Укус змеи

— А-а-а! — я проснулся от громкого, продолжительного крика. Твою ж… что произошло? Я обернулся на девчонку — она лежала повернутой лицом ко мне, и не отрывала с меня глаз. — Ну, давай, скажи, что я страшный и что ты ужасно боишься меня, — я привстал с кровати, — но напомню, так мы не сработаемся, — я закатил глаза, будучи разочарованным, что мой долгий наркотический сон прервали. — Мне приснился кошмар. Или тебе неведомы кошмары? — Вы, люди, совсем безнадёжные, — я вновь грохнулся на кровать, — ты что, не знаешь, что сон можно брать под контроль? — закрыв предплечьем глаза, я попытался вернуть сон. — А вы, скроджи, совсем бесчувственные. — Опять ты свою шарманку включила про бесчувственность? — пробормотал я заплетающимся языком. — Это очевидный факт, всем это известно. — Как ты меня бесишь. Я закрыл голову подушкой, всё ещё надеясь заснуть снова. Но, кажется, уже поздно — если я просыпаюсь, то уснуть снова вряд ли смогу ближайшие двенадцать часов. — Скажи, если я свалю отсюда, ты снова вскроешь вены? — Мне ввели какое-то лекарство вчера. Ты что, не помнишь? Точно. Чёрт, она же теперь не сможет причинить себе вред… плохо. Побыв с ней сутки в одном помещении, я понял, что холодный карцер — не самое плохое наказание. Во всяком случае, там тихо, и вид на открытый космос что надо. — У меня для тебя плохие новости. — Будто может быть хуже, чем быть под твоим надзором. — Не знаю, может ли быть хуже. Но даже если бы я захотел тебя спасти из этого плена, у меня не вышло бы. — Почему? — Я не смогу пристроить тебя в бордель, дура, — засмеялся я, запрокинув голову назад. Девчонка снова взбесилась, и принялась долбить стекло. — Чего ты бесишься? Тебя оскорбило то, что я могу в теории сделать из тебя шлюху, или то, что ты не сможешь ей стать в силу своего характера? Если представить, что я решу её «спасти» таким образом, она действительно не подойдёт на эту роль, слишком строптивая. Она придется по вкусу разве что Йенелю. Впрочем, это не так плохо для неё — станет гедонистом, как и он сам. Тьфу, что за бред у меня в голове? — Ты отвратителен. Именно поэтому у вас нет женщин. — Одна прямо передо мной. И я, вроде, ей даже пришелся по вкусу. — Понятно. Что ты там принял? Каянскую кислоту, так ты её называешь, да? — А знаешь почему я так решил? — Почему? — Потому что, к моему несчастью, ты говоришь со мной. — Я бы говорила с кем угодно на твоём месте! — Да? Ну, поговори сама с собой. Я решил выйти ненадолго, заперев дверь в комнату, и, на всякий случай, в отхожую комнату. Даже несмотря на обретенную ею регенерацию, лучше не рисковать лишний раз. По крайней мере, в течении этих пятнадцати минут… я вышел из комнаты наблюдения и направился прочь из сектора. Хуже было бы только, если бы таких было две. Мне бы пришлось совсем уж нелегко. Я сел в лифт, и приехал на первый этаж — комната развлечений для низшего персонала. Правда из развлечений здесь только холодильник с разными веществами и компьютер с искусственным интеллектом. Ах, Синди, женщина моей мечты… ты всегда меня понимаешь, хоть и являешься жалким куском программного кода, который в этот момент переписывается с моим соседом. Синди представляла собой огромную груду устаревшего металлолома, висящего на потолке, из него торчат десять мониторов, напротив которых стоят мягкие сидушки. Сиди на пуфике, смотри на монитор. В лучших людских традициях. В последнее время Синди не обновляли, поэтому и «клиентов» у неё становилось всё меньше. Сегодня я и вовсе один. Я взял бутылку юпитерианского пойла из холодильника, и сел на одну из сидушек, попутно включив систему. Милым, тонким голосом компьютер произнёс: — Синди 2.0. Виртуальная жена. Идёт загрузка. Пожалуйста, подождите. — Давай же, у меня не так много времени. — Загрузка завершена. — Я рад, что тебе уменьшили время загрузки. — Ааа… это ты, Ксерд, — её голос сразу сменился на куда более холодный и низкий. — Привет, любовь моя. Неужто ты рассталась со своими ухажёрами? Раньше Синди могла общаться только если я вводил что-то непосредственно с клавиатуры. Но сейчас её обновили, и мне достаточно было просто говорить, словно она живой собеседник прямо передо мной. Впрочем, она считается старым, скучным ИИ: на верхнем этаже, где отдыхает капитан корабля, стоит её куда более компактная и продвинутая сестра, Глория. — Я уже говорила, что ты редкостный идиот? Я не очень любил, когда она хамила, и часто отправлял репорты. Однако, каждый раз меня заверяли, что «Синди подстраивается под её клиента, никаких исключений». Разработчики никогда не слушают свою аудиторию… — А ты гулящий кусок программного кода, который, к тому же, давно пора обновлять. Но я же принимаю тебя, как есть. — Что тебе надобно? — сказала она ещё более роботизированным голосом. — Не знаю, милая. Развлеки меня, что ли. Синди вывела на экран эротическое изображение женщины в рубашке. — Чёрт, Синди! — я поперхнулся, — можно как-нибудь без рубашек сегодня? Пожалуйста. В ответ компьютер лишь засмеялся своим компьютерным смехом, изобразив на мониторе шестнадцатибитный «пека-фейс». — Развлекай себя сам, неудачник, — произнесла Синди всё тем же бездушным голосом. — Вы все словно сговорились издеваться надо мной. — Прости, прости, Ксерд. Ты же знаешь, фиксы надстройки «Мораль» выйдут только через неделю. Неужели ты думаешь, что я рассталась со своими, как ты называешь их, ухажёрами, из-за тебя? — Тебя надо полностью переделать, а то ты ничем не отличаешься от моей дефективной пленницы. — Какой пленницы? У тебя что, появилась работа? — Синди вывела на монитор фотожабу с скроджем, который пинает половой орган. — Всё, офф, — я выключил монитор, и вновь открыл холодильник, обнаружив, что вся каянская дурь кончилась. Зато был артецидин, вызывающий лютый отвал башки в комплекте с эйфорией. Поднявшись на свой этаж, я вернулся в комнату наблюдения. Лия лежала спиной к двери. Заснула, что ли? — Ты чё, спишь? Да, я угадал. Она неохотно поднялась, и посмотрела на меня из-под длинной чёлки. О, боже, я сам себе всё испортил. Теперь она снова будет болтать. — Спала. — Ну, можешь, продолжать, — я рухнул на кровать, принявшись колоть наркотик. — Вы все охранники такие ленивые? — В каком смысле? — Ну, мне кажется, ваша работа заключается в употреблении наркоты и просмотре галлюцинаций. Или я не права? — Просто ты сейчас у меня одна. Она непонимающе посмотрела на меня. — В смысле, одна подопытная, за которой я должен следить. — А, ну ладно. — А ты что подумала? — Ничего я не подумала. Ты, кажется, просил меня заткнуться? — Точно. — Наркоман… — прошептала она, повернувшись, но мой острый слух это уловил. — Я слышал. — И что мне с того? Хуже мне уже не будет. К твоему сведению, твой этот насильник мне больше не угроза. — Уортен? Ха, а я и не называл его угрозой. Для тебя… — мой голос стал звучал заторможенным. — Слушай… — Что? Милая, ты знаешь, как действует артецидин? — Не называй меня так. — Ой, прости. Я до тебя с Синди говорил… Наркотик начал действовать, вызывая у меня всепоглощающую эйфорию и ощущение счастья. — Расскажи о себе. Ведь у тебя есть история? — История? Что ты хочешь знать? Это говорю я или наркотик внутри меня? Да и какая у меня может быть история? Одна сплошная война, кровь, секс, и бесплодные попытки получить хоть от кого-то немного любви. Девчонка издевается надо мной. — Ну, как началась твоя жизнь? Что ты первым увидел? — Зачем тебе это, женщина… Лия тяжело вздохнула, и я это услышал даже через стекло. — Послушай. Я… в каком-то смысле, ты всё, что у меня осталось. У меня больше ничего и никого нет. Разве это плохо, что я пытаюсь что-то узнать о тебе? — говорила она возмущенным тоном, стараясь не встречаться со мной взглядом. Я задумался. Что я увидел первым? Хороший вопрос… — Ну, здесь будет правильнее сказать, что я почувствовал… я помню размытую картину. Нечёткие тёмно-зеленые очертания типичной лаборатории. Я какое-то время дышал… жидкостью. Затем… я начал задыхаться. Она с интересом слушала. Не так, как остальные человеческие женщины, не с целью меня задобрить. Ей было искренне интересно, словно я какое-то божество. — А дальше что? — А дальше… эту жидкость спустили. Я сделал свой первый вдох — и почувствовал боль. Это первое, что я ощутил в своей жизни. Это ты хотела узнать? Вспоминая и рассказывая это ей, я буквально видел вновь эту картину. — Ты никогда не был ребёнком? — И что вы только, на Земле, учите? Я никогда не был ребёнком. Я всегда был такой, каким ты видишь меня сейчас. Ну, может, чуть худее… — Кажется я начинаю понимать. Тебя создали в лаборатории. — Бинго. Может, я погорячился, и ты не такая уж дурочка. — У тебя никогда не было матери? — Матерь? Нет, не было у меня матери. У меня и отца то не было, в привычном для других рас понимании этого слова. — Понятно… поэтому ты такой черствый. Её рассуждения меня раздражали. — Ты других не видела. — Видела. Но, да… они такие же. Почти. — Почти? — Да. Ну, знаешь… ты… — Помолчи. Хватит. Я такой кайф сейчас ловлю, а ты мне мешаешь. Девчонка расплакалась. С человеческими женщинами так сложно… может, того, укусить её? И сказать, что умерла от введённого ранее вещества? Никто даже проверять не будет… — Слушай сюда, хочешь, чтобы это всё закончилось здесь и сейчас? — В смысле? — она испуганно прижалась к стене, обхватив колени. — Смотри… я вайпер. Для тебя это не просто красавчик. — Дурак. Я и не считала тебя таким. Не считала таким? А, плевать. Дурочка, что с неё взять? — В общем, я могу убить тебя в одно мгновение, просто укусив тебя. Хочешь? — Нет! — Я тебя не понимаю. Пять часов назад ты себе вены резала. Подумай хорошо, это куда приятнее, чем валяться в собственной луже запекшейся крови. Я не обижу. Ну же. Среди вайперов гуляла эротическая фантазия об укусе человеческой женщины. Высшим пилотажем считается укусить девчонку, не пустив внутрь неё яд. И впервые в жизни я не преследовал цели получить какое-то эротическое удовольствие от этого. — Идиот, — её слова шли вразрез с её жестами и действиями. Она всплакнула, прижавшись к стенке и закрывшись рубашкой. Похоже, она действительно боялась смерти. Тогда почему резала вены? — Ладно. Не буду настаивать… — я никак не мог отойти от кайфа. Дурные мысли лезли мне в голову. Казалось, будто я понимаю, что она чувствует. — Ты не похож на… — она никак не могла подобрать слова, её глаза бегали. — Ни на кого я не похож, дура. — В общем… просто не важно. А скоро ко мне придут эти ваши учёные? — Не знаю. Могут сейчас прийти. А могут и завтра. Чего пристала? Я сейчас десятый сон вижу. — Нет, не видишь. Например мы, люди, когда спим, вообще не разговариваем. — Не разговариваете? А часто вы принимаете наркоту? — Нет, не часто. — Почему? — Ну… мы слишком разные. Хоть вы и произошли от людей, но всё же… у нас это вызывает зависимость на уровне тела, люди часто умирают от этого. Меня это почему-то рассмешило — я действительно не много знал о физиологии людей. — Серьёзно, что-ли? От наркоты можно умереть или быть физически зависимым? — Представляешь, да! Ты же зависим! — Я не зависим, мне просто скучно с тобой, вот я и веселюсь, как могу. Я вообще просил тебя заткнуться, ты меня бесишь. — Поэтому разговариваешь со мной? Странные у вас понятия. — Это марафон идиотских вопросов? — Если хочешь так считать, считай. Кажется, мне удалось ненадолго заткнуть девчонку. Мои глаза вообще не видели чёткой картины помещения, всё плыло и сливалось в кучу. Какого чёрта? Никогда такого не было. Даже от артецидина. — Ты в порядке? — О, мне как никогда хорошо. Я не вижу твоё глупое лицо. — Зато я вижу твоё, — она засмеялась, — Ты словно в нирване. — Заткнись. Я слышу топот. — Какой? В этот момент вошли два солдата. Я встал с кровати, с трудом фокусируя взгляд. — Чего вам? — Открой дверь к ней. — Ладно, — я нажал на кнопку, благо, руки помнят, где она. Солдаты вошли внутрь, напугав девчонку до смерти. Неужели это всё, чем я теперь буду заниматься на этом корабле? Нажимать на кнопки и долбить дурь, попутно развлекая человеческих женщин пустыми разговорами? Они меня недооценивают. Нет, не уважают. С этим надо что-то делать. Солдаты кричали на Лию, хватая её за волосы и швыряя об стену. По крайней мере, когда я слышал её крики, я представлял именно это. Но я уже ничего не соображал и не фиксировал. Абсолютно ничего. Они направляли свои автоматы на неё, затем убирали. Затем снова направляли… я слышал звук выстрелов, и не одних. Мне было крайне неприятно это слышать… затем они снова достали шприц из чемодана и что-то ввели ей, не реагируя на её мольбы. У меня всё скручивалось в животе, я хотел сказать хватит, остановитесь! Вы никогда не сделаете матку, никогда! Насколько бы крепкий человек вам не попался. Зачем эта напрасная трата пуль? Зачем эта трата ресурсов и времени? Зачем эти страдания?! Я не знаю, сколько прошло времени. Полчаса? Час? Или, может, больше? Они вышли, и мне показалось, что за дверью они насмехались надо мной. Дескать, совсем он уже сторчался. Мерзкие твари, а ведь раньше они боялись меня. Но это уже не важно. Я больше не начальник. Я теперь ни на что не могу повлиять. Я никто. Я не знаю сколько прошло времени, но я начал приходить в себя, и картина перед глазами вновь восстановилась. — Лия… Лия? Лия сидела на полу, устремив свой взгляд в одну точку и качаясь туда-сюда. Но она оставалась такой же внешне невредимой, как и в прошлый раз. И не отвечала мне. Что-то внутри меня кололо, вызывая тошноту, при попытке представить себя на её месте. — Убей меня, — она прошептала, но я услышал. — Ты… ты сказала категорическое нет. — Убей меня, убей! — закричала она почти навзрыд. Что-то поволокло меня к девчонке, я открыл двери и какое-то время стоял над ней, смотря в её синие глаза. — Чего ты ждёшь?! И правда, чего я жду? Я же могу это сделать. Я сам это ей предложил. Почему бы и нет? Я склонился над ней, прижав к груди. Подумав ещё какое-то время, я впился острыми клыками в её шею, придерживая её. Она застонала от боли, попросив вытащить клыки. Я не стал мучить её лишнюю минуту. — Сейчас всё закончится, — прошептал я ей на ухо. Но девчонка лишь хлопала глазами, то разочарованно смотря на меня, то в сторону. — Ты же сказал, что можешь… давай. Прошу… ты же не такой, как они, не такой, Ксерд! — Должно быть, укол, который они ввели, даёт эффект невосприимчивости к ядам, — я лишь растерянно констатировал факт. Странно, что она пережила выстрелы. Девяносто процентов подопытных заканчивают на этом, но не она. Лия лежала у меня в руках, целой и невредимой, казалось, что она испытывает лишь боль, не имея при этом явных физических повреждений. Нелегко быть человеком… — Если мой яд не подействовал… — я всё ещё не мог в это поверить, — тогда ты умрешь, но не от ранений. И не от яда, — сказал я, почти что шёпотом. — Прошу, не бросай меня. Ты ещё успеешь это сделать… попробуй ещё раз, у тебя точно получится! Не хотелось признавать, что она потихоньку превращается в подобное мне существо, да ещё и за такой короткий срок. Подумав немного, я укусил её ещё раз, введя большую дозу яда. Её шея почернела, с четырёх отверстий от укуса ручьём текла кровь, но очень быстро остановилась. — Ты… не можешь убить меня? Действие наркотика спало окончательно, и я пришёл в себя. — Теперь я точно ничем не могу помочь, — не сказав больше ни слова, я оставил её лежать на полу.