Между тенью и светом

      Когда последний человек покинул ее шатер, Багра осталась, села в кресло, расправила платье и устремила на Алину взгляд таких знакомых темных глаз. - Что мне делать? – спросила Алина, - что мне делать, Багра? – отчаяние сорвалась с губ судорожным хрипом, всхлипом, рука метнулась ко рту, словно бы пытаясь удержать этот позорный звук. - Но ты ведь уже приняла решение, верно, девочка? – Багра чуть подалась вперед, прищурилась, глядя на Алину, - ты уже все решила. Алина сделала круг по шатру, натолкнулась на стол, снова сделала круг, еще и еще, нервно сжимая руки, вновь и вновь проводя пальцами по ключицам. - Хватит мельтешить! – Багра стукнула тростью в пол, - остановись. Старкова вздрогнула, но остановилась. - Вы ведь тоже слышали? – прошептала. - Не понимаю, о чем ты, - холодно ответила Багра.       Внутри все оборвалось, Алине казалось, что она прыгнула с обрыва, захватило дух, засосало под ложечкой, а сердце забилось в районе горла, которое Алина обхватила непослушной рукой, словно хотела замедлить пульс. Неужели она сходит с ума? Или Багра издевается над ней?       - Во многих культурах практикуют жертвоприношения, в том числе и людские, - произнесла Багра, - есть и такие, где жертва должна идти на заклание добровольно, а есть те, где непременным условием должны быть сопротивление и страх. Энергия, которая высвобождается при насильственной смерти, колоссальна. - Энергия, - тихо произнесла Алина, - скверна. - Верно, - кивнула Багра, - скверна, которую ты сможешь направить в нужное русло, не черпая из своих внутренних ресурсов. - Нет, - замотала головой Алина, - нет! Это неправильно! Я не хочу вот так отнимать чью-то жизнь! - Конечно, ведь проще отнимать тысячи других на этой войне, - кивнула ей Багра, говоря при этом подчеркнуто спокойным тоном, словно лекцию читала.       Старкова посмотрела на женщину с ужасом. Столкнувшись с хладнокровием и жестокостью, подобными ее собственным, Алина вдруг испугалась, едва подавила в себе желание попятиться. - Но я могу и сама призвать скверну, я могу не жертвовать другими, - произнесла девушка. - Нет, не можешь, - отрезала наставница, - жизни двух-трех отказников не значат ничего, когда на кону стоит судьба мира. Ты думаешь, что призвав скверну в Каньоне, отделалась лишь волосами? Тогда ты еще глупее, чем я думала! – презрительно выплюнула Багра, - ты изменила саму себя, но что еще хуже, ты изменила саму ткань мироздания, и никто не знает, к каким последствиям это может привести. Никто не знает, что случится, если ты еще раз позволишь себе игры со скверной. Ты хочешь второй Каньон? Или еще что похуже? – строго произнесла Багра, посмотрела на Алину, глаза которой расширились в ужасе, - не хочешь, а значит чужие жизни ничего не значат. Алина вновь нервно прошлась по шатру. То, что говорила Багра, было чудовищно в своей практичной жестокости, в своем холодном прагматизме, в этой оточенной, словно сталь гришей, логике. Это было правильно: две-три жизни, принесенные в жертву, для того, чтобы жили тысячи. Для того чтобы жил Дарклинг. - Мне не доставит удовольствие его возвращение, - тем временем продолжила Багра, заставив Алину поперхнуться воздухом, - но, видимо, только он способен удержать Равку от развала, а тебя от безумия. - Я не безумна! – зло бросила Алина, глядя на женщину с обидой, до которой той не было никакого дела. - Пока нет, - отрезала Багра, сверкнув глазами. Алина опустила голову, снова прошлась туда-сюда, остановилась, оперевшись ладонями о стол. - Но это возможно? – спросила тихо, - возможно вернуть его? Багра молчала долго, так долго, что Алине показалось, что уже и не ответит, проигнорирует или зло отчитает глупую девчонку. - У Морозовых всегда были странные отношения со смертью, - наконец, тихо произнесла женщина. Алина со свистом втянула воздух, задержала дыхание, а потом круто развернулась к наставнице. - Багра, - произнесла пораженно, - не хотите же вы сказать… - она осеклась, не решаясь продолжить свою мысль. - Что Илья Морозов – мой отец? – в уголках губ женщины появился намек на улыбку. С губ Алины сорвался сухой смешок. - Святые, - прошептала девушка, запрокидывая голову, - я, верно, все же сошла с ума. В шатре повисла тишина, Багра поднялась, стукнула трость. - Ложись спать, - бросила отрывисто. - Я не могу, - опустила голову Алина, - я не усну. - Ты должна поспать, - с нажимом произнесла Багра, глядя девушке прямо в глаза, - во снах иногда приходят в голову хорошие решения. До рассвета несколько часов, и сон тебе совершенно необходим. Алина открыла было рот, чтобы поспорить, и осеклась, когда по шатру поползли тени. - Сон, Алина, - шепнула Багра из этой тьмы, голос ее был убаюкивающим и нежным, - сон сейчас – это очень важно.       Старкова сделала пару шагов по направлению к койке, чувствуя в ногах странную слабость, в голове все смешалось. Непослушными пальцами Алина кое-как стянула кафтан, сбросила сапоги и упала на постель, тут же проваливаясь в сон. ***       В своем сне она оказалась вдруг в кабинете Дарклинга в Малом дворце. Стоял поздний зимний вечер, ревела за окном жестокая вьюга, и ветер швырял в стекла пригоршни снега, заставляя их дребезжать. Но здесь было уютно и тепло, в камине горел огонь, согревая, на столе расположились чашка с какао и бокал с глинтвейном. Дарклинг, впрочем, к нему едва прикоснулся. Ей снова было тринадцать. И она сидела на подоконнике, то и дело касаясь пальцем холодного стекла, словно проверяя его на прочность, да поглядывая на чашку какао за которой так лень было вставать. - Каньон не материя, - тихо говорил ей Дарклинг, - Каньон – энергия. - Скверна, - тихо произнесла Алина. Мужчина посмотрел на нее долгим взглядом, потом медленно кивнул, поднялся из-за стола, взял чашку и протянул Алине. Девочка приняла какао и благодарно улыбнулась. Дарклинг дернул уголком губ в ответ и вернулся за стол, переложил какие-то бумаги, задержав на них взгляд, о чем-то задумался на мгновение, а потом продолжил их разговор. - Верно. Нечто нематериальное, хоть и кажется таковым. - Но как же тогда уничтожить нематериальное материальным? – спросила юная Алина, нахмурившись, отпивая маленький глоток какао, от сладости которого сводило зубы. - Верный вопрос, - похвалил ее Дарлинг, - Каньон – воплощение скверны в нашем мире, мире материальном. Он перемешан с материей, из которой мы черпаем силу, а значит, уязвим.       Энергия. Энергия. Энергия.       Алина брела во тьме Каньона, нервно оглядываясь, слыша волькр вдалеке. Она искала что-то, а может быть, кого-то. Она не помнила, зачем она здесь. Шла вперед сквозь тьму, что казалась осязаемой, хотя на самом деле таковой не была. А вот волькры, скрывающиеся во тьме, были как раз очень даже материальны. Алина едва увернулась от твари, что с визгом пронеслась у нее над головой и с ловкостью, которой не ожидаешь от такого огромного существа, развернулась, снова нападая на Алину. Девушка вскинула руки, призывая свет, заставляя монстра визжать от боли, пронзая тьму Каньона, рассекая энергию материей. Крик волькры так сильно напоминал человеческий, что Алине стало не по себе. Она вспомнила, что эти монстры когда-то были людьми, жившими на этой земле.       Людьми. Людьми. Людьми.       Алина скептически посмотрела на накрытый в покоях Дарклинга стол, а потом перетащила стул с противоположного конца стола по правую руку от мужчины, та же участь постигла тарелку, бокал и столовые приборы. Дарклинг приподнял бровь, наблюдая за ее быстрыми действиями, немного суетливыми, словно девушка боялась передумать.       На деле, Алина не знала, как Дарклинг отреагирует на это. Он позвал ее ужинать, попрощаться перед дальней дорогой, но насколько уместна будет такая вольность, ведь теперь они царь и царица, хоть и ужинают наедине. Но мужчина не прокомментировал ее поступок, а лицо его оставалось непроницаемо. Какое-то время они ужинали в молчании, пока Алина не решилась завести разговор. - Шестьсот лет – долгий срок, - произнесла девушка, ловя внимательный взгляд, - сколь много я о тебе не знаю. - У тебя есть все время мира, чтобы узнать, моя милая, стоит только захотеть, - ответил Дарклинг. Девушка отпила вина, смутившись под его пристальным взглядом, посмотрела на красноватую жидкость, покачала бокал. - Вечность – это так пугающе, - ответила Алина, перевела взгляд на Дарклинга, - и всегда есть риск смерти от чужой руки. С губ мужчины сорвался сухой смешок. - Примеряешься к убийству, Алина? Но ей было не смешно, не хотелось даже отвечать на этот выпад, хотя она могла бы сказать что-то резкое, злое, насмешливое, но предчувствие, над которым посмеялся Дарклинг, заставило прикусить язык, почти болезненное чувство неправильности, возможной катастрофы, поселилось в груди, заставив вздрогнуть и проглотить слова, готовые сорваться с языка. - Нет, - ответила резко и добавила, - не смешно! Взгляд мужчины смягчился, он посмотрел снисходительно, как бывало глядел на нее в дни ее юности, понимающий наставник и способная, но еще такая неловкая, ученица. - Меня не так-то просто убить, Алина, - ответил Дарклинг, - за эти столетия многие не раз пытались, но я все еще здесь и все еще намерен прожить свою вечную жизнь с тобой. Он накрыл своей рукой ее, посылая тепло, и тени заскользили по ее коже, обвиваясь вокруг запястья и предплечья, словно скрепляя их странный и болезненный союз.       Убить. Убить. Убить.       Алина резко села на кровати, хватая ртом воздух, задыхаясь, дрожа, казалось, что она посреди жаркого лета, пот стекал по вискам, рубашка неприятно липла к телу, волосы растрепались, сердце колотилось быстро-быстро, кровь ревела в ушах. Алина обвела взглядом шатер и увидела в дальнем углу комнаты знакомый силуэт. Вскрикнула, дернувшись к нему, но не смогла и пальцем пошевелить.       - Алина.       - Александр, - прохрипела, попыталась призвать свет, но он вспыхнул на кончиках пальцев и тут же угас, повергая девушку в панику, - Александр.       Силуэт сделал пару шагов вперед, обозначаясь четче, Алина рванулась к нему, почти упала с кровати, припадая на одно колено, больно ударяясь.       И проснулась. В ушах еще звучало отзвуком чужого голоса с привычными ласкающими интонациями: Алина.       Алина. Алина. Алина.       Девушка почувствовала, как на глаза навернулись слезы, закричала в ярости, ударила кулаком по кровати, вскочила на дрожащие ноги, осветила абсолютно пустой шатер. До рассвета оставался еще минимум час, но Алина уже знала, что ей делать.       Когда к ней влетела вызванная заспанная и недовольная Зоя, Алина уже умылась, переоделась и собиралась в дорогу. - Я отправляюсь в Каньон, - вместо приветствия коротко произнесла Алина. - Что?! – почти взвизгнула подруга, - ты с ума сошла?! Что происходит, Алина?! А как же твой ответ Ланцову? А как же Армия? Война? Алина огляделась, раздумывая, что бы еще положить в сумку. Зоя подлетела к ней, хватила за плечи, разворачивая к себе, и встряхнула. - Ты совсем с ума сошла, Старкова?! – рявкнула. - Тихо, - тон Алины в этот момент был так схож с интонациями Дарклинга, что обе девушки вздрогнули.       В шатре повисла напряженная тишина, Зоя все сильнее сжимала пальцы на плечах Алины, а Старкова тяжело дышала. - Я знаю, как его вернуть, - выпалила Алина. Зоя резко разжала пальцы и отшатнулась. - Алина, - произнесла устало, - Ланцов скажет все, что угодно, лишь бы ты согласилась на союз с ним, но нельзя же верить в эти безумные бредни. - Дело не в Ланцове, - тихо ответила Алина, а потом сжала руки подруги, - верь мне, Зоя. Я знаю, что нужно сделать, мне только нужно немного твоей поддержки и твоей помощи. Пожалуйста. Назяленская упрямо поджала губы, в глазах ее мелькнула жалость, так смотрят на юродивых и больных. Алина бы оскорбилась и разозлилась в другой момент, но не сейчас, когда все ее мысли были заняты предстоящим путешествием. - Каньон далеко, - произнесла Зоя, - и там большей частью люди, поддерживающие Ланцова, а еще часть его армии. - Поэтому я соглашусь на союз с ним, а он гарантирует мне свободный проход к Каньону, - ответила Алина, - а ты останешься здесь в качестве генерала Армии. - Хммм, - протянула Зоя, в глазах ее мелькнуло что-то, похожее на торжество, - даешь мне полную свободу действий? - Все, что угодно, - махнула рукой Старкова, - хоть придуши Ланцова его же платком, только дай мне время, - она еще раз огляделась, - все, я готова. И, Зоя… - Стоп, - подруга вскинула руку, - ты что, отправляешься одна? Алина посмотрела недоуменно, словно не понимая, что не так. - Нет, Али, это перебор, - твердо произнесла Зоя, - ты нужна нам живой и невредимой, ты возьмешь с собой своих телохранителей. А еще кого-то из людей Ланцова, потому что они должны подтвердить твой безопасный проход. И, Алина, - подруга окинула девушку долгим взглядом с ног до головы, - ты слишком приметна. Твои волосы, - она закусила губу, - все знают о Солнечной святой и ее выгоревших во имя благополучия Равки волосах. Алина закатила глаза. Как же она ненавидела эти религиозные бредни!       Девушка потрогала волосы, раздумывая о том, что покрасить их она уже не успеет, значит, надо бы скрыть их платком. Хорошо бы, конечно, чтобы был у нее портной, но его нет, а значит придется волосы спрятать. Сейчас зима, никто и внимания на это не обратит. Погруженная в размышления, Алина не сразу услышала, что ей говорит Зоя. - Тебе нужен портной, - настойчиво произнесла подруга. - Да, но его нет, - отмахнулась Алина, - поэтому… И осеклась, когда Зоя отвела взгляд. - Вообще-то есть у Ланцова, - произнесла тихо подруга.       Алина замерла, показалось, что из легких разом вышибли весь воздух, а когда попыталась вдохнуть, то оказалось, что и в шатре кислорода не осталось. Алина стиснула руки в кулаки, сделала шаг вперед, словно намеревалась ударить Назяленскую. - Что? – произнесла ледяным тоном. Зоя молчала, только закусила губу и, казалось, не знала, куда деть глаза. И это нетипичное поведение обычно бойкой Назяленской, добило Алину окончательно. - И как давно ты знаешь? – прошипела Старкова. - Алина, она хочет поговорить, - тихо произнесла Зоя, предпочитая не отвечать на вопрос. - Поговорить? – зло рассмеялась Алина, - она предала меня! Она предала Дарклинга! Она знала, что Ростов – это Николай, и ничего мне не сказала. Более того, она изменила ему внешность! Поговорить?! А я хочу ее казнить!       Алина ринулась к выходу из шатра, порыв ветра отшвырнул девушку назад. - Зоя, - угрожающим тоном протянула Алина, - не смей мне мешать! - Она под защитой Николая, - холодно произнесла подруга, - у тебя не получится до нее добраться. - Неужели! – хмыкнула Алина, - думаю, что получится. Ведь союз со мной гораздо важнее одной портной, верно? Пусть она редкость, как и Заклинательница солнца, но все же не такая. Так что пора давать ответ нашему прекрасному принцу и обсуждать условия. - До рассвета еще час, - беспомощно произнесла Зоя, словно бы это могло остановить Алину. - Я – Заклинательница солнца, - отрезала Алина, - и рассвет наступит, когда я скажу!       С этими словами она вышла из шатра, взмахнула руками, и над лагерем засиял утренний свет, розовато-желтый, мерцающий, действительно похожий на рассвет.       Раздались изумленные и недоверчивые возгласы людей, на Алину смотрели с благоговением и страхом, с опасливым любопытством и восхищением. Девушка развела руки, освещая и пространство вокруг лагеря, споря с самим солнцем, чьи лучи только-только коснулись линии горизонта.       Очевидно, шум разбудил Ланцова, или же он вовсе не ложился, судя по его собранному виду, но он выглянул из своей палатки, с любопытством огляделся, а потом решительно направился к Алине. - Доброе утро! – поклонился девушке, - красиво, - обвел рукой лагерь. - Я согласна на союз против внешних врагов Равки, - Алина не стала размениваться на любезности, - но только до того момента, пока границы не станут безопасны, - она не дала и слова сказать, продолжила, - и у меня есть ряд условий. Во-первых, я отправляюсь к Каньону, и поскольку там расположены части твоей армии, ты обеспечишь мне безопасный проход. Вместо меня здесь остается Зоя, и поверь, у нее есть все, - абсолютно все полномочия, - даже убить тебя, если потребуется, и я ей слова не скажу, когда вернусь. И, во-вторых, я хочу, чтобы ты выдал мне Сафину.       С Николая разом слетела вся напускная дурашливость, он внимательно посмотрел на решительную девушку. - Полагаешь, отыскать в Каньоне Дарклинга? - Полагаю, что эта часть соглашения тебя не касается, - отрезала Алина и повторила с нажимом, - Сафина, Николай. Иначе мы продолжаем проливать кровь равкианцев.       Повисла тишина, взгляды всего лагеря были устремлены на них, Алина чувствовала их кожей и невольно морщилась. Она предпочла бы поговорить с Николаем наедине, не превращая соглашение в представление бродячих артистов, но времени почти не было. С рассветом Алина должна выдвинуться в путь, одна или с кем-то, но ей стоит поспешить, она и так потеряла целый год.       На лице Николая эмоции сменяли одна другую: смятение, удивление, раздражение, любопытство и досада. Какая из них была настоящей? Алина не знала, но это имело сейчас очень малое значение. Потом Ланцов отрывисто кивнул, нашел кого-то взглядом, в рядах армии послышался ропот, шум, возня. Вперед вышла Женя.       За прошедший год подруга похудела, побледнела, но каким-то немыслимым образом казалась еще прекраснее. Алина зло оскалилась, сделала шаг вперед. Ей хотелось ударить Женю, схватить и трясти, на кусочки разорвать голыми руками. Ядовитая злоба затопила, мешая дышать, заставляя стискивать зубы до скрежета, свет замерцал под кожей. Алина могла бы сжечь подругу прямо сейчас, наслаждаясь криками боли, устроить показательную казнь на глазах обеих армий.       Женя смотрела со страхом, нервно сжимая руки, прерывисто дыша. За ее плечом тенью застыл Давид, он держал любимую за руку, словно намеревался в любой момент схватить и утащить подальше, словно мог хоть что-то противопоставить ярости Алины.       - Алина, - позвала Женя робко. - Заковать ее, - отрывисто приказала Алина, не собираясь слушать никаких оправданий ни сейчас, ни потом, - и не спускать с нее глаз, пока не вернусь. Если она сбежит, виновных я казню лично. А ты, моя дорогая подруга, - произнесла вполголоса Алина, глядя на побледневшую еще больше Женю, - встретишь свой конец соразмерно своему преступлению. ***       Разоренные деревни, сожженные дома, запах дыма, гари и беды, толпы беженцев на разбитых дорогах, которые поглядывали с завистью и злобой на их дорогую одежду и лошадей, - все это они видели каждый день своего пути. Их дважды пытались ограбить и один раз убить. Алина смотрела на все это и боролась с отвращением к самой себе, ведь все это сделала со своей страной она. Она разорила, разрушила, она убивала и уничтожала. Она стала тем монстром, которого обещала сдерживать, и молитвы, возносимые во славу Солнечной святой, казались фарсом.       В одной из деревень, чудом устоявшей в этой мясорубке, в вонючем трактире, Алина пила квас, сидя в углу, кутаясь в платок, скрывающий волосы, и слушала, как ее превозносят, как говорят об узурпаторе Ланцове, как жалеют о смерти Беззвездного святого. Но чем ближе они были к Каньону, тем сильнее менялись настроения.       Здесь молились за здоровье Николая и проклинали Алину, здесь радовались смерти Дарклинга и желали жестокого конца Заклинательнице солнца. А еще здесь говорили о странных созданиях, сотканных из тьмы Каньона, которые убивают чужаков, осмелившихся забрести в эти края. Поговаривали, что так пропал целый фьерданский отряд.       Алина мрачнела день ото дня, огрызалась на Мала и Катерину, подчеркнуто игнорировала Тамару, которую Николай отправил с ней, и не щадила лошадей, торопясь попасть к Каньону, как можно, скорее. Ей каждую ночь снился Дарклинг. Это были сцены из прошлого или же он снова приходил молчаливым силуэтом, словно пытался дотянуться до нее, но не мог. Алина просыпалась в поту, задыхаясь, страх цепкими пальцами сжимал ее сердце, потому что она не знала, как именно призовет скверну, как именно вернет Александра. Что и как ей делать. Она хотела бы поговорить с Багрой, но наставница наотрез отказалась и слово ей сказать, только вышла проводить и молча кивнула на прощание. Алине казалось, что женщина была бы рада, если бы у нее не получилось, если бы и Алина сгинула во тьме Каньона. Что же, быть может, это и был план Багры, ведь она говорила, что остановит Старкову. И такой план был ничем не хуже других. Алина поняла вдруг, что не доверяет никому. Даже Зое, которую оставила вместо себя, даже своим телохранителям, что так быстро нашли общий язык с Тамарой. И это было неплохо, ведь сейчас они действуют заодно, да и потом будут вместе воевать против внешних врагов, но Алина чувствовала глухое раздражение каждый раз, когда видела, как запросто болтают между собой Катерина, Мал и Тамара.       Наверное, так чувствовал себя Дарклинг, не доверял никому.       Сколько же раз его предавали за всю его долгую жизнь? Так ли уж удивительно, что он не доверял до конца даже ей? Предательство – сама суть людской натуры. А значит искоренить в себе всякое доверие – закономерный итог.       В Крибирск они прибыли в середине дня. Командир Ланцова, отказник, долго качал головой в ответ на слова Тамары о союзе, читал письмо принца, скрепленное печатью, поглядывал на Алину с неприязнью и опаской. Девушке было все равно, она не стала слушать его слов, ушла и долго бродила по лагерю, который сейчас был втрое меньше, чем раньше, ежась от порывов холодного ветра и игнорируя нелюбезные взгляды солдат.       Она помнила, каким было это место раньше, помнила, как вошла здесь на борт скифа восторженной девочкой, которая верила в свое великое предназначение, а вернулась преданной и раненой человеком, который был для нее целым миром; помнила разговор в шатре, жестокие слова, которые и сама говорила. Святые! Сколько же жестоких слова она сказала ему.       Надеюсь, волькры славно закусят тобой в Каньоне!       Алина закусила губу, глядя на Каньон и проход между двумя отвесными стенами. Тьма звала ее. Старкова знала, что если у нее все получится, то она скажет еще больше жестоких слов, между ними снова будет стена непонимания и боли, но ради того, чтобы только чувствовать все это, Алина готова была рискнуть.       - Я пойду одна, - произнесла девушка подошедшим телохранителям. - Ты уверена? – тихо спросил Мал. Старкова обернулась, едва заметно улыбнулась обеспокоенному парню. Преданный, честный, сильный, верный. Он был ее клинком.       В другой реальности они могли бы быть чем-то большим, чем правительница и ее телохранитель, чем-то более близким, чем друзья, чем-то более интимным, чем любовники. И, быть может, она воевала бы против Дарклинга. И убила бы его во тьме Каньона, а не пыталась спасти из этой тьмы.       - Конечно, - кивнула Алина. - Будь очень осторожна, - Катерина сжала ее предплечье, - ты нужна нам и Равке.       Алина сомневалась, что она нужна истерзанной ею же стране, но лишь отрывисто кивнула, а потом неспешно направилась к Каньону. Замерла перед мерцающей стеной, нависающей над ней. В голове не было ни одной мысли, и сердце вопреки всему билось ровно, страх таился под кожей, готовый в любую минуту вырваться на свободу, затуманить разум, но не сейчас. Сейчас Алина была неестественно спокойна, словно за прошедший год вычерпала все эмоциональные ресурсы.       Она шагнула вперед, погружаясь во тьму и тишину. Сделала шаг, другой, под ногами шуршал песок, глаза привыкли к темноте, в которой сложно было что-то различить. Алина сжала рукой клинок из гришийской стали. Если смерть – это энергия, если волькры когда-то были людьми, так почему бы не принести в жертву их, чтобы спасти их невольного создателя.       Алина шла вперед, прислушиваясь к неестественной тишине, ей казалось, что еще немного, и она встретит Дарклинга, словно он ждал ее в этой тьме.       Девушка потянулась к нити, что связывала их, и привычно ощутила на том конце провал. Что же, глупо было надеяться.       Зато сконцентрировавшись на связи, она пропустила момент, когда совсем близко раздался пронзительный визг, и едва успела уклониться от когтей волькры. Все было, как в ее сне. Тварь стремительно развернулась, снова нападая, Алина поднырнула под нее, разрезая живот, чувствуя, как капли горячей крови попали на лицо, на волосы, на руки. Острые когти все же проехались по груди, прорывая ткань кафтана, но не задев рубашку. Алина отскочила, слизнула с губ соленую влагу. Визг волькры привлек и других. Еще одну волькру Алина убила метким ударом в шею, острые зубы твари клацнули в предсмертной судороге совсем рядом с лицом, задев выбившуюся из пучка прядь волос, но не коснулись Алины. К ней мчалась целая стая волькр, с которой девушка не могла бы справиться одним лишь клинком, но она и не собиралась. Она вскинула руки, разрывая тьму Каньона, ощущая скверну, словно теплую волну, черпала из хлещущей во всех стороны энергии, что переплеталась с тьмой Каньона. И думала только об Александре. Снова и снова тянула за нить, посылая по ней потоки скверны, свивая тонкую ленту в крепкий канат, который вытащит Дарклинга, вернет его к ней. Ведь они связаны. И не может быть мертв кто-то один. И если Алина жива, значит и Александр будет жить.       Вокруг кружили потоки света и тьмы, вопли волькр оглушали, Алина чувствовала, как дрожат ноги, как по вискам стекает пот, как замедляется биение ее собственного сердца, словно рядом был опытный сердцебит. «Ну же!» - взмолилась девушка, - «где бы ты ни был, вернись ко мне!» Земля под ногами вздыбилась, глубокая трещина расколола почву. Она стремительно заполнялась клубящейся тьмой, таящей в себе новых чудовищ, которых сотворила Заклинательница солнца. Алина едва успела отскочить прочь, оступилась, падая навзничь. И снова потянулась к связи, но ощутила лишь пустоту.       Алина так и осталась лежать на песке, чувствуя, как дрожит под ней земля, слыша крики волькр вдалеке, над ней мерцал купол света, дающий защиту и сквозь него девушка видела мечущиеся тени – новых чудовищ, возможно, еще более ужасных, чем те, что создал Дарклинг.       У нее не получилось.       Ты хочешь второй Каньон? Или еще что похуже?       А ведь Багра ее предупреждала. Но как Алина могла оставить того, кто звал ее, во тьме? Как могла не поверить в то, что можно обмануть смерть и само мироздание? Ведь оживил же Илья Морозов свою дочь! Алина ведь тоже была одним из самых могущественных гришей! Так почему же у нее не получилось? Почему?       Рыдания сдавили горло, мешая дышать, на грудь словно каменная плита опустилась, но столь желанные слезы так и не пришли, не пришло облегчение. Ей стоит только опустить купол, погасить свет, и ее растерзают чудовища Каньона. Или, может, прыгнуть в разлом, сворачивая себе шею.       Алина с трудом поднялась, земля все еще дрожала, и побрела прочь, удерживая свет вокруг. Никчемная и трусливая, неспособная даже закончить свою жизнь девчонка! Алина зло усмехнулась. Неспособная никого спасти! Она только и может, что нести смерть и разрушение. Что же, так тому и быть. Казалось, что время текло иначе в Каньоне и вне его, потому что когда Алина покинула тьму, стоял уже глубокий вечер.       Но девушка не успела сделать и пары шагов, как ее схватили грубые руки. Алина дернулась, пытаясь вырваться, но ее скрутили и швырнули на колени, запястья стянули грубой веревкой. Старкова огляделась, пытаясь понять, что происходит. Заметила связанных Мала и Катерину, Тамара лежала прямо на земле, очевидно, без сознания, кафтан сердцебитки был в крови. Здесь собрались солдаты и офицеры. Командир неспешно подошел к Алине, поглядывая с опаской, ожидая, что она сейчас освободится. Но Алина не могла.       - Вот так вы чтите приказы своего принца? – хрипло рассмеялась Алина. - Он ничего не узнает, - любезно произнес мужчина, - скажем, что ты вместе с ними, - он мотнул головой в сторону ее телохранителей, - сгинула в Каньоне. Никто и не удивится, - он присел рядом с ней, - такие, как ты, отродья, чудовища, не должны жить. Алина злобно оскалилась и плюнула ему в лицо, за что получила удар наотмашь, губа вспухла, во рту стало солоно от крови. Командир поднялся. - Ты заслуживаешь смерти за все твои деяния, - произнес, вытирая лицо, - ты заслуживаешь мучений за то, что сделала с Равкой. Ответом ему был одобрительный гул людей, оскорбительные выкрики и кривляния. - Твоих людей мы убьем милосердно и быстро, но ты, - он ухмыльнулся, - ты будешь умирать долго. Алина бросила быстрый взгляд ему за спину и похолодела: там складывали костер. Наверное, ее ужас отразился на лице, потому что толпа заулюлюкала еще громче. Ее вдернули на ноги, заломленные руки прострелила боль, Алина невольно охнула, когда ее толкнули вперед, она не удержалась на ногах и полетела носом в стылую грязь. Кто-то расхохотался, она получила удар ногой по ребрам. - Вставай! Зарычав от злости и боли, девушка попыталась отползти подальше, ее пнули снова. Алина вскрикнула, хотя мысленно пообещала себе, что не даст им насладиться ее слабостью. Именно сейчас она отчаянно хотела жить. Что бы она там ни думала в Каньоне, чего бы ни желала, сейчас она хотела жить назло и вопреки. Она не клялась себе, что станет лучше или исправит вред, нанесенный ею стране, нет, но она решила выжить, несмотря ни на что.       Наверное, это и дало ей сил подняться, сначала на колени, а потом, неловко покачиваясь, встать на ноги, взгляд ее уперся в отвесную стену Каньона. По толпе прошел гул, и Алина вдруг поняла: что-то было не так. Что-то было неправильно.       Темная и гладкая стена вдруг пошла рябью, приобретая очертания чудовищ, сотканных из тени, они были похожи силуэтом на человека, но выше во много раз. На мгновение толпа стихла, все замерло вокруг, кто-то охнул, кто-то прошептал молитву. На краткий миг, растянувшийся в маленькую субъективную вечность, все застыло, замерло, как на картине, а потом чудовища пришли в движение, и толпа взорвалась криками страха.       Алина едва могла уследить за мельтешением теневых монстров, так быстры они были. Девушка замерла в растерянности, глядя на бойню, учиненную тенями. Рядом неведомым образом оказалась очнувшаяся Тамара, ее клинки легко разрезали веревки на ее руках. - Нам надо уходить, - произнесла сердцебитка. - Нет, - твердо ответила Алина, с шипением потирая запястья и почти машинально отражая щитом выстрел, - убедись, что Мал и Катерина в порядке, и уходите. Я… останусь.       Она нервно сглотнула. Алина не была уверена, что чудовища и ее не растерзают, но она была среди бойни одна, кого не трогали тени.       Старкова глубоко вздохнула, помедлила, дрожа, а потом потянулась к заветной нити. И охнула, почувствовав отклик на той стороне.       Это было так неожиданно и болезненно, что Алина пошатнулась, закрываясь, сделала пару шагов, оступилась и непременно упала бы, если бы ее не подхватили знакомые сильные руки. В нос ударил запах хвои и полыни, горький, терпкий, морозный. Алина подняла взгляд, чтобы задрожать под пристальным взором знакомых темных глаз. - Кажется, я немного опоздал, - Дарклинг изогнул бровь, - но и ты не слишком спешила, моя святая. Алина почувствовала, как земля уходит из-под ног, со стоном она вцепилась в Дарклинга, скрюченные до боли пальцы сминали кафтан на его плечах, грозя порвать плотную ткань, с губ рвались всхлипы, девушку затрясло.       Лицо мужчины мгновенно изменилось, маска шутливой самоуверенности разлетелась больно ранящими осколками, заставляя Алину захлебнуться отчаянным сухим рыданием, когда в обращенных на нее темных глазах мелькнула боль. - Тише, - прошептал Дарклинг, - тише, тише, Алина.       Алина не потеряла сознание, но от произошедшего словно отупела. Боль в теле, слабость после призыва скверны сыграли злую шутку, сознание медленно уплывало, не желая складывать картинку воедино. Алина видела все вокруг отдельными фрагментами: стылую землю и темное небо, теневых чудовищ и окровавленных людей, разорванных в клочья, бегущего к ней Мала и сражающихся Катерину и Тамару, Старкова слышала крики боли и ужаса, выстрелы, лязг холодного оружия. Но осознать в полной мере, что происходит, Алина не могла. Нить, связывающая ее и Дарклинга, вибрировала, причиняя мучительную боль, свет рвался наружу, опаляя ее кожу, ноги девушки подкосились, и Дарклинг подхватил ее на руки, Алина в панике цеплялась за мужчину, словно боялась, что если отпустит, он тут же и исчезнет.       А потом вдруг оказалась на кровати в доме в Крибирске, где они остановились. Одна.       Догорала свеча, и за окном была глубокая ночь. Кто-то стянул с нее сапоги и снял кафтан, оставив в одной рубашке и штанах, распустил волосы.       Алина вскрикнула, вскакивая с кровати, заметалась в панике по комнате, налетая на мебель, девушку шатало из стороны в сторону.       Нет! Не может быть, чтобы это все был сон, ведь у нее болит все тело, ее били, пылись убить, грозили сжечь на костре. Все это было!       Было! Было!       Но неужели тени из Каньона и Дарклинг ей только привиделись?! Алина чувствовала, как кружится голова, как страх сковывает все тело.       Девушка выбежала из комнаты, слетела вниз по лестнице, оказываясь в гостиной, и застыла, как вкопанная, вцепившись рукой в косяк.       В кресле сидел Дарклинг, живой и с виду даже невредимый, он о чем-то мирно беседовал с Катериной. Сердцебитка заметила ее первой, вскочила поспешно. - Моя суверенная! Как вы?       Алина не ответила, она смотрела только на Дарклинга, стискивая дерево с такой силой, что оно грозило треснуть под ее пальцами. - Я оставлю вас, - неловко пробормотала Катерина и вышла, плотно притворив за собой дверь.       Алина часто и глубоко дышала, но воздуха все равно не хватало. Тени танцевали по углам, сталкиваясь с пламенем свечей.       Старкова прикрыла глаза, сглотнула, а потом все же отлепилась от косяка, сделала шаг, другой. Дарклинг молчал, только напряженно следил за девушкой, но как только Алина подошла ближе, тут же взял ее за руку, потянул к себе. Алина опустилась ему на колени и уткнулась в шею, до боли в легких вдохнула родной морозный запах. На глаза навернулись слезы, руки мужчины крепко обнимали, не щадя поврежденные ребра, но Алине было все равно.       Он здесь! Он жив!       Спустя месяцы боли, одиночества и отчаяния. Он здесь. И все остальное перестало иметь значение.       Ее напряженное тело постепенно расслаблялось, с выдохом Алина прижалась к мужчине сильнее. Он провел рукой по ее волосам, накрутил на палец прядь, легонько потянул. - У тебя такой красивый цвет волос, - произнес вполголоса, заставив Алину тихонько рассмеяться, а потом поцеловать его в шею. - Если ты еще раз меня оставишь, я лично тебя убью, - пробормотала Алина. - Это немного нелогично, не находишь? - Неужели? – Алина снова поцеловала его в шею, потом в подбородок и, наконец, в уголок губ, встретилась взглядом с враз потемневшими от желания глазами. - Ты устала, - тихо произнес Дарклинг, но руки его в противовес словам лишь сильнее прижали к себе девушку, погладили напряженную спину, задержались на пояснице и снова скользнули вверх, - тебе нужно отдохнуть. - Мне нужно быть с тобой, - парировала Старкова, - и я устала ждать.       С этими словами Алина поцеловала его.