Трагикомедия о картофельном идиоте и немой испытуемой

      Чем выше Челл поднималась по жестяной, предательски дребезжащей лестнице, тем больше она чувствовала нарастающую боль в животе. И дело было даже не в пропавшей консервной банке печеных бобов.       Дело было в чувстве напряжения, нарастающем с каждым следующим шагом вверх — все ближе и ближе к тому месту, где правит Она. И конечно, ее ужасные шутки.       В этом плане Гладос для нее была предсказуема и даже в некотором роде банальна. Если бы устроили конкурс комиков, то Челл бы поставила на то, что в честном бою победил бы Уитли — у него шутки были хоть и сумбурные, но разнообразные. Но Гладос все равно подкупила бы все голоса, так что ни о каком честном соревновании с ней не было и речи.       Чего только ложь про тортик стоит.       Челл продолжала идти дальше, пока ее взгляд не зацепился за яркую зеленую табличку у одного из проходов.       Глаза Челл расширились от удивления.       — О, смотри, выход! — подтверждая ее мысли, произнес Уитли.       На своего крахмального друга испытуемая посмотрела взглядом, в котором читалась усталость, раздражение, недоумение и в частности «почему ты не вспомнил о нем раньше, картофельное ты чудо?».       Но тот факт, что одна из развилок на подвесном мосту действительно вела к двери, над которой горело соблазнительное зеленое табло с надписью «Выход» и изображением радостного белого человечка, нельзя было отрицать.       — Забавное дело, совсем забыл о том, что во всем комплексе их несколько. — Как-то особенно беззаботно сказал Уитли, отчего Челл только нахмурилась.       Модуль это заметил, и, почувствовав одной из своих встроенных программ, что ляпнул не того, запаниковал:       — Погоди, ты же не собираешься уйти и бросить меня в картошке? Послушай, я знаю, что соблазн велик, но не забывай, что меня не засунешь просто в какую-нибудь лампочку! — голос Уитли спотыкался от волнения.       Челл слушала его весьма поверхностно, оглядывая все вокруг. Единственный альтернативный путь представлял из себя лестницу, сверху которой доносилось робкое «Где ты?».И идти туда испытуемой не очень хотелось. Поэтому наличие потенциального выхода было очень кстати. Однако Уитли продолжал отнекиваться:       — Не забывай, что ты не сможешь открыть эту дверь, не подсоединив меня. А для этого мне нужно мое тело.       С ним было сложно поспорить, отчасти потому, что Уитли явно не знал понятия «спор». Для него было всего два вида разговора: «дружеское общение» и «хорошее дружеское общение». Можно было конечно проявить самостоятельность, но ее красноречивое молчание навряд ли заставит дверь смилостивиться и выпустить ее наружу, даже если она будет смотреть на нее очень вежливо…       Хотя стоп. Может, все-таки стоит попросить Картошкли заболтать дверь? Способность говорить без остановки-то все еще при нем. Вежливости и толерантности у него в избытке, хватит и на то, чтобы уболтать закрытую дверь.       Но для начала его нужно было убедить это сделать. Для этого Челл вначале решила включить свой негодующий взгляд. В конце концов, им бы не пришлось бороться с Гладос, ломать голову над отключением турелей и подачей нейротоксина, падать в шахту лифта и проходить старые камеры, если бы Уитли вспомнил о способе уйти из комплекса, не делая при этом остановки в логове зверя.       — Не смотри на меня так! — взгляд произвел нужное впечатление на ее голубоокулярного друга, и он сразу запаниковал. — Да, знаю, я виноват, что забыл. Но ты представляешь, сколько у меня было протоколов! — деловито, будто он некогда был важной шишкой, возмутился Уитли.       Челл посмотрела на него немигающим взглядом.       — Забыть о такой сущей мелочи было проще простого. Вот люди, к примеру, часто забывают более важные вещи, вроде дня рождения друга или встречи теннисного клуба. Я бы про твой день рождения не забыл! Кстати, а когда у тебя день рождение? — внезапно спохватился Уитли. — Нужно было раньше спросить. Было бы неловко, если бы оно было на днях, а я даже не знал!       Челл склонила голову в недоумении, а затем показала на одной руке пять, а на другой один палец.       — Пятого января? Вау, здорово, я запомню, — начал воодушевленно заверять Уитли, — подарок найду… что там любят женщины-испытуемые? Модные комбинезоны? Трехпортальные пушки? Турелей с бабочками, выстреливающих цветочками и поющих романсы? Ой, я не должен был говорить это вслух, а то сюрприза не получится!       Челл безмолвно вздохнула и посмотрела на Уитли ожидающим действий взглядом. Если бы она могла, то сейчас бы сказала, что главный подарок для нее — открытие двери, но оставалось подавать лишь невербальные знаки.       — Ах, точно, мы отвлеклись… погоди, чего ты хочешь?       Испытуемая перевела взгляд на дверь, напоминая модулю о существовании так называемого «выхода». Челл думала, что было бы прекрасно пройти туда до того, как их обнаружит Гладос. С ее картофельным другом она наверняка что-нибудь придумает, не в первой, в конце концов. Наличие возможности прямо сейчас вдохнуть свежего, не переработанного воздуха и увидеть синее небо вдохновляло испытуемую на новые невозможные свершения.       Из мечтаний ее вырвал голос Уитли.       — Да не пойдем мы туда! — продолжал отмахиваться он. — Нет, конечно, ты можешь пойти, попить с дверью чай и побеседовать, но я пожалуй откажусь!       Тогда Челл пошла по пути, ведущему к двери, под непрекращающиеся возмущенные речи Картошкли о бесполезности этого мероприятия.       — Эй, ты меня слышишь? Прием! — настойчиво пытался привлечь внимание испытуемой модуль. — Говорю тебе — не сработает! Все мои хакерские примочки остались в моем прошлом теле! Вначале найдем его — а потом уже к выходу!       Но Челл его не слышала и продолжала идти. Уже у двери испытуемая посмотрела на своего голубоокулярного друга щеначье-просящим взглядом.       — Ну ладно, ладно, уговорила… я попробую. — Сдался наконец-то Картошкли. — Попробую уговорить дверь открыться, как бы странно это ни звучало.       В ответ Челл улыбнулась своей самой обворожительной улыбкой, приготовленной специально для таяния сердечника модулей.       Где-то там у Уитли действительно что-то ёркнуло от ее улыбки. Скорее всего, это был очередной сбой, шедший в комплекте с картофельным телом. Но в протоколах, тех немногих, что у него остались, появилась цель как-то отблагодарить подругу, и как раз появилась возможность. Уитли оглядел дверь, к которой они подошли, и начал говорить, как можно более громко:       — Эмм… привет? Мы с моей подругой хотели бы здесь пройти. Поэтому, пожалуйста, если вам не сложно, не могли бы вы… открыться?       Вопрос показался ему каким-то неточным и двойственным, а подругу сейчас подвести было нельзя, и он тут же поспешил исправиться:       — Не в том смысле, что мне надо, чтобы вы открыли свою душу, я понимаю, это слишком личное! Просто раздвиньте створки. Для вас это раз-два и готово, а мы всю жизнь вам будем благодарны! И знаете, пара физических упражнений может улучшить самочувствие…       Дверь настырно игнорировала слова Уитли, не сдвинувшись ни на миллиметр, чем уже постепенно начала выводить модуль из себя.       — Хорошо, я вижу, вы не хотите по-хорошему… я не хотел, но вы сами меня провоцируете устроить вам нагоняй от начальства! — Самоуверенно высказался уволенный модуль. — Оу, поверь, я тебе устрою такую заварушку, за невыполнение обязанностей двери! И за грубое игнорирование просьб коллег!       Внезапно для них обоих заслонки отворились с характерным звуком, приглашая войти внутрь.       — Вау. — только и сказал от неожиданности модуль, а затем обратился уже к испытуемой. — Вот видишь — можно забрать мое тело, но никто не сможет отнять мой блестящий ум! Старина Уитли все еще способен обхитрить любой механизм в этом комплексе!       Пройдя в дверь, они обнаружили еще одну лестницу наверх, и, преодолев путь, оказались в слабоосвещенном туннеле.       — А вот и то, о чем я говорил. Пройди по туннелю, и там будет выход. Все просто, как видишь… — сказав это, модуль спохватился, — чуть не забыл, надеюсь, ты все еще помнишь о том, что нам нужно мое тело, поэтому постарайся, пожалуйста, чтобы твоя прогулка на свободе не сильно затянулась, хорошо?       Испытуемая кивнула, но про себя подумала, как бы объяснить Картошкли, что если есть возможность сбежать сейчас, то лучше так и сделать, а придумать, куда его поместить, они смогут и потом, как всегда, по «методу Челл». Что-то щемило в груди. Может, стоит развернуться, снова встретится лицом к лицу с всея этого Комплекса, сразить Ее и забрать тело Уитли? А потом только вернуться сюда?       Нет. Они еще никогда не были так близки к свободе! Даже там, в момент замены модулей, не факт, что если бы Уитли стал управлять комплексом, все пошло как надо. Вдруг у него не получилось бы отсоединиться в нужный момент? Или ему не удалось бы вызвать лифт? Или Челл не смогла бы его поймать, и он остался бы внизу, забытый и брошенный всеми, пока она билась в стекло лифта и ничем не могла помочь?       — Эй, так мы идем? — вопрос застал испытуемую врасплох, и она двинулась в путь по туннелю. Нельзя сдаваться, они уже близко.       А вот, наконец, и дверь на свободу. Челл робко потянулась к ручке и открыла дверь настежь. Та на удивление легко поддалась.       Свет, идущий снаружи, залил их обоих, и испытуемая почувствовала невиданное ей ранее чувство. Чувство полнейшего, абсолютнейшего триумфа.       Перед испытуемой простиралась, пожалуй, самая прекрасная картина в ее жизни: золотые ростки пшеницы заполняли огромнейшее пространство вокруг. Наклоняясь от малейшего дуновения ветра, золотистые зерна переливались в лучах ослепительно яркого солнца. Но еще удивительнее было небо: оно было бескрайним, чистейшего голубого цвета. Редкие облака образовывали диковинные фигуры.       Уитли тоже поражало окружающее пространство. Он был в дичайшем ужасе и восторге от того, что видел.       — Вот видишь! А я говорил, что тут хорошо, а ты мне не верила… Говорила, зачем мне нужна свобода, зачем ты меня к ней ведешь, Уитли? А теперь вот как радуешься!       Челл слушала его в пол-уха и кивала.       — А Она еще не верила, что я что-то могу! А я смог — просто взял и вывел тебя на свободу! Хах, и кто теперь дурак? Уверен, она лгала, чтобы подавить наш дух.       — Было бы что подавлять…       От неожиданности Челл вздрогнула, а Уитли издал короткий, но очень пронзительный крик.       Тестирование визуализатора успешно завершено.       В один момент исчезли и пшеничное поле, и синее небо, оставив испытуемую и маленького модуля в полной темноте.       — Извини за это. На самом деле визуализатор должен был смоделировать ледяную пустыню.       Это не была дверь, ведущая к выходу из лаборатории, как подумал Картошкли.       Челл следовало бы догадаться, что все в Ее комплексе не может быть так просто. Но на мгновение, на краткий миг она, видимо, заразилась беспечным оптимизмом Уитли.       — А вот и ты. — Со всех сторон послышался ледяной голос. — Не перестаешь меня удивлять своими великолепными способностями. Мне казалось, что после преодоления нижних ярусов твой процент мышечной массы должен был увеличится. Но видимо, я была слишком оптимистичной.       Как и ожидалось. Нужно было сыграть в бинго с Уитли, про что Гладос пошутит первым — про ее вес или родителей. Чем не развлечение?       Испытуемая состроила недовольную гримасу.       — Ну не расстраивайся… — протянула Гладос. — Увидела, что ты провела сюда гели, а значит, ты все еще увлечена наукой. Это заслуживает похвалы. Могу за это дать тебе стикер-звездочку, если хочешь. А если серьезно, то у меня действительно найдется несколько приятных вещей для тебя.       Свет в камере загорелся, заставив Челл зажмуриться.       Когда глаза испытуемой привыкли к более яркому, чем на нижних этажах, свету, она обнаружила себя в абсолютно пустой комнате — ни дверей, ни вентиляции, ни отошедших от стен панелей — никаких способов отступления нет. Сейчас она буквально чувствовала себя лабораторной мышью, загнанной в клетку.       — Что будем делать? — послышался шепот от картошки. — На этот счет у меня не было плана.       — Оу, так этот болван-без-пяти-минут-закуска до сих пор с тобой? — нарочито удивленно спросила Гладос.       — Хаха, да! — весело произес Уитли. — А ты меня уже похоронить успела?       — Ну что ты, о такой чести не могло быть и речи. То, что ты все еще жив, удивительный случай. Знаешь, эта картофельная батарейка вырабатывает всего 1,1 вольт. Хотя и этого слишком много для поддержания целого ничто. Ради научной забавы я решила посчитать, сколько мы сэкономили, отключив тебя как модуль. — Когда Гладос сказала это, послышались звуки расчетов. — Упс, здесь слишком большое число. Тогда объясню коротко, специально для дураков — мы ОЧЕНЬ много сэкономили.       Челл показалось, или сейчас ее картошка начала недовольно рычать?       — И о ужас, ты прицепила его к портальной пушке? Сочувствую бедняжке… Но вернемся к приятному. Так вот, я увеличила дверные проемы, так что тебе больше не придется мучится, думая, как через них пролезть.       После слов Гладос в одной из панелей открылся проход. Пройдя туда, Челл оказалась в уже в знакомой комнате с демонстрационными экранами и лифтом в центре.       — Видимо, даже падение в шахту лифта не может разбить в лепешку твою… увлеченность тестами. Надеюсь, тот случай не вызвал у тебя пост-травматического синдрома от одного вида лифтов, потому что я как раз подготовила несколько тестов, и чтобы до них добраться, тебе придется им воспользоваться. Он не свалится вниз… наверное. — Гладос издала издевательский смешок.       Поскольку способов сбежать так и не появилось, Челл пока решила довериться случаю и аккуратно ступила в кабину лифта. Двери лифта закрылись, и они начали подниматься вверх.       — Ох, если бы я только стал боссом… — Разрушил тишину своими размышлениями вслух Уитли. — вернее, получил контроль над комплексом и отпустил тебя, конечно! Тогда бы я сам засунул ее в картофелину!       — Повторение идей других так свойственно дуракам… — Послышалось из динамиков.       — Вернее, в папайю! — Поспешил ответить Уитли первое, что пришло ему в голову. — Да, и это полностью моя идея!       — Что ж, вперед, если ее найдешь в этом комплексе…       — Стоп! Идея с картофелем была тоже моя! А ты ее нагло украла…       — И подтвердить тебе это нечем, как печально… Хочешь, позову твоего персонального адвоката? Ах, ты же уволен, точно. Оу, ты забыл свои вещи, надо их вынести. Плюх! Это был твой адвокат. Утонул только что в ядовитой жидкости…       В некоторых лифтах крутят музыку, но у Челл был свой неповторимый саундтрек, состоящий из споров двух ИИ. Пока она пыталась сосредоточиться под язвительный тон Гладос и беспокойный лепет Картошкли, лифт остановился на нужном этаже и двери открылись.       Ступив несколько шагов из лифта, Челл вновь услышала голос из динамиков:       — Честно говоря, делая эти тесты, я вспоминала тебя. Люди называют это чувством ностальгии, так что не исключено, что эти камеры могут вызвать у тебя чувство дежавю. Потому в обязательные условия прохождения я добавила пункт проходить их в два раза быстрее.       — Слушай, — пытаясь привлечь внимание испытуемой, шепотом произнес Уитли, — наш план: во-первых, найти отсюда выход. Ну, этот шаг ты и так знаешь. Что главное, во-вторых — найти папайю! А лучше десять! При встрече я ей еще покажу…       Челл смотрела на него непонимающим взглядом.       — Зачем десять? Ну, мало ли, кого нам еще придется туда засунуть. Я предусмотрительный, знаешь, особенно после случившегося. Вдруг за Ней скрывается кто-то еще, больше и страшнее! Ой, я это представил… нет, пожалуйста!       Затем он продолжил уже более громко, зачем-то привлекая Гладос:       — А еще, отметим каждую папайю водяным знаком. А то, знаешь, есть тут воры идей… «Уитли-бесстрашный и ко» подойдет.       — Зачем так длинно. Напиши просто «Здесь был придурок».       Челл лишь приложила ладонь ко лбу и исподлобья взглянула на дверь, ведущую к тестам.       Только теперь поймала себя на вполне очевидной, но не признанной ранее мысли.       «Я не хочу туда возвращаться».       Тогда испытуемая осмотрелась и увидела горящий красным глаз камеры на стене. И она решилась на отчаянный шаг.       Прости, Уитли.       — Эй, что ты задума… — не успел Картошкли закончить фразу, как тут же влетел всем своим крахмальным естеством в объектив камеры Гладос.       — Что… что ты сделала?! — прорычала Гладос, бывшая недавно более чем довольная оскорблениями, которые она вылила на модуля. — Это твоя благодарность за мои откровения о том, что я по тебе скучала?!       — Никогда, слышишь, никогда больше не смей меня швырять! — рассержено кричал Уитли.       Но испытуемая не обращала внимание на двух негодующих роботов. Она проломила экран портальной пушкой и, аккуратно поддев панель, залезла туда, другой рукой успев захватить валяющуюся рядом недовольную картошку.       — Хочешь новость? Так вот, я ошибся, та дверь не вела к выходу. — Несколько запоздало заметил Уитли. — Но я вспомнил другое, и на этот раз точно, стопроцентная точность — здесь где-то недалеко есть некая «слепая зона».       — Ты ведь знаешь, что это бесполезно… — голос Гладос был слышен уже тише. — Не говоря уже о том, что ты теряешь время, а для науки оно бесценно.       Челл пробиралась по подвесному мосту. Она не знала, куда бежать, но знала одно — ей надо уйти как можно дальше от ее голоса.       — Так жаль, что ты не хочешь посмотреть на те новые камеры, что я сделала, — нарочито расстроено произнесла Гладос, — на самом деле, у меня есть еще один сюрприз, который ожидает тебя после прохождения камер. Так что я была бы благодарна, если бы ты принесла свои толстенькие ножки сюда.       Возле Челл появилась экскурсионная воронка, которая удалялась куда-то в темные коридоры комплекса.       — Она не вернется! — поддразнивая, заявил Уитли. — Так что придется тебе, дорогуша, проходить самой свои тесты.       — До сих пор не могу поверить, что ты променяла меня на него. — произнесла Гладос с нотками обиды. — Как низко с твоей стороны. В прочем, чему я удивляюсь? Что ж, раз так, то поступим по-другому…       Мост под Челл затрещал, и со стороны близлежащих стен послышался механический треск. Панели сдвигались одна за другой, пытаясь преградить путь испытуемой. Челл приготовила портальную пушку.       — Не выйдет, увы. — В голосе Гладос слышалась усмешка, — раскрою тебе маленькую научную тайну: поверхности этих панелей непорталопригодны. А это значит, что пушка тут бесполезна. Но ты можешь снова кинуть своего маленького друга проверить панели на прочность — может, его твердолобость хотя бы тут пригодится.       Челл была озадачена. Пол стремительно исчезал под ее ногами, а панели норовили вот-вот превратить ее в лепешку…       А внизу была лишь мрачная пустота, затянутая дымкой.       — Нам срочно нужен план! — запаниковал Картошкли. — Думай-думай-думай…       Но времени думать не оставалось. Оставалось только прыгать. И Челл прыгнула.       — Постой-постой-постой! — отчаянно кричал Уитли. — Под планом я имел ввиду не твое самоубийство, ведущее к убийству меня!       Однако они уже летели вниз навстречу судьбе. Челл оглядывалась в судорожных поисках найти что-нибудь, за что можно зацепиться, на что можно приземлиться, хотя бы парочку порталопригодных поверхностей…       Кап. Кап.       Челл пригляделась: в углу, скрытом за гущей синеватого тумана, виднелась труба. И из нее капал гель. Белый гель!       Испытуемая заметила каркасный полуразрушенный выступ, зацепилась за него, чуть не выронила Уитли, и тут же нацелила пушку в нужную сторону. Гель капал на единственный клочок земли, который находился в нескольких метров от них, и на который Челл прикинула, что может допрыгнуть, если раскачается. А дальше, на другом конце обрыва, была видна белая поверхность. Остальное было скрыто в тумане.       Челл поставила портал вначале на клочок земли с гелем, потом туда, где виднелась белая поверхность. И, раскачавшись, прыгнула.       — Ну все, прощай, подруга! Думаю, это конец… — Голос Уитли был полон отчаяния. — Обещай мне напоследок, что ты запомнишь меня таким… то есть нет, не таким, как сейчас, а тем хромированным красавцем, что спас тебя из заточения комнаты релаксации, словно рыцарь принцессу из темницы!       Но не успел Уитли и зажмуриться от страха, как они очутились уже на другой стороне обрыва.       — Мы спаслись?.. — дрожащим голосом спросил модуль, — мы спаслись!       От ее картофельного друга слышались радостные восклицания. От их звука и самой Челл становилось легче.       Они преодолели пропасть. И, насколько могла судить Челл по отсутствию голоса Гладос, попали в «слепую зону», о которой ранее говорил Картошкли.