Маленький секрет обыденного коварства

      — Эмиль вообще редко говорил о себе, больше о других, — говорил Райки. — Он ни на что не жаловался, его всё устраивало. Иногда Эмиль бывал раздражительным, но не более того. Как послушать, так верный друг и товарищ.       — Он мерзкий предатель с кучей секретов. Двуличный подонок, — яростно прошипела, словно змея, Владислава, войдя в гостиную.       — У Эмиля ещё были друзья с прежней работы, но о них он ничего толком не рассказывал.       — А девушка у Горака была? — поинтересовался Владек.       — Да. Но ни её, ни друзей никто у нас в комитете не видел.       — Ясно. Поедем к нему на прежнюю работу. Потом на дом. Может, нам повезёт.       Втроём они отправились в таксопарк в южной части города на Яблоневой улице. Добрались туда за час на трамвае. Никто в таксопарке ничего не слышал об Эмиле Гораке после его ухода.       — Он будто пропал. Исчез и всё, ни сном, ни духом. А что он натворил? — спросил полноватый таксист по имени Штепан.       — Пропал. Точно так же, как в вашем случае. Он же ничего не стащил? Просто уволился и всё? По собственному желанию? — задавал вопросы Кадера.       — Ну да, сам ушёл. А у вас он что-то стащил? Не похоже на Эмиля.       — Нет. Но не станет же человек просто так уходить, не попрощавшись, и потом исчезать?       — Ну да. Но он вообще человек был скрытный. Поди вытяни из него что-нибудь! Скорее, это он из тебя всё вытянет, но о себе и словом не обмолвится. Хороший вроде мужик, поможет, но малость странный.       — У вас точно ничего не пропало перед его увольнением? Или ещё раньше?       — Отойдите, Вацлав выезжает, — сказал Штепан Кадере, Райки и Владиславе.       Они отошли в стороны от выезда из таксопарка, откуда вынырнула машина. Вокруг выстроились в рядок невысокие двухэтажные дома, напоминавшие кусок торта с кремом.       — Да вроде нет, ничего у нас тогда не крали, — задумчиво ответил Штепан, пустив пар изо рта. — Эмиль не из таких. Он не старался ни к кому примазаться и не привык навязываться людям.       — Но зато вы сказали, что он мог вытянуть из любого что угодно, — напомнил таксисту Владек.       — Да, я слышала, вы так сказали, — добавила Владислава.       — Его интересовали разные сплетни и слухи. Кто где напился, кто где подрался и всё такое. Чужие деньги не заботили Эмиля.       — Почему он ушёл? — задал вопрос Владек.       — Сказал, что ему надоело, и он нашёл работу поинтереснее в социалистической рабочей партии.       — Ничего не крал, просто надоело. Понятно, спасибо.       — Пожалуйста. А как он вообще? Чем занимается сейчас?       — Вопросами безопасности и охраной, — ответил Ласло Райки.       — Оно и понятно. Он мог кому угодно набить морду, и у него частенько чесались руки. Эмиль от войны вроде отошёл, но иногда у него происходили выпады.       — А скажите, Эмиля интересовали политика?       — Нет, он был к ней равнодушен.       — Как Эмиль относился к профсоюзу таксистов и к борьбе рабочих за свои права?       — Никак. Мы с ним ни разу ни о чём таком не говорили.       — Спасибо за ответы.       Руководство таксопарка, как узнал Владек, заглянув к заместителю директора, не имело никаких претензий к Эмилю Гораку. Он не был отличным работником: «Так, крепкий среднячок. Из тех, кто постарается скорее не подвести, чем превосходно справиться с любым поручением». «Никакой похвалы, но и никаких нареканий», — сделал вывод Владек.       — Что ж, первая попытка выяснить хоть что-то оказалась неудачной, — подвёл итог, выйдя из таксопарка на улицу, Владек.       — Я заметил одну странность в поведении Эмиля, — произнёс Ласло. — Всё вроде бы сходится, но в то же время ничего вообще не сходится.       — Да? Странно, я ничего не заметил. Стало быть, вы от меня что-то утаили. А так дела не делаются. Вы уже взяли меня за вымя, а всё равно темните. Не порядок. Ох, не делай людям добра, не получишь и зла. Тот, кто это придумал, просто гений!       — Я ничего от вас не утаивал. Я лишь не придал значения одной детали. В нашем комитете Эмиль часто спрашивал о профсоюзе завода «Тадра». Наша партия очень тесно с ним связана.       — Она его контролирует. У вас в комитете, естественно, знают обо всех его делах.       — Он восхищался тем, как стойко рабочие «Тадры» боролись за свои права, и говорил, что у таксистов профсоюз в сговоре с владельцами таксопарков.       — Его контролируют социал-фашисты. А они уже давно продались капиталистам, — пояснила Владислава.       — Значит, у вас в комитете Горак не интересовался грязными слухами и сплетнями? И вёл себя совсем по-другому? — поинтересовался Кадера, обойдя пожилую пару. Вместе с Владиславой и Райки он шёл к конечной остановке трамвая. Она находилась метрах в трёхстах от таксопарка.       — Интересовался. Так мне сказали. Но в нашем комитете он говорил ещё и о политике, о борьбе с богачами. Эмиль очень жалел, что у коммунистов ничего не вышло в двадцать шестом. Но в их партии он не состоял, — ответил Ласло.       — В общем, у вас он горел идеей. Никаких сомнительных делишек за ним не числилось?       — Никаких. Он был на хорошем счету. Товарищ Домек не ожидал от него предательства.       — Интересное дело. Просто идеальный товарищ, получается. Никто не ждал от него подлянки. Надёжное прикрытие. Его бы никто не заподозрил в двурушничестве.       — На что вы намекаете? — спросила девушка.       — Ваш товарищ мог оказаться стукачом.       — Вас так послушать, так они повсюду. Вам так не кажется? И кому он тогда «стучал»?       — Шишкам с завода, политической полиции. Или и тем, и другим.       — Но как он мог?! Эмиль заслужил наше доверие!       — Набрехал с три короба, но сделал это искусно как человек, в совершенстве освоивший великое искусство обмана. А, может, он разочаровался в вашей партии. Сам же сказал, как он всех вас ненавидит. Вариантов много. Заглянем к нему домой. Глядишь, там что-нибудь нащупаем.       «А вдруг Горак собрался передать книгу политической полиции? Тогда нам можно ничего не делать. Правда, политической полиции куда нужнее не книжка, а рычаги воздействия на ССРП. В марте выборы в парламент. Допустим, полиция закрывает глаза на делишки рабочих социалистов, но в обмен они ведут себя очень покорно, и их депутаты в будущем проголосуют за какой-нибудь изуверский и очень нужный властям закон.       Или же политическая полиция передаёт книжку и наводку полиции криминальной. Схема тут простая — хорошенько нагадить ССРП перед выборами. Домек вон в мэры метит, а его партия хорошо себя показала на наших городских выборах. А они тоже уже не за горами. Многим не понравится, если Домек станет мэром.       А тут вдруг всплывает информация о его тёмных делишках. Так можно вообще выбить его из игры. Тонкая схема требует изящества и терпения. Зато простая схема позволяет получить быстрый результат. Парламентские выборы — штука важная. Но властям нашего городка важнее наши выборы. Сиюминутная выгода здесь и сейчас выглядит заманчиво. А уж нашему мэру своё кресло важнее», — задумался стоявший в трамвае Владек.       За окном проносились погружавшиеся во мрак вечерние улицы Новича. Трамвай ехал в сторону рабочих кварталов. В центре города, словно свечи в церкви, зажигались фонари на улицах и лампы в окнах домов. За ручку шли влюблённые парочки, любуясь ратушей и гуляя по скверу рядом с ней.       В кофейнях и кафе собрались праздные обыватели. Оттуда слышалась мелодии, исполняемые на цитре, и слова из песни о Миловане Янчике, рыцаре из народных сказаний, который любил хорошо покутить до и после тяжёлой схватки с противником, а также отпустить глумливую и приправленную иронией шутку в его адрес. «Хей, Янчика, Янчика!» — доносилось из одного здания.       «Давненько я не заходил к Лукашу. Непривычно даже. Но пока идти к нему опасно. Перекусить бы не помешало. Хотя тут лучше подумать о том, что делать, если полиция обложит рабочих социалистов. Они в таком случае вляпаются в кучу. Шишки с завода вляпаются туда же. И я пойду вслед за ними. Гадкое дело. Вот если бы я принёс книжку инспектору… инспектору Власеку, то тогда меня трогать не стали. Чёрт, я же не заглянул к нему. Мне бы чертовски пригодились хорошие отношения с ним. Стукачом быть гнусно, но в тюрьму меня не тянет», — думал Владек, когда трамвай приближался к рабочим районам.       «А что Горак получил бы от полиции? Он сорвался, раскрыл себя. Захотел получить денег и покончить со стукачеством? Допустим. Но шишки с завода побогаче будут. Можно найти и других покупателей. Полиция тут далеко не самый лучший вариант, есть риск продешевить по-крупному. Помощь правосудию явно волновала Горака в последнюю очередь. Своего стукача полиция прикроет. В суде поверят Гораку, а не нам, ведь он пришёл с поличным», — размышлял Кадера.       «Мне тогда никак не выкрутиться. Я действовал осознанно. Достанется мне знатно, если вдруг Горак передаст книгу полиции. Надо поговорить с Ласло и Владиславой. Должна же их партия быть готова к таким случаям? Замять дело там, пойти на уступки и отказаться от притязаний на власть в обмен на свободу. Хотя проще тогда заявить, что мы действовали сами по себе, а в комитете ничего не знали. Но стал бы полицейский стукач действовать так опрометчиво? Всякое возможно. В расчёт надо брать и такой вариант.       Однако толковый стукач просто бы оповестил полицейских. А те бы уже скрутили рабочих социалистов. Нас в таком случае взяли бы ещё в Таборице. Я что-то сдрейфил и накрутил себе. Хотя вариант, в котором Горак решил принести всё на блюдечке, чтобы получить главный приз, списывать не стоит», — подумал Владек, встревожившись.       Эмиль Горак жил на довольно мрачной улице Лазарской. Тёмная готическая часовня святого Лазаря величественно возвышалась над выводком невысоких домов рабочих без какого-либо декора на фасадах. Освещение здесь работало далеко не везде.       Тёмные переулки и погружённые во тьму внутренние дворы, куда вели арки зданий, будто таили в себе незримую опасность. Владек так и ждал, что оттуда выскочит грабитель или целая банда беспризорников. Однако из подозрительных людей ему, Владиславе и Ласло встречались только цыгане и парочка пьяниц. В остальном же, куда чаще сыщику, журналистке и партийному активисту попадались на глаза обычные прохожие.       «Куда больше пугают слухи об этой улице, чем она сама. Что про неё только не пишут. Полчища хулиганов, вооружённые головорезы и маньяки. А пока всё смотрится неплохо. Впрочем, говорят, за два последних года Тришка навёл тут относительный порядок перед тем, как стать губернатором», — пробежало в голове у Кадеры, когда они вместе с Райки и девушкой прошли мимо одиннадцатой школы, чьё огороженное решетчатым забором здание напоминало казарму.       Как заметил Владек, Владислава, попав в рабочий квартал, нервно озиралась по сторонам, ей оказалось некомфортно здесь находиться и хотелось побыстрее уехать отсюда. Но в то же время она подавляла в себе страх и не боялась смотреть в лицо опасности. Из одного двора донёсся странный шорох, и она, точно хищница на охоте, приготовилась к схватке. Но из темноты так никто и не показался. Втроём Кадера, Райки и девушка пошли дальше.       — Я думала, что на нас сейчас выскочит убийца из двора, и собиралась отбиваться от него, — с неловкостью в голосе сказала Владислава Владеку.       — Я вас понимаю. Не самое приятное местечко мы с вами выбрали для вечерней прогулки, — дружелюбно ответил Кадера. С теплотой и широкой улыбкой он посмотрел на журналистку. — Столько про него пишут. А пока ничего.       — И не говорите. Раньше только и делали, что писали об убийствах, совершённых здесь. Я, если честно, немного волнуюсь.        — Странно. Горака вы ни капли не испугались.       — Меня тогда захлестнула злоба. Мне сложно понять, что со мной произошло. Сначала я испугалась и даже вздрогнула. Вы просто этого не заметили. Но потом меня словно переклинило. Внутри меня словно что-то взорвалось, и я резко захотела разорвать Горака на части. Он показал своё нутро, свою никчёмность.       — Не спорю, я смотрел за Гораком, а не за вами. Вы очень смелая.       — И безрассудная, к сожалению, — отметил Ласло Райки. Он шёл рядом с Владиславой и Владеком по тротуару, но при взгляде со стороны выглядел словно чужой и незнакомый им человек.       — Я хотя бы не стояла на месте как покорная овечка, — ответила Владислава, задетая словами Ласло.       — Не ссорьтесь вы. Нам дело надо делать, а не собачиться между собой, — вмешался Владек.       — Я просто констатирую факт. И ничего больше, — сказал Райки.       — А я тоже, — раздражённо произнесла девушка. — Ты испугался его, Ласло, и отдал ему книгу! Всё из-за тебя!       — Не надо вам ссориться! Скандал делу не поможет. Мало ли кто что там отдал. Нам теперь кашу расхлёбывать. И потом, если бы не Ласло, так Горак всё равно бы заполучил книжку, — Кадера подошёл к Владислава и шепнул ей на ухо: — Если бы Ласло не отдал книжку, нас бы пристрелили как кабанчиков на охоте.       — Что вы там шепчите? — поинтересовался Райки.       — Я сказала, что вы всё сделали правильно. У нас не было выбора.       Пройдя мимо доходного дома с потрёпанными стенами, Владек, Ласло и Владислава повернули направо в сторону тёмного двора и двухэтажного здания. Один пьянчужка попросил у Райки мелочи. Кадера ответил вместо Ласло: «Прости, отец, нам бы кто помог».       — Неприятное местечко, — сказал Владек. — Отсюда так и хочется уйти.       Квартира Горака находилась на первом этаже, и её окна выходили во внутренний двор, погружённый во тьму. Так подумал частный сыщик. Дверь ему, ясное дело, никто не открыл, чего он и ждал. «А было бы смешно застать его здесь, — усмехнулся Кадера. — Жаль, я не умею замки вскрывать. Вдруг нам бы попалось что-нибудь интересное?»       Соседи рассказали о Эмиле совсем немного. Его знали как человека очень ворчливого, вредного, агрессивного, но скрытного. Друзей среди соседей у него не было, о его делах никто ничего не слышал.       — Пару раз к нему приходила белобрысая девчушка. Не помню, как её звать. Она и не называлась, — говорила Владеку одна старушка. Она посоветовала ему заглянуть в пивную неподалёку. Горака частенько там видели.       Минут за десять Кадера, Ласло и девушка нашли пивную, выйдя на узенькую заваленную снегом улочку. Рядом с входом в заведение громко спорили два выпивохи. «Ты меня уважаешь?!» — спросил один из них у другого. Ласло брезгливо посмотрел на пьяниц и последовал за Владеком и Владиславой. Выглядел Райки так, будто перед ним ползал целый рок тараканов, а частный детектив вёл его в самый настоящий клоповник. Журналистка держалась рядом с Кадерой.       В тёплом маленьком помещении с голыми отштукатуренными стенами за неказистыми столиками при тусклом свете ламп попивали пиво и тучные мужчины, коим перевалило за сорок, и сухие старички, и молодые труженики. Одни говорили о чём-то смешном, другие наоборот жаловались на жизнь и искали сочувствие, третьи просто слушали увлекательную историю, а четвёртые обсуждали забастовку на заводе «Тадра». За стойкой разливал пиво в бокалы средних лет мужчина, навостривший уши. Именно к нему подошли Владек, Владислава и Ласло.       — Эмиль часто к нам захаживает. Стабильно по вечерам, по большей части, один, — ответили Кадере. Мужчина за стойкой проявил куда больший интерес к Владиславе. Потому на Владека он даже не смотрел.       — Значит, иногда он захаживает к вам не один? — спросил Владек.       — Да. А зачем такой чудесной госпоже понадобился Эмиль? Он не из вашего круга, — говорил мужчина за стойкой и улыбался Владиславе. В пивной да ещё и в рабочем квартале девушка выглядела так чужеродно, как местный завсегдатай на спектакле в театре на Проспекте Грабчика, названного в честь слованского драматурга девятнадцатого века и уроженца Новича.       — Вы знаете, с кем он приходил?       — Знаю. А как зовут такую чудесную госпожу из высшего света? Так приятно вас. Общение со всякой пьянью так утомляет.       Владислава смущённо улыбнулась.       — С кем к вам приходил Эмиль? — спросила она.       — Не знаю, но могу сказать, что он не из работяг. Но и не из вашего круга, — ответил мужчина за стойкой. — Бьюсь об заклад, что он не с нашей улицы. Такие живут среди работяг до поры до времени, но потом выбираются из рабочих кварталов. Они одержимы идеей вырваться оттуда и выбиться в люди.       «Хорошо у него язык подвешен, чертовски хорошо. Я, кажись, знаю, на что он намекает. Красиво говорит о такой грязи», — думал Владек.       — Я немного вас не поняла.       — Людей я много разных повидал, госпожа. У знакомого Эмиля была… как бы вам сказать…       — Скажите как есть.       — Я не могу так выражаться при такой милой госпоже. Вот, скажу так. Наружность у него бандитская. Такие работают кулаками и окриком, бегают и выполняют поручения своих главарей.       «По описанию дружок Горака не похож на громил, нанятых заводом. Зато похож на того, чей вожак не отказался бы заполучить книжку», — посчитал Кадера.       — Часто Эмиль с ним встречался? — задала вопрос Владислава, понимая, что вытягивать информацию из мужчины за стойкой придётся ей. Владек сейчас оказался бессилен.       — Стабильно раз в неделю, госпожа. По четвергам. Видите вон тот столик в дальнем углу?       Мужчина за стойкой указал на пустовавший стол, что стоял в правом дальнем углу.       — Да, — дала утвердительный ответ девушка.       — Эмиль приходил всегда первым и занимал его первым. Потом приходил его знакомый. Они пропускали пару бокалов, говорили обо всяком.       — О чём же?       — Я не всегда слышал их разговоры. В основном, всякие неприличные истории. Таким прекрасным дамам как вы лучше их не слышать. Они говорили недолго, потом уходили, но не думали расставаться. Шли куда-то ещё, наверное.       «Обсуждать здесь дела –глупо. Зато встретиться и изобразить друзей — вполне, — предположил Кадера. — Можно передать записку, и дело в шляпе».       — Они встречались в этот четверг? — поинтересовалась журналистка.       — Да, как обычно, вечером. Я не слышал, о чём они говорили. Больше, увы, я ничего о них вам рассказать не могу. Ну разве что они всегда встречались в одно и то же время. Часов в восемь вечера. Раньше их никак не застать. Чего он натворил, что о нём расспрашивает такая чудесная госпожа?       — Ерунда, пропал куда-то, — ответила, неумело подражая Кадере, Владислава. — Нам сказали найти его.       — А вообще, — Владек положил на стойку пять крон монетами по одной, — у тебя о нём не спрашивали.       — Вы нас не видели, — добавила Владислава.       — Как пожелаете. Вы как чудное виденье из совсем другого мира, куда я так и не попал, — проговорил мужчина за стойкой. Потом он взял деньги. — Но я не вешаю нос и ещё думаю туда попасть.       Владек, Ласло и Владислава вышли на улицу.       — Уже хоть что-то, — тихо подвёл итог Кадера, когда они втроём отошли от пивной. Рядом с сыщиком никого, кроме девушки и Райки, не оказалось. — Горак снюхался с бандитами. Он передавал им информацию.       — А бандиты наняты Марошеком, — догадалась Владислава.       — Как знать. Я же говорил, громилы, искавшие Вадаша, не были бандитами. Кто угодно, но не они.       — Раньше против профсоюза действительно использовали бандитов. Они ещё разгоняли бастующих рабочих, — вспомнил Ласло Райки.       — Ну вот, всё сходится, - сделала вывод Владислава.       — В прошлом году тех бандитов арестовали, ты забыла? Доказать их связь с Марошеком не удалось. И вообще их привлекли по другим статьям, а не за драки с рабочими или угрозы профсоюзным активистам. Они были из банды «Холода».       — А её тогда громили, — напомнил Кадера.       — Вы правы. Они перестали нам докучать. Зато через полгода появились другие люди. Вы считаете их кем угодно, но не бандитами.       — Не сходится, — сказала Владислава. — Или вы, Владек, ошибаетесь по поводу тех людей.       — Допустим. Тогда нам только хуже. Горак передал книжку «ручным» бандитам Марошека. Или же прежний канал связи перешёл к новым молодчикам.       — Что вы имеете в виду?       — Бандита, встречавшегося с Гораком, могли в прошлом не достать. Он избежал преследования и сохранил связь со своим стукачом в вашей партии. Дальше знакомый Горака либо продолжает работать на шишек с завода, либо снюхался с их новыми молодчиками. Первое не исключает второго. И наоборот. Посредник нужен всем. У меня был один знакомый ловец шпионов из «двойки», потому я немного смыслю в таких делах. Но я не исключаю и другого варианта.       — Какого?       — Сложно сказать, хорош он или плох. Вдруг о себе заявила третья сторона?       — И что нам тогда делать?       — У меня есть одна идея, — сказал Ласло.       — Отлично. Не только мне за всех нас всех думать.       — Год назад или даже больше в профсоюзе разоблачили предателя. Его фамилия Ференци. Он получал деньги от бандитов в обмен на информацию. Его сразу же выдворили после разоблачения. Ференци может что-то знать.       — Отлично. Но тут вам, Ласло, нужно сначала порасспрашивать своих. Нам пригодятся любые зацепки, любая ерунда.       — Я понял. Всё запишу.       — Надеюсь, вы понимаете, что говорить, зачем мы на самом деле ищем Горака, нельзя?       — Почему? — наивно спросила Владислава.       — Стукачи. Хотите, чтобы всё досталось полиции? — ответил Владек.       — Я говорил всем, что Эмиль пропал. Товарищ Домек одобрил такую версию. О выходке Горака знаем мы, он и Шандор.       — Ладно, так и продолжайте. А теперь поехали. Здесь нам больше делать нечего.