All the Young Dudes

Римус никогда не сказал бы никому об этом, но ему нравился период экзаменов в Хогвартсе. Уроков не было целых две недели и пока все вокруг бегали сломя голову, Римус расслаблялся. Тоже самое нельзя было сказать про других его однокурсников. Лили Эванс устраивала засаду на других студентов в библиотеке и гостиных, требуя, чтобы они расспросили её о восстании гоблинов в 18 веке. Питер, казалось, постоянно бормотал себе что-то под нос, заламывая руки. Марлин Маккинон и Мэри Макдональд, две первокурсницы с Гриффиндора, которых Римус пытался избегать, постоянно разражались приступами истерического смеха из-за нервов. Джеймс и Сириус, казалось, вели себя хвастливее, чем когда-либо; запускали петарды в коридорах и накладывали заклинания исчезновения на сумках с книгами ничего не подозревающих студентов в библиотеке. Римус не мог сказать точно, то ли они двое просто реагировали так на тревожную атмосферу, то ли сами так избавлялись от тревоги. Старшие ученики не испытывали симпатии к младшим. Фрэнк Лонгботтом за последнюю неделю года наказал больше учеников, чем за весь год, и даже пригрозил лишить Гриффиндора пятидесяти очков, если Джеймс и Сириус не прекратят левитировать чернильницы в общей комнате. Римус чувствовал, что это они ещё легко отделались — однажды вечером Беллатриса действительно заколдовала половину Слизеринцев за то, что они разговаривали слишком громко, пока она готовилась к своим Ж.А.Б.А. Они не могли разговаривать на протяжении трёх дней — Мадам Помфри пришлось отращивать их языки обратно. Их первым экзаменом были Заклинания, на котором Римус хорошо справился. Всё, что им нужно было сделать, это заколдовать кокос, чтобы он танцевал ирландскую джигу, что, лично он думал, было легко. Он, Джеймс и Сириус, справились без особых проблем, хотя кокос Питера вообще сначала отказывался двигаться, а затем потерял контроль. Когда он, наконец, начал двигаться, в итоге слетел со стола, разбившись о каменные плиты. Трансфигурация прошла почти также хорошо, хотя это был более сложный предмет. Их заданием было превратить рогатого жука в перечницу — Сириусу удалось это за минуты, едва скрывая свою гордость, когда Макгонагалл прокомментировала, что это был лучший пример мелкомасштабной трансфигурации, который она когда-либо видела у первокурсника. Перечница Римуса не была очень плохой, хотя она была ещё немного блестящей и чёрной, в то время как Сириусу удалось каким-то образом сделать свою прозрачной. У Джеймса получилось что-то вроде цвета фарфора, и казалось, всё было в порядке, пока Макгонагалл не попробовала высыпать оттуда перец — перечница раскрыла свои крылья и вылетела из окна, заставляя Марлин и Мэри вскрикнуть. У перечницы Питера всё ещё были ноги и рога, даже спустя час. Травология и История магии были письменными экзаменами. Римус удивился самому себе, написав самое длинное сочинение в классе по Истории — ему пришлось попросить у Питера, сидевшего рядом с ним, дополнительный пергамент. Очевидно, было много чего, что сказать по поводу восстаниях гоблинов. Зелья оказались проще, чем он предполагал — им нужно было сварить лекарство от бородавок по памяти. Обладая очень хорошей памятью, Римус знал, что все ингредиенты и их количество у него в порядке, даже если его навыкам приготовления не хватало точности. Между экзаменами Римус наслаждался своими последними днями свободы или исследуя замок, и добавляя новые места на карту (когда он был один) или поедая мороженое, сидя возле озера (когда с ним были остальные). Недавно, он нашёл коридор, в котором смутно пахло шоколадом, но он не мог понять, что это значило — по близости не было кухонь. Теперь, дни стали теплее, и когда наступил июнь и экзамены подошли к концу, мысли мародёров вернулись к шалостям. — Это должно быть что-то грандиозное, — решительно сказал Джеймс. Он всегда делал подобные заявления, ожидая, что кто-то другой придумает идею, которую он одобрит. — Наше последнее ура. — Не последнее, — ответил Сириус, ковыряя травинки. — Мы вернёмся через два месяца. — Вы трое, может и вернётесь, — заволновался Питер. — Я знаю, что провалил всё. Джеймс махнул рукой, отметая опасения Питера. День был слишком тёплый и ленивый, чтобы долго его успокаивать. Они отдыхали в своём новом любимом месте, возле дерева на берегу озера. Питер сидел в тени, отбрасываемой ветвями, потому что он был бледный и легко сгорал. Джеймс и Сириус сняли свои мантии и закатали рукава своих белых форменных рубашек, чтобы бороться с жарой. Римус просто лежал на солнце, в одежде, чтобы прикрыть свои раны, наслаждаясь теплом, проникающим в его ноющие суставы. Ему нравилось это место, потому что Гремучая Ива была позади них, так что им не нужно было смотреть на неё. — У нас остались ещё навозные бомбы? — спросил Римус, прищурившись, смотря на голубое небо, затем закрыл глаза, чтобы посмотреть на узоры, выжженные на его сетчатке. — Да, парочка. Однако этого недостаточно для больших проводов. — О каком конкретно размере ты думаешь? — Больше, чем навозные бомбы. — Ответил Джеймс, протирая свои очки, как он часто делал, когда думал. — Большом достаточно, чтобы все поняли, что это были мы. — Они узнают, что это были мы. Макгонагалл всегда знает, — вмешался Сириус, вставая и кидая камень в озеро так, чтобы он проскользил. Он отскочил пять раз — Сириус был великолепен в этом деле. В нём была какая-то грация, больше похожая на животную, чем на человеческую. Это сводило Римуса с ума — в конце концов, он не был совсем человеком, и у него была природная грация Флобер-червя. — Они могут подумать, что это Пруэтты. — Бросил Джеймс. — Они переплюнули нас в этом году. — Ничто не переплюнет пикси! — защищаясь, сказал Сириус. Он бросил ещё один камень. На этот раз, после четвёртого отскока, длинное серебристое щупальце поднялось из воды и лениво потянулось к нему. Сириус усмехнулся. — И идея с зудящим порошком была довольно неплохой, стоит признать это, — пробормотал Римус, закрывая лицо рукой. — Именно, — с энтузиазмом продолжил Сириус. — Им стоило начислить нам очков за нашу гениальность. — И туча! — пропищал Питер, желая быть замешанным. Все замолчали. Римус сел. Они не разговаривали об этом инциденте с января. Питер закусил губу, осознав, что он сделал. Сириус покачал головой, меняя тему разговора: — Короче, нас четверых наказали больше раз, чем кого-либо из гриффиндорцев вместе взятых в этом году. Что ещё ты хочешь, чтобы мы сделали, Джеймс? Подписали нашу работу? Он отдёрнул руку, чтобы бросить камень в зеро, но Джеймс вскочил и схватил его за плечо, заставив выронить камень. — Эй! — раздражённо нахмурился Сириус. — Что ты делаешь? — Вот оно! — Джеймс взбудоражено подпрыгнул. — Мы подпишем нашу работу! — Чего? — Римус прищурился, смотря на них двоих. Он пожалел, что так долго смотрел на солнце, его глаза затуманились, и у него начала болеть голова. — ПОДПИШЕМ НАШУ РАБОТУ. — Повторил Джеймс, как будто в его словах был смысл, а они были слишком тупы, чтобы понять это. Он нетерпеливо вздохнул. — Мы оставим свой след в Хогвартсе, буквально. — Ты говоришь о порче школьного имущества, Поттер? — Сириус приподнял тёмную бровь, радость была написана на его лице. — Возможно, Блэк, — Джеймс в ответ тоже пошевелил бровями — он не мог поднять только одну, как Сириус. — Ну, я скажу, старина, что… — Сириус ухмыльнулся, приобретя ещё более приятный аристократический акцент, чем обычно. — Что ты скажешь, старый боб? — Я скажу, что это потрясающая идея! — О, чудно! — Отлично! — Скорее прекрасно! Они оба разразились смехом, падая на землю и дерясь. Римус и Питер переглянулись. Такого рода вещи происходили всё чаще и чаще; Джеймс и Сириус вечно увлеклись своими играми и оставляли остальных позади. Римус встал, и подошёл, чтобы сесть рядом с Питером. — Есть идеи, о чём это они? — он спросил меньшего мальчика. Лицо Питера было красным, его лоб наморщился. Он явно усердно думал. — Они хотят, чтобы мы написали свои имена где-то. На стенах? — медленно сказал он. — Что, — спросил Римус, — как…высечь на камне или что? Это не сотрётся, ведь так? Сириус и Джеймс продолжали драться. Джеймс был шире и обычно брал верх, но Сириус дрался грязно. — Это всё, что я могу придумать, — Питер пожал плечами. — Джеймс сказал, что он хочет чего-то грандиозного…стены — это самое большое…о… О! — он подпрыгнул. — Парни! — он пропищал. — У меня есть идея! — Боже! — Джеймс и Сириус одновременно остановились. Джеймс схватил Сириуса за голову, и лодыжка Сириуса как раз медленно обхватывала лодыжку Джеймса, готова дёрнуть и опрокинуть их обоих. — Ты хорошо себя чувствуешь, Петтигрю! — Лужайка! — Питер продолжал рассуждать вслух. — Это самое большое «полотно», и надпись не останется там навсегда, она может быть…мы можем использовать зелье быстрого роста. Римус глубоко вздохнул. Почему сегодня никто не говорил ничего понятного? *** И вот из-за стремления Джеймса к дурной славе и отчаянного желания Питера проявить себя все четверо оказались на улице после наступления темноты в последний день учебного года. У них было две недели, чтобы всё спланировать — собрать всё нужное из теплиц и изучить различные заклинания, изменяющие цвет. Тем временем они узнали, что все они сдали экзамены, даже Питер. Римус занял первое место в Истории Магии и второе место в Заклинаниях (для Лили Эванс, чтобы она потом не докучала ему). — Ау! Это была моя нога! — Прости! — Я ничего не вижу! — Потому что на улице темно, идиот! — Ау, это была моя нога! — Мы можем уже снять эту мантию? — Да, я думаю можно… Они тащили тяжелый мешок с семенами гортензии всю дорогу вниз с башни. Ну, Римус и Питер. Сириус и Джеймс решили, что они будут вести их. — И так, — поместив руки на бёдра, деловито сказал Джеймс. — Мы согласились написать «с любовью» или «от»? — От, — сказал Питер. — Я предпочитаю «с любовью», — сказал Сириус. — Ооо, конечно ты предпочитаешь это, Блэк, — Джеймс игриво взъерошил ему волосы, заставив Сириуса пригнуться и скорчить гримасу. — Тогда «с любовью». Давайте, джентльмены, за работу! Час спустя мешок с семенами опустел, и Римус шёл по следам, оставленными остальными, разбрызгивая по земле зелья для быстрого роста. — Вы уверены, что мы написали всё правильно? — Джеймс почесал затылок, ещё больше растрепав волосы. — Теперь уже слишком поздно, — ответил Сириус, вытирая пот со лба. — Слушайте, нам лучше идти, солнце уже встаёт, — он указал на небо, которое начинало становиться розовым. — Заклинание изменения цвета, быстро! — Я уже сделал, — сказал Римус, выливая остатки зелья. — Пока семена были ещё в сумке. — Хорошая идея, Люпин! — Сириус хлопнул его по плечу. — Я знал, что ты здесь самый умный. С каких это пор?! Римус подумал про себя. — Давайте пока не будем уходить, — сказал Джеймс. — Мы можем посмотреть, как взойдёт солнце. — Мерлин, — засмеялся Сириус. — Какой же ты педик. Однако они с благоговением наблюдали, как пылающее оранжевое солнце медленно поднималось над горизонтом, заливая огромное озеро золотыми искрами, а затем бледнело, поднимаясь всё выше в небо цвета пергамента. — В следующем году будет ещё лучше, парни, — улыбнулся Джеймс, его очки отражали взошедшее солнце, когда он обнял Питера и Сириуса. Римус стоял чуть в стороне, довольный тем, что просто находился рядом с ними. Они направились обратно в замок в странном настроении и чуть не забыли снова надеть мантию. Они вернулись в башню Гриффиндора, и Джеймс с Питером попытались заснуть, но Римус не смог. Во-первых, Сириус наконец начал собирать вещи — он откладывал это уже неделю и сейчас он небрежно и шумно бросал свои вещи в сундук из красного дерева. На нём была выгравирована змея, как и на многих вещах Сириуса. Во-вторых, Римусу не хотелось спать. Его последние несколько часов в Хогвартсе проходили так быстро, и он не хотел потерять ни одного из них. Он сидел на подоконнике и наблюдал, как их шалость разворачивается в траве. Семена уже пустили корни и росли очень быстро, извиваясь, как в научно-фантастическом фильме. — Хорошо выглядит! — сказал Сириус, подходя, чтобы посмотреть. Он, по-видимому, закончил складывать вещи, хотя его чемодан, похоже, не собирался закрывать должным образом. — Я всё ещё думаю, что это должно было быть «сдесь», а не «здесь», — сказал Римус. — Ты явно плох в грамматике, Люпин, — зевнул Сириус. — И я бы не смог пережить грамматическую ошибку. — Он сонно потянулся и лёг на кровать Римуса, которая оказалась ближе всех, свернувшись калачиком, чтобы заснуть. Ремус некоторое время смотрел на него со своего подоконника. С закрытыми глазами, в нежном свете рассвета, Сириус казался мягче, моложе. Ремус провел весь год в благоговейном страхе перед ним и Джеймсом; какими непобедимыми они были, какими смелыми. Но на самом деле они все были просто детьми. И какой бы грандиозной ни была их последняя шалость, это не остановит поезд, который прибудет за ними завтра, чтобы отвезти Римуса в Святой Эдмунд, а Сириуса — туда, где он жил — в дом, где портреты кричали на него, и его семье было всё равно, что н занял первое место по Трансфигурации. Он снова выглянул в окно, прижался лбом к прохладному стеклу и глубоко вздохнул. Это была действительно хорошая шалость; они все должны гордиться. Макгонагалл явно закатит истерику. Дамблдору, вероятно, это понравится. Не было нужны чувствовать себя так мрачно, это всего два месяца. В пятидесяти футах внизу наконец расцвели гортензии, и сердце Римуса ёкнуло. Яркие цветы вспыхнули внизу в цветах Гриффиндора, ярко-малиновых и мерцающих золотом, крича свое послание с неровными буквами.

ЗДЕСЬ БЫЛИ МАРОДЁРЫ!