***
Когда прозвучало объявление станции, на которой предстояло сделать пересадку, Гермиона стала продвигаться к выходу из вагона. «Поздравляю, у тебя паранойя», — мысленно заключила она, встав у двери и бросив взгляд на своё полупрозрачное отражение. Стремясь придать себе вид, максимально отличавшийся от того, что видел Пол в профиле и при встрече, она стянула волосы в хвост и надвинула на лоб старую университетскую бейсболку, из-за чего уши теперь слишком торчали, и для пущей уверенности скрыла половину лица за тёмными очками. Но даже при всей этой маскировке она испуганно дёргалась всякий раз, когда видела в толпе светловолосых мужчин, не испытывая никакой радости от того, что кругом куда больше представителей её любимого типажа, чем попадалось в Тиндере. Мыслями она снова возвращалась к Полу. Он ничего не ответил на её сообщение, и это отсутствие реакции вызывало беспокойство. Она чувствовала себя уязвимо, столкнувшись с тем, что её отказ не был достаточно весомым аргументом, чтобы прекратить общение, а лишь подзадорил Пола, и ей хотелось знать, что угрозы судом не были пустым звуком и напугали его в той же мере, что и он её своей настойчивостью, не позволяя ему чувствовать себя безнаказанным. Хуже всего было то, что в глубине души она и впрямь не особо полагалась на силу слов и закона. Вчерашнее желание во что бы то ни стало заставить Фреда быть рядом было признанием своей физической беззащитности перед, в общем-то, даже самым хилым мужчиной. И тот факт, что ради ощущения безопасности, в один миг переставшего быть данностью, она была вынуждена прибегать к помощи другого мужчины, выбивал почву из-под ног. Свернув в проулок, ведущий во двор, она уже собиралась прикурить, но, подходя к клубу, увидела спускавшуюся по пожарной лестнице Джинни и виновато спрятала за спиной зажигалку и сигарету. К её удивлению, та, прихрамывая, направилась в курилку, вынув из нагрудного кармана рубашки пачку. — Я думала, ты бросила, — поприветствовав её, сказала Гермиона. — Чёрт с ним, с понедельника попробую ещё раз, — сев на погрузочную тележку, ответила Джинни. — Долго держалась? — Чуть больше двух недель. По крайней мере, остальные так думают. Издав понимающий смешок и устроившись рядом, Гермиона размышляла над тем, стоит ли заводить беседу ни о чём только ради того, чтобы нарушить повисшее молчание, и разглядывала то трещинки в асфальте, то затянутое облаками небо, то дымящийся кончик сигареты. — Если Фред подговорил тебя отвечать нам с Джорджем так, как он сказал, то плюнь на это, — сказала Джинни, повернувшись к ней. — Он, конечно, умеет быть милым и убедительным… Но, ради его же блага, нет смысла скрывать правду. Гермиона чуть было не закашлялась, резко выдохнув. — О чём это ты? — спросила она, удивлённая таким заявлением. Что такого Фред им наплёл? — Он сказал нам, что поживёт у тебя некоторое время и решил, что мы поверим в этот бред, — Джинни не сводила с неё взгляда, будто приготовившийся к нападению хищник, отчего она почувствовала себя неуютно. — Но это действительно так. Можете помочь ему перенести ко мне вещи, чтобы убедиться. — Блестяще, очень продуманный план! — с нескрываемым скепсисом отозвалась Джинни, и Гермиона ощутила ещё большую растерянность. Утром Фред предупредил, что на неё могут обрушиться подколы со стороны Джинни и Джорджа, но эта реакция мало походила на то, чего она ожидала. — Мы не слишком хорошо знакомы, и я не в курсе ваших отношений, но то, что он поживёт у меня — факт. — А ты крепкий орешек, — похлопала её по плечу Джинни, и в этом жесте почему-то улавливалась жалость. Такие странности заставляли задуматься над поспешностью решения подселить к себе едва знакомого человека. — Просто знай, что, покрывая его, ты делаешь только хуже. — Фред не сказал, что это подработка? — пытаясь держаться спокойно, поинтересовалась Гермиона, решив, что стоит прояснить ситуацию. — С проживанием? — прищурилась Джинни. — Обстоятельства требуют. Мне нужно, чтобы в доме был кто-то ещё. Провожая утром Фреда, она просила его не особо распространяться о причинах переезда, полагая, что это поможет избежать ненужных расспросов, — ей было стыдно за то, что она вляпалась в такую историю, — но всё выходило с точностью до наоборот. — Может, расскажешь, в чём дело? Кажется, Джинни сменила тактику: теперь она всем своим видом выражала участие и интерес. Гермиона изо всех сил старалась держаться нейтрально, хотя такая резкая смена тона заставила её занервничать. Похоже, так и работает схема «плохой и хороший полицейский». — Мы не слишком хорошо знакомы, — повторила она. — Если продолжишь так отвечать — ближе и не познакомимся. — Хорошо. — Гермиона подумала, что проще всего сейчас будет прогнуться. — Я начинаю откровенничать только когда напьюсь. — Она отправила окурок в урну и понадеялась, что на этом разговор окончен: едва ли Джинни станет пить на смене. — Поняла тебя, значит, в ближайшие дни можем выбраться в какой-нибудь бар, — подмигнула та, поднимаясь с тележки. — Посмотрим, я обычно работаю допоздна и просто мечтаю не помереть от недосыпа, — уклончиво ответила Гермиона, стараясь не думать о том, что в последнее время даже вечный сон начал казаться приятной перспективой. «Нужно просто пережить эту неделю, а там найдётся время для сна», — успокоила она себя, в кои-то веки действительно радуясь приближающемуся отпуску. Войдя в клуб следом за Джинни, Гермиона, к своему удивлению, увидела разъярённого Вуди. У неё сложилось впечатление, что из всех ребят он самый тихий, сдержанный и неприметный, но в этот момент, казалось, он стал выше и шире, а размашистые движения обнаруживали скрытую в нём энергию. — Пора менять, я задолбался без конца её паять! — потряхивая перед носом Драко зелёной платой, очевидно, одного из приборов, орал он. — Про генераторы даже спрашивать не буду! — он дёрнулся в сторону пытавшихся подойти к нему Ли и Фреда, и те замерли на месте. — Просто подождём, пока оно всё накроется, потом с горящими задницами бегать будем! — О, ты-то нам и нужна! — как ни в чём не бывало улыбнулся Драко, заметив Гермиону и жестом пригласил её, по-видимому, рассудить спор. — Видишь вот этого человека? — с тошнотворной доброжелательностью обратился он к Вуди. Увидев вблизи его побагровевшее лицо и бьющуюся на виске жилку, Гермиона подумала, что Драко рискует получить в нос, обращаясь с ним, как с неразумным ребёнком. Ей было не по себе находиться в центре конфликта, и она захотела отойти на безопасное расстояние, но Драко закинул руку на её плечо, заставив остаться на месте, и продолжил: — К концу месяца она выведет нас на достаточный уровень, чтобы мы могли позволить себе новое оборудование, верно? — покосился он на неё, но от охватившего её гнева она утратила дар речи. — Потерпи ещё немного, Вуди, набросай список всего, что нам нужно, желательно с расценками. Клянусь — всё будет, — заверил Драко, приложив ладонь к груди. — Ко вторнику жду список, имей в виду, — обратился он к опешившему Вуду и повёл Гермиону к дальнему столику. — Это что было? — выдавила она, стряхнув его руку с плеча. — Да ерунда, рабочие моменты. Только не заводи эту песню про субординацию. Вуди всё-таки партнёр, имеет право на своё мнение, — устало выдохнул Драко, сев за стол. Откинув со лба волосы, он притянул к себе лежавшую на столе стопку бумаг. — А я не про это, — Гермиона встала напротив окна, загородив собой полоску света, освещавшую стол. — Ты мной только что прикрылся. — Привык обращаться к тебе за помощью, это почти рефлекс, — поднял на неё взгляд Драко. — Ты, смотрю, ностальгируешь по студенческим временам? Гермиона вспомнила, что на ней всё ещё дурацкая бейсболка, сняла её и с силой затолкала вглубь сумки, притянула стул и села напротив Драко. — Не слезай с темы. Ты прекрасно понимаешь, что пообещал невозможное. Не будет никакого уровня к концу месяца, а я ещё и виноватой останусь, — прошептала она, посмотрев на занятых своим делом ребят, чтобы убедиться, что никто не слышит их разговора. В глаза сразу бросилось отсутствие Верити, которая обычно всегда крутилась неподалёку. — Работа с отцом убавила твой энтузиазм, но я в тебя верю, — с прежней невозмутимостью ответил Драко, расставляя галочки в бланке. — К тому же, прогнозы положительные — мы рассчитываем на солидный навар в свадебный уикенд. — Свадебный? — растерялась Гермиона. Первым делом на ум пришла мысль о его свадьбе с Верити. Но не могла же она не заметить подготовки к ней! Следом возникла обида, что ей не вручили приглашение, но она тут же себя одёрнула: не хватало ещё стать свидетелем того, как он становится окончательно недоступным для неё. — Ты в вакууме живешь? Принц Гарри, красотка Меган… От сердца отлегло. Оставалось надеяться, что её лицо сейчас не светится неуместным счастьем, которое не могло затмить даже осознание того, что женитьба Драко — вопрос времени. — Боже мой, уже? — Вспоминания о том, как муссировалась новость о королевской помолвке, создавали ощущение, что всё случилось совсем недавно, а между тем, прошло уже полгода, которые, в сущности, не оставили в памяти ничего значимого. — Ага. Деньги польются рекой, так что на закупку оборудования нам хватит. Я не стал бы ничего обещать Вуди, если бы не был уверен. Заклюёт ведь. — Удовлетворённо кивнув, Драко вложил листы в папку и включил ноутбук. — Хорошо, поверю тебе на слово, — сдалась Гермиона, пытаясь отстраниться от сомнений и ощущения подвоха, которым не находилось объяснения. На первый взгляд, всё звучало логично. И, если быть до конца честной, внутренние дела клуба сами по себе её мало волновали — со своими деньгами она уже мысленно попрощалась, решив, что быть меценатом куда проще, чем тратить последние силы и нервы на то, чтобы сделать из заведения что-то приличное. А вот вчерашний разговор с боссом заставил задуматься над тем, как выкручиваться перед ним, когда обнаружится, что она помогала Драко, хотя сама уверяла, что ничего не знает. — Ты всё ещё собираешься пригласить сюда своего отца, так? — Да. С этим тоже какие-то проблемы? — Как, по-твоему, я должна ему объяснить, что купила долю? — То, как ты распоряжаешься своими деньгами, его не касается. — Да, но он думает, что мы с тобой давно не общаемся. — И? — Драко закатил глаза и устало выдохнул. Наблюдая за ним многие годы, Гермиона даже восхищалась этой манерой разговаривать с другими, будто ему стоит огромных усилий преодолеть скуку и включиться в происходящую вокруг суету. Но, как оказалось, испытывать такое отношение к себе было довольно неприятно. Складывалось впечатление, будто все её доводы и замечания доносились до его ушей бессмысленным гундежом старика в маразме. — Включай мозги! — прошипела она, протянув руку и опуская крышку ноутбука, за которым он прятался. — Я, знаешь ли, не хочу терять его доверие. А именно это и случится, если он узнает, что я помогала тебе за его спиной. — Понимаю, — протянул Драко, хотя его тон твердил об обратном. — От меня ты чего хочешь? Гермиона сложила руки на груди и замолкла, обдумывая ответ. Она и сама не знала. Содействия? Складной легенды? Готовности прикрыть её? Всё это было слишком расплывчато, а Драко она знала хорошо: если от него требовалось выполнение задачи, она должна быть сформулирована максимально чётко — в противном случае, он поймёт её по-своему, сделает по-своему и, вывернув каждое слово, докажет, что именно это от него и требовалось. — Не знаю, какие планы ты строишь на встречу с ним, что собираешься рассказать, но было бы здорово, если нигде не будет упоминаться моё имя, — наконец произнесла она. — Мне кажется, ты слишком зациклилась на моём отце, — всё с тем же раздражающим спокойствием ответил Драко. — Даже мне плевать, что он там думает. — Как же! А все эти разговоры про дело чести? Забыл, что ты не должен был пользоваться его связями? Моё вложение очень даже подходит под это условие, так что в твоих интересах умалчивать… — Умалчивать тот факт, что один из его лучших спецов счёл мой бизнес достойным такого вложения, ты серьёзно? — фыркнул Драко, снова убирая волосы со лба. — Я не… — Гермиона сразу осеклась, не дав правде сорваться с языка. — Не считала? — прищурился Драко, резко отстранившись так, что ножки стула протяжно скрипнули, задевая пол. — Даже если и так — я тебя за язык не тянул, купить долю Блейза было твоим решением, поэтому прекращай строить из себя жертву. — Я не имела в виду, что не считаю твоё дело достойным, — тут же начала оправдываться она, почуяв перемену его настроения. — Просто я… Решила поддержать тебя как друг, а не как специалист. — И я очень признателен тебе за это, — без особой теплоты произнёс Драко. — Будем считать, что никто не в обиде. — Он протянул руку и коротко сжал её ладонь. — Ещё какие-нибудь вопросы? Гермиона пыталась не обращать внимания на участившееся дыхание и колотящееся сердце, желая сохранить трезвый ум. Вот только намерение всё выяснить и защитить себя трусливо выбросило белый флаг, когда она вновь почувствовала отвержение со стороны Драко, пробудившее в ней болезненные воспоминания. Тут же из засады вышло чувство вины за то, что она пытается играть против Драко — на стороне себя, Фреда и остальных ребят. Разрываемая противоречиями, она сказала то, что он будет рад услышать, надеясь, что это позволит развеять проскользнувший холод: — Эта неделя последняя перед отпуском, у меня будет большая загрузка, дополнительных дел я не вывезу. Если ты не возражаешь, я бы хотела плотно взяться за дела клуба со следующего понедельника.***
Обнаружив на заднем дворе Фреда, Джорджа и Ли таскавшими ящики на кухню, с которой доносились эмоциональные возгласы Хосе, Гермиона не решилась подойти и отдать ключи от квартиры. Ей не хотелось, чтобы переезд Фреда обрастал слухами — хватило уже странных попыток Джинни выудить «правду». Конечно, нельзя было сказать, что за эти две недели она хорошо его узнала, и понять недоверчивость Джинни можно. Но почему та решила, что она его в чём-то покрывает? И почему уже второй раз демонстрирует жалость, когда речь заходит о Фреде? — Ты с каким-то поручением? — окликнул её Джордж. — Жду, пока скамья курильщиков освободится, — указала она на уставленную ящиками тележку, и он, многозначительно покивав, с довольной ухмылкой скрылся в дверном проёме. Затянувшая небо пелена стала развеиваться, и выглянувшее солнце без промедления принялось нагревать металлические перила, на которые Гермиона опиралась, дожидаясь, пока все ящики перекочуют на кухню. Открывавшийся вид на неухоженные задние фасады и торцы соседних зданий, перемежающиеся сетчатыми и глухими заборами и небольшими участками зелени, нельзя было назвать привлекательным, однако он и не внушал уныния, которое часто охватывало её, когда она наблюдала подобные индустриальные пейзажи, мелькавшие за окнами вагона надземки. Возможно, потому что издали они казались безжизненными и враждебными. Теперь же, остановившись, вслушавшись, приглядевшись, она обнаружила размеренно текущую жизнь на изнанке вечно суетливых и ярких главных улиц, и это открытие будто добавляло красок и осмысленности окружавшему её виду, заставляя проникаться тёплым чувством. — Путь свободен, — оповестил её Джордж, подмигнув и указав кивком в сторону освободившейся тележки, занявшей привычное место в импровизированной курилке, где уже щёлкал зажигалкой Фред. В миролюбии и ненавязчивости Джорджа так и сквозили невысказанные намёки, заставляющие испытывать неловкость. На контрасте с этим вынести атаки Джинни было куда проще. — Вот, держи, — протянув Фреду ключи, сказала Гермиона и, сев на тележку, стала искать в сумке сигареты. — Заезжать можешь в любое время — скорее всего, я завтра вернусь не раньше девяти. — Это вся инструкция? — покручивая на пальце звякающую связку ключей, спросил он. — Обязательно быть на связи и сообщать о планах, — ответила она, вспомнив, что сегодня утром ему позвонил Джордж и стал интересоваться, в какой магазин он вчера укатил, что до сих пор не вернулся. — Быть готовым встречать меня на станции вечером. Остальное скину позже сообщением. Она машинально потянулась рукой к карману сумки, в котором лежала внушительная стопка стикеров: задумав оставить для него заметки, она увлеклась, и в итоге кухня и ванная комната стали походить на старые телефонные будки, обросшие корой объявлений. Представив, какую реакцию это может вызвать у Фреда, она решила оградить себя от подколов и набрать всё сообщением. — Всего-то! — ухмыльнулся он. — А ты не расслабляйся, список обязанностей у тебя гибкий, всё будет зависеть от ситуации, — осадила его Гермиона. На самом деле, остыв и поразмыслив, она уже слабо представляла, каким образом присутствие другого человека может её обезопасить. Вчера взбудораженное страхом воображение рисовало рядом с ней тень, которая оживает в нужный момент и оттесняет с дороги вырастающего из земли или выскакивающего из-за угла Пола. Вот только Фреда не положишь в сумку, чтобы иметь возможность достать при случае. Куда разумнее было бы приобрести баллончик или шокер. Как всегда, здравые решения приходили с большим опозданием, когда порыв эмоций уже заставил наворотить ещё больше дерьма и неразберихи. Гермиона злилась, обнаружив в себе импульсивность и непоследовательность, которые бесили её в других людях. Эти черты плохо сочетались с её принципом держаться принятых решений. Чтобы снизить накал смятения, она пообещала себе выжать максимум пользы из сложившейся ситуации, хотя и не знала, каким образом сможет это сделать. — Это вас в универе учили так говорить? — поинтересовался Фред, шагнув к урне и затушив окурок. — Что? — растерялась Гермиона. — Просто Драко тоже любит туманные формулировки, а потом отчитывает нас за то, что его не так поняли, — Фред зевнул и потянулся. От этого движения футболка задралась, обнажая бледную кожу над поясом джинсов. Гермиона спешно отвела взгляд и как ужаленная вскочила с тележки, чтобы её глаза не находились на уровне, с которого открывался слишком подробный вид. — Я надеюсь, что у нас одинаковое понимание моих обязанностей, и у тебя не будет повода кинуть меня на деньги, — пояснил он. — Сумма фиксированная — половина моих доходов от клуба за месяц, если ты помнишь. Так что гонорар зависит… Гермиона охнула от внезапного озарения. Фред с недоумением взглянул на неё, и она вкратце пересказала ему разговор с Драко. — Согласись, он слишком уверенно говорит о прибыли и покупке оборудования? — А почему бы ему не быть уверенным? Королевские свадьбы не каждый месяц случаются. — Нет-нет-нет! — Ей не хотелось слушать аргументы, которые могли бы разрушить сложившуюся теорию. — Я веду к тому, что итоги месяца не зависят от того, смогу ли я хоть как-то повлиять на доходность! — Несмотря на то, что двор был пуст, она понизила голос до шёпота. — Может это имел в виду Блейз, для этого я нужна как прикрытие? — От этой мысли на душе становилось спокойнее: если в этом и заключался план Драко, то она лишь ширма для отвода глаз, а потерпевшими этой ситуации станут остальные. — Не улавливаю связи, — Фред нервно покусывал губы, сложив руки на груди. — В этом месяце, говоришь, прибыль в любом случае повысится? Зачем для этого нужно «прикрытие»? — Ой, как удобно! — Не обращая внимания на вопросы, Гермиона мчалась за ходом своей мысли. — Один неповторимый уикенд покроет расходы на оборудование! И его даже нельзя будет сравнить с остальными праздниками! Не в силах усидеть на месте, она принялась мерить шагами отгороженный тележкой участок асфальта. Подошвы кроссовок будто пружинили сильнее, уловив её взвинченное настроение, и Гермионе казалось, что в её жилах сейчас столько энергии, что она вполне может взлететь. — Ладно, — выдохнула она, взглянув на Фреда, который с мрачным видом наблюдал за ней, очевидно, ожидая объяснений. — Я полагаю, что в этом месяце будет существенный прирост, куда больше, чем можно ожидать. Возможно, Драко не слишком рассчитывает на моё участие, поэтому для меня есть объяснение в виде королевской свадьбы. Вы уже работали в праздники и так или иначе понимаете, чего ожидать. А тут внезапно появится слишком уж высокая прибыль. Конечно, можно понадеяться, что из-за эйфории ни у кого не возникнет вопросов, но если подстраховаться и приписать эту заслугу мне… — Поняв, что тараторит слишком быстро, отчего стало прерываться дыхание, она попыталась говорить медленнее. — Я имею в виду, если вы будете работать на том же уровне, что и раньше, скачок будет слишком заметным, и, если вы вдруг проведёте разбор полётов, посмотрите отчёты за рождественские дни, будет легко обнаружить, что, в сущности, всё по-прежнему: тот же объём продаж, плюс-минус те же программы и акции. Откуда же лишние деньги? — она выдержала паузу, надеясь, что Фред выскажет догадку, но он не стал прерывать её бенефис. — Их нет, прибыль будет на прежнем уровне, просто теперь никто не будет выводить часть мимо кассы, — заключила она, едва сдерживаясь от улыбки: радость от того, что она не оказалась под ударом, захлестнула её с большей силой. — Уж не хочешь ли ты сказать, что всё это время Драко загребал больше, чем свою долю? — Думаю, что так оно и есть. — И тебе не кажется, что всё, что ты сказала, притянуто за уши? Уверенная в своей правоте, Гермиона ожидала услышать благодарность за такое быстрое разоблачение, разочарованные и гневные комментарии в адрес Драко, но никак не скепсис. — А не ты ли предполагал, что «крыса» он именно потому, что мухлюет с деньгами? — Я не отказываюсь от своих слов. Но ты себя слышала? Версия, может, и удобная, только в ней много допущений. Вряд ли Драко стал бы полагаться на то, что не может контролировать. Если всё так хорошо с нашим финансовым положением, то к чему Блейз говорил про «спасательные жилеты»? — Фред изобразил пальцами кавычки. — И, если схема налажена, почему бы Драко не продолжать в том же духе? — Блейз не такой уж надёжный источник, верно? Он был пьян, когда всё это рассказывал, — напомнила Гермиона. Теперь, когда появилась какая-то ясность и угроза оказалась не такой уж значительной, было куда проще относиться к этому без лишних эмоций и трезво смотреть на ситуацию. — Тогда почему ты зацепилась за это «прикрытие», если его слова ничего не значат? — раздражённо спросил Фред и, не дождавшись ответа, продолжил: — Ясное дело, речь шла о тебе, и ты испугалась за свою задницу. Так вот у меня то же самое. Я не уверен, что всё настолько просто, и меня действительно волнуют эти «жилеты» и «дно». — Но… — И не забывай, что Блейз говорил про ваши с Драко личные счёты. Уверена, что всё ограничивается тем, что ты прикрываешь собой возню с прибылью? С этой целью Драко мог пригласить на работу кого угодно, но выбрал тебя. Эти слова подействовали на Гермиону, как ледяной душ. Пару минут назад она была абсолютно уверена в своих догадках, но что, если Фред прав? Если подумать — Драко ловко отбил её попытки заговорить о Малфое-старшем, а в конце развернул разговор так, что она ещё и почувствовала себя виноватой. Не пытается ли он этим отвлечь её внимание? — Пока у нас нет никаких доказательств, что дело обстоит именно так, как я сказала, — спокойно ответила она, мысленно согласившись с придирками Фреда, несмотря на то, что они были ей неприятны. — Только на данный момент это единственное объяснение, за которое можно зацепиться. И очень странно, что тебя больше беспокоят слова Блейза, чем то, что вас всех и тебя лично нагрели на приличную сумму. — Не скажу, что я буду прям рад, если ты окажешься права. — Фред повёл плечом, будто отгоняя назойливую муху. — Но пережить обман проще, чем лишиться того, чем горишь. Меня сейчас волнует будущее клуба. — Я начинаю понимать Драко: на такой наивности и энтузиазме грех не нажиться, — язвительно отозвалась Гермиона. Понять такую позицию Фреда было трудно. Его, если верить рассказу Драко, уже кидали и подставляли — неужели этого мало, чтобы понять зыбкость дружбы и отношений, когда дело касается серьёзных денег? Или он принял это как факт, и потому не заморачивается? — Злая ты, — поддел её Фред. — Сразу видно: никогда не занималась тем, что приносило бы тебе реальный кайф. От возмущения и растерянности Гермиона хватала ртом воздух, порываясь возразить чем-то колким, но он, явно не собираясь дожидаться пока она сообразит, уже шагал в сторону лестницы. — Надеюсь, никто не заметил такой долгий перекур, а то, знаешь ли, начнут… — Не договорив, он неопределённо махнул рукой. Гермиона тут же бросила попытки придумать достойный ответ, вспомнив ухмыляющегося Джорджа, а затем и разговор с Джинни. — Кстати, Джинни говорила странные вещи, — поднимаясь по ступеням, начала она, надеясь выведать, в чём причина таких подозрений со стороны его сестры. — А я предупреждал, — открыв дверь, ответил Фред. Гермиона не успела сказать, что никаких подколов не было, потому что он, увидев, чем заняты остальные, воскликнул: — Эй, а меня дождаться нельзя было? — Ты ничего не пропустил, был только парад флагов и всякое бла-бла-бла, — отозвался Ли. Все окна были зашторены блэкаутами. Темноту зала разрезал луч проектора, отскакивавший от опущенного экрана, теперь заграждавшего сцену и освещавшего обращённые к нему лица ребят, устроившихся на подушках прямо на полу. Звучавшая из динамиков музыка прервалась — Вуд подскочил с места, встал у микшера, глухо бормоча что-то про сведение звука, и принялся шаманить над кнопками и ползунками регуляторов. Тем временем Фред, перестав переругиваться с Джорджем, взял подушки и сел чуть поодаль, прислонившись к стене. Не понимая, что происходит и почему почти весь персонал вместо подготовки к смене пялится в экран, Гермиона, щурясь от слепящего луча, отыскала взглядом Драко и, внимательно глядя под ноги, направилась к нему. — Что всё это значит? — Она не решилась нарушить благоговейную тишину, почувствовав себя опоздавшим к третьему звонку зрителем спектакля, а потому спросила шёпотом. — Смотрим финал Евровидения. — Вновь зазвучала музыка, и ответ Драко Гермиона буквально прочитала по губам. Последние лет пять она не особо интересовалась этой темой, но всколыхнувшиеся в памяти обрывки воспоминаний прочно связывали финал Евровидения с субботними вечерами, особым ужином, который готовила мама, флажками на палочках и разрешением не спать до объявления результатов. — Разве он не по субботам проводится? — спросила она. Красные отсветы мелькнули на лице Драко, придавая ему зловещий вид, и она обратила взгляд на экран, где, будто мертвец из гроба, поднимался из рояля миловидный паренёк с белой линзой в одном глазу. Драко лишь угукнул в ответ, не лишая себя удовольствия наблюдать за происходящим на сцене. Гермиона села рядом, решив дождаться паузы, и полезла в гугл, чтобы убедиться, что её удивление обосновано. Страницы новостей пестрели таблицами с результатами голосования и фотографиями победительницы. Какой смысл бросать все дела и смотреть концерт сейчас — оставалось загадкой. «О, да!» — раздались вокруг голоса, когда на экране появилась охваченная пламенем лестница, и огненные всполохи окружили игравшего на рояле исполнителя. Чуть позже Джордж чертыхнулся и побежал в сторону лестницы, громко зазывая Хосе. Воспользовавшись перерывом на визитку представителей Испании, Гермиона схватила подушку и переместилась к стене, устраиваясь рядом с Фредом, уверенная в том, что он будет посговорчивее Драко. — Вы с ума посходили? А как же подготовка к вечерней программе? — Все повернули к ней головы, и она почувствовала себя неловко. Вопрос прозвучал громче, чем надо, перекрыв льющуюся из динамиков лиричную балладу и шумное сопение подоспевшего Хосе, который плюхнулся на ближайший стул, поприветствовав её, и обмахивался ладонью. — Всё готово. Мы сегодня начали раньше, так что до начала смены свободны, — тихо ответил Фред. — Ух ты, а ведь вы с ней похожи! — обратил он её внимание на выступавшую испанку. Сидевшая ближе к ним Луна перевела взор с экрана на Гермиону и с улыбкой покивала. Новость о сходстве, очевидно, прошлась волной. Осязая на себе неоднократные взгляды, Гермиона почувствовала, как к щекам приливает кровь. Такое внимание не было лестным: ей казалось, что девушка на сцене слишком хороша, чтобы с ней тягаться, и признавать себя проигравшей в этом сравнении было неприятно. — Никак не могу взять в толк, все в курсе, что победитель… — начала она говорить во время очередной визитки, но Фред резво подтянулся и зажал ей рот ладонью. — Ты охренел? — злобно прошипела она, дёрнув его за руку. — Никаких спойлеров, — приложив палец к губам, сказал он. — Кучка фриков! — покачала головой Гермиона, достав из сумки салфетку и утирая лицо. — Вчера у нас не было возможности смотреть, сама понимаешь, почему. Никто не знает результатов, так что не обламывай кайф. К досаде от того, что собственная нерасторопность, вынудившая её приехать в клуб и напороться на бестолковые неприятные разговоры, украла у неё почти половину выходного, добавилась злость на ребят из-за глупого и не понятного ей фанатизма, заставлявшего их пялиться в экран, в то время как за их спинами плёл — она не сомневалась, — свои схемы Драко. Гермиона хотела было поехать домой, но провести остаток дня в запертой на все замки квартире было ничуть не лучше, чем остаться здесь. Более того — вряд ли Полу придёт в голову заявиться сюда, а вот её домашний адрес он знает. От нелепости своего положения хотелось выть. Всего-то нужно было отказать Драко, когда он уговаривал её посетить клуб — и налаженная жизнь шла бы своим чередом. И не было бы никакого Пола, не реши она ввязаться во всё это, обрекая себя на давление со всех сторон. И чёрт бы побрал эти мысли об одиночестве — раньше это не было поводом для беспокойства. Не замечая смены песен, она наблюдала за Драко. Он то и дело залипал в телефон, перестав строить из себя увлечённого зрителя. Когда ребята подняли вверх телефоны с включенными фонариками, плавно размахивая руками в такт песне и обнимая друг друга за плечи, он пересел за один из столиков. Услышав тихое «Ай!» рядом, она покосилась на Фреда — он размахивал зажигалкой и стискивал зубы, когда язычок пламени от движения склонялся слишком близко к пальцам. По всей видимости, он успел обжечься, но всё же продолжал держать зажигалку. «Чёртов выпендрёжник», — подумала она, достав телефон. За шумом и вибрацией аппаратуры она не услышала, что ей звонили родители. Улучив момент, она выбралась на задний двор. Как ни странно, из-за звонка не по графику она не почувствовала раздражения. Напротив, ей захотелось поговорить с ними и отвлечься от окружавших её проблем. — Я люблю вас, — сказала она, когда новости о родственниках стали обсуждаться по второму кругу. — Милая, с тобой всё в порядке? — Будто сговорившись, родители придвинулись к камере, и их лица перестали полностью влезать в экран. — Разумеется, — не слишком убедительно ответила Гермиона. Перезванивая, она хотела поделиться своими переживаниями, но так и не решилась. — Видимо, я слишком редко говорю вам это, — усмехнулась она, чтобы сбросить напряжение в горле, грозившее обернуться слезами. — Мы тоже тебя любим, зайчик, — сердечно заверила мама. Сделав вид, что распутывает провод, Гермиона провела языком по передним зубам, которые в детстве казались ей непоправимым кошмаром, и которые родители-дантисты не желали трогать, ласково называя её «зайчиком». От этого кошмара она первым делом избавилась, когда стала прилично зарабатывать. И уж если можно изменить заложенное природой, нынешние проблемы не должны быть такой катастрофой, как кажется. Попрощавшись с родителями и перекурив, она вернулась в клуб. — Скорее, скорее! — схватив её под локоть, протараторила Джинни, перебивая говорящую с резким акцентом ведущую. — О, ты снова дымила! — заметила она. — Позвала бы и нас с Фредом. — Что происходит? — в очередной раз за день спросила Гермиона, всё ещё надеясь, что кто-нибудь даст внятный ответ. Впрочем, визитка представительницы Великобритании на экране сама по себе была объяснением. Неужели они ждут, что она с таким же неистовством болельщика подключится к просмотру? Гермиона собиралась освободиться от вцепившейся в неё Джинни, занять прежнее место у стены и не отсвечивать, но теперь к всеобщему веселью решил присоединиться Драко, по-хозяйски закинув на её плечо руку, и она оказалась зажата между ним и Джинни, став частью круга, напоминавшего сбор футбольной команды перед началом матча. «Hey, hey, brother! Do you remember when we were kids with no fear?» — хором подхватили ребята. — «Hey, hey, sister! Do you believe in the things we dreamt we'd discover?»«Storms don't last forever, forever, remember We can hold our hands together Through this storm, through this storm»,
— оглушительно заорали припев со всех сторон, подпрыгивая на месте и вскидывая вверх сцепленные руки, и, чтобы избежать случайного вывиха, Гермионе ничего не оставалось, как делать то же самое. К концу песни ей даже начало нравиться происходящее: быть частью беснующегося круга, видеть радостные лица ребят, которые будто сами выступали от своей страны. Они были так искренни и непосредственны, будто в мире не существовало лжи, страха и прочего дерьма, которое могло их раздавить, будто будущее для них было ясным, не таило в себе опасностей и разочарований, что она, забыв о том, как сама высмеивала их наивность, почувствовала, как внутри вскипает гнев. Пускай они живут в розовом мире, подчиняющемся законам справедливости, не отрастили клыки и когти — это не должно давать Драко повода пользоваться их доверчивостью. «Неучтённый человеческий фактор — типичная ошибка молодых», — сказал ей Люциус Малфой, когда она поведала ему историю своего провала. — «Уверенность в добросовестности других людей часто выходит боком». Так оно и вышло: когда её бизнес набирал обороты, возник спор по поводу дальнейшего развития, и как директор она продавила своё решение. Доводы, которые она приводила друзьям, были убедительными и разумными, со временем они бы в этом убедились, вот только вскоре общение стало хуже, и, пока она привлекала в компанию коучей, чтобы наладить атмосферу, за её спиной разворачивалась постепенная утечка персонала и клиентской базы. В конечном итоге в один день она лишилась всего, оставшись наедине с огромным по тем временам кредитом и вскрывшейся двойной отчётностью, грозившей ей проблемами с законом. Пока все вокруг развлекались, Гермиона не находила себе места: что, если история повторяется? Могло ли случиться так, что опыт её друзей Драко взял на заметку как рабочую схему? Вряд ли, конечно, он собирается разваливать своё дело, но вести чёрную бухгалтерию — вполне мог. Хотя она не привыкла полагаться на интуицию, предчувствие, отзывавшееся мурашками на спине и затылке, подсказывало, что версия, которую она изложила Фреду, не так уж далека от истины. Нужно было думать над тем, какие доказательства она сможет раздобыть, но последние дни, казалось, выжали из неё все силы, и мозг просто отказывался работать, обрекая её на вынужденное бездействие. — Можно тебя на пару слов? — спросил её Драко во время перерыва, когда Джордж отправился на кухню, а Джинни и Луна — за барную стойку. — Без проблем. — Больших усилий стоило Гермионе удержаться от язвительного замечания, что он обращается к ней, только если ему что-то нужно. «Сейчас не время огрызаться, оторвёшься, когда он сам поймёт, что на то есть основания. Пусть думает, что всё идёт по плану», — напомнила она себе. — Мне нужно отлучиться. Думаю, за пару часов управлюсь, но будет спокойнее, если ты меня подстрахуешь. — Без лишних объяснений Драко протянул ей несколько скрепленных листов. — И что прикажешь с этим делать? — К восьми начнут подтягиваться выступающие, если я вдруг задержусь — нужно будет встретить их, дать сценарии, чтобы они знали программу, и вообще показать, где у нас что. — Это работа Фреда. — Попробуй оторвать его от экрана, когда будут объявлять результаты голосования, — ухмыльнулся Драко. Проглотив желание упрекнуть его в культивировании безалаберности, она кивнула, будто вся эта чушь с Евровидением действительно была весомым поводом забить на работу. — Можно узнать, куда ты собрался? — Домой. Верити неважно себя чувствует. Не успела она спросить, в чём дело и как это увязывается с правилом «проводить каждую смену всем составом», как Драко, попрощавшись со всеми и пообещав передать Верити пожелания выздоровления, смылся. Заново вскипавшее раздражение искало выход, и, чтобы не обрушить его на остальных, Гермиона решила сосредоточиться на изучении вечерней программы. — Ешьте за одним столом! — крикнула Джинни, когда ребята стали растаскивать принесённые Джорджем сэндвичи. — И аккуратнее! — Я уберу за собой, — пообещал Ли, уже возвращаясь к насиженному месту напротив экрана, но Джинни окликнула его и требовательно указала на стол. Откусив сэндвич, Ли поморщился. — Кажется, соус пересолен, — схватив на ходу с подноса стакан и запив, сообщил он. — Много ты в этом понимаешь! — возмутился Джордж. — Это сыр такой. — Нет, соус и правда немного пересолен, — подтвердил Вуд, придирчиво рассматривая начинку, будто на глаз мог определить процент содержания соли. — Хорошо, в следующий раз готовьте сами, — оскорблённо буркнул Джордж, сев за стол. — Вегетарианский тоже пересолен? — спросил он Луны, заливаясь румянцем, но та отрицательно замотала головой. — Серьёзно, снова лекция? — Гермиона села рядом с Фредом и ткнула пальцем в первую строчку программы, где значилось «Тантра: секс как духовная практика». — И снова этот тип! — Скользнув взглядом чуть ниже, она увидела знакомое имя. — Собираешься продолжить с ним бодаться? — поинтересовалась Джинни, поставив на стол поднос с напитками. — Я и не начинала, — фыркнула Гермиона, взяв стакан, и подвинулась, освобождая для неё место. — Стоит признать, после твоего наезда выступление стало куда живее, — откликнулся Ли, и остальные, к её удовольствию, согласно покивали. — Я слышала, как Эван обещал Драко, что после сегодняшней лекции все непременно побегут практиковаться, — скорчила рожицу Джинни. — Сомнительная реклама, — протянула Гермиона. — Вряд ли заведению, в котором он выступает, было бы выгодно, чтобы посетители разбежались. — Ну, знаешь, некоторые парочки не брезгуют уединяться в туалете, так что не слишком далеко они убегут, — заметил Джордж. — Сомневаюсь, что кто-то решится пробовать тантрический секс в таком месте, — сказала Луна. Второй осушенный стакан лимонада выдавал, что её сэндвич ещё как пересолен. — А ты в этом разбираешься? — вскинул брови Джордж и уставился на неё с нелепой улыбкой. Фред притворно кашлянул. Гермиона вспомнила, что какое-то время коллекционировала журнальные и газетные вырезки с любым упоминанием имени Стинга, и однажды ей удалось раздобыть старую подшивку «Кью». В одном из номеров обнаружилось интервью, смысл которого она поняла гораздо позже. — Да ладно вам, уж про семичасовой марафон Стинга с женой все слышали, — сказала она, но, встретив удивлённые взгляды, поняла, что ошиблась. Понятное дело, у них, должно быть, свои кумиры, личную жизнь которых они готовы обсуждать, но отчего-то она почувствовала себя извращенкой. — В любом случае, обстановка клуба для этого мало подходит, — заключила Луна. — Ну и отлично, а то сегодня моя очередь дежурить, — облегчённо вздохнула Джинни. — О-о, моя радость! — восторженно пропищала она, взглянув на экран. На сцене выступал похожий на школьника парень. — Вуди, сделаешь громче? Или я сама справлюсь? Вуди протестующе замычал, дожёвывая сэндвич, и вместе с ней пошёл к пульту. — Что значит «дежурить»? — склонившись к Фреду, спросила Гермиона под нарастающую громкость прилипчивой мелодии, напоминавшей рекламный джингл. — Наводить порядок в конце смены, закрывать заведение, ставить сигнализацию. — Я и забыла, что у вас нет специального персонала для этого. — За каждое дежурство идёт доплата, так что никто не против, — невозмутимо пожал плечами Фред. — Очередная управленческая ошибка! Если обязанность не имеет конкретного исполнителя, то она либо не выполняется никем, либо выполняется всеми по остаточному принципу. Это сказывается на качестве проделанной… — Мне начать вести конспект, профессор? — прервал её Фред. — Не мешало бы, — скрестив на груди руки, огрызнулась она и стала наблюдать за танцующими перед экраном Джинни и Луной. Вскоре в зале стало слишком шумно: когда все страны выступили, ребята устроили тотализатор, с жаром обсуждая возможное распределение мест и напевая понравившиеся песни. Вуд призывал всех быть реалистами, мол, рок-н-ролл и неформатная музыка никогда не будут настолько популярными, чтобы занять первое место на Евровидении, но, несмотря на его увещевания, Фред сделал ставку на венгерскую группу, а Ли поддержал кантри-рокера из Нидерландов. Луна, очарованная выступлением «викингов», поставила на Данию. Джинни, не переставая кудахтать, металась между ярким выступлением Израиля и «сладким мальчиком». Под всеобщий протест (ребята условились, что отдать голос можно только за одну страну), Джордж разделил свою ставку на восемь частей, решив не выбирать, кому отдать предпочтение, устроив тем самым переполох. — А вы не думали, что кто-то из вас мог уже посмотреть результаты и весь выигрыш достанется ему? — поинтересовалась Гермиона, отрываясь от перепечатывания заметок на стикерах. Насладиться произведённым эффектом смуты ей не удалось: раздался телефонный звонок, и она была вынуждена уйти подальше от шума. Звонили с незнакомого номера. Встав на лестнице, ведущей в холл, думала, стоит ли брать трубку — вдруг это Пол? «Он ничего не сделает мне через телефон», — подбодрила она себя, снимая трубку. — Я у главного входа, Драко дал этот номер для связи, — сразу зазвучал смутно знакомый голос, и Гермиона догадалась, что это тот самый Эван-лектор. — Впустите меня? Она отняла телефон от уха и посмотрела на время — до восьми оставалось чуть меньше часа. — Рановато, — не скрывая недовольства, вызванного и его несвоевременным появлением, и тем, что Драко раздаёт её номер всем подряд, ответила она, спускаясь. Слабый вечерний свет, пробивавшийся через верхние окна, едва освещал холл. С трудом, почти наощупь, разобравшись с замками, Гермиона открыла дверь. Лицо Эвана с круглыми широко посаженными глазами и выдвинутой вперёд верхней челюстью удивлённо вытянулось, так что подбородок слился с шеей, а когда сквозной поток воздуха растрепал шапку вьющихся каштановых волос на его голове, Гермиона с трудом подавила смешок, осознав его внешнее сходство с ламой или альпакой. — Так значит, вы здесь работаете? — спросил он, очевидно, узнав её и смутившись. Отчего-то такая реакция польстила ей. Возможно, дело в скуке или желании взять реванш за вчерашнее, но ей захотелось смутить его ещё больше. — С недавних пор. — Я так и понял, — важно покивал он, теребя то лацкан пиджака, то уголок зажатой под мышкой папки. — Иначе бы мы пересеклись раньше. Поняв, что стоит в дверях, загораживая путь, Гермиона жестом пригласила его внутрь. — А ты, оказывается, не только специалист по гаданиям, но ещё и секс-гуру? — с ехидством спросила она, запирая замки. Эван замер на лестнице и повернул к ней голову. — Мне следует отвечать вам как вышестоящему лицу, которое может выгнать меня отсюда, или я могу рассчитывать на диалог на равных? — У меня здесь нет никакой власти, так что вперёд, не стесняйся, — снисходительно ответила Гермиона, следуя за ним и про себя посмеиваясь над его подчёркнуто-официальной манерой разговора, выдававшей студента-зануду. Но стоило отдать ему должное, её подкол он отразил изящно. — Тогда возьму выпить и продолжим. — Не рановато? — Обещаю, что буду в состоянии вести лекцию. — Бодрым шагом он направился к барной стойке, на ходу поприветствовав остальных. Пока Эван весело щебетал с Луной, наполнявшей его бокал пивом, Гермиона подобралась к бездельничающему Фреду, который лежал на скамье, свесив голову и наблюдая за происходящим на экране вверх тормашками. Ей совсем не улыбалось работать швейцаром для выступающих, и она твёрдо намеревалась подкинуть ему его же работу. — Что-то я не вижу, как ты горишь своим делом и переживаешь за клуб, — уперев руки в бока и встав перед ним, сказала она. — Я должен каждую свободную минуту думать, чем себя занять, даже если дел нет? — Он махнул рукой, призывая её сдвинуться и не мешать смотреть. — Именно. Вот твои дела, — Гермиона бросила на стол сценарии. — Всё, что связано с выступлениями — твоя работа. Пока ещё, — пригрозила она, решив надавить на его страх. — Эвана я встретила, но всех остальных на себя возьмёшь ты. То, что у вас тут своя тусовка, не является уважительным поводом отлынивать от обязанностей. Фред захихикал, глядя на неё снизу и не особо торопясь подниматься. — Что смешного? — Отсюда видно, как у тебя подбородок дёргается, когда говоришь. — Я слышала, чувство юмора соответствует уровню развития интеллекта, — мрачно заметила Гермиона. — Да. Нелегко, наверное, тебе приходится, — хмыкнул Фред, достав телефон. — Хорошо, что меня учили помогать сирым и убогим. До неё не сразу дошёл смысл сказанного, но, когда она опомнилась, он уже трещал с кем-то по телефону, объясняя местоположение клуба. Ей захотелось вернуть свои ключи, потому что жить с ним под одной крышей наверняка невыносимо — может, поэтому он полагал, что родственники будут рады от него избавиться, — удерживало лишь то, что больше на горизонте не было никого, кто мог бы взять на себя обязанности домо- и телохранителя. «Телохранитель, как же! И чем он сможет отпугнуть Пола — языком без костей? Споёт ему? Или поразит игрой на гитаре — потому что только на пальцах мышцы натренированы?» — подначивал её внутренний голос, и, чтобы переключиться, она направилась к Эвану. — Мы ведь не знакомы, — сказал тот, оставив в сторону бокал и утерев усы из пивной пены. — Эван. — Она представилась и нарочито крепко пожала протянутую ладонь. — Раз уж мы на равных, то замечу, что мне неприятно твоё пренебрежение ко мне и к тому, о чём я говорю на лекциях. — Никогда не встречал скептиков? — живо отозвалась Гермиона, намереваясь спустить пар с помощью спора. Свет неоновых табличек за баром искажал цвет кожи, лишая её удовольствия наблюдать, как эти щёки с детским пушком будет заливать краска, когда она одержит верх. — Не стоит путать скепсис с агрессией, — пристально посмотрев на неё, ответил он. — У всех есть право на свою точку зрения. Или мы должны воспринимать в штыки всех, кто думает иначе? «Милый мальчик, ты, похоже, слишком юн и потому питаешь иллюзии насчёт того, как всё это работает», — подумала она. — Я считаю, что информация, которая может ввести других в заблуждение, опасна. — Как и уверенность в том, что лучше других знаешь, как всё устроено, — сказал Эван, и Гермиона удивилась: ответ будто был адресован её мыслям. — Ответь, почему вчера тебя так стриггерили карты, хотя речь шла не о гаданиях вовсе? — Я решила, что ты собираешься дурачить людей. — А даже если так? Ты серьёзно переживаешь за окружающих тебя незнакомцев? — Эван прервался, чтобы глотнуть пива. — Нет. Можно сколько угодно прикрываться стремлением к правде и прочими благодетелями, но больше всего людей задевает, заставляет защищаться и нападать то, что касается лично их. «И снова пафосное словоблудие!» — с досадой заключила Гермиона, вспомнив, как ладно чесал языком Фред на её кухне. — «Где их только штампуют?» — Хорошо, — улыбнулась она, решив, что нужно что-то более конкретное, чтобы вывести его из равновесия, потому что он может быть бесконечно хорош в том, что касается теории. — Есть версии насчёт меня? — Я тебя не знаю, а потому не собираюсь гадать. — Да? Вчера это тебя не остановило. Эван прищурился, будто припоминая что-то, а затем резко выпрямился на стуле. — Так это тебе я что-то втирал про Юнга? — выпалил он. — Прошу прощения, увлёкся выпивкой. Стаут здесь отменный, — подняв бокал, он отвернулся. Похоже, его интерес к разговору сдулся: как и остальные в зале, он смотрел на экран, где ведущие всё ещё призывали зрителей голосовать. — Так что меня задело, по-твоему? — не собираясь отступаться, спросила Гермиона. Эван подпёр ладонью подбородок и какое-то время молча разглядывал её, будто оценивая, стоит ли продолжать беседу. Это нервировало Гермиону: она ожидала, что он со свойственной юности категоричностью будет рваться доказывать свою правоту каждому встречному — а тут такая придирчивость. — Окей, ты решила, что я собираюсь дурачить людей. Но давай начистоту: это ты не захотела быть одураченной. — Естественно, — хмыкнула она. — Никто не хочет. — Снова ты обобщаешь и говоришь за всех, — покивал он. — Вообще, это естественно — так уж у нас, людей, мозги устроены. И не то чтобы это было бесполезно — помогает быстро реагировать при минимальной информации. Ну, знаешь, если бы ты встретила саблезубого тигра, не зная, что это за зверь, одного вида его клыков было бы достаточно, чтобы понять, что он опасен — потому что у тебя есть стереотип, что зубастое существо запросто может тебя разорвать. Только, как и вчера, мы снова упираемся в то, что всё зависит от ситуации, контекста. Если судить объективно, развлекательная лекция действительно несёт в себе угрозу? — Если кто-то воспримет её всерьёз — возможно. — Ну-ну! Этот «кто-то» — ты? — фыркнул Эван, теребя краешек папки. — Если ты настолько боишься подвергнуться заблуждениям, то у тебя слишком неустойчивые взгляды. Рискну предположить, что в глубине души ты и сама сомневаешься в своих убеждениях, но стремишься их защитить, потому что на них держится всё. Вся твоя жизнь. Крошечный толчок — и всё рухнет, как цепочка домино. — Мимо, — спокойно выдохнула она, хотя в голове пронеслось: «Ах ты, чёртов сукин сын!», а тело отозвалось на его слова необъяснимым напряжением. — Я всего лишь против теорий, не имеющих доказательств, потому что не хочу потом общаться с идиотами, которые во всё это верят. — Во-первых, «идиот» — это эйблизм, — с упрёком заметил Эван. — Во-вторых, можно не общаться с людьми, чьи взгляды тебя не устраивают. И, наконец, ты явно не слушала, о чём вчера шла речь, потому что материал, который я даю, не лишён научных оснований. — Неужели? — отозвалась Гермиона, уязвлённая его поучительным тоном. — И как, например, связаны тантра и наука? — Я не собираюсь устраивать тебе персональную лекцию, — самодовольно ухмыльнулся Эван и, прихватив бокал и свою папку, собирался переместиться поближе к остальным. — Дождись моего выступления — тогда обсудим. Гермиона расценила это как попытку слиться. Ещё чуть-чуть — и она дожмёт его. — Не получится, я планирую уйти до начала программы. — Может, оно и к лучшему, — пожал плечами Эван. — Люди вроде тебя не могут уложить в голове сочетание научного знания и духовного. Либо одно, либо другое. Такая ограниченность бесконечно далека от настоящего понимания сути вещей. — Попался! — хлопнула в ладоши Гермиона. — Это было обобщение! — Пожалуй, — протянул он. — Раз уж ты не останешься на лекцию, покажу тебе фокус — в порядке исключения. — Займёмся тантрическим сексом? Она полагала, что такое предложение заставит его смущённо потупить глазки, промямлить что-нибудь и убраться в дальний угол готовиться к выступлению. Хотя, если он решит не показывать слабину и поведётся — можно продолжить развлекаться. — Он предполагает почтительное отношение к партнеру, так что нет, — с вызовом ответил Эван. — Я предлагаю сделать несколько упражнений. Если признаешь результат — с тебя пинта. — Осушив бокал и поставив его на стойку, он смерил её выжидающим взглядом. — Принято. — Нам нужно уединиться, здесь шумно. Гермиона огляделась. В служебной комнате, где была звукоизоляция (по словам Джинни, при открытии планировалось, что группа будет делать записи), отдыхал Хосе, которого на кухне сменил Невилл. В холле, возможно, было тише, но скоро должны прибыть выступающие, и, чем бы они с Эваном не собирались заняться, мельтешение будет отвлекать. — Двор подойдёт? До конца голосования туда никто не выйдет, — предложила она. Когда они вышли на улицу, солнце клонилось к западу. Его оранжевые лучи подсвечивали рваные края облаков, и, касаясь предметов и зданий, рисовали длинные тени. Приглушённо звучал шум дороги, где-то по соседству гудела газонокосилка, но в целом здесь было куда тише, чем в клубе. Эван окинул взглядом двор и стал спускаться по лестнице. Следуя за ним, Гермиона едва сдержала разочарованный стон, когда он направился к лавочке на другом конце двора, соседствующего с приземистой бетонной постройкой. Успевшая разыграться фантазия вела их в одну из подсобок или, на худой конец, палаток. Похоже, он и впрямь не делал двусмысленных намёков, предлагая «упражнения». «Невозможно настолько изголодаться, чтобы посчитать его привлекательным», — одёрнула она себя. — «Думай об альпаках». Перекинув ногу, Эван оседлал лавочку и жестом пригласил её устроиться рядом. — Нет, сядь напротив меня, — сказал он, когда она осторожно присела на край. — И закрой глаза. Сделав, как он сказал, Гермиона почувствовала себя глупо. Неужели сейчас он начнёт учить её медитации? Стоило ради такого спорить! — Предупредил бы, — хмыкнула она, открыв глаза, когда его ладонь легла на её колено. — Я бы села ближе. — Не нарушай ход эксперимента! — возмутился Эван. — Запомнила ощущение? — Да ну что ты, я почти ничего не почувствовала, — поддразнила она его. — Ловлю тебя на слове. Теперь закрой глаза и расслабь живот. — Ну, — отозвалась Гермиона, пытаясь понять в какой момент они поменялись ролями, что теперь он ставил её в идиотское положение. — Избавься от всех мыслей и сосредоточься на своём теле, — донёсся до ушей спокойный голос Эвана. — Я не могу вот так просто перестать думать! — Господи, ну вспомни, какие в голове ощущения во время секса, — фыркнул Эван. — Туман, вата, мёд или что-то в этом духе. Гермиона невольно издала протяжное «э», выражавшее смятение. Никакой ваты и тумана она не испытывала, по крайней мере, в последние годы. Чаще всего секс был для неё средством упорядочить мысли, которые порой просто разрывали мозг; был гарантией того, что, пока идёт процесс, никто не будет её дёргать с суперважными и ответственными вопросами; давал ощущение востребованности, позволяя на время отложить страхи и сомнения насчёт себя. — Давай уже к делу, умник, — раздражённо буркнула она. — Представь, что греешься на солнце. Попробуй почувствовать, как через твоё тело проходят волны тепла и света от головы к ногам и уходят в землю, — медленно говорил Эван. Пытаясь не обращать внимания на бредовость происходящего, Гермиона силилась представить то, о чём он говорил, но выходило плохо. — Живот расслаблен. Ты дышишь носом. Продолжай так же, но чаще, попробуй уместить три вдоха и выдоха в секунду. Попытавшись следовать инструкции, Гермиона рассмеялась, услышав своё дыхание, и, открыв глаза, уставилась на Эвана. Пожалуй, это было именно тем, что способно вывести его из равновесия — можно было не тратить время на лишние разговоры. — Знаешь, зря я это затеял, — скрестив на груди руки, сказал он. — Если ты не можешь расслабиться даже в таких вещах, то тебе закрыт путь в тантрический секс. — Разумеется, гуру ты наш. Если предполагается, что мы с партнёром будем так пыхтеть друг напротив друга, то никакого секса в любом случае не будет, — возразила она. — В общем, я была права: вся эта чушь работает только с теми, кто верит. — Но-но! — остановил её Эван. — При насыщении кислородом повышается чувствительность кожи. Прикосновения воспринимаются совсем иначе. Ладно, попробуем по-другому. — Он подтянулся и сел ближе. — Левую руку нужно положить на сердце. Ты — на моё, я — на твоё. — Это мне больше нравится, — одобрительно закивала Гермиона. По крайней мере, это было куда ближе к реально применимым практикам. — Попробуй сконцентрировать ощущения в своей ладони и почувствовать биение, — сказал Эван, когда она положила ладонь ему на грудь. Немного помявшись, он повторил её жест. Возможно, она просто соскучилась по чужим прикосновениям, но это и в самом деле было довольно приятно — ощущать на себе тепло другого человека и, сделав усилие над своим вниманием, почувствовать, как под собственными пальцами — за тонкой тканью и хрупкой перегородкой костей и кожи — стучит сердце. — Усложним задачу, — грудь Эвана завибрировала, когда он подал голос. — Теперь смотрим друг другу в глаза. Не отводи взгляд и старайся дышать со мной в одном ритме. Подняв взгляд от своей ладони и посмотрев на него, Гермиона старательно, до дрожи в губах, сдерживала смех. На ум приходила ассоциация с альпакой, к тому же от прямого взгляда она чувствовала себя неловко — будто вместо зелёных глаз на неё были направлены сканеры, способные достать наружу все самые грязные и глупые мысли. Следить при всём этом за дыханием было просто невозможно. — Тайм-аут, — издав смешок, сказала она, выдержав не больше десяти секунд. — Сдаёшься? — обрадовался Эван. — В таком случае с тебя пинта. — С чего бы это? — вскинулась Гермиона. — Твои упражнения не работают, я не признаю эффект — ты проиграл спор. И не надо втирать мне, что это я какая-то ограниченная! — Она охнула и дёрнула ногой, когда Эван коснулся её колена. Он пялился на неё с самодовольной ухмылочкой. — Пока ты так агрессивно орёшь, лёгкие отлично вентилируются. — Чего? — Это к вопросу о дыхательных упражнениях. Ещё скажи, что сейчас «почти ничего не почувствовала», — передразнил он её. — Я всё видел. — Ты сыграл на неожиданности, так что это не в счёт, — парировала она, поражаясь такой самоуверенности. — Ну-ну, — хмыкнул Эван. — Итак, смогла ли ты выполнить дыхательную гимнастику? Нет. — Выставив перед собой ладонь, он сделал вид, будто это воображаемый список, и пальцем начертил в воздухе крестик. — Смогла ли расслабиться и ни о чём не думать? Сомневаюсь. Выдержать зрительный контакт? Снова нет. — Мой юный друг, ты сам себя зарываешь, — усмехнулась Гермиона, не понимая, зачем он это делает. — То есть ты признаёшь, что всё, что я сейчас сказал — правда? Гермиона кивнула. — Тогда я выиграл спор, — заявил Эван. Не дав ей вставить слово, он продолжил: — Мы договаривались, что с тебя пинта, если ты признаешь результат, но мы не уточняли, каким он должен быть. — Очевидно, что положительный. — Это только твоё предположение, я ничего такого не говорил, — поправил её Эван. — Тантрический секс и предшествующие ему этапы возможны только с постоянным партнёром, которому доверяешь. Если бы на моём месте был близкий тебе человек, ты бы смогла поддерживать зрительный контакт. С незнакомцем сделать это трудно — мозг считывает пристальный взгляд как сигнал опасности. Ты почувствовала себя некомфортно и поэтому взяла тайм-аут. То же самое с расслаблением и дыханием — нелегко делать непринуждённый вид в присутствии чужого, тем более такому зажатому и зашоренному человеку, как ты. Наверняка тебе показалось, что ты можешь выглядеть глупо. Так что я бы очень удивился, если бы у тебя что-то вышло. — Это нахальство и жульничество! — Гермиона не верила своим ушам. — Никакого жульничества. Ты сама согласилась на пари, не уточняя условий. Полагаю, ты была уверена, что выиграешь. Для меня это доказательство того, что агрессивная убеждённость в своей правоте ослепляет, о чём мы и говорили за баром. — Ладно… Красиво уделал, — нехотя признала она. Уязвлённое самолюбие брыкалось и требовало реванша, но она побоялась, что могла упустить из виду что-то ещё и снова облажается. — Будет тебе стаут. — Ловлю тебя на слове. Когда они вернулись в клуб, народу в зале прибавилось: вернулся Драко и, судя по ярким костюмам и гриму, подтянулись выступающие. Намереваясь рассчитаться с Эваном, перекурить и уехать домой, пока окончательно не стемнело, Гермиона нырнула в сумку за кошельком и обратила внимания на мигающий индикатор телефона. «Дело, конечно, твоё, но после истории с твоим придурком глупо продолжать позволять лапать себя кому попало». Закипая от злости, она стала выискивать взглядом Фреда. Кем он себя возомнил?