Мой профессор.

Рано утром следующего дня Том и Оливия стояли уже рядом с домом мужчины. План заключался в том, чтобы выйти из здания вместе именно в тот самый момент, когда на улице будут папарацци, которые заранее были заказаны и куплены менеджером. Изначально Хиддлстон, услышав этот план, наотрез отказался от этой идеи, однако Джонатан не дал ему абсолютно никакого выбора. Уж что что, а свои обязанности менеджер выполнял просто идеально, подходя ко всему со всей своей ответственностью. Так что как-либо повлиять на все это Том не мог, как бы он этого сильно не хотел. Оказавшись рядом со зданием, Том быстро пробежался по окнам своей квартиры. В этот самый момент он сразу же вспомнил те дни, когда возвращаясь домой поздно вечером, видел в окнах свет, а в самой квартире Лиз, которая вечно возилась на кухне, стараясь к его приходу что-нибудь приготовить. Тепло улыбнувшись своим воспоминаниям, Хиддлстон обернулся на Оливию, которая в это время как раз выходила из машины. Актриса была одета чересчур нарядно, что сразу же заметил Том, как только ее увидел, объясняя ей, что рано утром так никто не выглядит, и особенно те, кто только что вышел из дома, а не из салона красоты. — Я должна выглядеть идеально, — заговорила Оливия, снова заметив недовольный взгляд мужчины на себе, — Здесь будут журналисты, и я хочу, что все было идеально. Ведь эти фотографии будут везде. Все только о них и будут говорить. — Как хочешь, — равнодушно ответил Хиддлстон, не желая больше тратить свое время на бессмысленный на данный момент спор. Сам же мужчина выглядел на ее фоне очень просто, что безумно злило актрису. Не так она себе представляла знаменитого на весь мир холостяка в повседневной жизни. Хиддлстон абсолютно был ко всему равнодушен. Он никак не реагировал на Оливию, как бы она не старалась привлечь его внимание к себе. В то время как большая часть, большая мужская часть съемочной группы только об этом и мечтала. Том не выходил на контакт, и в принципе, скорее всего, и не собирался вовсе. Стоило ему отыграть свою роль, как Хиддлстон менялся на глазах, превращаясь в безумно холодного, безучастно мужчину, которому на все было все равно, что было заметно за километр по его безучастному выражению лица. Вот и сейчас он, стоя на тротуаре и смотря куда-то наверх, выглядел абсолютно скучающим. Чем больше Оливия узнавала его, тем больше он начинал ее злить. Ее злило его равнодушие, его пофигизм, его отстраненность, и в первую очередь, по отношению к ней. Даже его внешний вид сейчас заставлял ее раздражаться только от одного взгляда на мужчину. Выглядел он настолько обычно и безвкусно, что казалось, что Том в этой самой одежде ходит уже вот несколько месяцев подряд. Однако все эмоции и чувства, что сейчас заставляли Оливию буквально содрогаться в гневе изнутри, она умело прятала, натягивая на лицо дежурную улыбку. — Мы поднимемся к тебе? — внезапно спросила актриса, снова увидев, как Хиддлстон с улыбкой смотрит на какие-то определенные окна. — Нет, — холодно ответил он, моментально меняя выражение своего лица, — Просто выйдем из подъезда. Ему не хотелось, чтобы она заходила в квартиру, в принципе, как и любой другой чужой для него человек, в квартиру которая до сих пор, как по его мнению, содержала в себе запах Лиз, тем самым, создавая иллюзию ее присутствия. — Ладно, — также сухо согласилась актриса, которая явно опять надеялась на что-то большее, — Ты же помнишь, что должен говорить, когда здесь будут папарацци? — Да. — Так, наверное, скоро они должны подъехать, думаю пора зайти в подъезд, — смотря на часы, говорила Оливия. Лишь махнув головой и не говоря при этом ни слова, Хиддлстон зашел в здание. И действительно, спустя несколько минут, словно по расписанию, на дороге показалась характерная машина темно-зеленого цвета, про которую ранее говорил Джонатан. Окна автомобиля были немного затонированы, что позволяло всем, кто сидел внутри, оставаться незамеченными для остальных непросвещенных в общее дело прохожих. — Пора, — с улыбкой сказала Оливия, смотря на все то же недовольное лицо Тома, — Давай выходи и мне дверь тоже открой. Выйдя на улицу уже с совершенно другим выражением лица, Хиддлстон направился к своей машине, обнимая при этом актрису, которая на самом деле больше сама прижималась к нему сейчас. Неожиданно, при этом продолжая улыбаться, Оливия тихо прошептала: — Скажи, что любишь меня. — Что? — удивился мужчина, однако виду не подал. — Джонатан говорил об этом. Давай говори. Том, пройдя с Оливией еще несколько метров, наконец-то приблизился к своему автомобилю. Когда он потянулся, чтобы открыть дверь, актриса кинулась на него с объятиями, которые мужчине пришлось принять. — Ну же, Хиддлстон, — недовольно прошептала Оливия ему на ухо. — Я люблю тебя, — наконец-то громко сказал Том. — И я тебя, Томми, — быстро и также громко ответила актриса, а затем втянула его в страстный поцелуй, на который Хиддлстону также пришлось ответить. Боковым взглядом он видел, как окно в той самой темно-зеленой машине в этот самый момент незначительно опустилось. Наконец-то открыв дверь Оливии, Хиддлстон помог ей сесть в автомобиль. Однако перед тем как закрыть дверь, он, вспомнив план, который на днях обрисовал и объяснял Джонатан, наклонившись вперед, оставил легкий поцелуй на губах актрисы. — Томми, — внезапно сказала актриса, проведя ладонью по его щеке, чем очень удивила Тома, поскольку этого не было в планах, — Не хмурься, в этом нет ничего такого, — уже шепотом добавила Оливия, заметив недовольный и вопросительный взгляд мужчины. Закрыв дверь, Хиддлстон быстро направился к водительскому месту, и оказавшись за рулем, сразу же надавив на газ, направился в сторону съемок. Ему нетерпелось поскорее высадить Оливию, и хоть немного побыть в одиночестве. Все то время, что он играл роль влюбленного мужчины, ему постоянно слышался аромат духов Лиз. Однако оглянувшись несколько раз, Том так никого поблизости и не заметил. Один только ее запах заставлял его сходить с ума. И именно из-за этого Хиддлстон сейчас крепко сжав руль, временами превышал допустимую скорость на дороге. Все, что он хотел сейчас, так это побыть одному, без назойливой Оливии.