All the Young Dudes

Большинство гриффиндорцев болтались в гостиной, сплетничая и болтая, все задавались вопросом, кто это сделал. Мародёры, обычно стремящиеся быть в центре внимания, все поднялись наверх, бледные и полные вины. Римус сел на свою кровать, уставившись в пол. Розыгрыш зашёл слишком далеко; он понимал это. Какое-то время ему было приятно за этим наблюдать, и никто не мог убедить его, что Северус этого не заслужил. Но сейчас Джеймс странно посматривал на него, и он знал, что Дамблдор каким-то образом узнает — если Лили не расскажет всем, как только вернётся в гостиную. — Что произошло? — осторожно спросил Джеймс. — Ты потерял контроль? Это была действительно сильная магия. — Это было потрясающе! — внезапно сказал Сириус. — Он подумает дважды, прежде чем вставать у нас на пути ещё раз! — Но…я имею в виду, мы же не хотели ранить его, да? — нахмурился Джеймс. — Он в порядке, он просто притворялся, чтобы доставить нам неприятности. — У нас будут неприятности? — спросил Питер, заламывая руки. — Мы же не все это сделали, да? Это был только… Сириус дал ему подзатыльник: — Ты, крыса. — Сказал он. — Мы мародёры. Все за одного и один за всех. — Как скажешь, — пробормотал Питер, потирая голову, и угрюмо садясь на свою кровать. — Я сделал это, у вас не должно быть неприятностей. — Тихо сказал Римус, не поднимая взгляда. — Это была на половину моя идея! — сказал Сириус. — Я нашёл заклинание! Не волнуйся, Люпин, я уверен, что он в порядке. — Если он и правда в порядке, — тяжело сказал Римус. — То это не мне нужно сказать «спасибо», — он наконец-то посмотрел Джеймсу в глаза. Они были глубокими коричневыми, и более серьёзными, чем обычно. — Я хотел навредить ему. Джеймс не отвёл взгляд, и слегка кивнул. В дверь постучали, рассеивая напряжение. Это был Фрэнк Лонгботтом. — Вы четверо, в офис Макгонагалл, сейчас, — серьёзно сказал он. Они спустились с Фрэнком вниз по лестнице и через гостиную, где все смотрели на них. Римус разглядывал свои ботинки всё время, пока они шли, но он услышал, как болтовня затихла, когда они проходили мимо. Не имело значения, что произойдёт дальше — все будут знать, что их наказали. Макгонагалл была не одна. Сложа руки перед собой, Дамблдор стоял рядом с её столом. Он любезно улыбнулся всем четверым мальчикам, которые стояли в линейке перед ним. — Добрый вечер, джентльмены, — сказал он. — Добрый вечер, директор, — скандировали они в ответ. — Вам, возможно, будет интересно узнать, что мистер Снейп в полном порядке — хотя его высокомерие было слегка задето. Они ничего не ответили. Римус не решался посмотреть на Дамблдора. — Он подозревает, что вы четверо имеете какое-то отношение к его несчастью, — приятно продолжил Дамблдор, как будто это была обычная беседа. — Особенно вы, мистер Поттер. Джеймс посмотрел на него, открыл рот, затем закрыл его и опять опустил взгляд. Римус не мог этого вынести. У него было всего три друга на всём белом свете и он не собирался потерять их сейчас. Он сделал шаг вперёд. — Это был я, сэр, я сделал это. Он наговорил мне всякого до этого, и взбесился на него. Я хотел припадать ему урок, — он заставил себя посмотреть прямо в нежно-голубые глаза Дамблдора. Старик удовлетворённо кивнул. — Я понимаю. Ты сделал это один? — Да, — Римус достал свою палочку. — Смотрите, я могу доказать… — Не стоит! — быстро перебил его Дамблдор. — Я верю вам, мистер Люпин. — Это не был только он, сэр! — вмешался Сириус. — Я нашёл заклинание, я тоже знаю как сделать это. Я тоже виноват. — Вы имеете в виду, что спланировали это, Блэк? — резко сказала Макгонагалл. — Вы спланировали нападение на другого ученика? Десять очков с Гриффиндора. С каждого. Сириус опять опустил взгляд. — И наказание всем вам, на месяц. — Продолжила она. — Я с трудом верю, что мистер Люпин действовал в одиночку. Все четверо опустили головы. — Вы можете идти, джентльмены. — Тихо сказал Дамблдор. — Я не сомневаюсь, что все вы найдёте время, что извиниться перед мистером Снейпом. Сириус издал возмущенный звук, и Джеймс грубо толкнул его локтем. Они повернулись, чтобы уйти. — Мистер Люпин, подождите секундочку. Римус замер. Ему стоило знать, что он не отделается от этого просто так. Он остановился, когда все остальные вышли из комнаты. Макгонагалл вышла вместе с ними, чтобы убедиться, что они не слоняются снаружи. Когда дверь закрылась, стало тихо. Дамблдор выждал паузу, прежде чем заговорил, и Римус наконец поднял голову, чтобы встретиться взглядом с глазами директора. Он не выглядел злым, или разочарованным. У него на лице было его обычное выражение — возможно, с оттенком любопытства. — Как тебе Хогвартс, Римус? Это не был вопрос, которого он ожидал. — Э…нормально. — Кажется, у тебя не возникло проблем с тем, чтобы завести друзей. Это не был вопрос поэтому он ничего не ответил. Он посмотрел вниз, а затем обратно вверх. — Вы меня исключите? — спросил он. Дамблдор улыбнулся: — Нет, Римус, я никого не исключу. Я вижу, что ты сожалеешь о том, что сделал. Что меня беспокоит, так это то, как ты это сделал. Это было очень мощное заклинание, я не ожидал от первокурсника…ты, должно быть, был очень зол. Римус кивнул. Он не хотел говорить Дамблдору причину его злости — о кличке, которой Снейп звал его, или как он заставил его чувствовать себя глупым, безнадёжным и ненужным. — Страсть — важное качество в волшебнике, Римус, — говорил Дамблдор. — Она направляет нашу магию в правильное русло, усиливает её. Но, как вы узнали сегодня, если мы не пытаемся контролировать её, то подвергаем опасности всех вокруг нас. — Он выглядел очень серьёзным, его глаза потеряли блеск. — Я не хочу напугать тебя, Римус. Когда мы впервые встретились, я сказал, что сочувствую тебе — то, что произошло с тобой, я бы никому не пожелал. Но ты должен быть более осторожен. Ты одарённый волшебник, не трать это впустую. Римус кивнул, больше всего желая, чтобы этот разговор побыстрее закончился. Он предпочёл бы получить розгами, чем лекцию. Хуже всего было то, что Дамблдор был прав. Он позволил своему гневу на Северуса повлиять на заклинание, которое использовал — он просто не привык к такой силе. — Простите меня, профессор. — Сказал он. — Нюни… Я имел в виду, Северус в порядке? — Да, он в полном порядке. Я думаю он надеялся, что если он просто перестанет бороться, тогда тот, кто вызвал заклинание, остановит его. Его высушили и он не пострадает от каких-либо долгосрочных последствий. — О… — Римус кивнул. — Хорошо. — И так, — Дамблдор улыбнулся. — Ты можешь идти. Я слишком надолго задержал тебя и у меня такое чувство, будто мистер Поттер ждёт тебя снаружи, чтобы ты ему всё рассказал. *** Дамблдор заставил его много над чем подумать. У него было достаточно времени, чтобы сделать это — Макгонагалл была убийственно настроена по поводу их наказаний, и зашла так далеко, что разделила их четверых. Сириусу было поручено чистить котлы в подземельях, Питеру — полировать трофеи в комнате наград, и Джеймсу — заново настраивать каждый телескоп в Астрономической Башне. Римусу поручили наихудшее задание из всех: вычистить совятню. Конечно, никому из них не разрешалось пользоваться своими палочками, и каждый вечер им приходилось начинать всё сначала. — Это жестоко и необычно, — жаловался Питер под конец первой недели, когда они, грязные и измученные, легли в кровати. — Не понимаю чего ты ноешь, — проворчал Сириус. — Мне бы понравилось полировать трофеи. Кто знает, какую заразу я поймал, соскребая засохшие зелья со дна этих грёбаных котлов. Джеймс только простонал, снимая очки и протирая глаза. Римус не жаловался, потому что не чувствовал, что он имеет право на это. Ему было отвратительно тяжело от того, что он вовлёк своих друзей в неприятности, но ещё хуже было от того, что он сделал. Это только усугублялось объёмом чтения, которым он занимался. Заклинание Сириуса было трудным, менее интуитивным, чем магия, к которой он привык. Сириус был первым, кто признал, что это получилось не идеально — примерно через час эффект прошёл и пришлось повторить всё заново. Римус почти овладел им настолько, чтобы делать это самому, хотя ему часто требовалось несколько попыток, прежде чем он делал это правильно. Самое первое, что он сделал — пошёл в библиотеку и взял книгу с полки о магических существах. Каждый вечер, после того, как они доделывали свою домашнюю работу и отбывали наказания, Римус закрывал занавески вокруг своей кровати, зажигал свою палочку, и читал главу раз за разом. Он нашёл целые книги, написанные на тему его особой проблемы, но он боялся, что кто-нибудь заподозрит что-то неладное если он начнёт брать их. Плюс, он не был уверен, что хотел бы знать ещё что-то. Вещи, которые он уже прочитал и так были достаточно ужасными. Он думал о книге постоянно — во время уроков, перерывов, наказаний. Слова как «чудовищный», «смертельно опасный» и «самое тёмное из всех существ» мелькали в его голове как неоновый знак. Конечно, он знал, что он опасен. Он знал, что он был другим. Он не знал, что его ненавидели. Более того, на него охотились. Очевидно, его зубы стоили тысячи в некоторых частях Восточной Европы. Его шкура стоила ещё больше. Были и детали связанные с законом — вещи, которые он не до конца понимал, но которые звучали ужасно. Трудовые законы и реестры, а также ограничения на поездки. Казалось, что даже если бы он мог читать, то его перспективы на работу в волшебном мире всё равно были бы не лучше, чем у маггла. Он также понимал, почему Дамблдор сказал ему быть осторожным. Теперь было ясно, что если кто-нибудь в Хогвартсе узнает, кем является Римус, то у него могут быть серьёзные проблемы — и исключение не будет самой худшей. К сожаления, ничто из того, что он читал, не имело отношения к его опыту. Не было никаких сведений о волшебнике, действительно живущим с этой проблемой; как они справлялись; смогли ли они найти работу или даже просто избежать причинения вреда другим. Он предполагал, что это нормально, что он чувствует запах крови и слышит сердцебиение — но как он мог знать наверняка? Было ли нормально, что его магия становилась сильнее при полной луне? Иногда ему казалось, что он может чувствовать чистую силу этого, бурлящую в его венах, как зелье; наполняющую его и разливающуюся, вырывающуюся из его пальцев. А ещё была его вспыльчивость. Сколько в этом было его самого, и сколько было монстра? Большую часть ночей он лежал без сна, после того как эффект заклинания прошёл, и он был слишком уставшим, чтобы произнести его снова, но был слишком беспокойным, чтобы заснуть. Его разум гудел от беспокойства и страха. Каким простым всё казалось тогда, в Святом Эдмунде. Никакой магии, никакой домашней работы, никаких мучительных моральных дилемм. И, конечно, никаких друзей. Если что-то и остановило Римуса от того, чтобы просто сдаться, так это друзья. Это был Джеймс, у которого было эго размером с озеро, но и сердце под стать ему. Питер — который, да, конечно, был странным и немного бестолковым — на самом деле обладал хорошим чувством юмора и мог быть неизменно щедрым. И, конечно, Сириус. Сириус умел хранить секреты, имел злую жилку, но никогда не направлял её на своих друзей, был самым одарённым учеником в этом году, но тратил всё своё время на новые розыгрыши. Римус не собирался терять никого из них. Даже если ему придётся быть самым лучшим учеником в школе; если ему придётся прочитать каждую книгу, выполнить каждое задание, следовать каждому правилу. Он будет так хорош, что они даже не поймут какая муха его укусила. Настолько хорош, что им придётся сделать его старостой — он бы сделал всё это, если бы за это он мог бы остаться в Хогвартсе и продолжать общаться со своими друзьями. У него не было никого, с кем бы он мог поговорить об этих вещах. Никого, кто бы понял. Римус знал, что только Дамблдор, Макгонагалл и Мадам Помфри знают о его расстройстве. Макгонагалл была слишком строгой, чтобы подходить к ней с подобными вопросами. Римус до сих пор не был уверен, что Дамблдор полностью в своём уме, и он всё равно не знал, как поговорить с директором с глазу на глаз. Так что оставалась только Мадам Помфри. Он дождался полной луны, которая пришлась на конец января. Это было воскресенье, так что после ужина он разлучился с мародёрами и отправился в больничное крыло раньше обычного. — Римус! — удивлённая медсестра улыбнулась ему. — Я не ожидала увидеть тебя до ночи. — Я хотел спросить вас о кое-чём, — стесняясь, сказал он, бегая глазами по комнате. Там было несколько студентов, лежащих на кроватях, большинство из них спало. К счастью, Мадам Помфри была понимающей. — Конечно! Пойдём в мой офис. Он был намного приятнее офисов других учителей, в которых побывал Римус. Полки возле стен были заставлены сотнями аккуратных бутылочек с зельями и тониками, здесь было светло и просторно, у неё не было письменного стола, а вместо деревянных сидений по обе стороны камина стояли удобные кресла. — Чем я могу тебе помочь, Римус? — спросила она, устраиваясь в кресле и жестом предлагая ему сесть. — Ну, — он сглотнул, не зная как начать. — Я просто… У меня есть несколько вопросов по поводу моей…моей проблемы. Она любезно ему улыбнулась: — Конечно у тебя есть вопросы, Римус, это абсолютно нормально. Есть ли что-то конкретное, что тебе бы хотелось узнать? — Да. Я немного почитал, и знаю, что это нельзя вылечить. — Пока что, — быстро сказала она. — Прогресс постоянно растёт. — О, хорошо. Но, сейчас, я просто хочу знать…немного больше об этом. Я ничего не помню, когда я просыпаюсь, только то, что я становлюсь очень голодным. — Тебе хочется узнать больше о твоих трансформациях? — Нет, только это. Что-то вроде…меняет ли это то, кто я есть в остальное время? Делает ли это меня… — он опустил взгляд на свои руки. Он не был уверен в том, что хотел сказать и в его горле стоял огромный ком. — Римус, — сказала Мадам Помфри. — Это расстройство, которое у тебя есть, это не то, кто ты есть. — Я злюсь, иногда, — сказал он, уставившись на огонь, лишь бы не смотреть ей в лицо. — Я очень-очень сильно злюсь. — У всех есть эмоции, это абсолютно нормально. Мы просто со временем учимся их контролировать. Он кивнул, принимая это. Он не мог сказать ей остального — «Когда я превращаюсь, это становиться хуже. Труднее» — Да, — он торжественно ответила. — Я читала, что это может стать хуже с приходом пубертата. — А, хорошо. — Римус кивнул. Потом была долгая пауза. — Насколько хуже? — Я…я не могу сказать. Ты первый из детей такого рода, за которыми я ухаживаю. Опять тишина. Римус не чувствовал себя лучше, чем раньше; не чувствовал себя менее запутавшимся. — Не хочешь взять книгу, о которой я говорила? Он кивнул, в конце концов заставляя себя посмотреть на неё. *** Книга Мадам Помфри — «Шерсть к клыкам: Забота о волшебных полулюдях» была значительно полезнее, чем другие книги, которые Римус читал. Но всё ещё были вещи, которые он не понимал — продвинутая целебная магия и сложные рецепты зелий, более подробная информация о законодательстве — и ещё более ужасающие испытания и травля. И наоборот, он уже многое знал; его укусили, и нельзя было позволять себе кусать кого-либо ещё в полнолуние; серебро причиняло ему боль; лекарства не было. В книге и правда говорилось, что с приходом пубертата его трансформации будут усиливаться по интенсивности, и что он станет более опасным. Там не упоминалось об изменениях в способностях, магических или иных, и не было ничего существенного, относящегося к изменениям в настроении или характере. Он не считал особенно интересным или важным знать, что у него морда короче, чем у настоящих волков, или что у него хохолок на хвосте (он предпочёл бы не думать ни о том, ни о другом), но ему было любопытно обнаружить, что он представляет угрозу только для людей — особенно для волшебников. Очевидно, другим животным он не угрожал — он забавлялся, думая, что, по крайней мере, миссис Норрис была в безопасности. Это не прошло незамеченным, что Римус отдалился от мародёров с момента розыгрыша над Снейпом. — Где ты был? — они спрашивали, каждый вечер, когда они ложились спать. — Домашка, — он просто пожимал плечами, или иногда: — Наказание, — хотя он не получил ни одного наказания со времени розыгрыша. Правда была в том, что он отдалялся от других людей так далеко, как только мог. Он намеренно старался держаться подальше от их спальни, пока не приходило время ложиться спать, и даже избегал общей комнаты, если мог. Он чувствовал, что пока он не сможет контролировать свою магию, ему лучше больше не вмешиваться в планы Джеймса и Сириуса. И они что-то замышляли, он точно знал это. Иногда по ночам Римус мог слышать, как они забираются в кровати друг друга и шепчутся там, прежде чем наложить заглушающее заклинание. В другой раз они выползали вместе с Питером под мантией. Они постоянно пытались разбудить Римуса, но он не обращал на них внимания. Днём он прятался в глубине библиотеки или в одном из своих тайных мест. Он нашёл места по всему замку, которые были достаточно малы, чтобы забраться внутрь и оставаться незамеченными в течение нескольких часов подряд. Окна, которые были давно заложены кирпичом, но сохранили высокие широкие выступы; маленькие пустые комнаты, похожие на норы, скрытые за гобеленами; туалет для девочек на пятом этаже. Там он мог свернуться калачиком и часами читать — иногда он действительно делал домашнее задание, а иногда заставлял себя исследовать свое расстройство. У него была еще одна причина прятаться. После этого инцидента ненависть Снейпа к мародёрам усилилась, и он повсюду ходил с Мальсибером, используя его в качестве личного телохранителя. Если их пути пересекались в коридорах, Римусу всегда приходилось быть наготове с защитным заклинанием — Мальсибер знал больше заклинаний, чем Сириус и Джеймс вместе взятые. Однажды днём Римус углубился в книгу о древней боевой магии — в ней была глава Úlfhéðnar, немецких воинах-волках, которые сражались с римлянами. Он сидел на своём любимом высоком подоконнике, и его нельзя было увидеть с пола, если только кто-то действительно не смотрел. Он забрался наверх, используя верёвочное заклинание, которому они научились несколько недель назад. Он как раз собирался спуститься и пойти поужинать, когда сделал неверное движение и сбросил тяжелую книгу с подоконника. Он вздрогнул, когда она с оглушительным стуком упала на твёрдый каменный пол. — Кто здесь?! — произнёс голос на дальнем конце коридора. Он услышал шаги, и с замиранием сердца Римус понял, что знает, кто это. — Это просто книга. — Угрюмо сказал Мальсибер. — Да, но откуда она взялась? — с подозрением ответил Снейп. Мальсибер фыркнул: — Из библиотеки? Снейп что-то раздражённо пробормотал у себя под носом. Римус прижался к каменной стене так сильно, как только мог. — Кто там сверху? — крикнул Снейп своим гнусавым, злобным голосом. Тишина. — Хоменум Ревелио. Римус почувствовал странное тянущее ощущение в животе, и не успел он опомниться, как невидимая сила потянула его с подоконника. Он взвизгнул, пытаясь за что-нибудь ухватиться, и в итоге повис на подоконнике, цепляясь за него только кончиками пальцев. Снейп и Мальсибер внизу начали смеяться. — Ну-ка, — промурлыкал Снейп. — Если это не полоумный Люпин…где же твои маленькие друзья, а? Забросили туда наверх и забыли про тебя? — Отвали, Снейп. — Прошипел Римус, теряя хватку, надеясь, что он не сломает себе щиколотки, когда будет приземляться. — Игнископум! — ухмылялся Снейп, указывая палочкой на Люпина. Тонкая огненная верёвка метнулась в сторону Римуса, заставив его оттолкнуться от стены и тяжело упасть на спину на пол. Он моргнул, но запыхавшись быстро поднялся на ноги, вынимая свою собственную палочку: — Хорошо, — сказал он, его спина болела от падения. — Ты поймал меня. Теперь иди. — Зачем мне это делать? — ответил Северус, повернувшись к нему лицом и подняв палочку. — Экспели… — ЭКСПЕЛИАРМУС! — взревел Снейп, опередив его. Он радостно сжал палочку Римуса, затем добавил: — Гелеско. Ремус почувствовал, как его ноги слились с землёй, удерживая его на месте. Он застонал — теперь он застрял. Возможно, стоило позвать на помощь, но в коридоре было тихо, и он не хотел выглядеть трусом. Он вызывающе уставился на них обоих, сжав челюсти. — Мальсибер, — Снейп повернулся к своему похожему на тролля спутнику. — Разве мы не говорили на днях о том, что тебе нужно ещё попрактиковаться в нескольких заклинаниях? Мне кажется, что это прекрасная возможность. Мальсибер ухмыльнулся, облизывая губы. Он поднял свою собственную палочку, не так элегантно, как Северус, но с тем же злым намерением. — Лапидос! Мгновение ничего не происходило, и Римус почувствовал прилив облегчения — прежде чем внезапно, из ниоткуда, в воздухе появилось облако крошечных камней, похожих на гравий. Оно зависло между Римусом и Мальсибером на несколько мгновений, прежде чем начало лететь в лицо Римусу, как стая разъяренных пчёл. Он немедленно поднял руки, чтобы защититься, но Северус был слишком быстр: — Инкарцерос, — сказал он, зевая, как будто ему было скучно. Римус тут же обнаружил, что крепко связан верёвкой и теперь вообще едва может двигаться. Камни продолжали лететь на него, и всё, что он мог сделать — это закрыть глаза. Он боролся, зная, что это не поможет, но ему нужно было что-то сделать. Ему не хотелось плакать, даже когда он почувствовал, как горячая струйка крови скатилась по его виску. — Что происходит, Северус? — из конца коридора донёсся девичий голос. — Фините Инкантатум, — поспешно прошептал Снейп. Камни сразу остановились, верёвка исчезла, и ноги Римуса разом отлипли от пола. Он пошатнулся и попятился назад, прислонившись к стене. Он поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть Лили, свою спасительницу, спешащую к ним. Она остановилась, увидев Римуса, который быстро пытался вытереть кровь с лица. Она посмотрела на Снейпа и нахмурилась: — Что ты делаешь, Сев? — Ничего, — он посмотрел вниз, шаркнув носком ботинка по каменным плитам. — Просто болтали с Люпином, не так ли, Мальсибер? Мальсибер неубедительно пожал плечами. Лили посмотрела на Римуса, который смущённо отвел взгляд. Это и так было плохо, что Северус поймал его, и ему не нужно было, чтобы она его ещё и жалела. Он быстро выхватил палочку у Северуса, повернулся и зашагал прочь так быстро, как только мог. — Подожди! Ремус! — Лили побежала за ним. Он не остановился ради неё, но она быстро догнала его. Она сжимала его книгу боевой магии в одной руке, а другой схватила его: — Пожалуйста! -она фыркнула. Он остановился, тяжело вздохнув — он хотел вернуть свою книгу. — Что? — он сердито на неё посмотрел. — Что они делали с тобой? Сева не скажет мне, и я знаю, что это было что-то плохое. — Всё в порядке, — Римус пожал плечами, выхватывая у неё из рук свою книгу. — У тебя кровь! — Отстань от меня, Эванс, — Римус оттолкнул её, пытаясь уйти. Она продолжала идти за ним. — Я сказала ему, чтобы он не приставал к тебе, я не знаю, почему он это делает — я имею в виду, ты даже больше не болтаешься везде рядом с Поттером и Блэком, я сказала ему, что… — Почему это должно иметь значение?! — Это те, кого он действительно хочет разозлить — если он узнает, что они тебе тоже надоели, тогда… — Подожди. — Римус замер на месте, Лили чуть не врезалась в него. — Ты хочешь сказать, что ты бы нормально отнеслась к тому, что Мальсибер и Снейп кидались бы проклятиями в Джеймса и Сириуса вместо меня?! — Ну, — вспыхнула Лили, — я имею в виду, что это была бы, по крайней мере, честная борьба. И они сами виноваты в этом, делая то, что они делают. Теперь Ремус чувствовал себя еще более неловко. Она думала, что Джеймс и Сириус оба раза нападали на Северуса — она понятия не имела, что это был он. Это подтвердило один из его худших страхов — Лили думала, что Римус общался с Джеймсом и Сириусом только потому, что он был странным, и потому, что они ему это позволяли. Неужели все в школе думали, что он такой же жалкий, как Питер? — Ты не права. — Римус сердито нахмурился. — И отстань от меня, ладно?