Между тенью и светом

      Дарклинг замер, и на бесконечно долгое, мучительное мгновение Алине показалось, что он сейчас ее оттолкнет, остановит, она сильнее вцепилась в плечи мужчины, боясь этого мига, желая оттянуть его, но потом мужчина ответил на поцелуй.       С точностью до секунды могла определить Алина миг, когда в Дарклинге словно что-то сломалось, его губы смяли ее с яростью, причиняющей боль, но эта боль означала, что девушка жива впервые за последний год.       Жадный язык ворвался в ее рот, огладил небо, забирая ее дыхание, заставляя дрожать, прижиматься ближе, отвечать так же яростно, забыв о разбитой губе, которая немилосердно саднила. Но Алина готова была остаться и вовсе без губ, только бы не останавливаться сейчас. Девушка зарылась рукой в волосы Дарклинга, потянула за пряди, заставляя мужчину отклонить голову, разрывая поцелуй, прошлась поцелуями по линии челюсти, прикусила подбородок, дрожа от властных прикосновений рук, которые сжали бедра, прошлись по ребрам, огладили бока, снова спустились вниз, к поясу штанов, из которых выдернули рубашку.       Наконец, прохладные ладони коснулись голой кожи, Алина охнула, влажно поцеловала шею, снова и снова, несомненно, оставляя следы. Плевать! Дарклинг задел ее грудь, сжал, выругался, когда Алина подалась вперед, навстречу жаждущим рукам, одновременно ограничивая доступ к коже. Они уставились друг на друга. Алина была в восторге от открывшейся ей картины растрепанного, раскрасневшегося мужчины, с опухшими губами и уже начавшими наливаться краснотой отметинами на шее. Девушка тяжело дышала, неловко ерзала. - Неудобно, - выдала, наконец.       Мужчина хохотнул, а потом поднялся, ловко подхватывая на руки взвизгнувшую от неожиданности девушку. Она едва успела ухватиться за его шею. - Согласен, - он двинулся к лестнице. Алина вновь поцеловала его в шею, распустила ленту на рубашке, прикусила ключицы, пальцы ее терзали его затылок, тянули волосы, иногда с силой, заставлявшей Дарклинга шипеть. А потом все же снова завладела его губами, смакуя сладость, раскатывая на языке вкус, который никогда теперь не забудет, попробовать который захочет снова и снова. - Мы так не дойдем никуда, - мужчина разорвал поцелуй, - если ты будешь меня отвлекать. - Но я буду, - произнесла Алина низким голосом, заставив Дарклинга тряхнуть головой и сжать ее сильнее. - Будь хорошей девочкой, - тихо произнес мужчина, поднимаясь по лестнице, - и получишь все, что захочешь.       От его слов, от тона, которым было произнесено обещание, Алина задохнулась, дрожь прошла до самых кончиков пальцев на ногах, сердце зашлось в безумном ритме, гоня разгоряченную кровь по телу. И низ живота ныл предвкушением, между бедер стало влажно, Алина сжала их, только бы хоть на мгновение унять зудящее желание.       Наконец, они оказались в комнате, дверь захлопнулась с громким стуком, а Дарклинг сгрузил свою бесценную ношу на кровать. Алина тут же потянулась к мужчине, рубашка его отправилась прочь, и девушка заскулила от вида мускулистого и поджарого тела, поцеловала напряженный живот, раз, другой, обжигая дыханием, с удовлетворением наблюдая, как сокращаются мышцы, слыша, как с губ Дарклинга срывается тяжелое дыхание. Накрыла рукой пах, помассировала мягко, обжигаясь о чужое желание, мужчина зашипел и резко толкнул ее на кровать, навис сверху, пристально посмотрел в затуманенные от страсти глаза. Кто-то должен был преодолеть последний барьер. Алина потянула за рубашку, снимая ее с себя, но коснуться штанов не успела, чужие ловкие руки быстро избавили ее от этого предмета одежды, стягивая вместе с бельем. Девушка оказалась полностью обнаженной под хищным, вожделенным взглядом, от которого жар непрошеного смущения пополз по шее, заливая краской лицо, пятная грудь. Алина едва подавила в себе неуместное желание прикрыться. Мысли в голове кружились одна другой краше, ей подумалось, что она не так уж и красива, не так уж и умела, ведь у Дарклинга за эти сотни лет наверняка были сотни женщин гораздо более красивых и опытных, а что может дать ему она? Кажется, у мужчины на этот счет было другое мнение.       - Ты прекрасна, - выдохнул он, в ее разгоряченную кожу, провел языком по ключицам, посылая волны дрожи, подразнил пальцами напряженные соски, срывая негодующее шипение с губ девушки, хотелось больше, сильнее. Но тут же, словно извиняясь, прошелся влажными поцелуями по груди, щекоткой по ребрам, распаляя еще больше, заставляя кожу полыхать от прикосновений. Воздух из комнаты куда-то исчез, Алина захлебнулась стоном, когда пальцы, наконец, коснулись ее внизу, оглаживая, растягивая. - Так давно этого хотел, - произнес Дарклинг, касаясь чувствительной точки, - все это время, - пальцы скользнули внутрь, - все это время, когда ты, - толчки стали сильнее, злее, - ходила и фыркала на меня в своей непримиримости, - он замедлился, Алина протестующе захныкала, заерзала в попытке насадиться глубже, вызывая на губах мужчины торжествующую улыбку, он сжал ее бедро, - тише, Алина. Я же сказал: послушной девочкой. - Твое желание все контролировать, - нашла в себе силы поспорить Алина и задохнулась, срываясь на всхлип, со следующим сильным толчком пальцев. - Ты что-то хотела сказать? – он еще и злостно ей ухмылялся. - Невыносимый! – выдохнула девушка.       Он, определено, издевался, оттягивая ее наслаждение, распаляя ее еще больше, заставляя то метаться по кровати, то замирать, кусать губы, чтобы только сдержать рвущиеся наружу громкие стоны. Как же она жалела, что они не одни в этом доме! Хотелось кричать, срывая голос. Хотелось сильнее, острее, больше. Хотелось его всего. Алина потянула его за плечо, останавливая руку, ловя совершенно шальной взгляд темных глаз, в которых, казалось, не осталось здравого смысла. Он понял ее без слов, навис сверху, поцеловал беспорядочно, почти грубо. Алина шире раздвинула ноги, ерзая в нетерпении, чувствуя, как голова кружится от одуряющего возбуждения. Дарклинг подался вперед, заполняя собой девушку, выбивая первым толчком хриплый громкий стон. Алина прогнулась, прижимаясь ближе к разгоряченной коже, хотелось одновременно стать единым целым и отодвинуться, так жарко и тесно было в собственном теле. Стоны лились с губ, девушка целовала губы, шею, линию плеч, скользила руками по спине, оставляя метки от ногтей, металась по кровати, сбивая простыни под собой, словно искала точку опоры. Но ее не было.       Не могло быть, когда оказалась в эпицентре бури, когда чужие прикосновения плавили своим жаром, грозя добраться до костей, когда чужие губы оставляли отметины на коже, когда стала с другим единым целым не только телом, но и душой. Алина чуть сместилась, обхватывая мужчину ногами, открывая лучший доступ, подавалась навстречу, ощущая себя, как никогда, цельной, ощущая себя наконец-то правильно. Здесь и сейчас забыв о том, кто он и кто она. Здесь и сейчас распадаясь на части, кусая губы, дрожа от нахлынувшего подобно приливной волне наслаждения, сжимаясь вокруг Дарлкинга, утаскивая его за собой. - Александр! – выдохнула ему в губы, целуя.       Он упал на нее, придавливая к постели, практически не давая дышать, горячий и тяжелый. Эта мысль вызвала глупую улыбку. Алина повозилась под ним, пытаясь найти удобное положение, а потом плюнула, решив, что важность дыхания переоценивают. Дрожащей рукой гладила по взмокшим волосам, по плечам, спине, пробегалась пальцами по зарубкам старых шрамов. Однажды она расцелует их все.       Наконец, Дарклинг приподнялся, оставляя ее без своего жара. Какое-то время они, ругаясь и посмеиваясь, пытались поправить постельное белье, найти улетевшее на пол одеяло и улечься на узкой для двоих кровати.       Алина устроила руки на чужих ребрах, уткнулась лицом куда-то в шею, вдыхая родной запах полыни и мороза, горечь и свежесть. Святые. Это было восхитительно!       - Когда все это закончится, - вполголоса произнес мужчина, - мы уедем с тобой на несколько дней, только ты и я. И никто и ничто нам не помешает. - Ммм, - пробормотала сонно Алина, - отличная идея. Уверена, что ты уже придумал, куда. - В полутора днях езды от Ос Альты есть небольшой дворец. Его подарил своей супруге один из царей Равки. Достаточно уединенное место. Царицу звали Александра, а дворец и прилегающая к нему территория зовется в ее честь АлександрИя. Мы могли бы сделать это место нашей личной резиденцией. - Александрия, - произнесла Алина задумчиво, - так красиво. - Там тоже очень красиво, - ответил ей Дарклинг. - Хорошо, - кивнула Алина, - как только все это закончится. - Как только все это закончится, - эхом отозвался Александр. ***       Проснулась Алина ранним утром, Дарклинга рядом не было. На мгновение девушка задохнулась от паники, цепкими ледяными пальцами сдавившей горло, когтями прошедшейся по коже, царапая, раздирая в кровь и причиняя острую боль. Неужели все было сном? Но смятая постель рядом, запах полыни и елового леса, а еще легкая ломота во всем теле доказывали, что прошедшая ночь сном все же не была. Алина заставила себя успокоиться, несколько раз глубоко вдохнула и длинно выдохнула, а потом уткнулась в смятую подушку, хранящую запах Александра, доказывающую, что он был здесь, рядом, что он обнимал во сне и, кажется, целовал в макушку, но помнила это Алина смутно. Сколько же еще она будет просыпаться в ужасе, считая, что вновь осталась одна?       Повторяя себе снова и снова, что все хорошо, Алина поднялась и ахнула, увидев в зеркале свое отражение. Спутанные волосы, распухшие губы и царапины и отметины по всему телу, не считая синяков на животе и ребрах, куда пришлись удары солдат Николая. Вот это вид! Старкова покраснела, задумчиво провела рукой по плечу, где остались следы от зубов, закусила губу и охнула, почувствовав на языке привкус крови. Но вопреки всему она чувствовала себя счастливой, так и тянуло улыбнуться, что Алина и сделала, отмечая шальной блеск в глазах собственного отражения.       Девушка быстро умылась, оделась, шипя от боли и ругаясь под нос, порадовалась, что высокий воротник скрывает шею и следы прошедшей ночи, и замерла, рассматривая свои волосы в зеркале. Укладывать их в привычный пучок не хотелось, Алина склонила голову набок, а потом решила оставить волосы распущенными. Девушка ухмыльнулась своему отражению, обулась и вышла из комнаты, спустилась вниз в гостиную, где слышались взволнованные голоса.       Алина нахмурилась, тревога кольнула сердце и только усилилась, когда она увидела Кристину, которой здесь быть никак не должно было. Катерина поддерживала сестру, которой явно досталось: синяк на челюсти, опаленные волосы и разорванный в нескольких местах грязный кафтан. Старкова замерла на пороге, чувствуя, как предчувствие беды громко звенит в воздухе. - Моя суверенная, - поклонилась ей инферн. - Что случилось? – пересохшие губы едва шевелились.       Вся легкость и радость этого утра мгновенно испарились, когда Кристина испуганно посмотрела сначала на сестру, а потом бросила взгляд на хмурого Дарклинга.       Повисла тишина, было слышно, как на улице перекликаются дети, прогрохотала проехавшая повозка, раздалось ржание лошади, бряцанье оружия, но в гостиной стояла тишина, в которой нарастало всеобщее напряжение.       - Оставьте нас, - негромко произнес Дарклинг. Сестры тут же шмыгнули к выходу, Мал бросил на Алину вопросительный взгляд, девушка кивнула. Телохранитель вышел вслед за девушками, аккуратно, но плотно притворив дверь. - Что случилось? – повторила свой вопрос Алина.       Дарклинг задумчиво поворошил какие-то бумаги на столе, лицо его оставалось бесстрастным. Он словно замкнулся. И после прошедшей ночи это оказалось неожиданно обидно. Казалось, что… а что ей казалось? Она надеялась на сладкое утро? Улыбки? Объятия и тягучие ленивые поцелуи? Это было глупо и наивно.       Девушка постаралась взять себя в руки, мыслить бесстрастно. В конце концов, они на войне. И Кристина не примчалась бы просто так да еще и в таком виде. Так что нежности придется отложить.       - Читай, - Дарклинг протянул ей какой-то листок, тон его был холоден, но жест плавный и выверенный, словно ничто его не тревожило.       Алина взяла листок и попыталась поймать взгляд мужчины, но он уже отвернулся.

Али! Мы попали в тиски рядом с Раевостью. Напоролись на засаду из фьерданцев. Никто не ожидал такого стремительного и дерзкого нападения большого отряда практически в сердце страны. Я посылаю тебе гонцов, надеюсь, что кто-то из них все же доберется. Я знаю, что ты захочешь вернуться, и ты нам очень нужна. Жив или нет Дарклинг, но, Алина, мы еще живы. И нам нужна Заклинательница Солнца и наш генерал. Насколько удалось узнать, во все стороны разосланы отряды дрюскелей, они охотятся на тебя. Я не знаю, как долго мы сможем продержаться. Раевость, к которой нам пришлось отступить, не самая лучшая крепость, знаешь ли. Я прошу тебя быть очень осторожной, но поспешить. З.Н.

      Ужас заставил замереть, Алина сжала в руках злополучный листок, сминая бумагу, пальцы дрожали, по коже пробежали мурашки. Раевость не просто не самая лучшая крепость, это вообще не крепость!       Организовать там грамотное сопротивление превосходящим силам противника практически невозможно, это подобно самоубийству. Ее люди там без нее погибают! А из нескольких гонцов добралась только Кристина. Святые! От осознания собственной вины закружилась голова.       Возмущенную мысль о том, что Дарклинг прочел послание, предназначенное ей, Алина постаралась затолкать подальше до лучших времен. В конце концов, ситуация была исключительная. - Я оставил тебя в столице, чтобы ты берегла то, что мы только начали строить, - негромко произнес Дарклинг, от бесстрастного спокойствия в его голосе хотелось завыть. Алина слишком хорошо знала, какая холодная и безжалостная ярость таится за этим спокойствием. И подобралась, словно перед нападением, перед ударом, словно ей предстоял бой и, отнюдь, не тренировочный. - Ты же сделала все, чтобы… - Я сделала то, что сочла нужным, - холодно перебила Алина, сминая листок в руке.       Ей хотелось кричать: «я думала, ты погиб!» Ей хотелось упрекнуть: «ты оставил меня одну!» Ей хотелось смять в пальцах ткань его кафтана так же, как она сминала сейчас бумагу. Но прошедший год научил ее тому же бесстрастному спокойствию, холоду, которого в ней никогда не было, но который старательно воспитывал Дарклинг. И теперь он мог гордиться ее выдержкой, хоть и видел, конечно, насквозь свою способную ученицу. - Я заметил, - в тон ей ответил Дарклинг, - если ты так хотела мстить, - он поморщился, - надо было мстить лично щенку Ланцову, действовать тоньше и хитрее, а не топить страну в крови ее же граждан.       «Думаешь, что он сказал бы тебе спасибо за уничтожение страны, за которую бился большую часть своей жизни?»       В глазах Дарклинга мелькнуло разочарование, такое знакомое, какое бывало, когда Алина в детстве не показывала достаточных успехов. И это привычно било по сердцу, по гордости, уязвляя до слез. Но Алина решила, что больше не будет плакать. Этим она точно не поможет Равке, причиной бед которой сама же и стала.       - Не надо мной манипулировать, - сухо произнесла Алина, - я знаю, что виновата. Но уж прости мне мои эмоции! – последнее вышло ядовито и зло. - Ты царица, ты не имеешь права поддаваться эмоциям в отношении своей страны! – резко бросил мужчина. - Предлагаешь мне поплакать сейчас и посыпать голову пеплом? Или мы уже начнем что-то делать? – сверкнула глазами девушка. - Хочешь уйти от ответственности? – Дарклинг шагнул к ней, навис над девушкой, тени заклубились вокруг. Мужчина был в бешенстве. И, кажется, только то, что Алина все еще оставалась его царицей, удержало его от разреза. - Я готова нести ответственность в полной мере, - ровно ответила Алина, вскинув голову и бесстрашно глядя в темные глаза, - и понесу любое наказание, которое изберет мой царь, но сейчас Равке нужны ее правители, не так ли? Правители, которые будут действовать заодно и сообща.       Дарклинг буравил ее мрачным взглядом, тени становились все гуще, складывались в причудливые фигуры, наползали, окутывая Алину своей тьмой, заставляя задыхаться, но девушка только расправила плечи. Намеренно не призывала свет, желая доказать, что она не боится. А потом тени превратились в фигуры, они двигались с грацией хищников, скалили зубы и хлопали крыльями. Алина почувствовала, как сердце зашлось в неровном ритме, во рту пересохло, а колени подогнулись. Одна из теней метнулась к ней, девушке почудился рык, Алина отшатнулась, невольно вскрикнув. Дарклинг смотрел пристально, словно желал испытать, словно Алина была подопытным кроликом из лабораторий фабрикаторов.       - Что это? – выдохнула Алина, голос позорно срывался на дрожь. - Новое умение, - спокойно ответил Дарклинг, тени покорные его воле исчезли, все, кроме той, что нависла над Алиной, ее острые когти, сотканные из теней, наверняка были кинжально остры, но девушке не хотелось испытать на себе то, что она видела, когда Дарклинг спас ее от солдат Николая, - мои теневые солдаты. Ничегои. - Скверна, - тихо произнесла Алина. - Какая разница, если они помогут нам против фьерданцев, - ответил ей мужчина.       Тень склонялась все ниже, Алина сжала руки в кулаки, боясь пошевелиться, в панике бросила умоляющий взгляд на Дарклинга, но он не спешил отзывать монстра. Это было, как в ее снах, что мучили ее с детства, как во время тренировок с Дарклингом в юности, когда она, мучимая кошмарами, страхами и неуверенностью ничего не могла противопоставить Заклинателю Теней. Но ведь то время давно прошло. Она выросла, она царица Равки, она командовала полками, она обрела усилитель, что сейчас пульсировал под кожей, она воевала и развязала гражданскую войну. Она вытащила Дарклинга с того света. Она расколола Каньон надвое. Она больше не запуганная девочка, она Заклинательница Солнца. Равная Дарклингу. И она не будет просто испуганно дрожать!       Алина вскинула руки, когда ничегоя оскалилась, намереваясь то ли напугать, то ли действительно укусить, растерзать. Разрез располовинил тень надвое, и она исчезла.       Побледневшая Алина так и застыла в нелепой позе, тяжело дыша, глядела на Дарклинга, который оставался абсолютно спокоен. - Запомни, Алина, - произнес Дарклинг, - ты моя царица, у тебя есть обязанности перед Равкой и передо мной. Ты не можешь поступать необдуманно, руководствуясь только своими эмоциями. - А ты не можешь угрожать мне своими тенями, раз уж я твоя царица! – парировала девушка, опуская, наконец, руки.       Пару мгновений они буравили друг друга злыми взглядами. Потом Алина со вздохом шагнула ближе, уперлась лбом в плечо мужчины. - Я виновата, - произнесла тихо, - я знаю. Я сама в ужасе от себя и от того, что натворила. Но сделанного не воротишь. Когда все это закончится, ты волен избрать любое наказание, и я приму его со смирением. Но пока, прошу тебя, мы должны спасти наших людей. - Мы спасем, - ответил Дарклинг. Он отступил, так и не обняв Алину, оставляя ее со склоненной головой. ***       Дарклинг злился, Алина злилась в ответ. Он говорил с ней подчеркнуто спокойно, мягко и равнодушно. Алина отвечала отрывисто, четко, словно рапортовала военный приказ.       Необходимость держать себя в руках, обсуждая план помощи своим людям, выматывала похлеще ночных переходов армии. Алине хотелось топать ногами и кричать, вывести Дарклинга на разговор и, наконец, выяснить отношения до конца, даже если это закончится кровопролитием. А так вполне могло быть, учитывая то, как порой они поглядывали друг на друга, каким раздражением полнилась темная глубина глаз Александра, как порой своенравным движением вскидывала голову Алина. Мал, Катерина и Тамара поглядывали с опаской и делали вид, что не замечают черной кошки, пробежавшей между Заклинателями. Впрочем, это была даже не кошка, тут целая волькра пролетела. Но Дарклинг держал себя в руках, не опускаясь ни до банального скандала, ни даже до упреков, которых у него наверняка набралось минимум с десяток. Алина тоже молчала. Злилась, бесилась, до красных отметин на ладонях сжимала руки в кулаки, но молчала, хоть делать это становилось все сложнее и сложнее.       Их план был прост и включал в себя отвлекающий маневр, который предложил Мал. В ответ на его слова Дарклинг смерил парня равнодушным взглядом, только на дне темных глаз тлело тщательно сдерживаемое бешенство. Будь он импульсивен, уже высказал бы все, что думает об отказниках и их умственных способностях. Вместо этого Дарклинг повернул голову к Старковой. - Алина? - Прекрасная идея, - равнодушно ответила девушка, глядя прямо перед собой.       И решение было принято. Мальен сделает вид, что Заклинательница Солнца его пленница, и он хочет отдать ее фьерданцам, пока они будут заняты Алиной, Тамара проберется в Раевость, чтобы предупредить Николая и Зою, что помощь уже близко. Катерина останется при Дарклинге, чтобы прикрывать его по мере необходимости. Таким образом фьерданская армия окажется зажатой между силами Николая и Зои и теневой армией Дарклинга. План был сырой, включал в себя слишком много «если» и факторов, на которые они не могли повлиять наверняка, но другого у них не было. И времени, судя по письму Зои, тоже почти не оставалось. Нужно было действовать решительно, и немедленно.       - Сколько теневых солдатов ты можешь создать и контролировать одновременно? – спросила Дарклинга Алина. - Достаточно, - сухо ответил мужчина. Алина поджала губы, не зная, чего хочет больше: ударить его или разрыдаться от отчаяния, от невозможности донести до этого невыносимого человека, что она волнуется за него, потому что скверна отнимает не только физические силы, но и часть души. Но это было, по-видимому, попросту невозможно сейчас. - А я могу сделать то же? – помолчав, спросила Алина. - О чем ты? – нахмурился Дарклинг, прожигая ее весьма нелюбезным взглядом. - Наша сила суть одно. Тень и свет – две стороны одной моменты. И если ты можешь создать монстров из тени, могу ли я создать их из света? Мужчина молчал так долго, что Алина, мысленно дрожащая от этой тишины, перестала надеяться на ответ. - Теоретически это возможно, - наконец, ответил Дарклинг, - но я запрещаю тебе это делать. - Я сама решу! – вспыхнула Алина. - Разумеется, - фыркнул Дарклинг. - Разумеется! – в тон ему ответила Алина. Какое-то время они буравили друг друга недовольными взглядами. Первой отмерла Алина. - Ну хватит, - произнесла, отводя взгляд, - пора отдыхать. Завтра у нас тяжелый день.       Они могли бы поговорить сейчас, не идти в бой с тяжелым сердцем, со злостью, что оплетала, кажется, каждую клеточку существа, проникла в кровь ядом, с током крови разносясь по всему организму, отравляя, убивая. Но промолчали.       Алина не знала, как разорвать эти путы из боли и непонимания, как ей исправить то, что натворила. Можно ли вообще хоть что-то исправить. Она отдала бы все силы стране, Дарклингу, правлению, только бы перестать так злиться, только бы не натыкаться всякий раз на тяжелый равнодушный взгляд. Алина пообещала себе, что сделает все для восстановления Равки, но для этого надо было для начала хотя бы выгнать со своей земли чужеземные войска.       Накануне прибытия к Раевости Алина не спала. Ее привычная бессонница, старая подруга, пришла, раскрыв холодные объятия, вызывая головную боль. Они остановились на ночь в каком-то всеми святыми забытом местечке, оккупировав полуразрушенный амбар на окраине. Алина долго вертелась на колючем соломенном тюфяке, мерзла так сильно, что стучали зубы. Сырость ранней весны пробиралась даже не под одежду, казалось, что под саму кожу, выстужая все внутри, каждую клеточку тела пропитывая сырым промозглым холодом.       Наконец, Алина не выдержала. Поднялась и бесшумно скользнула на улицу в темноту беззвездной ночи новолуния. Создала вокруг себя небольшой купол света, делая его максимально тусклым, нагревая воздух и, наконец, переставая дрожать. Уснуть ей сегодня, по-видимому, не суждено, так пусть хотя бы ей будет тепло.       Алина побродила по двору, слушая, как хрустит под ногами подмерзшая к ночи грязь, потом уселась на какое-то сырое бревно и бездумно уставилась вдаль, глядя на поля и кромку леса вдали. Позади слегка скрипнула разболтанная дверь амбара. - Всегда считал, что у тебя самый красивый дар из всех ваших гришийских, - негромко произнес Мал, - могу присесть? - Конечно, - невольно улыбнулась похвале Алина, пододвигаясь и расширяя купол на парня, - остальные гриши бы обиделись, - произнесла, глядя лукаво. - Мое мнение, - пожал плечами парень, помолчал немного, - я знаю, что вмешиваюсь не в свое дело и это бестактно с моей стороны, но… - он покосился в сторону амбара, - вы с Дарклингом в ссоре? Алина тяжело вздохнула. Ей не хотелось обсуждать их с Дарклингом отношения с кем бы то ни было, а Мал и вовсе не подходил на роль ее духовника, но выговориться ей тоже было нужно. Старкова отрывисто кивнула, все так же глядя вдаль. - Из-за твоих действий? – спросил парень. Алина снова кивнула, принялась ковырять носком сапога стылую землю. - Да, - протянул Мал, - дел ты натворила. Но, Алина, у тебя и повод был. Ты потеряла любимого человека. Просто у тебя как у правительницы больше… возможностей выплеснуть свои эмоции. - Вот именно, Мал, - прошептала Алина, - я правительница, я в ответе за мою страну и мой народ. А я… - Мы шли за тобой, - перебил ее телохранитель, - неужели ты считаешь, что мы настолько глупы и безвольны? Мы шли за тобой, как и сотни остальных, потому что знали: ты будешь прекрасной царицей. Ты, а не Ланцов, который знать не знает, что нужно этой стране. Он все эти годы болтался где-то вдалеке, играл в пирата, жил в свое удовольствие и дела ему не было до Равки. Алина посмотрела удивленно. - Удивлена, что я знаю такие подробности? – верно истолковал ее взгляд Оретцев, - слухами земля полнится.       Алина молчала. Она не стала говорить, что не собиралась быть правительницей, что она собиралась бросить их всех на произвол судьбы после победы, трусливо сбежать. И от этого стало невыносимо стыдно сейчас, так стыдно, что Алина стиснула зубы, только бы не завыть от отчаяния. - Это гражданская война, Алина, - продолжил Мал, - здесь нет грешников и святых, нет правых и виноватых. И Ланцов пролил кровь равкианцев в той же мере, что и ты. Не надо считать, что ты более виновата, чем он. Хоть и виновата, не спорю, но как измерить степень вины? Мы верили в тебя, мы верим в тебя. И по-прежнему идем за тобой. И, - он понизил голос, - если хочешь знать, я и Катерина преданы только тебе, - он многозначительно посмотрел на девушку. Старкова прерывисто вздохнула, гадая, недоумевая, чем же она заслужила такую верность, такие слова. - Спасибо, Мал, - прошептала. Парень придвинулся ближе, а потом обнял. Алина прижалась к нему, склонила голову на плечо. Это было объятие друга, брата, которого у девушки никогда не было, лишенное всякой интимности, оно несло тепло и поддержку, которой Старковой так не хватало в последние дни. - Если он нас увидит, он сразу меня убьет? – делая большие глаза, громко прошептал Мал. - Думаю, что я сумею с этим что-то сделать, - улыбнулась уголком губ Алина, услышав в ответ скептическое хмыканье. ***       Быть девицей в беде Алине категорически не нравилось, как и слышать вокруг себя фьерданскую речь, как и быть со связанными руками, как и ощущать грубые тычки оружия в спину, стоило ей только замедлить шаг.       Мала зажали с двух сторон, он с трудом, на ломаном фьерданском сумел объяснить солдатам, кто он и кто Алина. И, может быть, ему бы не поверили, - чудо, что их не убили на подступах к лагерю, - но белые волосы Алины, ее кафтан гриша если не убедили фьерданцев, то заставили сомневаться.       И сейчас их вели к генералу, командующему армией. Алина украдкой оглядывалась, но стоило ей повернуть голову чуть больше в сторону, сбиться с шага, замедлиться, как ее тут же подгоняли ударом и ругательством. И даже не зная фьерданский можно было понять, что конкретно думают о дрюсье эти люди. Алина на свою беду фьерданский знала. Она слышала грубые шуточки, двусмысленные похотливые комментарии, ловила ненавидящие, но и сальные взгляды. Ей было не по себе.       И все равно Алина оценивала критическим взглядом то, что видела, запоминала расположение палаток, количество оружия, примерно прикидывала, сколько людей у фьерданцев, поглядывала в сторону Раевости, отмечая укрепления города. И ей казалось, что даже видит яркие кафтаны гришей там. От этого на сердце становилось тепло, в душе рождалась надежда.       А потом она увидела это, споткнулась, теряя равновесие, упала на землю под грубый хохот, ее резко вздернули на ноги. - Нравится? – прошипел на ухо один из солдат.       Это были головы людей на пиках, разорванные кафтаны гришей яркими тряпками реяли рядом: красные, синие и фиолетовые, безумная радуга среди серости ранней весны, среди грязи и тусклости военного лагеря. Алина зажмурилась, отвернулась, но ее грубо схватили за подбородок, развернули голову. - Смотри, дрюсье, смотри, что мы сделали с твоими друзьями. Тебя постигнет та же участь.       Алину затошнило, сладковатый запах разложения забивал ноздри. Она до одури боялась увидеть знакомые лица. - Твоих солдат мы просто убьем, но дрюсье заслуживают мучительной смерти, - шипели ей на ухо, подталкивая дальше. Алина покорно шла, ей хотелось взглянуть на Мала, почувствовать снова его поддержку, но она не смела. Святые! Эта картинка будет сниться ей в ночных кошмарах.       Наконец, они подошли к большому шатру, один из солдат нырнул внутрь, а потом позвал их. Алина очутилась среди полумрака, с любопытством разглядывая шатер врага. Ничего особенного, обычный шатер главнокомандующего с несколькими отсеками, рабочим местом, картами на столе. Разве что обилие шкур и мехов выделяло среди других, но в целом похож на ее собственный.       - Так-так, - произнес на равкианском с легким акцентом генерал, - сама Заклинательница солнца у меня в гостях, - и представился, - генерал Мартин Берг. Алина разглядывала высокого светловолосого мужчину, который смотрел на нее с вежливым равнодушием. - Не могу сказать, что рада знакомству, - процедила Алина. Генерал хохотнул. - Зато мы очень рады познакомиться. Чем же вы не угодили этому молодому человеку? – он перевел взгляд на Мальена. - Мальен Оретцев! – по-военному щелкнул каблуками Мал, - телохранитель госпожи Старковой. - Хорош телохранитель, - хмыкнул Берг, - предал свою правительницу. Итак, чем же она так тебе досадила? – он смотрел с вежливым равнодушием, но в глазах тлел цепкий интерес, он вглядывался в лицо Мальена, надеясь уловить ложь. Алина мысленно взмолилась всем святым, чтобы Мал сейчас был убедителен. - Эта сука убивает свой народ, безумная дрюсье! – сплюнул Мал, - эти зажравшиеся гриши едят на золотых тарелках, живут в роскоши, пока у нас нет нормальной одежды и еды. Я и служить-то ей стал, чтобы подобраться поближе.       В его голосе было столько злобы и ненависти, что Алина на мгновение поверила в то, что говорит Мал, поверила и ей стало страшно, по коже поползли мурашки. Что, если и он ее предаст? Женя ведь предала. - И сколько же ты у нее служишь? – поинтересовался генерал. - Полгода, - солгал Мал. - Хороший срок, ты терпелив. И теперь ты, верно, хочешь награды за свое, - он презрительно скривился, - предательство. - Не отказался бы, - плотоядно ухмыльнулся Мал. Берг поморщился. - Но позволь сначала убедиться, что это Заклинательница Солнца, мало ли на свете девиц с белыми волосами, - полковник перевел взгляд на Алину, - можешь ли ты доказать, что ты и есть Алина Старкова? - И подписать себе тем самым смертный приговор? – презрительно фыркнула Алина, - нет. - И что же нам тогда делать? – мужчина прошелся по шатру, - что скажешь, Мальен Оретцев? Алина нервно сглотнула. Это была очень слабая часть плана, им надо было потянуть время, но как убедить генерала они так и не придумали, хотя и понимали, что ему не с чего им верить на слово. - Служил ли кто-то из ваших солдат на границе с Равкой? – вдруг спросил Мал, - следопыт по имени Якоб? Мелкий такой, светленький и темноглазый. Он был в плену какое-то время, он знает в лицо Алину Старкову. - Следопыт, говоришь? – задумчиво произнес полковник. Это было бы невероятным везением найти здесь следопыта. - Нет, следопытов по имени Якоб у нас нет, - продолжил тем временем Мартин, - но говоришь ты убедительно.       Сердце Алины ухнуло в пятки, она стала лихорадочно прикидывать, сколько прошло времени, - по всему выходило, что ничтожно мало. Успела ли Тамара пробраться в город? Готов ли Дарклинг? Святые! Им следовало придумать, что более удобоваримое, что-то более надежное. Они погибнут здесь, Раевость падет, а за ней и Равка. Она так ушла в свои мысли, что не сразу разобрала, что говорит генерал. - … брат фьерданского посла, убитого Дарклингом на скифе в Тенистом Каньоне.       Алина вскинула голову. Она смутно помнила посла Фьерды, немолодого и строгого мужчину, который провел в Равке столько времени, что, право, уже мог бы считать ее родиной, а не свою северную страну. И уж тем более не знала, что у него был брат, да еще и, видимо, бывавший при дворе Ланцовых.       Мартин тем временем отрывисто приказал что-то, Алина не вслушивалась. Помнит ли этот человек ее в лицо? Слишком много «если» и факторов, на которые им не повлиять. Полог приоткрылся, впуская молодого человека с приятными чертами лица, изящного, одетого так, словно он был при дворе, а не на поле боя, типичный юный аристократик, который решил, что война – это романтика, ну или его послали сюда суровые родители посмотреть на правду жизни. И правда эта аритократику отчаянно не нравилась, он брезгливо прижимал к носу надушенный платок. - Это Алина Старкова? – спросил его Мартин. - Откуда мне знать всех этих равкианских сук, - закатил глаза парень. - А ты присмотрись хорошенько, - прорычал генерал. Парень скривился, снова глубоко вдохнул запах духов, сладкий, напоминающий Алине о головах на пиках, ее снова затошнило. Брат посла прошелся вокруг нее, остановился напротив, схватил за подбородок холодными и липкими пальцами, от прикосновения которых Алину передернуло, повертел ее голову в разные стороны. - Ну вроде она. - Вроде или она? – грубо спросил Берг. - Она, - кивнул парень, отпуская Алину, и полюбопытствовал с нездоровым блеском в глазах, - сожжешь ее? Или четвертуешь? О! Еще можно содрать кожу и бросить в кипящее масло. Алина невольно дернулась назад, парень мерзко захихикал. - Пошел вон, - коротко скомандовал Берг. - Сам позвал, - пожал плечами парень, но покорно вышел.       В шатре повисла тишина, Алина часто и тяжело дышала, чувствуя, как по спине стекает пот. Слышать то, что с ней могли сделать, то, что наверняка сделали с ее людьми, было страшно. - Что же, Алина Старкова, - усмехнулся генерал, - если это не вы, то советую сказать сейчас, потому что смерть главной дрюсье Равки будет весьма мучительна. Алина зло выругалась на фьерданском в ответ, отправляя генерала далеко и надолго, пройдясь по его родственникам до десятого колена. - Как грубо, - теперь Мартин улыбался, он поймал добычу и был чрезвычайно этому рад, - ну ничего, мы умеем делать вежливыми подобных вам. ***       Если рассуждать откровенно, то Алина никогда не была в таком положении. С самого детства она была защищаема и оберегаема, ее никогда не касалась слепая людская жестокость, на нее вели охоту, но она мало об этом знала. Лишь с возрастом стала смутно догадываться, спрашивала Дарклинга, но тот лишь отмахивался.       Алина, наверное, никогда и не узнает, чего мужчине стоило обеспечить ее беззаботные детство и юность, в которых не было места страху, скольких он казнил лично, и кто сумел подобраться совсем близко.       Теперь же закованную в крепкие наручники Алину тащили в центр лагеря, где приковали к столбу прямо среди останков замученных и убитых гришей. И каждый мог сделать с ней все, что угодно. Чрезвычайно довольный генерал смотрел на нее свысока, Старкова упрямо вскинула подбородок, чувствуя, как от страха и ярости кружится голова. - Ваша казнь состоится на закате, - любезно сообщил генерал, - костер будет славно полыхать в вечернем свете. Алина презрительно скривилась в ответ, генерал ухмыльнулся, потом отрывисто кивнул своим людям и пошел прочь.       На мгновение все замерло, казалось, что лагерь затих, на нее поглядывали с опаской, перешептывались, а потом полетел первый камень, он ударил в плечо, кто-то плюнул прямо в лицо. И это стало сигналом для остальных. Алина пыталась уворачиваться, но сделать это прикованной к столбу было весьма проблематично. Такой всеобъемлющий ужас она не чувствовала никогда, когда чужие руки тянули, били, рвали одежду. Кто-то принес старый нож, и Алина завизжала, когда он коснулся ее волос, ей казалось, что с нее скальп снимают. Белые локоны полетели в грязь, по лицу пришелся удар, и еще один в живот, кто-то пнул ее в бедро, ноги подломились, девушка полетела коленями в грязь, и только скованные руки удержали ее от падения лицом. Она так и застыла с опущенной головой, сплюнула кровь, судорожно вздохнула раз, другой, уставилась в одну точку на земле, чувствуя, как холод терзает тело, немного облегчая боль, что с каждой минутой разгоралась все сильнее.       Хотелось взвыть, Алина приказывала себе держаться, знала ведь, на что шла, предполагала, но маленькая девочка из Керамзина внутри нее укоризненно и капризно качала головой, говоря, что идея была дурацкая, и можно было бы найти другой путь, в котором Алина Старкова была бы цела.       - Ну-ка отошли, - послышался ленивый голос, - прочь с дороги. Кто-то присел перед ней на корточки, в нос ударил сладкий запах духов, а потом все те же липкие пальцы приподняли ее за подбородок. Брат посла смотрел на нее, как на диковинный экспонат. - А ты ничего, - произнес, сально ухмыляясь, - была, - окинул ее высокомерным взглядом, - впрочем, после ваших грязных равкианских шлюх и ты сойдешь, - он поднялся и приказал, - расковать ее. Солдаты и офицеры медлили. - Я сказал: расковать! - При всем уважении, - начал кто-то, - но приказ генерала… - Мне насрать на приказ генерала! – скривился парень.       Кто-то прибежал с ключами, заискивающе заглядывая парню в глаза, кланяясь, расковал замок, оставив на руках девушки наручники, она попятилась, уперлась спиной в столб, в панике кинула взгляд влево, потом вправо, словно ей было, куда бежать. Парень схватил ее за цепочку, соединяющую наручники, и потянул за собой. Алина сделала пару шагов, слишком ошарашенная и слабая, прежде чем пришла в себя. Девушка завизжала, упираясь, вырываясь и отчаянно крича, пытаясь удержаться. Брат посла развернулся и с размаху ударил ее наотмашь, кто-то загоготал, заулюлюкал, со всех сторон слышались одобрительные выкрики, пока парень тащил ее прочь. Наконец, они достигли его палатки, здесь все провоняло сладостью духов, обстановка была неоправданно богата, но едва ли это волновало Алину, которая начала судорожно оглядываться в поисках хоть какого-нибудь оружия. Пот, грязь и кровь застилали глаза, все тело болело, голова кружилась. Алина попятилась, когда парень стал наступать на нее. На глаза ей попался нож для бумаг, девушка метнулась к столу, но не успела, парень сшиб ее с ног, она ударилась бедрами о край стола, вскрикнула от боли, боролась отчаянно, визжа и царапаясь. - Ах ты, сучка! – снова удар по лицу. Алина охнула. - Ну же, будь послушной, - ухмылялся парень, раздвигая ей ноги, - и я даже буду нежным.       Алина изворачивалась, как могла. Все это был какой-то затяжной кошмар, который никак не заканчивался. Нет, нет, нет! Только не это! Святые! Если бы наручники не подавляли ее силу, если бы у нее был ее свет. Она никогда еще не была так беспомощна. Никогда.       В какой-то момент ей удалось оттолкнуть парня, рывком выпрямиться, схватить со стола увесистый и, несомненно, очень дорогой канцелярский набор, замахнуться и изо всех сил ударить парня по лицу, он заорал, прижимая руку к разбитому носу. Алина замахнулась снова, ударяя в висок, парень осел на пол, Алина била и била, пока не онемела рука, пока сама не упала рядом, скуля от боли, скрюченные пальцы вцепились в прибор мертвой хваткой.       Когда в палатку ворвался генерал со своими людьми, Алина с трудом поднялась и припала на одно колено, рука все еще сжимала письменный прибор. Глаза Берга перебегали с обезображенного трупа на Алину, которая своим внешним видом приближалась к мертвецу. - Думается, мне надо сказать вам спасибо, - невозмутимо произнес Мартин, - вы себе не представляете, как он мне надоел. Скажем, что героически погиб при штурме Ос Альты.       Алина ухмыльнулась, ее оскал был страшен, в глазах тлел яркий огонь, солнечный свет, безжалостный и карающий. - Всегда пожалуйста, - прохрипела девушка, отбрасывая злополучное орудие убийства, с трудом поднялась, - только Ос Альту вы не получите. Ухмылка ее стала еще страшнее, а потом Старкова призвала скверну, ведь наручники – изобретение талантливых фьерданских мастеров пыток – отсекали гриша от материи, но не от энергии. Призвала, черпая из внутренних и внешних источников, отчаянно надеясь, что дала достаточно времени своей армии.       Металл нагрелся, обжигая запястья, и лопнул, раскалываясь, с громким треском, заставившим солдат вскрикнуть, Алина пошла вперед, заставляя людей пятиться и одним точным движением создавая вихрь карающего света, наслаждаясь криками боли и ужаса.       Ее солнечные солдаты вышли даже красивыми, если таковыми можно считать монстров, убивающих направо и налево. Алина чувствовала себя так, словно бы она многорукое и многоногое чудовище, которое было в нескольких местах одновременно.       Впрочем, практики и сил ей явно не хватало, и когда она увидела тени, а потом услышала выстрелы оружия, знакомый звук которого различила бы даже будучи в бреду, то готова была расплакаться от облегчения. Но плакать было некогда, вокруг вовсю кипела битва.       Алина ринулась в самую гущу, черпая и черпая силу из скверны, создавая солдат одного за другим, рассылая их над армией, теряясь в этих ощущениях, теряя себя, но не в силах остановиться, теряя счет времени. - Алина! – испуганный вскрик заставил девушку замереть посреди поля боя, не доведя до конца движение, она едва успела отразить выстрел, что летел прямо в испуганно замершую Зою, - ты жива! - Были сомнения? – хрипло рассмеялась Старкова. Наверное, вид ее сейчас был страшен, но и Назяленская едва ли выглядела лучше подруги: кое-где прожженный кафтан, опаленные растрепанные волосы, наливающийся краснотой синяк на скуле, порезы, ссадины, ожог на кисти, выглядящий, если уж честно, просто отвратительно. - Что это? – тихо спросила Зоя, глядя на солнечные фигуры, замершие рядом с Алиной. - Новое умение, - любезно ответила Старкова, заставив своих солдат исчезнуть, только сейчас замечая, что кожа ее светится ослепительным светом. - Скверна, - тихо произнесла подруга. Алина лишь отрывисто кивнула, свет постепенно гас, растворялся, битва стихала. - Мы… - начала Старкова. - Победили, - кивнула Зоя.       Алина длинно выдохнула. Ей бы и хотелось успокоиться сейчас, улыбнуться, радоваться, но, может, битва с фьерданцами и закончена, но едва ли закончена битва внутренняя. - Хорошо, - тихо произнесла Алина, - самое время… - Для переговоров, - подхватил появившийся Дарклинг.       Алина и забыла, как ловко он прячется в тенях, гораздо лучше нее, преломляющей свет. Цепкий взгляд мужчины скользнул по Алине, задержался на обрезанных волосах. И это почему-то смутило девушку, она дернулась рукой к голове, неловко провела по прядям, отвела взгляд. - Не могу не согласиться! – подошедший Николай сиял шальной, но, отнюдь, не веселой улыбкой.       Именно она почему-то запомнилась Алине отчетливее всего. Эта болезненная неестественная улыбка внезапно повзрослевшего принца.