Укус змеи

Я проснулся ещё до рассвета — привычка спать не более пяти часов, заработанная на корабле, давала о себе знать. Первым делом я посмотрел на свою руку, в попытке найти след от раны, которую я вчера сделал на глазах у всех, однако она исчезла. Я не мог в это поверить — так это оружие не лишает регенерации навсегда? А лишь на какое-то время? Я ещё раз нанёс себе порез когтем. Рана мгновенно затянулась. Когда Моэльцы узнают об этом, они будут не очень-то рады. До рассвета оставалось полчаса, и я ожидал, что они всё ещё будут расспрашивать меня, это как минимум. Они точно попытаются узнать, на что способны скроджи. Вот только эти знания им не сильно помогут — в конце концов лишь разработка прототипа оружия имела смысл. Спустя полчаса, как я и думал, ко мне постучались. — Вас вызывают. Двое солдат отвели меня в небольшой кабинет. Это было просторное и роскошное на вид помещение: на полу были выстланы красные ковры, а стены украшали многочисленные портреты, по-видимому, исторических личностей. Несколько окон открывали вид на зелёное поле, на подоконниках росли различные неизвестные мне растения. — Доброе утро, Ксерд. Надеюсь, ночь после приземления прошла хорошо, — человек жестом предложил мне присесть на кресло рядом с его столом, — Однако, времени у нас крайне мало, и мы должны ещё многое выяснить о скроджах. Предлагаю как можно скорее приступить к сути дела. Нужна вся информация, которая у вас есть, — он достал из-за стола бумаги и какое-то устройство. Возможно, диктофон. — Я готов ответить на любые вопросы. — Отлично. Меня зовут Бэрол. Я отвечаю за безопасность каждого гражданина этой планеты. Меня интересует, есть ли ещё что-то, что вы можете рассказать нам о принесённом вами оружии? — То, что я скажу, вас не расстроит и не обрадует, уважаемый министр. Это оружие отключает регенерацию лишь на время, а не навсегда. Примерно восемь часов нужно на восстановление. Он почесал голову. — Плохо. На дальней перспективе это не играет нам на руку. — Это не главное. Так или иначе, убить даже уязвимого скроджа будет большой проблемой. Я думаю, у солдат будет лишь несколько мгновений, чтобы успеть нанести удар, после применения подобного оружия. — У нас есть инновационные технологии, которые могут нанести кому угодно большой урон в кратчайшие сроки. — На Моэлис прямо сейчас летят как минимум три корабля безупречно подготовленных скроджей. — Назовите наиболее точное их количество. Также интересует уровень их подготовки. — Около шестисот с трёх кораблей — спецподразделений «Берсерка», «Гидры» и «Титана», плюс небольшие военные корабли — приблизительно три тысячи скроджей в космосе. Обычные военные не настолько хорошо подготовлены, и уступают по физическим параметрам спецподразделениям, однако, они всё равно будут проблемой для людей. Один обычный скродж мог создать реальную проблему для трёх подготовленных солдат содружества, поэтому вопрос численности боевых единиц стоял особенно остро. — Какова численность населения Моэлиса, Бэрол? — Около миллиона. — Из этого миллиона сколько человек может полноценно оказывать сопротивление в случае вторжения? — Сто тысяч. У них нет шансов. Ни одного. Почему эта планета настолько малонаселённая? Это мне ещё предстоит узнать. — Тогда, Бэрол, я настоятельно рекомендую забыть о вашем оружии, и сосредоточиться на создании прототипа того, что я принёс. — Нужно учесть всю имеющуюся информацию прежде, чем делать выводы. Мы уже отправили оружие в лабораторию, Ксерд. Но нам необходимо знать больше. Вы знаете что-нибудь о том, как они будут нападать? — Берсерк, как наиболее крупный корабль, почти со стопроцентной вероятностью нападёт на столицу. Остальные два корабля, «Гидра» и «Титан» могут напасть на другие крупные города. Их цель, как я уже сказал вчера, — захват и выявление наиболее подходящей женской особи для выведения матки. Кроме того, они хотят захватить власть в городах. Последующий час я уточнял техническое оснащение МКК-14 «Берсерк», стандартное снаряжение бойца скроджей, а также многие другие подробности, которые интересовали каждого значимого деятеля в правительстве Моэлиса. — Скажите, Ксерд, все ли скроджи выглядят и умеют то же, что и вы? — О, нет. Нас всего три вида. Я отношусь к вайперам. Этот вид выводился для проведения максимально эффективных боёв. Так же у нас есть нейротоксичный яд, — я показал ему свои клыки, — Остальные два, это бруты и слизы. Бруты громадных размеров, даже в сравнении со мной. Они используются в качестве осады и основной ударной мощи во время нападения. Слизы… они не имеют ног, но, если их недооценивать, то это обернётся для вас роковой ошибкой. Их хвосты — это их главная сила. — Вы могли бы продемонстрировать ваши способности? — Да. Если это необходимо. Солдаты сопроводили меня в подземный полигон. Там находилось примерно такое же количество военных, что и вчера — в том числе Лэсвольд и его дочь, которая не спускала с меня глаз. Я чувствовал себя экспериментальным объектом, которого сейчас будут разбирать на части, внимательно рассматривая каждую клеточку. Сначала, группа учёных замеряла физические параметры тела, такие как рост и вес, затем мою скорость при беге на короткую дистанцию, силовые показатели при поднятии тяжёлого веса, а также выносливость. Группа учёных постоянно суетилась то с секундомером, то с блокнотами в руках. Велась постоянная видеосъёмка. Первый раз, когда я показал свои боевые навыки, была демонстрация скорости реакции и рефлексов при отбивании атак человеческих солдат в рукопашных атаках. Всё происходило на ровной бетонной поверхности в чётко очерченном квадрате. Сначала один на один. Солдат атакует, я уворачиваюсь. Попытки повторялись. Солдат пытался нанести удар разными способами. Безуспешно. После чего присоединился ещё один. Они оба пытались схватить меня с двух сторон. Я увернулся. Затем ещё раз. И ещё несколько раз. Теперь дана была команда третьему солдату. Он присоединился и меня начали зажимать уже трое. То пытались схватить. То били, но задевали только воздух. На меня напали с разных сторон, однако я отпрыгнул, оттолкнувшись руками от земли, сделав кувырок через себя ещё до того, как меня зажали. Они продолжали свои безуспешные попытки до тех пор, пока командир не остановил их. Далее против меня применяли разное оружие, от пистолетов до лучевых пулеметов, но ни один снаряд не причинил мне вреда, а часть и вовсе прошла мимо. Раны затягивались прямо на глазах, не оставляя ни единого рубца. Лица наблюдающих военных выражали сильное напряжение. А учёные были, мягко говоря, в шоке. Какой-то генерал что-то прошептал Бэролу, после чего тот объявил, что испытания окончены. Когда военные начали расходиться, то живо начали обсуждать увиденное. Больше всего их удивило, что оружие, которое применили на меня вчера, не действует перманентно. Так же их неприязнь по мне несколько уменьшилась, когда они увидели, что во время испытаний я никому не причинил вреда. Мне было впервые разрешено ходить в пределах военной базы без постоянного надзора солдат. Моё настроение было сквернее некуда — я чётко понимал, что у них очень мало шансов, даже с этим оружием. Я был сильнее, чем трое их солдат вместе взятых. Однако, не уверен, сделают ли они за такой короткий срок прототип, но даже если и успеют — он будет в единственном экземпляре. Окутанный этими невесёлыми мыслями, я бесцельно бродил по коридорам, усиленно взглядом изучая металлическую обшивку стен. Иногда, сильно задумавшись, я не обращаю внимания на происходящее вокруг — так случилось и сейчас, когда я, завернув за угол, наткнулся на Элин в компании какого-то мужика, то ли аристократа, то ли представителя высшего руководства — я не разбирался. Он прижимал её к стенке, бормоча какую-то чушь на моэльском, пока та, развесив уши, ломалась, отворачиваясь и отодвигая его рукой, не желая, видимо, позволять ему лишнего. Хотя она уже и так переступила границы дозволенного, позволив тому расстегнуть молнию на её декольте… Увидев меня, он явно перепугался, и мгновенно отскочил от принцессы. Я же встрял, уставившись как придурок на открывшуюся взгляду белоснежную грудь, соски которой едва прикрывали куски ткани по бокам, будучи не в состоянии вымолвить ни слова. Выругавшись про себя, мужик скорым шагом пошёл прочь, оставив Элин в недоумении и праведной ярости. Впопыхах она застегнула змейку, и, глянув на меня, закатила глаза. — Тебя что, не учили, что следить за другими это неприлично?! — возмутилась она, гневно посмотрев мне в глаза. Я с трудом подавил в себе смешок. О каком приличии может идти речь, если ты, будучи принцессой, позволяешь лапать себя где попало всяким трусам, которые при любом удобном случае оставят тебя на растерзание такому, как я? — Ох, ну простите меня за то, что я ненамеренно напугал вашего ухажёра, — я не хотел, чтобы это звучало саркастично, но боюсь, вышло именно так. — Ты его не напугал, он просто… — она запнулась, осознавая, что так оно и было. — Просто дал дёру при виде кровожадного скроджа, понимаю. С кем не бывает. — Твой сарказм неуместен. — Ещё раз прошу прощения, — сдержанно улыбнулся я, сделав перед ней очень кривой и неудачный реверанс. Я не сразу осознал, насколько издевательски это выглядело — понадобилось пару мгновений, чтобы вспомнить, что мужчины кланяются, но никак не делают реверансы. Я уже собирался уходить, как вдруг услышал вслед, как Элин обозвала меня то ли «дикарём» то ли «варваром». Обернувшись, я решил вернуться к ней. — Скажи, за что вы так злитесь на меня? — спросил я, ожидая честного ответа. Я действительно не понимал, почему Элин так ненавидит меня. Я ведь ничего лично ей плохого не сделал, а обвинять меня в грехах моего прошлого и моей расы в целом как-то глупо с её стороны. — И какого это жить, зная, что тебя создавали для убийства других? По её тону не было понятно, спрашивает она это всерьёз, или она лишь в очередной раз пытается задеть меня. Скорее, второе. Что, в общем-то, было вполне логично и обосновано — чего ещё было ждать от принцессы планеты, которой, возможно, вообще вскоре не будет существовать благодаря стараниям моей расы? Но я всё же хотел наладить с ней контакт. Не люблю, когда с чьих-то глаз искры летят. И отнюдь не те, к которым я привык. На короткое время я задумался. А какого это на самом деле? Это ужасно. Грустно просыпаться, зная, что всю свою жизнь ты будешь только убивать, что в этом и есть весь смысл. Что ты — лишь боевая единица среди многих подобных тебе на корабле, а сочувствие, жалость и прочие тёплые чувства — непозволительная роскошь, мешающая выполнять жестокие приказы, не подлежащие оспариванию. Однако, кто я теперь? Я скродж, который умудрился нарушить все пункты кодекса и понять то, что никак не укладывалось в головах многих представителей моей расы. Однако рассказывать это всё Элин я не посчитал нужным — ей было, мягко говоря, положить на мои чувства. — Знаете, принцесса, прекрасно, — я сказал ей то, что она, возможно, и ожидала от меня услышать, — Всех уделываешь одной левой, никогда не болеешь и не особо дружишь с совестью. — Другого ответа я и не ждала, — она встала рядом, побаиваясь смотреть мне в глаза, поэтому постоянно косилась, — Если так, то почему ты здесь? Я был совершенно не расположен после этого обнажать душу и рассказывать ей о трагичной истории моей любви к девушке, которую я охранял. Всё равно она мне не поверит, решив, что этот «варвар» просто хочет втереться в доверие и показаться лучше, чем он есть. К тому же, я и так всё изложил в письме, что ещё она от меня хочет услышать? Стереотипы о моей расе, которые я здесь слышал из раза в раз, просто выводили меня из себя. Ровно как и её противная, лишённая всяческого такта манера разговора. — Да так, скучно стало. Надоело есть на завтрак сырую печень подопытных, запивая свежей кровью, — улыбнулся я на одну сторону. — Твой сарказм неуместен. Как и твоя ядовитая, насмешливая улыбка. — Какой вопрос, такой и ответ, — я отвернулся от неё, и, не желая ничего объяснять, ушёл в направлении своей комнаты. — Стой. Это немыслимо! — она недовольно скрестила руки на груди. Вся её надменность и гордость буквально сошла на нет, уступив место детской обиде. Она надула губы, будто она никогда в жизни не слышала, чтобы с ней так разговаривали. — Немыслимо что? — Со своим начальником ты так же разговаривал? Я, вообще-то, принцесса. Судя по всему, она вспоминает об этом только тогда, когда надо самоутвердиться. — Что-ж, а я мессия. Я думаю, мы равны в значимости, — я подошёл к ней ближе, — Я уже сказал, что подчиняться я буду твоему отцу, но никак не тебе. А чего ещё она ждала от солдата, выросшего среди мужчин и видевшего женщин разве что в борделях или на рынке?! Пусть скажет спасибо хотя бы за то, что я, хоть и из рук вон плохо, но всё же соблюдаю какие-никакие рамки приличия. В отличии от неё — видимо, особенность высшего моэльского общества… — Я не позволяла переходить на «ты»! — А меня это сильно волнует, как думаешь? Может, для остальных ты и принцесса. Но для меня ты, в первую очередь, просто женщина. Хотя, здесь я, пожалуй, ей недоговорил. Элин не просто женщина — она очень красивая женщина, по крайней мере, по моим меркам. И каждый раз, когда я видел её, моё тело напоминало мне об этом. — Все скроджи такие наглые и самонадеянные, или ты особый случай? — Я особый случай, — я улыбнулся ей, обнажив клыки, — Что поделать, если земные женщины любят именно таких. С губ Элин вырвалась насмешка. — Откуда тебе знать, кого любят земные женщины? — Я знаю о них больше, чем ты, поверь, — я подошёл к ней близко, почти вплотную. — Не сомневаюсь. Правда, я не думаю, что те женщины, которых вы похищали и мучали — надежный источник информации. Кажется, я где-то это уже слышал... — Они ненадежный источник, да. А вот женщины, добровольно бросающие свои семьи и идущие в наши бордели — вполне себе надёжный. — Можно подумать, с тобой кто-то спал добровольно. Я прижал её одной рукой к стенке, подобно тому, как это делал сбежавший доходяга. В конце концов, своим поведением она подначивала меня именно к этому. — Не поверишь, им даже нравилось. — Это ты сам так решил? Повисло недолгое молчание. Я окинул её пристальным, хищным взглядом с ног до головы, задержав взгляд на её губах. — Хочешь это проверить? Сразу за этой репликой последовала ощутимая пощёчина, которую я рефлекторно остановил. — Какой же ты мерзкий! — она выдернула свою маленькую, в сравнении с моей руку, — Не трогай меня! — Под стать твоему нраву, принцесса. Она ничего не ответила, уйдя восвояси, чуть ли не пыхтя от злости.