***
— Грув. Ты ведь знаешь, что это такое? — прозвучал голос Луны, когда Гермиона, подойдя к задворкам клуба, открыла калитку. К её удивлению, петли сегодня не скрипели. — Давай, напой что-нибудь. У служебного входа спиной к Гермионе стоял один из близнецов Уизли, одетый в шорты и просторную рубашку с узором из пальм. Он озвучивал воображаемую гитару, на которой, притопывая ногой и потряхивая длинными волосами, которые сегодня не были собраны, увлеченно играла Луна. — Надо дать своей интуиции возможность говорить, а телу — чувствовать и двигаться, — запыхаясь, сказала Луна. — Пропустить через себя всю эту энергию, — Гермиона прикусила губы, пряча улыбку, в тот самый момент, когда Луна её заметила. — Привет! — окликнула она ребят, и они замахали ей руками. Уизли повернулся, но Гермиона не сразу определилась, кто из братьев стоял перед ней. — Кажется, я забыла твой бумажник наверху, — будничным тоном произнесла Луна, проверяя карманы длинного многоярусного сарафана, напоминавшего наряды хиппи, надетого поверх футболки. — Пойдём? — она зашагала к лестнице, и от каждого шага её многочисленные бусы и подвески позвякивали, ударяясь друг о друга. — Ну-с, как дела, товарищ Гермиона? — сурово сдвинув брови и пародируя русский акцент, поинтересовался Уизли. Разглядывая его через солнцезащитные очки, скрывавшие её глаза, она пришла к выводу, что это Джордж. Его выделяла более аккуратная, чем у Фреда, и укороченная по бокам стрижка, добродушный взгляд и отсутствие манерности в движениях. — Радуюсь технологическому прогрессу. Остаться без карт, налички и проездного было бы куда неприятнее даже лет десять назад. А как у тебя дела? — поинтересовалась она, придерживая тяжёлую дверь и заходя в зал. — Радуюсь новому бармену, — кивнул он вслед Луне, обогнавшей их и уже открывавшей дверцу барной стойки. — Чудная она, но очаровательная. Достойная замена Блейзу. Он присоединился к компании, столпившейся у сцены плотной кучкой и что-то оживлённо обсуждавшей. Среди уже знакомых ребят затесались ещё двое человек, которых Гермиона не знала, но, должно быть, это тоже были сотрудники клуба. Помахав всем рукой, Гермиона последовала к бару за Луной, которая нырнула под стойку. — Ну дела! Не ожидал, что ты вернёшься меньше, чем через сутки, — вальяжно протянул Драко, подходя к ней. — Раз уж ты здесь, не хочешь присоединиться к обеду? — И я тебя безумно рада видеть, — беззлобно огрызнулась Гермиона, окинув его взглядом. Отчего-то он решил изменить своему стилю, одевшись почти по-пляжному. — Если под обедом подразумевается очередное обсуждение планов и идей, то я не голодна. — Не зря тебя в универе называли Наклзом [1], — вздохнул Драко. — Что-то я не припомню такого, — нахмурилась Гермиона и принялась нетерпеливо барабанить пальцами по столешнице. — Так это за глаза! — Хороший персонаж, как по мне, — сказала Луна, протягивая Гермионе бумажник и задумчиво разглядывая маленькую вздутую консервную банку, которую держала в другой руке. — А почему так прозвали? — Потому что она ехидна-затворник, — скривился Драко. Гермиона хотела было что-то ответить, но их окликнул Джордж. — Хосе говорит, что всё готово! Настало время попро… — он осёкся, когда подошёл ближе и увидел баночку в руках Луны. — Мать честная! — Да, кажется, эти консервы испортились, — сочувственно покивала Луна, протягивая ему их. — Что они вообще делают за стойкой? — Нет-нет! С ними всё в порядке, — довольно улыбнулся Джордж, с благоговением поглаживая этикетку с изображённой на ней рыбой. — Фредди, твой подарок нашёлся! — окликнул он брата. — Это оно? — восхищённо спросил Драко, вытягивая шею, чтобы рассмотреть лучше. Гермиона и Луна полными непонимания глазами уставились на Джорджа и Драко, которые, казалось, сошли с ума от вида банки с очевидно протухшей рыбой. — Вы, как я вижу, не знакомы с этим шведским деликатесом? — повёл бровью Джордж. — Это сюрстрёмминг — квашеная сельдь. Банка вздувается, потому что рыба продолжает бродить после упаковки. Дозревает, как хорошее вино. — Звучит не слишком аппетитно, — поморщилась Гермиона. — А пахнет, как я слышал, ещё хуже, — сказал Драко. — Это рождественский подарок от Фреда. Он расстроился, когда я его потерял, — телефон Джорджа зазвонил, и он отвлёкся, чтобы ответить. — Хосе не любит ждать, — сообщил он, прикрывая микрофон рукой. — Пойду помогу ему всё донести. — Что насчет напитков? — уточнила у него Луна. — Думаю, тропический лимонад будет в самый раз, — обернувшись, подмигнул Джордж и быстрыми шагами направился в сторону главной лестницы. Луна, приняв задачу, открыла холодильник и откладывала в сторону нужные ингредиенты. Опомнившись, Гермиона убрала в сумку бумажник и, сложив руки на поясе, приготовилась быстро попрощаться со всеми и идти в химчистку, чтобы забрать свои вещи. — У Хосе сегодня день рождения, и он всех угощает цыплёнком хули-хули. Так что это будет просто обед в честь праздника, безо всяких разговоров о работе, — сказал Драко. — Сейчас ты начнёшь говорить, что у тебя важные дела и тебе нужно идти, — повысив голос из-за шума блендера за стойкой, предположил он, скрещивая руки на груди, — а я скажу, что познакомиться с коллективом, с которым ты теперь связана, — не менее важное дело. Ты из упрямства попытаешься поспорить какое-то время, хотя прекрасно знаешь, что я прав, — продолжал он, жестом пресекая её попытки вставить слово. — Поэтому давай не будем тратить время на препирания и посчитаем, что я тебя убедил. — По-твоему, у меня нет никакой жизни за пределами работы, и я не строю планы на выходные? — холодно спросила Гермиона. Если не вдаваться в детали, это было не так уж далеко от правды, но то, как пренебрежительно говорил Драко, задевало её. — Мы идём! — раздался голос Джорджа со стороны лестницы, и Драко замахал ребятам, отвлекая их от болтовни. Гермиона с удивлением обнаружила, что, пока у бара происходила история с сюрстрёммингом, остальные нарядились в духе гавайской вечеринки, нацепив на себя соломенные шляпы и цветочные ожерелья. Увидев сигнал Драко, они выстроились на сцене в два ряда, словно детский хор, а Фред в бирюзовой рубашке и с укулеле в руках встал по центру. Пока Вуд настраивал свет, направляя один прожектор к лестнице, Верити в топе из половинок кокоса с длинной зелёной бахромой подбежала к стойке с охапкой бус из бумажных цветов. — Миссис Малфой, — протянул Драко, оценивая её наряд. — Это противозаконно! — Надевайте! — бескомпромиссно шикнула она, протягивая бусы Драко, Гермионе и Луне. — Ты слышала, — обернувшись к Гермионе, пожал плечами Драко, надевая на себя ярко-розовое ожерелье. — Не стоит с ней спорить. Идём! — он взял со стойки поднос с кувшинами и стопкой бумажных стаканчиков и последовал за Верити и Луной, которые тоже несли подносы, лавируя между столиками. Гермиона, вздохнув, накинула на шею шуршащую связку жёлтых цветов. Хотя на фоне других она выглядела менее колоритно в белой футболке и песочных костюмных брюках, по крайней мере, с цветами это сочеталось лучше, чем если бы она надела сегодня привычную тройку. Не зная, куда себя деть, она встала у подвесного стола вместе с Драко и Верити, которые поджигали воткнутые в блюдо с фруктами длинные свечи для торта. — С днём рождения тебя, — прозвучал хор разных голосов со сцены под аккомпанемент укулеле, когда в зал, попадая в луч прожектора, вошёл невысокий полный мужчина средних лет с чёрными волосами и закрученными кверху пышными усами — видимо, это и был Хосе — в сопровождении Джорджа и ещё одного парня с подносами в руках. — С днём рождения тебя! — повторили все. — Фелис кумплеаньёс, керидо Хосе («Счастливого дня рождения, дорогой Хосе» — Прим.), — пропел Фред, оглянувшись, чтобы убедиться, что все помнят слова. — Фелис кумплеаньёс а ти! — не слишком стройно пропели остальные, поглядывая на ладони, где, очевидно, были записаны строчки на испанском. — Мальдитос маримачьёс! («Проклятые сорванцы!» — Прим.) — растроганно воскликнул Хосе. — Спасибо, керидос («дорогие» — Прим.), — с акцентом произнёс он, промокая платком блестящие чёрные глаза. — Загадывай желание, — сказала Верити, взяв его под локоть и подводя к столу. Хосе на мгновение задумался, подкручивая усы, а затем задул свечи. Ребята, окружившие его, одобрительно загалдели, наградив его аплодисментами и устроив коллективные объятия. Гермиона стояла немного в стороне, посчитав неуместным, если она присоединится к этому. — Ну всё, всё, — хлопнул в ладоши Хосе. — За стол, дарсе приса («поторопитесь» — Прим.), живо! — он скомандовал Джорджу и его напарнику расставить блюда. — А это у нас?.. — спросил он Драко, взглянув на Гермиону, пока остальные рассаживались. — А это, друг Хосе, Гермиона Грейнджер, — ответил Драко, положив ладонь ей на плечо. — Бизнес-консультант и наш партнёр, так? — спросил он у неё. — Энкантадо, очень приятно, — сказал Хосе, пожимая двумя руками её протянутую ладонь. — Эрес муй эрмоса, сеньорита! («Вы очень красивы!» — Прим.) — Гермиона с вежливой улыбкой покивала, не поняв, о чём речь, пока Джордж, увидев её растерянное лицо, не сказал, что это комплимент. — Но надо есть побольше, э? — развёл он руками. — Хорхе, двойную порцию сеньорите! — щёлкнув пальцами, велел он Джорджу. — Грасиас («Спасибо» — Прим.), — выдавила Гермиона одно единственное слово, которое знала по-испански. Теперь-то ей было не отвертеться от обеда в большой компании: что-то подсказывало ей, что Хосе смертельно обидится, если она откажется. — Братец, подвинь свою толстую задницу, ты здесь не один, — прошипела Джинни, толкнув локтем Фреда, сидевшего рядом с ней. — Это у меня-то толстая? — отодвигаясь, возмутился Фред. — Хосе, скажи ей! — Нужно много кормить, эстас муй дельгадо пара сэр омбре («ты слишком худой для мужчины» — Прим.), — с доброй усмешкой похлопав его по плечу, Хосе указал Гермионе на освободившийся рядом с Фредом участок скамьи, а сам занял почётное место во главе стола. «Да я просто победитель русской рулетки», — подумала Гермиона, пытаясь разместиться максимально компактно, чтобы случайно не задеть Фреда. Даже рядом с незнакомыми громилами, сидевшими напротив, ей было бы комфортнее находиться, чем по соседству с ним. Теперь, когда он был совсем рядом, она заметила леопардовый принт на его рубашке, которая вполне могла быть частью гардероба Джинни из-за прилегающего силуэта (очевидно не позволяющего застегнуть верхние пуговицы) и поблёскивающей на свету ткани. Но, справедливости ради, на нём она смотрелась весьма органично. — Что он сказал в конце? — выгнув бровь, поинтересовался Фред у брата. — Надо быть на массе, — вольно перевёл слова Хосе Джордж, который явно поднаторел в испанском, работая с ним. Пока Луна и Джинни разливали лимонад по стаканчикам, Гермиона разглядывала поданное блюдо: поверх большой порции риса лежали запечённые на гриле куски курицы, покрытые блестящей коричневой глазурью, украшенные подрумяненными дольками ананаса и посыпанные зелёным луком. Она ещё ничего не успела съесть за сегодняшний день, полагая, что быстро вернётся домой, поэтому от аппетитного запаха у неё закружилась голова и затянуло под ложечкой. — Ну, друзья, поднимем бокалы за нашего бесценного Хосе! — торжественно произнёс Драко, вытянув руку со стаканчиком. — Фелис кумплеаньёс, верно? — спросил он остальных. — Фелис кумплеаньёс! — загудел стол, сталкиваясь стаканчиками, в которых позвякивали кубики льда. — Диос мио! Твоих рук дело? — сделав глоток, спросил у Луны Хосе, и та округлила глаза, пытаясь понять, претензия это или похвала. — Перфектаменте, очень хорошо! — Согласен. А что здесь? — спросил Ли, оценивающе глядя на свой стакан. — Давайте угадывать, — с заговорщической улыбкой предложила Луна. — Однозначно, виноград, — поправив на носу очки, сказал Вуд, кивая на красные ягоды в кувшине. Луна загнула один палец. — Похоже на Пина Коладу, а это значит, что здесь есть ананас и кокос, — сказала Джинни. — Ананасовый сок и кокосовый сироп, верно, — Луна загнула ещё два пальца. — А я чувствую банан, — пробасил один из громил, не прекращая жевать курицу, как и его сосед. — И содовая, — заключил Джордж, протянув руку и загнув пальцы Луны в кулак, отчего она захихикала. — Давай брофист, — они соприкоснулись кулаками. Хотя Гермиона была занята поглощением удивительно вкусной курицы, которой можно было петь дифирамбы (впрочем, этим и занимались остальные), боковым зрением она заметила, что Фред как будто бы осуждающе покачал головой, глядя на брата. Это показалось ей странным, потому что в происходящем она не видела ничего противоестественного. — Мы, кажется, впервые собрались обновлённым составом, мистер Уильямс? — спросила Верити Драко, который беззастенчиво дёргал бахрому её топа, будто кот, играющий с фантиком. — Вы правы, миссис Малфой, — елейным голосом промурлыкал он. Похоже, в обращении друг к другу они менялись фамилиями. В сочетании с приторными голосами и взглядами это, по мнению Гермионы, выглядело максимально паршиво, и она оглянулась на Фреда, ожидая, что он и сейчас осуждающе покачает головой. В этот самый момент он, прикрывшись открыткой, припасённой для Хосе, вынул язык, изображая, что его тошнит, и Гермиона прыснула в кулак. Было приятно осознавать, что не одной ей казалось неуместным курлыканье голубков за столом. — Хотите сказать, что это весь коллектив? — взяв себя в руки, спросила она, отпивая лимонад. — На данный момент — да, — кивнул Драко. — Пит и Патрик в отпуске. — В свадебном путешествии, если быть точнее, — уголком рта шепнул Фред, уткнувшись взглядом в тарелку. — Позвольте ещё раз представить вам Гермиону Грейнджер: наш партнёр, инвестор, специалист в управлении бизнесом… — обращаясь ко всем, затянул Драко, и Гермиона тяжело вздохнула, готовясь к его очередной речи о том, что она теперь «часть команды, часть корабля» и якобы выведет их на новый уровень. — А также гений, миллиардер, филантроп, — сбавляя градус пафоса, фыркнул Джордж, подмигнув ей. Услышав это, громилы загоготали. — Наша служба безопасности — Винсент Крэбб и Грегори Гойл, — по очереди представил их Драко. — И ещё один помощник шефа Хосе — Невилл Лонгботтом, — указал он рукой на темноволосого парня с по-детски округлыми щеками, который неуверенно махнул ей рукой. Она дружелюбно покивала новым знакомым и порадовалась, что после этого разговор за столом свернул в другое русло. Быстро насытившись, не осилив и половины порции, Гермиона, вяло ковыряясь вилкой в рисе и не вслушиваясь в перебивающие друг друга голоса, задумалась над тем, что, если Драко так хочет впечатлить отца, проще было бы предъявить ему липовый финансовый отчёт или найти ещё какие-то лазейки, которые помогли бы обрести атрибуты успешного бизнеса. Конечно, Малфой-старший быстро бы вывел его на чистую воду, но вероятность того, что это могло сработать, всё равно казалась ей выше, чем попытки с её помощью достичь хорошей прибыли всего лишь за месяц. Этот срок был невероятно мал, с некоторыми компаниями она работала больше года, прежде чем им удалось добиться желаемого результата. Едва ли Драко не осознавал этого, ведь он получил то же образование, что и она, и дураком не был. Её начинали терзать сомнения относительно того, почему он внезапно решил её вспомнить и втянуть в своё дело. Она взглянула на часы, решив, что ей не следует засиживаться, дожидаясь, пока все расправятся с обедом и начнут готовиться к смене. Сославшись на то, что её ждут дела, она стала прощаться со всеми. Вполне ожидаемо Драко одарил её скептическим взглядом, а Хосе, ужаснувшись тому, что она не доела свою порцию, воскликнул «Муй мал!» («Очень плохо!» — Прим.) и укоризненно покачал головой. Впрочем, досталось от него и Луне, которая, как оказалось, не ест мясо, и Джордж намекнул на то, что может готовить ей отдельно, сказав, что давно хотел попрактиковаться в вегетарианских блюдах.***
Почти всю следующую неделю Гермиона работала, не поднимая головы, засиживаясь до позднего вечера не только на своём рабочем месте, но и в офисе у клиентов, которые, как назло, обосновались на другом конце Лондона. Дорога от окраин Кройдена до Тоттенема отнимала не меньше часа, а потому, приходя домой, она просто заваливалась спать, забывая об ужине. В один из вечеров на пути домой её застал звонок от родителей, и она, переволновавшись, что что-то стряслось (потому что из-за разницы во времени с Австралией они связывались по утрам воскресенья раз в две недели), подняла трубку, обрекая себя на выслушивание новостей о родственниках, поздравлений с тем, что она стала троюродной тётушкой, причитаний по поводу её ненормированного графика и опасений относительно её здоровья (кроме графика и отсутствия спорта в её жизни им всё не давала покоя попавшая однажды в кадр пепельница на подоконнике). При этом они никак не отреагировали на видео с концерта, которое она им отправила, и это даже раздосадовало её. Помимо этого, во вторник Малфой-младший решил позвонить ей по видеосвязи, вероятно для того, чтобы она присутствовала на общем сборе хотя бы виртуально, выбрав для этого самый удачный момент — когда она сидела в кабинете его отца, решившего обсудить продление её контракта и возможность перехода к работе с крупными компаниями, которая предполагала командировки по стране. «Малфой-отец, Малфой-сын, осталось дождаться, когда явится Малфой-святой-дух-бизнеса», — подумала она, сбрасывая звонок Драко и возвращаясь к обсуждению перспектив. Оставшись проигнорированным, Драко принялся заваливать её почту и мессенджеры сообщениями, которые она не решалась открывать: несмотря на подозрения, что его повышенное к ней внимание имеет под собой скрытые основания, о которых ей оставалось лишь догадываться, а также финансовые издержки, которые она понесла, заключив с ним сделку, её беспокоило, что она и в самом деле может, как он выразился, втянуться. Возможно, под давлением его внимания или из-за ничтожно слабого желания отбить свои вложения, а возможно (и более вероятно) — от едва просыпающегося желания чем-то заполнить свою жизнь, чтобы успевать осознавать и запоминать проносящиеся мимо дни, потому что одним утром она обнаружила на висках несколько седых волос, которые торчали упрямыми серебристыми пружинками, будто желая сказать: «Деточка, притормози, мы явно не за один день появились, но заметила ты нас только сейчас». Давление со всех сторон постепенно накалялось, скапливаясь в теле тугим комом нервов, и в таких ситуациях она начинала испытывать сильную потребность в физической близости, которую нельзя было разрешить одним лишь самоудовлетворением. Чтобы сбросить напряжение, ей предстояло найти кого-то на одну ночь, и она полезла в Тиндер, которым нередко пользовалась в этих целях.***
По ощущениям Гермионы, шёл третий час свидания, и парень, с которым она решила поужинать, всё трепался и трепался о своей работе, прерываясь лишь на то, чтобы поскролить ленту и показать ей смешные, по его мнению, мемы. Взглянув на часы, она округлила глаза: оказалось, прошло всего сорок минут с тех пор, как Пол пришёл в ресторан, где ей ещё и пришлось его дожидаться. Она молчаливо кивала каждый раз, когда он произносил фразу «Ну, ты понимаешь», и пожалела о том, что в переписке с ним обмолвилась о своей работе, надеясь, что общая сфера деятельности поможет им быстрее найти общий язык и сократить время для перехода к основному блюду. В итоге в этот пятничный вечер, окончательно затраханная работой, не в силах воспринимать ни единого слова, касающегося этой темы, она порядком заскучала и не выпускала из рук бокал с вином, разглядывая Пола: уложенные гелем назад светлые волосы, светло-голубые глаза, заострённые черты лица — чем больше она на него смотрела, тем сильнее убеждалась в том, почему он ей приглянулся на фото. Очередная копия Драко образца студенческих лет, коих за последние года два в её коллекции набралось приличное количество. Иногда она думала о том, что такая фиксация — весомый повод записаться к психотерапевту. Если заморочиться и сделать статистику, включающую всех парней из Тиндера, с которыми она встречалась, наверняка каждый второй представлял собой этот типаж, и по иронии судьбы именно с ними что-то не складывалось. Кроме тех, кто не очень-то заботился об оргазме партнёрши, попадались и прожжённые извращенцы, предлагавшие вещи, на которые она бы ни за что не согласилась, и те, кто, несмотря на прямо заявленную ей цель свидания, в ответственный момент оказывались типами «я-не-могу-вот-так-сразу», и парни, перебиравшие с выпивкой и заставлявшие её устраивать танцы с бубном, чтобы привести член в боевую готовность, а также женатики, неумело скрывающие наличие супруги. На фоне прочих Пол, при всём его занудстве, пока был просто идеалом, особенно если оказаться вдвоём в полумраке и заставить его молчать. Гермиона надеялась, что у них получится что-то сносное, и она наконец закроет для себя эту дверь, заживёт нормальной жизнью и, быть может, даже решится завести отношения. В идеале — с совсем другим типом, который не будет напоминать ей о прошлых чувствах. — Пол, какие у нас планы на вечер? — устав ждать, прямо спросила она, покачивая ногой под столиком. За всё то время, что они сидели, он не подал ни одного намёка на то, что заинтересован в сексе. — Прошу прощения? — он отложил телефон в сторону и сделал глоток из бокала. — Может, нам пойти наверх и снять номер? — продолжила она. Не зря же они условились встретиться в ресторане при отеле. — Мне нравится ход твоих мыслей, — Пол подмигнул, и Гермиона вздрогнула. Несмотря на то, что её знакомство с семейством Уизли было совсем кратким, этот жест у неё уже прочно ассоциировался с ними. — Тогда встретимся в холле? — она оставила на столике свою часть счёта, взяла со стула блейзер и направилась в лобби, чтобы забронировать номер. Они подошли к лифту и первыми вошли в кабинку, а вместе с ними вошло ещё несколько человек, оттесняя их к дальней стенке. Волнительное предвкушение продолжения вечера подкреплялось едва заметными касаниями Пола, и её тело охотно отзывалось на них, что приятно удивило её, учитывая, как вяло прошёл их ужин. Они вышли на своём этаже, и путь через коридор, ковровая дорожка которого смягчала звуки шагов, казался слишком уж долгим. Писк электронного ключа, щелчок, едва слышный скрип петель, снова щелчок. Стоило им только переступить порог, как Пол развернул к себе Гермиону, вжимая её в закрывшуюся за ними дверь и жадно целуя. Она немного опешила от таких стремительных перемен в его поведении, от неожиданности выронив из рук блейзер, но это ей даже понравилось — примерно так она когда-то и представляла себе прелюдию с Драко. Пока она пыталась подстроиться под его манеру поцелуя, Пол уже стянул с её плеч бретели платья и протянул руку к молнии на спине, нетерпеливо дёргая язычок замка, но он не поддавался, и тогда руки Пола заскользили по ткани платья вниз, задирая подол и оголяя её бёдра. Гермиона разглядывала нечёткие контуры его лица, едва освещённого огнями ночного Лондона, горевшими за окном в другом конце номера, и порадовалась тому, что всё складывается именно так — легче представить, что всё это с ней делает совсем не Пол. Она принялась судорожно дёргать пуговицы его белоснежной рубашки, желая как можно скорее перейти к основному действию, пока действовала магия алкоголя, фантазий и темноты. — Самое время подумать о защите, — выдохнула она, когда он освободился от брюк и нижнего белья и приподнял её ногу, запрокидывая на своё бедро и собираясь войти. Он что-то невнятно промычал, припав губами к её шее. — Хочешь сказать, у тебя нет? Она пошарила руками, нащупывая сумочку, всё ещё висевшую на ней. Запустив в неё пальцы, она безуспешно пыталась вслепую найти шуршащий квадратик с презервативом. Сняв с себя руку Пола и встав на обе ноги, она включила свет и заглянула в сумку. Угораздило же оказаться так близко к мечте и проколоться на такой банальности: обычно в сумке всегда лежала пара штук, но сегодня она взяла другую и не удосужилась проверить её содержимое перед выходом. — Забей. Я предпочитаю естественность. Как видишь, чист, и ни одной осечки ещё не было. Так что… — Пол снова начал шарить руками по её телу. — Серьёзно? Лучше бы ты сейчас промолчал, — огрызнулась Гермиона, захлопывая сумочку и поправляя подол платья. Подобрав валявшийся на полу блейзер и заправив выбившиеся пряди волос за уши, она потянулась к дверной ручке. — Погоди, ты что, в самом деле хочешь сейчас уйти? — растерянно спросил Пол, выглядевший совершенно уязвимо в спущенных штанах. Ей даже бы стало его жаль, не будь он таким идиотом. Но вряд ли этот «чистый» на словах поборник «естественности» мог предложить что-то приемлемое и соотносящееся с её целью. Руками она и сама могла себе помочь. — Ага. Попробуй купить лотерейный билет, раз такой везунчик, — открывая дверь, посоветовала Гермиона. — Чист и ни одной осечки! — раздражённо фыркнула она и поспешила к лифту, слегка переживая о том, как бы он не догнал её. Но у неё была фора в минуту, а может и больше, пока он угомонит эрекцию и оденется. Быстро преодолев лобби, она вышла на улицу. Лёгкий ветер приятно холодил разгорячённое ласками и спешным отступлением тело. Гермиона немного постояла, переводя дыхание, а затем подошла к одному из ожидающих у отеля кэбов, назвала адрес и отправилась домой, размышляя над тем, как будет спасать свой вечер, планы на который так досадно разрушились. Когда они оказались в квартале от её дома, проезжая супермаркет, она попросила остановить машину, рассчиталась и вышла, чтобы прикупить бутылку любимого белого вина, пачку сигарет и презервативы, намереваясь распихать их по всем сумкам. Бродя между рядами магазина и всё ещё сетуя на обломавшийся секс, она не могла сосредоточиться на том, что из продуктов ей надо купить, и в итоге решила, что закажет пиццу. А затем, быть может, градус веселья дойдёт до пьяных танцев на кухне под итальянскую музыку — и это позволит хоть немного выплеснуть скопившееся телесное напряжение. Она накинула на плечи блейзер и неспешно шла в сторону дома, проходя мимо аккуратных клумб с цветами — теми, что наиболее интенсивно излучают аромат в ночное время — и вдыхая пропитанный ими воздух, вглядываясь в черничное небо, ещё не потемневшее до конца на горизонте, путая мерцание звёзд с навигационными огнями самолётов, вслушиваясь в отдалённый шум автомобилей, светофоров, рекламы и сирен, доносившийся со стороны основной улицы. Внезапно где-то поблизости прозвучал перебор гитарных струн и следом раздался знакомый голос, который она, пересмотрев несколько раз видео, отправленное родителям, успела хорошо запомнить. Гермиона остановилась и прислушалась. Она почувствовала себя ужасно глупо, но, будто охотничий пёс, направилась в сторону источника звука, то приближаясь, то удаляясь от него, пока не догадалась свернуть на небольшой переулок справа. На одном из общих балконов с торца длинного трехэтажного дома на ступеньке пожарной лестницы сидел Фред, закинув ногу на ногу и оперев на колено гитару. Он был увлечён подбором мелодии, периодически набирая что-то в телефоне. — Твои соседи наверняка в восторге от концерта в такое время, — задирая голову вверх, не слишком громко произнесла Гермиона, но он её услышал. — Тебя на другой улице слышно. — Вот это встреча! — Фред отставил гитару в сторону, прислонив к стене, и встал, опираясь на кованый парапет. — К твоему сведению, ты только что прогнала посетившую меня музу. — Капризная она у тебя, — прищурилась Гермиона. — Что ты тут делаешь? — Вообще, живу. До этого момента — наслаждался вечером в одиночестве, — он посмотрел на неё, вздёрнув брови, будто говоря, что она невовремя пристала к нему с вопросами. — Хотя, какое-то время со мной посидел Ириска — кот соседей. — Я, конечно, понимаю, что недвижимость в Лондоне дорогая, но… жить на лестнице? — Попытка пошутить не засчитана, но за само стремление хвалю, — пробубнил Фред, прикуривая зажатую в зубах сигарету и убирая пачку в карман. — Ладно, — затягиваясь, проговорил он, — я просто не смог попасть домой из-за своих любимых братца и сестры. — Дай угадаю: ты говорил с Джинни таким же тоном, и она выставила тебя на улицу? — Гермиона решила намекнуть, что он ведёт себя не слишком учтиво. — Нет, они обломали мне единственный вечер наедине с собой: мало того, что укатили из города к родителям на моём скутере, так ещё и ключи умудрились забрать, — посетовал он. — Уверяют, что случайно. Но возвращаться не стали. — Почему ты не вернёшься в клуб? — потирая затёкшую шею спросила Гермиона. Не слишком-то удобно было разговаривать с задранной вверх головой. — А, ты, наверное, не в курсе… — протянул он. — Хотя следовало бы, — в его голосе звучал укор. — У Драко с Верити какая-то там годовщина, мы сегодня даже не открывались для клиентов, чтобы они могли устроить романтический вечер. Будет несправедливо обламывать им праздник. — Да уж, — растерянно ответила Гермиона. — Достаточно на сегодня обломов. Она пыталась понять, с чего он решил, что ей следует быть в курсе годовщин Драко. Затем в голове стали роиться мысли, осуждающие решение устроить выходной в самый доходный день, которое совершенно не соотносилось с желанием Драко увеличить прибыль клуба. Но думать об этом сейчас ей совсем не хотелось. — Ты собираешься всю ночь тут провести? — спросила она. — Почему бы и нет? Прекрасная тёплая ночь, чтобы набросать пару песен. Разве что придётся заказать ещё пиццу, — он кивнул на валявшуюся под ногами коробку и замолк, докуривая сигарету. Гермиона постояла, переминаясь с ноги на ногу, чтобы на время избавиться от давления жёстких ремешков босоножек, и убеждая себя в том, что проскочившая в её сознании идея совсем не идиотская. В конце концов, она не способна сделать испорченный вечер ещё хуже. — Я тоже собиралась заказать пиццу, — произнесла она. — Может, нам объединиться для этой цели? Хотя бы переждёшь ночь там, где есть место для сна. — Очередная попытка пошутить? — с недоверием посмотрел на неё Фред. — Не валяй дурака, — цокнула она, — ты понял, о чём я. Даю тридцать секунд на размышления и ухожу, я устала. Она не разглядела, что он достал из кармана и бросил перед собой, но сразу после этого странного ритуала он принялся складывать гитару в чехол, а через пару минут уже стоял рядом, протянув раскрытую коробку с двумя кусочками пиццы. — Тут «Маринара», будешь? — Одна из моих любимых, — призналась Гермиона, подхватывая кусочек, на котором лежал осьминог. — Ну, хоть в чём-то наши мнения сходятся, — Фред взял второй и отошёл, чтобы отправить коробку в мусорный контейнер, стоявший неподалёку. — Ты сказала «достаточно на сегодня обломов», у тебя тоже что-то произошло? — Скорее, не произошло, — уклончиво ответила Гермиона, надкусывая пиццу. — Пойдём? — она поправила сумку и развернулась. — Судя по твоему виду, речь идёт о свидании, — предположил Фред. — Ты, оказывается, умеешь быть проницательным, — снисходительно улыбнулась Гермиона. Они дошли до её дома, не нарушая молчание, потому что, вероятно, оба испытывали некоторую неловкость от сложившейся ситуации. По крайней мере, они были честны, не пытаясь изображать внезапно возникший интерес друг к другу и вести светскую беседу о погоде. Прежде чем открыть дверь, Гермиона проверила почтовый ящик, в котором были лишь рекламные буклеты доставки еды. Оказавшись в квартире, она скинула неудобные босоножки, которые поклялась выкинуть, провела Фреда в крохотную гостиную, всучив ему бумажный пакет с вином и попросив положить его в холодильник. Оставив ему буклет пиццерии, она ткнула на те позиции, которые можно заказать, и отправилась в душ на втором этаже. — Мы ведь условились только на пиццу и ночлег? — осторожно спросил Фред, когда Гермиона вошла в гостиную. Он выглядел напряжённым, и она вопросительно вздёрнула бровь, не понимая, что в их уговоре было не так. — Тут кое-что выпало из пакета, когда я его убирал, — он кивнул на большую пачку презервативов, лежавшую на кухонном столе, и Гермиона вспомнила, что, выходя из магазина, сложила все покупки в один пакет. — Ничего личного, но я, знаешь ли, на такое не подписывался, — выставил он вперёд ладони в возражающем жесте. — Раскатал губу, — хмыкнула она, закатив глаза. Взяв пачку, она направилась в прихожую, чтобы бросить её в сумку. — Всё, больше тебя ничего не смущает? — бросила она, проходя мимо него на кухню. — Ну, — задумчиво протянул он, — мне кажется странным, что ты до сих пор не поинтересовалась, как идут дела в клубе. — Он отодвинул барный стул, стоявший у встроенной в перегородку между кухней и гостиной стойки. — Дома я не говорю о работе, — отрезала Гермиона. И это было правдой — потому что говорить не с кем и потому, что всё чаще домой она приходила только ночевать. — Достань-ка бокалы, — попросила она, указав на подвесную полку над его головой, где вверх ножками висели стеклянные бокалы. — Вино будешь? — она достала из холодильника бутылку и водрузила её на стойку, положив рядом штопор. — Ты, как я вижу, твёрдо намерена пить… — драматично развёл руками Фред, — В моих интересах будет уменьшить количество алкоголя, которое в тебя влезет, чтобы избежать пьяных выходок, — он принялся открывать бутылку. — Как благородно! — прищурилась Гермиона. — Не беспокойся, я веду себя пристойно даже в нетрезвом виде. — До того момента, пока помнишь, — усмехнулся Фред, выдёргивая пробку и наполняя бокалы. — Маловато в тебе энтузиазма. Я думала, что музыканты любят выпить и покуражиться. Пишут песни в угаре. Устраивают разгром на сцене. — Дерьмо собачье! — махнул рукой Фред в своей театральной манере. — Дурацкий стереотип, придуманный теми, у кого не хватает смелости быть собой. — И тем не менее, рок-н-ролл славится этим, — Гермиона запрыгнула на стул, устраиваясь напротив, и придвинула к себе бокал. — Мало трезвенников среди легенд. — Ну, знаешь, те, кто имел с этим проблемы и выжил, сейчас ушли или стараются уйти в завязку. И мне кажется, не только из-за потрёпанного организма, но и благодаря осознанию того, что их приняло общество. Раздался дверной звонок, и Гермиона насторожилась, вытянувшись на стуле. «Пицца», — напомнил Фред, щёлкнув пальцами по буклету. Она отправила его встречать курьера, а сама, взяв из пакета сигареты, подошла к окну и подняла створку, чтобы покурить. — Не совсем поняла, как связано принятие обществом и трезвый образ жизни — сказала она, когда он вернулся с коробками, запах которых стал заполнять гостиную и кухню, примешиваясь к сигаретному дыму, который возвращался в дом при каждом дуновении ветра с улицы. — Не станем отрицать, что в прошлом веке музыка развивалась под воздействием стимуляторов, — Фред решил присоединиться к ней и полез в карман за пачкой. — Кто-то считал, что таким образом расширяет сознание, кому-то в бреду приходили яркие образы, кто-то раскрепощался и вёл себя на сцене ярче, чем в жизни, — встав рядом с ней у окна, он замолк, прикуривая. — Но смысл один: таким способом люди снимали с себя рамки и ответственность, потому что росли в консервативных ценностях, запрещавших всё и вся. Ну, знаешь, если ты выдашь что-то из ряда вон и это вызовет у слушателей негативную реакцию, принять это проще, сказав им, а что самое главное — себе, что в ясном уме ты бы так не сказал и не сделал. Фишка в том, что сделал бы. То, что вырвалось из тебя в угаре — уже сидело внутри тебя. Вопрос только в том, можешь ли ты признать эту часть себя и ужиться с ней, — он стряхнул длинный столбик пепла, который образовался, пока он говорил. — Хочешь сказать, что Оззи всю жизнь втайне мечтал откусывать головы животным и поэтому был алкоголиком? — со скепсисом спросила Гермиона, затушив сигарету и направляясь к раковине, чтобы помыть руки. — Ну! — фыркнул Фред, выпуская дым. — Сценический образ — это отдельная история. Я говорю о содержании, — он глядел в окно с задумчивым видом. — Чтобы сказать что-то новое, заявить о том, что тебе важно и интересно, нужна смелость, потому что не так-то просто озвучивать свои мысли и чувства, которые не то, что общество может не принять, а ты сам. Условно говоря, то, что вдалбливали тебе в голову лет двадцать может быть полным отстоем, но более весомым в твоём восприятии, чем то, до чего ты дошёл сам за пару лет, — он замолк, делая затяжку. — Это постоянный внутренний конфликт. Но если набухать голос Критика, — он изобразил пальцами кавычки, и пепел с его сигареты полетел на пол, — до беспамятства, то можно услышать своё истинное Я и позволить ему говорить с другими. Это самый простой вариант. Он удивлённо покосился на Гермиону, которая молча достала из шкафчика щётку и совок и протянула ему их, указывая взглядом на пол. — Потом оказывается, что люди принимают то, что ты говорил и делал, будучи не в себе, — продолжил он, сметая пепел, — всё это тоже сидело в головах тысяч других, и ты, на самом деле, не такой уж и чокнутый. Кто-то одумывается и начинает делать творчество осознанным, а кто-то продолжает по отработанной схеме и захлёбывается в собственной рвоте, — он поставил точку в своём монологе, с силой вдавив окурок в пепельницу. — Спасибо, самое то перед едой, — поморщилась Гермиона над открытой коробкой с пиццей. — Не обижайся, но это звучит очень притянуто, ты не учитываешь много переменных. У звёздного алкоголизма куда больше причин. — Я и не претендую на истину, — закрыв окно, ответил Фред, усаживаясь на стул. — Стало быть, ты отрицаешь всяческие стимуляторы? — Гермиона с куском пиццы в одной руке и бокалом в другой с немым вопросом посмотрела на пепельницу. — Я отрицаю то, что меняет сознание, — ловко выкрутился он. — Предпочитаю кофе и сигареты, — он потянулся к коробке, выбирая кусок. — Как у Джармуша [2], — протянула Гермиона, делая глоток. — Именно, — подмигнул Фред. — Нравятся его работы? — Долгое время была фанаткой, — с некоторым опасением призналась она, потому что всё это было давно в прошлом. Но лучше говорить отвлечённо об искусстве, чем вновь возвращаться к обсуждению клуба — единственной темы, которая их связывала. — Хотела создавать что-то подобное. Я всерьёз думала над тем, чтобы поступать на режиссёрский факультет. — По тебе не скажешь, — пожал он плечами, надкусывая пиццу, которую держал почти так же, как он держит стаканы. — И почему не срослось? — Из прагматических соображений. В жизни проще пробиться, зная, как работает бизнес. Можно найти место в любой сфере. — Это можно понять, — покивал Фред, как будто сочувствуя. — А что насчёт тебя? Почему музыка? — поинтересовалась Гермиона, краем глаза заметив, что на диване в гостиной лежал чехол с гитарой. Пыльный чехол на чистом диване. Она тяжело вздохнула. «Чёрт с ним, всё равно ему там спать», — успокоила она себя, решив, что почистит его на выходных. Она не привыкла принимать гостей, объяснять им правила своего дома. В этой квартире даже не бывали её родители, что уж говорить о друзьях, которых у неё не осталось, и парнях, которых она принципиально не пускала на свою территорию. «Зато решилась приютить его, будто он беспомощный щенок», — съехидничал внутренний голос. — Никогда не сталкивался с этим вопросом, — Фред долго думал, прежде чем ответить. — Для меня это всегда было данностью. — Ну ты же не родился с гитарой, — с лёгким раздражением ответила Гермиона, всё ещё поглядывая на диван. — Да как сказать… — Фред побарабанил пальцами по столешнице и отпил из бокала, прежде чем продолжить. — Отец в молодости баловался музыкой, мы с Джорджем узнали об этом, когда нашли в гараже его гитары. Втайне от матери он научил нас каким-то приёмам, и понеслось. Потом и Джинни втянулась, как подросла. — «Баловался музыкой», — усмехнулась она. — Говоришь, будто речь о наркотиках. А почему втайне от матери? — Наверное потому, что в её представлении музыкой нельзя заработать на жизнь. По крайней мере, нам она всегда говорила искать нормальную работу и уж потом развлекаться. Так что довольна она только Джорджем, потому что он хотя бы с голоду не пропадёт, — Фред заметно помрачнел. — Поэтому ты остался в городе и не поехал с ними? — Ты задаёшь слишком много вопросов, — улизнул он от ответа. На некоторое время воцарилось молчание. Гермиона решила, что оказалась права. Если так — то не очень-то далеко он ушёл от тех, кого осуждает, раз даже перед семьёй ему не хватает смелости быть собой. Впрочем, ей это было знакомо — её родители либо игнорировали, либо осуждали то, что не укладывалось в их рамки представлений о ней. Она потянулась к телефону, чтобы открыть Спотифай, вспомнив, что, возвращаясь домой, планировала устроить себе итальянский вечер. — Вернёмся к Джармушу, — внезапно заявил Фред, отвлекая её от просмотра плейлистов. Видимо, он он тоже предпочёл выбрать более нейтральную тему для разговора. — Ты сказала, что была его фанаткой. А что сейчас? — Его фильмы стали мне казаться слишком затянутыми и медленными. — Закинув руки за шею, она попыталась потянуться и найти удобное положение, почувствовав, что вновь начинает подкрадываться головная боль. — Хотя раньше именно это мне нравилось. — В этом есть своё очарование, — согласился Фред. — Он останавливает время, чтобы успеть насладиться красотой момента, — изобразив, будто наводит камеру, роль которой досталась бокалу, он прицелился на кусочек пиццы, глядя на него сквозь соломенно-жёлтый фильтр вина. — Ещё мне нравилось, что в его чёрно-белых картинах не замечаешь отсутствие цвета, — с большей охотой продолжила разговор Гермиона. Она не ожидала встретить в лице Фреда собеседника, который, кажется, немного разбирается в кино. — Ему удаётся захватить внимание при отсутствии динамики и красок, и я всегда задавалась вопросом «Как он это делает?» — Думаю, секрет в том, что чувак просто делает то, что ему нравится, не боясь смешивать музыку, кино и поэзию, — задумчиво протянул Фред. — Взять тот же «Кофе и сигареты» — это же мечта подростка: собрать своих любимых артистов и заставить их трепаться о мелочах за чашкой кофе. И зритель может сам додумать смысл происходящего. Гениально и просто. — Только для зрителей, которые не знают этих людей, это наверняка выглядит как какой-то странный междусобойчик. Напоминает то, что происходит у вас в клубе, — слова сорвались с языка раньше, чем она успела их обдумать, и она спряталась за бокалом. — Вот как? — удивился Фред. — Чувствуешь себя чужой на нашем празднике жизни? С твоей долей следует ощущать себя как минимум почётным гостем, если не хозяином, — по его интонации не было ясно, как он к этому относится. Гермиона проигнорировала его слова, которые не хотелось ни подтверждать, ни опровергать. — Я включу музыку, если ты не против, — сказала она, настраивая подключение к колонке. Он шевельнул рукой в неопределённом жесте «валяй», и она запустила ретро-подборку итальянской эстрады, которая начиналась с песни «Libertà» в исполнении Ромины Пауэр и Аль Бано. Взяв свой бокал, Гермиона прошагала к окну, чтобы закурить и в полной мере насладиться моментом, однако накатившая головная боль, ещё не ставшая невыносимой, грозилась испортить её планы. Она поставила бокал на подоконник и потянулась к шее, чтобы воспользоваться методом Джинни. — Что ты делаешь? — спросил Фред, подходя к ней с незажжённой сигаретой в зубах. — Голова болит, хочу повторить фокус Джинни, чтобы не мешать таблетки с алкоголем. — Не туда жмёшь, — сказал он, прикуривая. — Ниже, — он оценивающе наблюдал за её попытками найти нужное место. — Перестань комментировать, — раздражённо бросила она. — Давай я, — он протянул руку, и она дёрнулась, делая шаг назад. — Да чёрт с тобой, пей таблетки! — пожал он плечами, стряхивая пепел. — Ладно, давай ты, только аккуратно, — обречённо выдохнула она. Его горячая ладонь легла на её плечо, и она ощутила, как по спине побежали мурашки. Она мрачно усмехнулась про себя: отсутствие нормального и регулярного секса довело её до того, что тело начинает реагировать даже на такие прикосновения. Ещё немного — и она начнёт кайфовать от поездок в метро в час пик. Сдавленно охнув, когда он нажал пальцем на ту самую точку, в которой скопилось напряжение, она закрыла глаза, чтобы прийти в себя. Почувствовав, что боль отступает, она позволила себе затянуться, и в этот момент поймала на себе озадаченный взгляд Фреда. Она и забыла, что её домашняя борцовка слишком открывает спину, а он, похоже, оказался довольно близко, чтобы всё рассмотреть. — Это не шрамы, — ответила она на его неозвученный вопрос. — Татуировка белой краской. — Нетипичный выбор. Я не разглядел рисунок, что там? — Мне раздеться и показать? — с вызовом спросила она и фыркнула, увидев, как вытянулось его лицо. — Крылья почти на всю спину. — Ну? — он покрутил ладонью, призывая её продолжать. — Где предыстория? — Ты задаёшь слишком много вопросов, — ответила она в той же манере, что и он чуть раньше. Хотя она и делала огромную татуировку с намерением запомнить боль — физическую и душевную, с того момента, казалось, прошла целая вечность, и возвращаться к воспоминаниям Гермионе уже не хотелось. Не докурив, она затушила сигарету, допила оставшееся в бокале вино и вернулась к стойке, чтобы налить ещё. — Тебе добавить? — показав бутылку Фреду, спросила она. — Не нужно, — показал он в ответ бокал, в котором ещё было вино. — А ещё говорил, что поможешь уменьшить количество, которое в меня влезет, — сокрушённо покачала она головой, оценивая, сколько ещё осталось в бутылке. — Посоветовал бы тебе не налегать, но… — протянул Фред, выдыхая в окно дым и туша окурок. — С такими советами рискуешь остаться без ночлега, — пригрозила Гермиона, хотя ей на самом деле было уже достаточно. — Именно это я и хотел сказать, — кивнул он, устраиваясь на стуле. — Отчаянный ты человек, — произнёс он, оглядываясь, будто пытался найти в интерьере подтверждение его словам. — Неужели не страшно приглашать едва знакомого парня на ночь к себе домой? Гермиона задумалась. В целом, в этом решении было куда больше отчаяния, чем она обычно себе позволяла, например, меняя привычный сорт кофе или возвращаясь домой надземкой, а не на такси. Но страха она не испытывала: то ли потому, что не воспринимала Фреда так уж серьёзно и относилась к нему с некоторым снисхождением, то ли потому, что её мозг в отсутствие выбора не нашёл способа лучше выплеснуть скопившийся за последнее время адреналин. — А твоё согласие не безрассудно? — сложив руки на столешнице перед собой, она подалась вперёд. — Не думал, что можешь оказаться в логове маньяка? — её пальцы потянулись к штопору, но Фред и глазом не моргнул. — Ну, во-первых, я много в жизни повидал, так что научился определять дерьмо ещё до того, как в него вступлю. Во-вторых, о тебе я знаю, всё же, побольше, чем ты обо мне. — Ну-ка, — Гермиона подперла ладонью подбородок, готовясь слушать. — Удиви меня своими сведениями. — В нынешнее время за информацию полагается платить, — подмигнул он. — Давай так: ты ответишь на мои вопросы, а я расскажу то, что знаю о тебе. — Какой-то хреновый курс в твоём обменнике, — заключила Гермиона, проанализировав его предложение. — Я-то ничего нового не узнаю. — Хорошо, — он достал из кармана игральные кубики и положил их на стойку. — А если так: бросаем кости, у кого выпадает больше — задаёт любой вопрос? — У тебя, часом, голубь в рукаве не спрятан, фокусник? — усмехнулась Гермиона. — Ладно, — поразмыслив, кивнула она, — давай сыграем.