New generation

      Сегодня Аарону Грейсу, внуку Юпитера, невыносимо смотреть на ясное небо.       Сегодня наступил тот день, которого парень боялся больше всего на свете. Сегодня его лучшая подруга станет одной из охотниц и примет обет безбрачия. Его Тори навсегда отречется от обычной жизни и станет последовательницей Артемиды. Она останется навсегда юной, а он так и никогда не сможет признаться ей в любви, потому что для него счастье девушки было гораздо важнее собственных чувств.       Аарон гладит шершавую крону дерева, сидя на ее толстой ветке, и вздыхает, предавшись тёплым детским воспоминаниям. Он любил залезать сюда с Тори и смотреть на закат со стороны Лонг-Айленда. Обычно это было после совместных тренировок, Аарон поднимался в воздух вместе с Викторией и, усевшись поудобнее, они наблюдали за горизонтом, обсуждая мелочи вроде домашнего задания или завтрашнего захвата флага. Тогда он и представить не мог, что их пути разойдутся именно так.       Сейчас, сидя в одиночестве, внук Юпитера и Афродиты готов разбиться со скалы, лишь бы не чувствовать эту ноющую боль в груди.       Грейс сжимает кулаки, пытаясь не вызвать случайно шторм и не испортить своей подруге такой важный и волнительный день. Охотницы ещё не прибыли в лагерь, но Аарон знает, что сейчас Виктори сидит в своей комнате на втором этаже домика Посейдона и сжимает в руках лагерное ожерелье, как она делала всегда, когда волновалась. Он знает ее лучше всех, ведь они всегда были вместе и никогда не расставались дольше чем на неделю.       Аарон провел всю свою жизнь в компании внучки Посейдона и не мог представить себе как жить после её ухода в охотницы. Он будто терял часть самого себя — назойливую и упрямую, но такую родную и любимую. Он уже чувствует, как скучает по ней. По ее редкой, но лучезарной улыбке, по её глазам цвета стали, по ее нежным, но крепким рукам. Список можно продолжать бесконечно, ведь Аарон Грейс любит её полностью.       Ветка сосны странно потяжелела, вырвав парня из вихря мыслей. Рядом с ним устроилась девушка из его внутреннего монолога. Серые глаза, обрамленные черными ресницами, тёмные волосы, собранные в хвост, но… что-то было в ней чужим. — Тори, что ты… — Аарон хмурится, догадавшись. — Бабушка?..       Богиня, выглядевшая как Виктори, нахмурившись, шикает на Аарона. — Не называй меня так!       Аарон слегка смущается и кивает в знак согласия. — Что ты здесь делаешь, Афродита? — спрашивает он, прочистив горло. — Ох, Аарон, мальчик мой, я даже с Олимпа почувствовала, как ты страдаешь! — лже-Тори тискает парня за щеку. — А я ведь богиня любви!       Аарон, краснея, перехватывает ее за руку. — Ты можешь принять другой облик? Прошу, мне не по себе…       Афродита смотрит на себя и после чего коварно улыбается. — Ах, мой маленький герой… Мой ответ — нет. — она поправляет свое белоснежное струящееся платье и достает из его складок флакон с розовой блестящей жидкостью. — Я пришла сюда, чтобы тебе помочь.       Аарон настороженно смотрит на склянку, прекрасно понимая каким боком во все времена выходила помощь богов. К сожалению, олимпийцы делали такие «хорошие» подарки, что без них было гораздо лучше. — Что это? — спрашивает парень. — Это любовное зелье, мой юный герой. — лже-Тори хлопает Грейса по щеке и вкладывает в его ладонь флакон. — Дай Виктори выпить его и она будет твоей. Навсегда.       Последнее слово богиня соблазнительно протягивает шёпотом, нагнувшись к уху парня, вызвав у него мурашки. — Она меня не любит, я не могу с ней так поступить. — Аарон, вздохнув, протягивает обратно флакон. — От подарков богов не отказываются, Грейс. — глаза Афродиты опасно сверкнули.       Внук Юпитера послушно убирает флакон в карман, но не для своей цели, а для того, чтобы успокоить богиню. — Спасибо большое, Афродита. — натянуто улыбается он. — Не знаю, чтобы я без тебя делал… — Вот так-то. — ухмыляется богиня и плавно растворяется в воздухе, оставив за собой шлейф сладких духов.       Аарон тяжело вздыхает и, нащупав в кармане рубашки пачку сигарет, достает её. Вытащив сигарету, он поджигает ее при помощи электрической искры и закуривает.       Аарон считает, что ему никогда не стать таким как его отец, как бы он ни старался. Джейсон Грейс никогда не пил, не курил и уж точно не проводил свои уикенды в сомнительных заведениях. Тот бы точно нашёл решение в ситуации с Охотницами и Виктори и точно бы не нуждался в помощи эгоистичных богов. Наоборот — боги всегда нуждались в его помощи.       Парень фыркает от собственных мыслей и, покачав головой, делает затяжку.       Аарону ужасно не хватает отца, его поддержки и тёплых слов. Отец всегда был его примером, его внутренним компасом, направляющим на протяжении всей жизни.       Как бы парень не пытался смириться с его потерей, пробуя заглушить неутихающую боль алкоголем и сигаретами, становилось ещё больнее.       Когда погиб его отец, ему едва исполнилось шестнадцать. Пять лет назад поздно ночью на террасе дома Грейсов появился Аполлон в человеческом обличье, моля о помощи, и с тех пор вся жизнь Аарона пошла под откос.       Сердце парня пропускает удар каждый раз от воспоминаний. Джейсон Грейс пожертвовал собой ради своей жены, ради своей семьи, ради очередного спасения мира… ради пары сандалий Калигулы, получив копьем в спину.       Аарон отрывочно помнит похороны своего отца. Въелись в память лишь отдельные отрывки: как легионеры поставили тяжёлый гроб на землю и как началась гроза, показывающая состояние Юпитера, который потерял своего единственного смертного сына. Парень не решился взглянуть на своего отца, когда подняли крышку. Он хотел запомнить его живым, счастливым, здоровым, а не в виде израненной бледной копии. Его младший брат, Маккензи, которому было на тот момент всего лишь тринадцать, в ужасе уставился на гроб и крепко сжал мать за руку. Но она была не с ними, а где-то внутри себя переживала потерю.       Самым ужасным было возвращаться домой. Забота о младшем брате и маме полностью легла на его плечи. Аарон помнит, как рухнул на родительскую кровать и заплакал, почувствовав родной запах одеколона отца. Джейсону Грейсу едва исполнилось тридцать шесть и это был подарок от его любящей жены.       Из-за смерти отца их мать выпала из жизни на целый год. Аарон видел, как она перестала есть, разговаривать, а потом и вовсе подниматься с постели. В какой-то момент он боялся, что может потерять и ее. Грейс пытался вывести ее из депрессии, даже используя волшебный голос, но все было тщетно. Лишь бывшая команда Арго II смогла вернуть дочь Афродиты к жизни после потери мужа. Парень бесконечно благодарен друзьям родителей за то, что они смогли поднять ее снова на ноги.       Аарон ужасно скучает по своему отцу, но знает, что его часть всегда будет с ним. Смотря в зеркало, он становится увереннее в этом, ведь он видит черты Джейсона Грейса в своём отражении.       Парень так и просидел бы весь день, вспоминая отца и выкуривая сигареты одну за другой, если бы не прилетевшая в его лицо сосновая шишка. Кто-то явно хочет стать прожаренной молниями котлетой. — Какого Аида? — нахмуривается Аарон, выронив сигарету, и, потирая щеку, смотрит вниз. — Охотницы пришли, собираемся в обеденном павильоне. — отзывается Маккензи, стоя под сосной, и тушит ногой упавший окурок. — Хватит уже курить!       С этими словами подросток кидает сосновую шишку. Аарон уворачивается и, спрятав сигареты, спускается с пятиметровой высоты. Внуку Юпитера не составляет труда мягко опуститься на землю. Он элегантно поправляет воротник белоснежной рубашки. — Как давно они пришли? — спрашивает Аарон. — Где-то… минут десять назад. — кивает Маккензи, проведя ладонью по светлым волосам. — И Тори тебя искала.       Спина Аарона мгновенно покрывается холодным потом. — Что? — он прочистил горло. — Пошли быстрее. Где она? — Да успокойся ты… Она просто хотела с тобой пообедать. — кивает Маккензи, неожиданно для самого себя использовав волшебный голос.       Аарон облегчённо выдыхает и, улыбнувшись, взъерошивает русые волосы младшего брата. — Ну тогда пошли обедать?