Укус змеи

Прошло около двух недель с того момента, как мне дали задание охранять Лию. Те двое солдат, что заходили на очередное испытание подопытной, очевидно, доложили, что охранники в нижнем отсеке корабля часто пренебрегают своими обязанностями и злоупотребляют наркотой. Особенно слизы: эти ребята обдолбанные с утра до ночи, а женщины, которых они охраняют, употребляют вместе с ними. Они совсем растеряли всю свою прыть, и вряд ли хоть за кем-то смогут уследить. « — Йенель! Ты совсем охренел?! — Чего кипишуеш-ш-шь, начальник? Не хочеш-ш-шь ли немного отбор-рной рос-сыпи?» Поэтому, на следующий же день была проведена массовая инспекция, и количество дури сильно сократили, попутно сделав коллективный выговор. Это вина нового начальника охраны: когда эту должность занимал я, они боялись даже отойти от поста отлить. Хоть наркота, какой бы сильной она не была, не влияет отрицательно на организм скроджей, психическая зависимость у многих всё же присутствует. Уже около пяти дней я испытываю все прелести ломки, на радость Лие. Я просто не могу достать наркотик в силу режима своей работы — холодильник вечно пуст, и я никогда не успеваю забрать наркотик вовремя. Я лежал на холодном полу, скрутившись, словно человек с ножевым ранением, и не знаю, чем занять свой требующий наркоту мозг. — Так тебе и надо, — девчонке явно доставляло удовольствие наблюдать за моими мучениями. Она сидела на полу, обхватив руками ноги, и ни на секунду не сводила с меня глаз. — Какая же ты сучка. Ты и представить не можешь, что это такое, когда ты пять дней подряд не можешь достать даже сигарету! — я совершенно не мог контролировать свои эмоции, и на любое слово девушки я огрызался и орал. — Как девушку назовёшь, так она себя и поведёт, — она не переставала хихикать, словно нашла во мне какого-то козла отпущения. — Закрой свою поганую пасть, слышишь?! — Знаешь, что во всём этом самое смешное? — она смотрела на меня свысока, хоть и была за стеклом. — Здесь нет абсолютно ничего смешного! — Нет, это смешно. За эти две недели ты угрожал меня порезать на куски, вспороть мне когтями живот, разбить лицо, отдать на потеху брутам, и, вишенка на торте, «засунуть когти в самое нежное и влажное место». Но не тронул меня даже пальцем. На самом деле, я больше злословил, чем действительно хотел причинить ей какой-то вред. Ей и так сильно доставалось от солдатов, которые ежедневно проводили над ней опыты. Трудно признать это, но с каждым разом мне становилось её всё больше и больше жаль. — Так ты хочешь, чтобы я привёл это в исполнение?! — мой крик, наверное, услышал весь сектор. — Знаешь… за эту неделю я перестала тебя бояться, — она смотрела в пол и накручивала свои длинные, жидкие русые волосы на палец. — А следовало бы! — Нет, правда. Я даже стала считать тебя симпатичным. — Просто симпатичным?! Признаться честно, эта её формулировка задела моё мужское самолюбие. Я привык, что шлюхи текут рекой от меня, а здесь, видите ли, я просто симпатичный. Так, шесть из десяти. — А ты ожидал что я посчитаю тебя первым красавцем на галактике? — Земные женщины так и говорят. — Это те, кто развлекают вас на корабле? Не сильно надёжный источник информации. — Ты думаешь, если у нас нет женщин нашей расы, то я слепой? — В общем, ты уж прости, но к чешуе, хвосту и отсутствию бровей я ещё не привыкла. Да и к вертикальным зрачкам тоже. — Чем тебе не нравится чешуя? Если хочешь знать, у тебя вскоре будет такая. — Что?! — Я серьёзно. На моём опыте под воздействием введённых препаратов кожа подопытных часто менялась, и становилась чешуёй, как у нас. — О нет, какой ужас! Я что, буду зелёная, как и ты? — она так смеялась, будто иметь оливковый оттенок кожи это что-то плохое. — Хотел бы я на это посмотреть. — Тогда, я, наверное, буду нравиться тебе больше, и ты сменишь, наконец, гнев на милость? — А с чего ты взяла, что мне не нравятся человеческие женщины? — То есть, ты считаешь меня привлекательной? — Лия наклонилась к стеклу и натянула улыбку до ушей, словно ждала позитивного ответа. Вообще-то, девушка и правда казалась мне довольно симпатичной. Хоть и не в моём вкусе — но она обладала чистой, девственной красотой, в отличие от порядка поднадоевших своей вульгарностью шлюх на палубе. И я находил это чертовски сексуальным. Но вслух я сказал, конечно, другое. — Размечталась. Здесь есть, знаешь ли, и покраше. Она в миг приуныла, и отвернулась от меня. — Мог бы и соврать ради приличия. — Пошла ты. — Ничего другого от тебя ждать и не приходится. — Тебе понадобилась целая неделя, чтобы это понять? — Ты заговоришь по-другому, когда узнаешь, чем я могу поднять тебе настроение. — Ты мне отсосёшь? — Я сделаю вид, что не слышала этого, — она достала из кармана пижамы какой-то пакетик. Как только я это увидел, я мигом открыл двери к ней, и, словно бешеный, повалил её на пол, прижав коленом. — Где ты это достала?! — Да забирай, я же брала это для тебя! Только убери своё колено, мне больно! Я вырвал пакет с её рук. Там было несколько пилюль, обычно в такой форме лежала каянская дурь. Не прождав больше ни минуты, я залпом проглотил всё его содержимое. — На здоровье, не подавись. Я уже собрался уходить обратно, как она одернула меня. — Эй… — Чего тебе? — А где же хоть капля благодарности? — Спасибо. — Нет, я не об этом… — Чего ты хочешь? — Просто… дай мне хоть немного побыть за стеклом. Я ведь никуда не убегу, ты же знаешь… Немного подумав, я ответил: — Ладно, — я оставил дверь к себе открытой, и Лия какое-то время будто не могла преодолеть психологический барьер. Она тупила возле дверного проёма минуту, затем сделала шаг. — Тронешь здесь что-то — я брошу тебя обратно. Я сел на кровать, и почувствовал, как меня отпустило впервые за пять дней ломки: тревога и раздражительность сошли на нет, зато накатила эйфория и приятное чувство расслабленности. Девчонка какое-то время ходила туда-сюда по маленькой комнате, трогая стены, будто никогда их не видела. В конце концов она села рядом со мной, зажавшись, словно в тиски. — Учти, тебе придется пойти обратно, как только они придут сюда. — Они ещё не скоро придут. — Откуда ты знаешь? — Я примерно выучила их график… так что они здесь будут не скоро, — она отвечала будто на автомате, не особо вдумываясь в сказанное. Когда не принимаешь наркотик дольше трёх дней, при следующем приёме ощущения гораздо острее. Что я и ощутил сполна, буквально уносясь в рай от нахлынувшего кайфа. — А не такая уж ты и бесполезная. Лия поджала губы, словно дулась на меня за что-то. — Ладно, извини меня. Я погорячился, когда сказал про… ты поняла, короче, — я боялся обидеть её ещё больше, чувствуя к ней благодарность. — Извинения приняты. Всё же я была права насчёт тебя. — Права насчёт чего? — Знаешь, ты добрый. В отличие от них. Ты ещё ни разу не причинил мне боль. Когда меня вели на корабль, другие охранники, или солдаты… не знаю, в общем, их ранг, но они то и дело пинали меня в спину и били меня, словно я мешок с мусором, а не живой человек. — Ну да. Они такие. Грубые парни… — Скажи… скроджи совсем не умеют проявлять… ну, нежность, заботу? Или привязываться? Я немного знаю о вас. Правда. Я жила в убежище, и меня учили только готовить, убирать и изредка брали на охоту за всякой дичью. Мне говорили, что вы раса бессердечных ящериц, мало похожих на людей. Но на твоём примере, я вижу, что это не так. — Ха, я даже… не знаю, что и ответить. Это недалеко от правды, то, что тебе сказали. Дело в том, что здесь, на этом корабле, не совсем обычные скроджи. Мы элита, боевой спецотряд, участвующий в захвате чужих планет. У нас полный спектр чувств, но их проявление не приветствуется. Многие их просто подавляют — они не нужны машине для убийства. — А тебе? — Мне? Иногда я чувствую что-то, что раньше никогда не ощущал. Или не хотел ощущать, — под наркотиком я стал более откровенным. — Например? — Например, когда они причиняют тебе боль. — Причиняют мне… боль? — Не переспрашивай, — я сжал кулаки, мне нелегко было признаваться ей в этом, — Я прекрасно знаю, что это такое. Самую сильную боль я ощущал на этапе своего создания. И в такие моменты мне хочется их самих подставить под пули, оградив тебя от этого хоть ненадолго, ведь я, похоже, понимаю, что ты чувствуешь. Жаль, что это бесполезно… им плевать. — Это сострадание, — она посмотрела на мою шею из-под чёлки, словно не хотела или не могла смотреть в глаза. — Если хочешь, называй это так. — Мы, люди, тоже бываем бесчувственными. Но иногда мы чувствуем чужую боль как свою. — Должно быть, ужасно переживать это перманентно и настолько остро. — Скажи, почему ты принимаешь наркотики? — Здесь, на корабле, для охранников это одно из немногих развлечений. Да, это правда. Но я умолчал об ещё одной причине, в которой мне тяжело признаться даже себе. Они делают меня более восприимчивым. Я, хоть и недолго, но чувствую себя живым. Чувства, которые за тридцать лет я привык прятать глубоко в тёмный подвал подсознания, всё-таки выходят наружу, позволяя посмотреть на происходящее другими глазами. Задумавшись об этом, я ощутил, как Лия… лапает меня. — Что за…? Она трогала мою руку, от плеча до локтя, плавно переходя к груди. — Они… они такие крепкие, — она словно завороженная не могла оторваться, буквально прижимаясь всем телом ко мне, — Мне не доводилось трогать мужское тело. Такое… сильное. Я никогда не ощущал ничего подобного. То ли из-за дури, то ли из-за долгого воздержания, но от её неловких прикосновений меня словно током било. Каждый раз, когда она прикасалась ко мне своими горячими руками. Она не делала ничего, что не делали бы со мной шлюхи на этом корабле, но именно она приносила мне какое-то неземное блаженство, сбивая дыхание и заставляя кровь приливать к голове и… не только. — О-о-о… что ты… делаешь? — сказал я, переходя на глубокий, гортанный рык. Она будто не слышала, и продолжала трогать меня, проводя хрупкой рукой по прессу, переходя на рёбра. Она что... нарочно? Зная, что я не рискну делать с ней что-то на рабочем месте? Если вообще понимает, что делает. Но инстинкт взял своё, и я схватил её руку, положив на свой напряжённый член. Она резко одернула её, словно дотронулась до раскаленного металла. — Ой, я… я всего лишь хотела… потрогать твои мышцы и… кожу. — Потрогала? — Прости, я… если хочешь, я уйду, — она залилась краской, будто чувствовала себя виноватой за что-то. Я остро слышал этот сладкий, пленяющий аромат, исходящий от неё. Чувствовал тепло её горячего, в сравнении с моим, тела, которое ощущалось, даже не будучи приближённым вплотную. Слышал её тяжёлое, напряжённое дыхание. Но наркота, и окатившее меня, словно кипяток, желание, натурально срывало мне башню. А от мысли, что её, скорее всего, никто не брал, я просто улетал. Я взял девчонку за воротник, и рывком прижал к себе, крепко схватив её когтистыми руками за талию. — Нет… отпусти меня! — она, явно испугавшись этого, попыталась вырваться, но ей было это не под силу. Я провёл раздвоенным языком по её шее, оставляя на ней слюну, перемешанную с ядом. — Стой, нет… я… я не хочу. — Перестань, — сказал я грубым тоном, — Тебе понравится, тебя в жизни так никто не трахнет, — я когтём сорвал пуговицы на её рубашке, оголив часть её не в меру пышной груди. Но девчонка дрожала, как лист на ветру, будучи не в состоянии пошевелиться. — Ксерд, не надо… пожалуйста! — она начала плакать и вырываться, опасаясь, что я возьму её силой. Хоть я в этот момент и хотел её больше, чем дышать, но мои принципы не позволили мне изнасиловать её. На ней бы живого места не осталось, если бы я поддался инстинктам. А я привык приносить человеческим женщинам оргазм, а не боль и психологические потрясения. Уже не говоря о том, что за двадцать минут пребывания моего члена в её горячем и мокром влагалище, мне грозит пятьдесят суток пребывания моей туши в холодном и сухом карцере. Я оттолкнул её так, что она упала на пол. Рухнув на кровать, я отвернулся к стене, пытаясь отогнать от себя нахлынувшее сильнейшей волной сильное возбуждение. — Я не хотела, правда! Я… как я могу загладить свою вину? — Передумать. Она какое-то время молчала, не зная, что ответить, но затем произнесла: — Я… хочешь, я достану тебе ещё наркотиков? Предложение заманчивей некуда, я понял, что это, возможно, единственный способ больше не мучаться от ломки. Лия, вероятно, достала это в лаборатории, пока учёные не видели. — Ты окажешь мне огромную услугу. — Ты не злишься на меня? Я не был зол на неё. Скорее всего, она вообще не понимала, что делала. Ведь ей было лет... шестнадцать? — Ты что… воруешь дурь у учёных, пока они не видят? — я с трудом пытался перевести мысли в другое направление. — Они давали мне какие-то таблетки из той тумбы, и мне не так было больно во время опытов… — И ты решила, что было бы неплохо взять ещё для… меня? — я усмехнулся. — Я… я просто… — Ну, рожай давай, — огрызнулся я. — На самом деле мне не всегда было приятно смотреть, как ты мучаешься. — Врёшь. Ты издевалась надо мной всю неделю, лишь изредка делая перерывы. — Тебя это ранило? — она зажалась в противоположном углу, закрывая грудь рубашкой, которую теперь было не застегнуть. — Не дождешься, милая, — меня начало потихоньку отпускать, — И, кстати, тебе бы лучше забраться обратно за стекло. Иначе у меня будут проблемы. Она не стала спорить, лишь спешно сделала, как я сказал. Я как знал, потому что спустя две минуты в комнату наблюдения вошёл никто иной как новый начальник охраны, Гроут. Отмороженный идиот, который находится не на своём месте. Он не знает даже карты корабля, не говоря уже о том как управлять подчинёнными. Но было бы глупо переваливать ответственность за собственную неудачу на других: меня не понизили бы, держа я свои амбиции в узде, а рот на замке. — Ксерд, к тебе дело, — сказал он приказным тоном. — Какое может быть дело к обычному охраннику? — я недвусмысленно дал понять, что он не по адресу. Однако, он был настойчив… — Если я пришёл к тебе, значит, есть дело. Это приказ! Я кивнул головой в сторону Лии. — А как же девчонка? — Забей на неё. Что ему надо от меня? Ты теперь главный, ты и решай все проблемы. Но этот баран если упрётся, то деваться некуда. Мы вышли из комнаты, я закрыл дверь на кодовый замок, и Гроут повел меня по коридору. — Я буду говорить тихо и кратко, чтобы никто не услышал. В хвостовой части корабля кто-то есть. От гнева у меня перекосило лицо. Я прижал его к стенке. — Гроут, не морочь мне голову. Ты уже третий раз бегаешь ко мне, ты можешь хоть что-то сделать самостоятельно?! — Я понял. Ты очень хочешь в карцер… Я ослабил хватку, отпустив его. Гроут, хоть и имел полномочия наказать меня за оскорбление высшего чина, но, похоже, он меня побаивался. Либо хотел убедить меня сделать то, что он хочет. — Ты знаешь карту этого отсека лучше, чем кто бы то ни было здесь. В этом он был прав. Ещё до того, как меня перевели на этот сектор, я сторожил именно хвостовую часть. — И ты хочешь, чтобы я разобрался с этим шпионом? — Именно. Никто не справится с этим лучше тебя. Нет, Гроут. Ты просто бестолочь, которая не в состоянии справиться с самыми простыми задачами — организовать своих охранников так, чтобы они не пропускали шпионов во время и без того недолгих остановок на других планетах. — И что мне за это будет? — Это приказ! — он повысил тон, бросив мне карточку доступа. Не дожидаясь ответа, Гроут спешно удалился. Будь моя воля, я бы его по стенке размазал. Хрен с тобой, мудила. Я разберусь. Проводив его взглядом, я сел в лифт. Дорога в хвостовую часть лежала через техническую комнату на первом этаже. Шпион… в таком месте? Чем вообще занимаются охранники в этом секторе? Впрочем, я задаю себе на редкость идиотские вопросы. Какой начальник, такие и подчинённые. Я зашёл в техническую комнату, и передо мной предстал длинный коридор, а за ним развилка. Я свернул влево, и передо мной предстал ещё один, ещё более длинный, с разными техническими комнатами в нём. Его освещал лишь слабый красный свет. Я старался идти тихо, чтобы прислушиваться к разным подозрительным звукам, но ничего не слышал. Первое, куда я зашёл — в комнату с запасом медикаментов. В нос ударил едкий химический запах. Там было прохладнее, чем где-либо, и всюду лежали коробки с разными препаратами, ампулами, и предметами первой помощи. Но я не почувствовал чужака. Далее — склад с боеприпасами. Вот прямо около него я и почувствовал запах неприятеля. Рассудив, что кто бы там ни был, он вряд ли причинит мне вред, я открыл дверь в него. Там была кромешная тьма, я ни черта не видел. Когда я нажал на выключатель, то лучше видеть не стал: склад освещал всё тот же слабый красный свет, что и коридор. Как они умудряются что-то здесь разглядеть? Неудивительно, что пропустили его. На складе стояли ящики с оружием вплотную к стене, в остальном он был пуст. Но я был абсолютно уверен, что чувствовал чужака: скроджи отлично чувствуют запахи, но сами их не издают. Абсолютно. Как только я подошёл к середине склада, мой поток мыслей прервал удар ножа в спину. Что за?! Я среагировал мгновенно. Вытащив нож, я обернулся. То, что я увидел, привело меня в ступор: передо мной стоял такой же скродж, вайпер, как и я. Но от него исходил несвойственный нам запах. — Иди к папочке… — произнёс я про себя, нанеся удар ногой. Но он умудрился увернуться, и убежать прочь из склада. Хочешь побегать, да? Ну давай побегаем. Он побежал прямо в конец коридора, в комнату с двигателем. Я выбежал из склада вслед за ним. Открыв двери, я вновь никого не обнаружил. — Давай, выходи, подделка. Я тебя отовсюду достану. Почему-то было ощущение, что этот шпион — чья-то кривая попытка воссоздать представителя нашей расы. Я закрыл дверь на кодовый замок, чтобы он не сбежал. Подняв голову, я увидел его на стене: он мгновенно прыгнул на меня и принял попытку вновь ранить меня. Однако, я блокировал все его удары, один за другим. Ему всё же удалось меня задеть ножом: но мне ни холодно, ни жарко от этого. Он сделал подсечку, сбив меня с ног. Не замедляясь, я нанёс ему удар по животу, и он отлетел, врезавшись в стену. Я подобрал кинжал, который он выронил. Не теряя ни минуты, я взял его за шею. — Кто ты? Откуда? Ответа не последовало — словно он не умеет разговаривать вообще. — Говори! Он вновь промолчал Как они пропустили это недоразумение в столь важный для корабля отсек?! Гроут, ты сын самой грязной шлюхи. Я нанёс ему несколько ударов в живот его же кинжалом, и он сполз по стене, держась за рану и кашляя кровью. Что это за пародия на скроджа? Он не может пережить даже этого. Чёрт с ним. Я услышал тикающий звук — здесь что, ещё и заложена бомба?! Я принялся искать повсюду хоть что-то, что напоминало бы взрывчатку. Я искал везде: посмотрел все ящики, как внутри, так и снаружи. У меня просто нет времени на это. Даже если бы я нашёл бомбу, это вряд ли бы что-то решило: я не сапёр, и была крайне малая вероятность наткнуться на примитивную бомбу, которую я мог бы обезвредить. Внезапно, мой слух уловил долгий писк. Чёрт, надо сваливать отсюда, пока не поздно! Я рванул из комнаты с двигателем прямо по коридору и направо. Не успев дойти до выхода во второй коридор, прогремел взрыв, и меня отбросило вперёд метров на десять. Бахнуло так бахнуло… я обернулся позади себя: там был сильный пожар, но находится здесь я больше не мог. Я получил серьезный ожог. Скроджи выдерживают многие ранения, включая ножевые и некоторый огнестрел, но огонь, особенно от взрыва, для нас губителен. Моё тело ослабевало, адская боль пронзала всё моё тело насквозь. Это были просто адские ощущения, я не мог даже прикоснуться туда, мне казалось, что там попросту нет кожи. Кашляя и задыхаясь, я едва дошёл до выхода. Как только я вышел оттуда, я попытался отдышаться, но в глазах всё плыло, а голова кружилась. Стараясь удержаться на ногах, я в конце концов упал замертво. Перед тем, как погрузиться в беспамятство, я увидел подбежавших ко мне солдат.