчине казалось, потянулся к тревожной кнопке под столом. Полиция должна приехать незамедлительно, а Чон Чонгук не должен уйти отсюда просто так.       — Терпение. Сейчас я все объясню всем присутствующим, — поделился своими намерениями Чонгук и передал чемодан своей охране. Двое альф без вопросов раскрыли его и, вынув стопку папок, принялись раздавать их присутствующим. В голове альфы мелькнула мысль о том, что необходимо будет поблагодарить Хосока за то, что он проинструктировал парней за его плечами заранее. Не будет же Чонгук, в конце концов, сам ходить вокруг не очень приятных ему людей и раздавать папки. Даже если от информации, содержащейся в них, зависит его дальнейшая жизнь, — у меня имеется кое-что намного более интересное для обсуждения.       — И что это? — спросил председатель, демонстрируя Чонгуку папку, но не открывая ее. Как будто даже не желает заглянуть внутрь и прочитать хотя бы пару предложений.       — А это, господа, отчет полиции о взрыве, прогремевшем пять дней назад в порту и доказательная база, которая гласит, что взрыв лайнера, моего склада и фармацевтического завода — дела рук Юн Енсу, с которым вы очень активно сотрудничаете в последнее время. И не стоит забывать о том, что рядом со складом Юн Енсу обнаружен труп одного из ваших сенаторов, который пропал так внезапно.       — Ты решил поиздеваться напоследок? — поинтересовался мужчина, все же открыв папку. Чонгук только потянул губы в усмешке.       — Как я могу? Всего лишь хочу предоставить информацию. К тому же, у полиции есть предположение, что таким образом вы пытаетесь подорвать доверие народа к действующей партии, во время правления которой происходят все эти события. В конце концов, зачем же в ином случае ваша партия так плотно связалась бы с криминальной личностью всем нам известного Юн Енсу.       Чонгук с упоением наблюдал, как после этих слов все мигом бросились листать папки, пытаясь найти информацию, касающуюся непосредственно их. Надо же, их внезапно заинтересовал собранный материал и так же неожиданно резко перестала интересовать судьба их нового партнера. Ожидаемо. Человеческий фактор, как не крути, все боятся лишь за самих себя, и напрягаются только когда дело начинает касаться их лично.       — Расследованием остальных его нарушений законодательства нашей страны занимается полиция. Надеюсь, что вы после подробного изучения всех материалов свяжетесь с полицией и прекратите меня преследовать. Хорошего дня, — Чонгук, не удостоив заседающих и шокированных его заявлениями мужчин ни улыбки, ни, тем более, уважительного поклона, покинул зал в сопровождении охраны.       Его работа здесь была окончена. За Юн Енсу уже должны были ехать, во всяком случае он надеялся на расторопность сотрудников правопорядка, ведь не стоит давать ему время и возможность покинуть пределы страны, а он сделает это незамедлительно, если узнает, что у полиции появились доказательства его вины в таких громких делах.       Преодолев путь обратно к выходу из здания ровной уверенной походкой, Чонгук полной грудью вдохнул свежий воздух и прошел до автомобиля, на пассажирском сиденьи которого расположился Хосок.       Заприметив брата, Хосок опустил стекло и ухмыльнулся.       — Судя по твоей довольной роже все прошло чудно, — пропел он, а Чонгук усмехнулся, закуривая и останавливаясь у машины.       — Лучше, чем ты можешь себе представить. Жаль нельзя было сфотографировать их вытянутые лица и повесить эту фотографию у себя над столом, — усмехнулся Чонгук. Он уже был готов занять место за рулем, обходя машину с обратной стороны, но внезапный визг полицейских сирен привлек его внимание и заставил остановиться.       — Да, чтоб тебя… — тихо прошипел Чонгук, а Хосок, протянув тихое «у-у-у» тихонечко прикрыл окно со стороны пассажирского сидения.       — Серый Jaguar с номером 33 DO 3564, оставайтесь на месте, — громко оповестили из рупора, а Чонгук, тяжело вздохнув, затянулся сигаретой поглубже и выбросил ее. Комиссар еще не решил этот вопрос?       Окружив их, стражи закона остановили свои автомобили и, направляя на Чонгука оружие, выскочили со своих мест.       Альфа поднял руки, наблюдая за полицейскими с непроницаемым лицом. Хосок не выходил из машины, созерцал происходящее с нескрываемым весельем на лице. Он знал, что такое однажды может случиться и было интересно, как Чонгук будет выкручиваться из сложившейся ситуации, потому он снова приспустил окно. Хотелось послушать его разговор.       — Чон Чонгук, — рослый мужчина подошел к Чонгуку и, не дожидаясь ответа, развернул его лицом к машине. Внезапный резкий удар грудью о капот заставил Чонгука зашипеть, а Хосока заржать, разглядывая раздраженное лицо брата через лобовое стекло автомобиля. Полицейский, заломив его руки за спину, принялся скреплять их наручниками, — Вы обвиняетесь в организации преступной группировки, незаконном отмывании денег, мошенничестве в особо крупных размерах, сбыте наркотиков и оружия, сутенерстве и работорговле. У Вас есть право хранить молчание. Все, что Вы скажете может быть использовано против Вас.       Чонгук не сопротивлялся, только поморщился, когда наручники на руках сильнее, чем нужно, обхватили запястья. Так вот, как происходит задержание преступников?       Хосок уже не сдерживал смеха, постукивая кулаком по своему колену, пока к нему не постучался другой полицейский.       — Выходите из машины, — велел мужчина, и Хосок, пожав плечами, открыл дверцу.       — Так может я сразу на капот прилягу? Тебе как удобнее, чтобы я грудью или спиной на него завалился? — поинтересовался он.       — Не ерничайте. Держите руки перед собой.       Хоби послушно поднял руки, демонстрируя безоружность и вот, всего мгновение, и он лежит на капоте Jaguar'a напротив Чонгука. Они смотрят друг на друга с усмешками и огнем в глазах.       — Как тебе? Сексуальненько, скажи? — шепотом проговорил Хосок, ойкнув, когда за разговор его сильнее вжали в капот.       Охранники стояли растерянные, их глаза испуганно бегали, но они не спешили ничего предпринимать. Это же полицейские, они не были уверены, что могут устранять подобную угрозу. Да и как убрать такое количество вооруженных людей средь бела дня у здания правительства?       — А я в чем обвиняюсь, офицер? — спросил вдруг Хосок, оборачиваясь на полицейского.       — В пособничестве своему брату, в…       Он бы продолжил зачитывать длинный и подробный список, а также озвучил бы его права, но у Чонгука во внутреннем кармане пиджака зазвонил телефон. Громко и настойчиво.       — Офицер, вы не могли бы посмотреть, кто это? Не очень удобно, когда руки за спиной, — используя максимально уважительную манеру речи, Чонгук, обернувшись насколько это было возможно, взглянул на держащего его в достаточно унизительном положении офицера. Только вот он не спешил ничего делать, — Кажется, я имею право на телефонный звонок. Пусть это будет этот звонок, офицер. Попрошу Вас поторопиться, у меня еще куча дел сегодня, Вы отнимаете мое время. Телефон в левом внутреннем кармане пиджака.       Сухо матюкнувшись, мужчина довольно грубо заставил Чонгука выпрямиться и развернул его к себе лицом. Он залез в карман пиджака и, достав смартфон, не глядя принял вызов и включил громкую связь. Плевать, с кем он будет разговаривать, такое лучше слышать. Чонгук, заметив звонок от Заместителя генерального комиссара полиции, радостно возликовал. Его звонка он ждал примерно в это время, и сейчас он оказался как никогда вовремя.       — Господин Чон, я хотел обсудить дело…       — Мне не очень удобно говорить сейчас, господин Сан. Видите ли, меня задержали, так что я в наручниках. Только что закончил протирать капот своей машины.       — Что? — мужчина явно опешил от данной информации, но Чонгуку показалось, он услышал, как в кабинете что-то хрустнуло, а лицо полицейского, который держал телефон в руке, исказилось в каких-то смешанных эмоциях. Он словно пытался усиленно вспомнить, что за господин Сан и почему он говорит в таком тоне, — Передайте телефон офицеру, который производил Ваше задержание.       — Вы можете говорить с ним прямо сейчас, он Вас слышит, — Чонгук взглянул на полицейского и потянул уголок губ в насмешке, — Это Заместитель Генерального комиссара — Сан Хэджун.       Не оповестить о том, с кем офицеру придется болтать Чонгук не мог. Чего только стоило его изменившееся на недоуменное и растерянное лицо! Хосок не выдержал, засмеялся в голос, наблюдая за развернувшейся перед ним сценой. Даже если у него немного затекла шея и устали глаза, оторваться было невозможно.       — Здравствуйте, господин Сан, с Вами говорит офицер…       — Да мне плевать, как тебя зовут. Ты в курсе, кого ты пытаешься задержать? Отпускай его немедленно и проверь данные по делу о взрыве. Вы совсем охренели, принимать решения о задержании таких людей, не ставя в известность начальство? Немедленно отправляйтесь в участок, разувайте глаза и внимательно изучайте материалы дела, которые у вас в доступе уже больше суток, остолопы. Тебе все понятно, или мне повторить второй раз?       — Понятно, господин Сан. А Чон Хосок?..       — У тебя что, даже остатков интеллекта нет? Всех отпускай и передай своему начальнику, чтобы он связался со мной в течение часа. Господин Чон, мне жаль, что такой инцидент произошел, я со всем разберусь. Позвоните мне, когда Вам будет удобно поговорить со мной и обсудить некоторые данные расследования.       — Конечно, господин Сан. Я позвоню через час-полтора.       Заместитель отключился первым, и Чонгук поднял глаза на полицейского. Встречный взгляд был полон презрения, ненависти, но теперь, зная, какие влиятельные люди стоят за спиной Чонгука, даже уверенный в том, что он виноват во всем, что было перечислено ему при задержании, сделать ничего не мог. Этот паршивец с высокомерной улыбкой прогнул под себя, кажется, все начальство и правительство, иначе что он здесь делал?       — Вы освободите меня, офицер? — поторопил его Чонгук.       — Да-да, поторопитесь, а то я заебался так стоять, будьте любезны. Я как-то не привык раком жопу подставлять, — отозвался Хосок.       Он, кажется, откровенно веселился. Ведь кто-то же успел вызвать на них наряд полиции.       — Отпускайте их, — коротко скомандовал мужчина. Видимо, главным в этой операции был именно он. Альфа все также грубо повернул к себе Чонгука и, расцепив звенья наручников, отошел на пару шагов. Чонгук тихо выдохнул, потерев запястья, и проследил взглядом за тем, как наручники снимают с Хосока.       — Я надеюсь, правительство когда-нибудь откроет глаза и поймет, какую змею на груди они пригрели, — выплюнул альфа в сторону Чона, который снова полез в карман пиджака за сигаретами, и подбросил главе клана его телефон. Чонгук только усмехнулся, взглянув на его экран, где все еще стояла фотография Тэхена, и затянулся сигаретой. Ему нечего было ответить, а ощущение того, что все понемногу идет в нужное русло, дало наконец спокойно вдохнуть. Впервые за пару месяцев.       — По машинам, — громко сообщил полицеский, и когда все разбрелись по своим местам, а автомобили отъехали от здания правительства, Хосок подошел ближе к Чонгуку, ловя на себе его взгляд.       — Понравилось шоу? — поиграл бровями он, а Чонгук, оглядев свои запястья, повел плечами.       — Довольно занимательно. Но повторять не хотелось бы. Еще бы узнать, какой идиот вызвал сюда наряд. Хотя определенные догадки у меня есть, — усмехнулся Чонгук, поведя плечами.       — Будешь перезванивать своему муженьку, если он не заплюет тебя ядом через экран мобильного, можешь предложить ему поиграть в полицейских, — съязвил Хосок, достав свой портсигар с травой и сунув в зубы косяк, закуривая.       — Ты не поверишь, но идея что надо. Обязательно ему предложу, — бросил в ответ Чонгук.       Хосок только скривился и, пнув ногой какой-то камешек, прошел к машине с пассажирской стороны. Он комфортно устроился в автомобиле и внимательно оглядел свои запястья на предмет повреждений, но их не было.       — Поехали. У нас еще остались делишки в городе. Нас пять дней здесь не было, — бросил Хосок.       Чонгук, согласно кивнув, сел в машину и завел двигатель. Им еще нужно было немного поработать.

***

Пять месяцев спустя       Красный Lexus плавно затормозил возле здания суда и заглушил двигатель. Тэхен шумно выдохнул, сморщив нос, и отодвинул водительское сидение подальше от руля, положив обе ладони на округлый живот.       — Ты решил отбить мне все почки, а? Что за поведение? Еще не родился, а уже дерешься, — фыркнул омега, погладив низ живота и оглянувшись на здание.       — Так и знай, вернется твой отец и разговаривать будешь уже с ним, — добавил он, закивав самому себе.       Он вернулся из Италии всего лишь около месяца назад и нужно было видеть взгляд Хосока, стоило лишь Тэхену пересечь порог их дома. Если Чонгук замер, глядя на него с огромной нежностью и даже восхищением, то его нерадивый брат еще около часа катался по полу, а за Тэхеном закрепилось стойкое прозвище «шар для боулинга». Хотя живот был не таким уж большим по мнению самого Тэ. Наверняка вырастет еще.       Времени на то, чтобы Чонгук все уладил, ушло немного больше, чем они рассчитывали. О том, каким путем Чонгук этого мира достиг, Тэхен догадывался, но ни разу не поднимал эту тему при муже. Одно дело догадываться, а совсем другое знать, сколько невинных жизней в ту ночь было отдано, чтобы они и их ребенок смогли жить.       Тэ отвлекся от своих тяжелых мыслей, боковым зрением заметив движение со стороны здания суда, и тут же потянул губы в широкой квадратной улыбке, выходя из машины.       Чонгук нахмурился, заметив мужа, радостно машущего ему рукой, и огляделся, коротко кивнув охране, что следовала за ним по пятам, в сторону своей машины.       — Сколько еще раз мне нужно повторить тебе, что ездить за рулем в твоем положении не особо безопасная затея? — поинтересовался он, подойдя ближе и приобняв Тэхена. Омега мгновенно повис на его шее и игриво поцеловал в подбородок.       — Сколько угодно раз, я все равно буду ездить за рулем. Беременность — это не болезнь, Чонгук, и если я буду постоянно лежать в кровати, то умру от скуки, — заявил он, снова улыбнувшись и словив губами вздох, слетевший с губ Чонгука. — Расскажи мне о том, что я ужасно вредный потом, ладно? Я заказал у нашего повара мега-классный итальянский обед, поэтому давай поторопимся, пожалуйста. Тем более, я умираю от любопытства. Расскажи мне, как продвигается дело.       Чонгук, сколь бы сильно не был против того, что Тэхен водит машину, да еще и не особо соблюдая скоростной режим на дорогах, не мог запереть омегу дома, ему в любом случае необходимо было ездить в бордель и делать там какие-то свои важные дела. Однако, чем именно занимается Тэхен, он так и не говорил.       Альфа помог Тэхену устроиться на водительском кресле и, захлопнув дверцу, сел на пассажирское сиденье.       — Пристегивайся, Чон Чонгук, тут тебе не твоя тачка. В моей машине свои правила, которые требуют от тебя пристегнуть ремень. Иначе пойдешь пешком или поедешь вместе с охранниками, — предупредил Тэхен, строго хмуря брови. Нажав на кнопку, заводящую двигатель, он внимательно следил, как супруг перетягивает через плечо ремень безопасности и щелкает им, делая то же самое, — И не смотри на меня так, со мной это не работает.       — Тебе очень повезло, что я до смерти люблю тебя, Тэхен.       Победно улыбнувшись, омега закивал и надел на глаза солнцезащитные очки.       — Да-да. Так как прошел суд?       Тэхен выруливал с парковки уверенно, держал руль крепко и, стоит отметить, водил машину аккуратно, даже если позволял себе рискованные маневры на дороге, так что в целом Чонгук был за него спокоен. Просто не хотелось, чтобы за рулем ему стало плохо, даже если беременность — это не болезнь.       — Суд — это самое долгое и нудное времяпрепровождение. Сколько мы до него телепались, и еще неизвестно, как много заседаний придется вытерпеть, хоть мне и не нужно присутствовать на каждом из них, это в любом случае та еще тягомотина. Но судя по прокурору и судье, они оба хотят упечь Юна за решетку на пожизненное. О смертной казни речи, конечно, не идет. Тэиль так тщательно убирал за ним всякое дерьмо, что доказать одиночные убийства, даже пропажи людей, в которых он явно виновен, не представляется возможным. Но то, что ему на свободу больше не выбраться — в этом я уверен на все сто процентов.       — Звучит даже как хорошие новости, которых я от тебя уже давно не слышал. Кажется, ты устал, но пребываешь в хорошем настроении, — довольно улыбнулся Тэхен, погладив мужчину по волосам. — Там на заднем сиденье лежит папка с УЗИ, я заехал к Намджуну, прежде чем двигаться в твоем направлении. Ты можешь посмотреть фотографии, они милые. На этих ты уж точно все поймешь, я уверен.       Чонгук обернулся и забрал с сиденья песочного цвета папку, открывая ее, но пока что не заглядывая внутрь, потому что Тэхен очень неаккуратно подрезал другого водителя и ему вслед возмущенно сигналили.       — Почему ты не можешь водить аккуратнее и никого не подрезать, объясни мне, пожалуйста, — вздохнул Чонгук.       — Потому что так неинтересно. И потом, все совершенно безопасно, просто дядька-паникер попался, ничего страшного. Люди в возрасте не отличаются смелостью, что странно. Терять ведь уже нечего, жизнь по факту прожита, было бы чем дорожить, — Тэхен пожал плечами под тяжелый вздох мужа.       Что поделать, если Элиджио, язык которого под конец своего затянувшегося проживания в Италии Тэхен даже начал понимать, учил его принципам «правильного итальянского вождения, которым должен владеть каждый уважающий себя муж мафиози»? Если нужно будет уходить от погони, Тэхен справится без труда, это разве не плюс? Да и сколько времени они экономят? А Чонгук просто зануда, в этом Тэхен был уверен как в себе самом.       Мотнув головой, Чонгук все же решил изучить содержимое папки. И, что удивительно, на этих фотографиях он все равно ничего не понимал. Ему нужен был Намджун, который все доходчиво объясняет. Хотя он и тогда ничерта не понимал, но это уже неважно, главное делать умное сосредоточенное лицо, тогда ни у кого не возникает вопросов, даже у Тэхена.       Но тот, лишь мельком взглянув на супруга, тихо засмеялся и мотнул головой.       — Ты и здесь ничего не понимаешь? У меня для тебя плохие новости, Чон Чонгук, — рассмеялся он. — И не надо меня обманывать, что что-то там можешь разглядеть. Знаю, что все это время ты мне нагло врал. Ким Намджун сдал тебя с потрохами, да-да.       — Обязательно разберусь с ним при встрече за то, что он спалил контору, — фыркнул Чонгук и закрыл папку. — Пол уже известен?       Пусть он и догадывался, но услышать подтверждение было как будто бы жизненно необходимо, даже если сомнений не было.       — Да, и я сегодня еще раз убедился в том, что Чон Джуно звучит очень красиво, согласен? Ты ведь и сам догадывался.       Тэхен был с одной стороны очень рад, что у них будет альфа, а с другой… за дальнейшую судьбу первенца было страшно. Чонгуку пришлось нелегко, то и дело нужно было преодолевать трудности, разлучившие их на несколько месяцев и мысли о том, что их ребенку во взрослой жизни может быть так же тяжело, если не еще тяжелее, нагоняли тоску. Никто не хочет своему ребенку трудной жизни.       — Догадывался. Твой запах стал резче и немного тяжелее, так что догадаться было нетрудно.       — Но он такой же вредный, как и ты. Отбивает мне почки и желудок. У меня не токсикоз, понимаешь? Он из собственной вредности давит на мой желудок и вся еда выходит наружу. Сплошные проблемы. Но в остальном все хорошо, и это главное. Намджун сказал, что он немного больше, чем ему положено быть, поэтому может быть тяжело. Как будто я уже сейчас этого не чувствую, поясница постоянно отваливается.       Чонгук мог лишь успокаивающе сжать колено Тэ и продолжать всячески обеспечивать его комфорт.       — Я вчера ездил в детский дом, — тихо и осторожно начал омега, мгновенно ощущая потяжелевший запах ветивера в машине, — Не злись.       — Буду злиться, потому что мы уже обсуждали эту тему, Тэхен. Ты не должен привязываться к этому ребенку.       Тэ качнул головой и поджал губы. С тех пор, как он вернулся в Сеул ему почти постоянно хотелось курить, просто жутко, аж руки чесались. Особенно, если он хоть немного напрягался, вот как сейчас. А от напряжения Тэхен всегда становился нервным. Но все же стоило держать себя в руках.       — Послушай, пожалуйста, ладно? Я принял решение закрыть бордель и почти уладил все юридические моменты и вопросы с мальчиками, которые на меня работали. Осталось немного. Нейтральная территория при существовании двух содружественных кланов совершенно никому не нужна, только лишние затраты. Подумаю после рождения ребенка, чем хочу заниматься, но уж точно не тем, что связано с проституцией. Тэмин остается без работы и я подумал, что… чисто технически ты можешь исправить его документы, чтобы по дате рождения он мог стать опекуном. Юджун, он… он ни с кем не разговаривает, не общается со сверстниками, с воспитателями, не идет на контакт с психологом. Ему нужна хорошая реабилитация и не в сиротском приюте, а в семье, Чонгук. Если мы можем сделать доброе дело для этого ребенка и помочь ему восстановиться, почему бы не сделать этого?       — Тэмин сам еще ребенок, а ты хочешь повесить на него судьбу восьмилетки? Или сколько ему там? Неважно, Тэхен, мой ответ отрицательный.       Тэхен терпеливо выдохнул, дернув коленом, отчего сильнее вдавил педаль газа в пол. Но глубоко вдохнув и шумно выдохнув, притормозил, сбавляя скорость до приемлемой. Иначе Чонгук уж точно заберет у него машину и больше не разрешит садиться за руль. А Тэхену, между прочим, очень нравилось водить.       — Я с тобой в этом вопросе категорически не согласен, Чонгук. Тэмин воспитывал своего младшего брата фактически самостоятельно, он научен обращаться с детьми. Тем более он очень хочет своих, которых иметь не сможет никогда. Почему бы не отдать ему Юджуна? От этого все только выиграют. И пусть Тэмин забирает его и уезжает с ним куда-нибудь далеко от Сеула. Не понимаю, почему ты противишься.       — Потому что этот ребенок может принести проблемы, Тэхен, — терпеливо произнес Чонгук, прикусывая щеку.       — Какие проблемы может принести омега? — не сдавался Тэ, останавливая на красном светофоре и обращая взгляд на мужа. — Боишься, что он все узнает, прибьет Тэмина и приедет тебе мстить? Если у него будет любящий человек рядом, этого можно будет избежать, Гук-а. Возможно, он даже ничего не узнает о своем прошлом.       — Хорошо. В таком случае, что сказать ему, когда он подрастет и начнет задавать вопросы? Как Тэмин сможет удержать его от глупостей, когда он захочет сорваться в Сеул и натворить какой-нибудь херни, от которой сам же и пострадает? Я не боюсь ребенка, Тэхен, но ему будет лучше в другой семье, что не будет связана с криминальным миром ни на йоту.       Тэхен тяжело вздохнул и сжал руль покрепче.       — Но что, если его не заберут? Что, если он останется там? Я не оправдываю действий его родителей, но Чонгук… Мы лишили его семьи, дома и…       — Чтобы выжить самим, — тут же отозвался Чон, перебивая мужа и поднимая на него внимательный взгляд. — Ты живешь в этом мире уже много лет, но до сих пор не можешь снять с носа розовые очки. И это прекрасно, пока дело не касается чего-то подобного.       — Почему ты такой вредный? — нахмурился Тэхен, но тут ему сзади засигналили другие автомобилисты, ведь светофор горел уже зеленым, а он не двигался. Опомнившись, омега переключил передачу и красный Lexus сорвался с места, за секунду разгоняясь до сотни.       — Я не вредный, Тэ. А вот ты не дальновидный. И даже не пытайся меня в этом переубедить.       — Это уже переходит на личные оскорбления, — фыркнул омега, продолжая хмурить брови, нервно почесывая за ухом. Курить хотелось ну очень сильно, правда. Он искренне не понимал, почему Чонгук такой упрямый? Он всего лишь хочет исправить ошибки.       — Это не оскорбление, а констатация факта. Сейчас тебе следует сосредоточиться на себе и своем состоянии, а не на судьбе чужого ребенка, отец которого не единожды угрожал твоей жизни.       — Да окей, но при чем здесь Юджун? Этот мальчик не сделал мне ничего плохого, Чонгук, он мне не угрожал, не похищал меня и не убивал дорогих мне людей. Он беззащитен и сейчас ему плохо из-за того, что взрослые решили за него его судьбу. Тэмин может сохранить его прошлое в тайне, в конце концов, они ведь никогда не виделись, он может просто не рассказывать ему, почему это вдруг стало проблемой? Мальчику нужна психологическая помощь и дом, в котором его будут любить, Чонгук. А если бы это был наш ребенок? Представь, что кто-то мог помочь ему, но не помог, если бы он оказался в такой же ситуации? Не будь жестоким, Гук-и, я знаю, что в тебе много хорошего и ты не теряешь чувства справедливости. Не теряй его и сейчас и помоги мне поступить правильно.       Чонгук тяжело вздохнул. Тэхен тоже был упрямым, но когда он вот так говорил с ним мягко и ласково, находил даже в его темной душе что-то светлое, его хотелось защитить от всего мира, его грязи и несправедливости, чтобы никто даже думать не смел о том, чтобы обидеть его. Но сложнее всего не позволять этого себе.       — Хорошо. Я тщательно обдумаю этот вопрос и скажу тебе, что решил. Но с моим окончательным решением ты спорить не будешь. Мы договорились?       Мягко улыбнувшись Тэ кивнул. Он прекрасно знал, что Чонгук не примет неправильного решения, поэтому и согласился с ним не спорить. Быть такого не может, чтобы его супруг поступил не по совести. Ведь если все делать по совести и справедливости, удача, должно быть, тоже будет следовать по пятам и улыбаться. Как сегодня.       — Эй, Чонгук-а, — протянул омега и на мгновение взглянул на мужа, растягивая губы в слишком милой улыбке для человека его статуса, — Я люблю тебя.