Подари мне венок из обещаний

Фестиваль морских фонарей в Ли Юэ — одно из самых красочных и запоминающихся праздников на Тейвате. Все дети, да и некоторые взрослые, едва один фестиваль прошёл, уже начинают считать дни до следующего. Да их и не упрекнёшь, ведь каждый этот фестиваль жители города помнят, как дни отправления своих желаний небесам. Очень важно не запускать фонарики просто так. Нужно загадать желание, если оно есть. Или же запустить фонарик с дорогим тебе человеком. Говорят, это к счастью. *** Город кипел с самого утра: молодые девушки толпились у ателье, ожидая выдачи своих новых нарядов; юноши сооружали перевозные лавки, в которых уже вечером будут красоваться самые изысканные деликатесы кухни Ли Юэ; военные особенно внимательно осматривали в порту всех приезжих, а в частности гостей из Снежной (после того как Тарталья разгромил Золотую Палату, у Цисин появилась паранойя в отношении его соотечественников); торговцы украшали и мастерили на продажу те самые фонарики, что вечером отправятся на встречу с Могучим Повелителем Небесных Пределов в ночное небо. Каждый сегодня чувствовал эмоциональный подъём. За исключением Син Цю. Ночью он проснулся в холодном поту от резкой боли в груди. Так плохо ему ещё никогда не было. Он думал что умирает. Судорожно сжимая край подушки, он пытался сделать ещё хоть один вдох, но грудную клетку словно пронзила невидимая игла. В тот момент у него в глазах потемнело, а в горло наконец поступил желанный глоток воздуха. И темнота. Он проснулся ещё раз примерно через 2 часа. Сначала перевернулся на один бок, затем принял сидячее положение. Сердце все ещё кололо. Его взгляд упал на связку шелковицы, лежавшую у него на тумбочке. Он провёл кончиками пальцев по шёлковым лепесткам. Син Цю вспомнил о своём друге, а потом вдруг улыбнулся так, словно и не умирал пару часов назад, вдыхая сладкий запах нежных цветов. Он смотрел на ночной Ли Юэ из своего окна и чувствовал аромат, напоминавший тонкие нотки цветка цисинь и спелого закатника. Хотя нет. Эта шелковица пахла по-другому. Она пахла экзорцистом с голубыми глазами. И вот его портрет отчетливо появился перед Син Цю. Да и боли уже нет. Есть только Чун Юнь и запах шелковицы. А потом снова темнота. — Так и умереть не жалко, — успел подумать Син Цю, прежде чем без чувств упасть на подушку то ли в обморок, то ли в глубокий сон. *** Уж не знаю чем думала Сян Лин, приглашая Чун Юня на Фестиваль, если знала о предстоящей загруженности ресторана своего отца. — Лин, не переживай. Я справлюсь сам. В крайнем случае я попрошу помощи у Яо Яо. Она обещала приехать. Милая, веселись пока у тебя есть такая возможность. Я не хочу отбирать твою молодость и менять ее на мору. ЧЕРТА С ДВА, СЯН ЛИН! — отвечал Мао на извинения дочери насчёт своей недальновидности. — Спасибо папа! Я буду дежурить всю следующую неделю, обещаю!!!— ответила девушка, а потом, обняв отца и не дождавшись его ответа, побежала на пристань, где договорилась о встрече с Чун Юнем. Она сегодня была как никогда хороша: волосы собраны в свободный пучок, глаза подведены, губы накрашены, новый наряд, достойный восхищения и пышный бант, завязанный на талии. Куколка, а не наша девочка-перчик. А на пристани ее уже ждали. Чун кажется никак не приоделся, за исключением новых перчаток и нового пояса. Он ещё издалека увидел Сян Лин. Он был поражён тем, как праздник может изменить человека. — Здравствуй, Чун Юнь! Как ты? — Все хорошо, ты прекрасно выглядишь, — после этих слов девушка залилась краской. К счастью, из-за макияжа это было не так заметно, — А ты как? Как твой отец справляется с таким наплывём посетителей? Я видел, что у вас там творится. Их разговор перебил торговец: — Здравствуйте молодые люди! Не желаете преобрести фонарик для двоих? У нас есть разные, самые разные. Прошу, выбирайте. *** Син Цю оклемался только к вечеру. Ну как оклемался, боль отступила. Он так ждал этого праздника, что не мог его пропустить даже из-за болезни. Поэтому, выпив горькую настойку из побегов бамбука, он оделся как всегда, положил в нагрудный карман один из цветков шелковицы и вышел из дома. Он знал, где сейчас Чун Юнь. Он всегда был там в этот день. На пристани.