Божественная комедия

Зоро открыл глаза и тут же зажмурился от яркого света, бьющего в лицо. Немного привыкнув к сияющей белизне, он смог разомкнуть веки и оглядеться. Снег мёл в лицо, колючими осколочками царапая кожу. Тихо. Поблизости не было ни души. Прищурившись, за серым саваном метели, мужчина рассмотрел небольшой домик, тонущий в снегу подобно брошенным домам, которые остаются погребёнными под песком пустыни. Тяжело ступая сквозь пургу, он пошёл к единственному месту, где он мог бы укрыться и где, возможно, кто-то был. Подходя всё ближе, он начинал улавливать знакомые контуры, мерцающие в зимней дымке. Уже подобравшись к порогу, он смог рассмотреть вывеску, почти спрятавшуюся за белыми кляксами снега. “Додзё”. Мужчина медлил, прежде чем открыть дверь, собираясь с духом, когда услышал из-за тонкой перегородки детский крик: “Отдайте мне её меч! Я приду к нашей мечте за нас обоих!”. Вздрогнув, мечник распахнул дверь. Сероватый свет проходил сквозь окошки, превращая столь знакомую обстановку в полу-истёртый рисунок тушью. Косиро-сэнсея не было. Не было больше маленького мальчика, который в столь раннем возрасте задался такой непростой целью. Не было и Вадо — опоры, друга, ментора. В центре зала сидел лишь угольный силуэт Китэцу. Меч, услышав хозяина, хохотнул: — Я тут уже жопу отморозил, пока тебя ждал, придурок. — У тебя получилось? — Ну, частично, — повернул он к хозяину усталое лицо, по которому со слабым свечением проскользнула алая жилка, — Тебе осталось только копыта не откинуть, а я устал. С этими словами меч рухнул ничком, ветер ударил по стене, и додзё растаяло миражом, вновь оставив Зоро одного в ледяной пустыне. Мужчина сглотнул и двинулся дальше, с трудом пробираясь сквозь белоснежную преграду. — Нет, не умирай! Пожалуйста, пожалуйста! Не умирай! — слёзно просила Куина, наспех перевязывая рану, которую сама же и нанесла. Зоро лежал на снегу, окрашивая холодный пух багрянцем собственной крови и дыша так тихо и слабо, что казалось, будто каждый такой вздох может оказаться последним. — Кто-нибудь! Кто-нибудь! — закричала девушка в исступлении, обращаясь к самому небу. Он выдохся, взбираясь на гладкий холм. Переведя дыхание, мужчина сделал последний шаг, который бы позволил ему увидеть, что же скрывала за собой эта преграда. Открывшийся пейзаж заставил сжать кулаки и натянуто улыбнуться. Ну конечно, где ещё он мог оказаться? Белоснежная крепость дозорных едва различалась в стылом воздухе. Единственным заметным предметом был крест на широком плацу. Может быть здесь? Здесь он нагло сбежал от неминуемой гибели, здесь балбес на дырявом корыте принёс ему меч, а заодно и кучу проблем. Здесь он присягнул капитану и поклялся себе. Здесь его судьба сделала лихой поворот. Он помчался вниз, слыша звонкое: “Вступай в мою команду!” Да, это здесь! Ну же! Он бежал так быстро, что ноги запутались в снегу и он кубарем скатился с пригорка, проехавшись на животе оставшееся расстояние до своей цели. Но и здесь не оказалось ни Луффи, ни прежнего его, ни меча. Куда вёл Вадо? Что хотел показать? Зоро, опёрся о деревянную конструкцию, которая должна была стать его эшафотом и, хмыкнув, разбил тёмный силуэт видения. Он не умер тогда. Не умрёт и сейчас. Дальше. — Господи, что ты с собой сделал, дурак? — спросила Куина, гладя рубцы, покрывавшие все тело мужчины, заканчивая туго перевязывать рану. — Что же с тобой творилось, Ророноа… Зоро, — она прошептала это имя, точно надеясь, что оно волшебным заклинанием вернёт ей что-то давно утраченное и безвозвратно потерянное. Зоро. Чем-то тёплым веяло от этого простого имени. Чем-то с запахом травы и лета, с запахом росы и ярким светом полной луны. Чем-то таким болезненно близким. Зоро. Он произносил своё имя жёстко, самоуверенно, немного надменно. Он всегда так представлялся. С момента их первой встречи. И впервые перед ней возник этот зелёный дикобраз вовсе не в четвёртом отряде, нет. Это было летним погожим днём, после её очередной победы. И первое, что он сделал — бросил ей вызов. Чтобы проиграть. Он всегда проигрывал. Куина нерешительно коснулась сухой холодной руки, точно проверяя, не придумала ли она себе всего этого. Нет. Как можно было придумать этот тёплый товарищеский жест, когда она помогала ему вновь подняться на ноги после очередного поражения. О нет, она бы никогда не выдумала этого сердитого взгляда зелёных глаз, когда он потирал новый синяк. Она не умела придумать таких чудесных мгновений, которые ей подарил этот балбес. Нет. Это всё было по-настоящему. Он миновал плац и вдалеке замаячили очертания домов. Ветер стих, чтобы перерасти в настоящую бурю и мечник поёжился. Не от холода. Он вспомнил, где в последний раз мороз так драл лицо и лёгкие, где было так холодно не только телу, но и душе. Кажется, это финальная точка его маршрута. Где-то на этом зимнем острове скрывается то, что он потерял в тот день и до сих пор не мог найти. То, что нёс с собой белый меч. Что это? Что? И где оно? Больно. Старые шрамы заныли, сетуя не то на погоду, не то на самого мечника. Бездумно бросающегося в драку идиота, который всегда порывался доказать, что он лучше. Да доказал уже и не единожды, только радости это почему-то так и не принесло. Стал он лучшим мечником и задорно упился на банкете в его честь. Стал он первым помощником лучшего капитана в мире и гордо говорил, что это единственный человек, который имеет право им командовать. Гордость прошла с ним всю земную жизнь, но не счастье. Для счастья ему не хватало одного лишь человека. Не хватало возможности обнять тонкие плечи и сказать: “Смотри, это всё для тебя! Всё ради нашей клятвы! Ты счастлива?”. И ответь она “Да”, он бы тоже был счастлив. Ступая по безлюдным улицам, которые он когда-то сам заливал кровью, мужчина миновал дом, в котором он поругался со своим капитаном. Поругался из-за того, что вновь хотел сделать что-то ради кого-то. Ради друзей, ради семьи. Но снова не ради себя. Наверное, это тогда так взбесило Луффи. Идя к себе, идя верным путём, ты не теряешь силы а, напротив, становишься несокрушимым, подобно богу и тянешь за собой всех близких. Сияя сам, ты греешь окружающих. А он, дурак, всё тепло раздал, а себе оставил лишь горячительное. Из-за тёмного холма выглянул контур их кораблика. Красивый. Кажется, судно пришвартовано. Можно сесть на борт и уплыть в туман, навстречу неизвестности. И перестать уже искать растоптанную самим же целостность. “Чёрт, из-за этой пурги датчики показывают черте что,” — ругнулся Урахара, несясь сквозь бурю. Он уже видел, как неподалёку от Сейрейтея люди в недоумении осматривались, и солдаты убирали оружие в ножны. Чем дальше располагалась местность, тем больше времени требовалось жителям, чтобы прийти в себя, но общий уровень реацу, тем не менее, постепенно приобретал стандартные параметры. И хотя всё это было чрезвычайно хорошо, учёный не мог найти ни арранкара, ни Ророноа. Парень излучал вполне заметную реацу, которая хорошо выделялась на общем фоне и которую сейчас невозможно было разглядеть. Только бы не опоздать. Зоро подошёл к причалу и задумчиво посмотрел на силуэт Санни. Здесь он провёл столько хороших мгновений, что все уж и не упомнить. На этом судне он плыл навстречу новым приключениям и передрягам, всё дальше убегая от самого себя. Он хотел быть лучше ради тех, кто окружал его в жизни и в памяти, но о чём он никогда особо не думал, так это о том, что вообще-то он очень хочет быть счастливым. Попросту радоваться. Не ради кого-то, а ради себя. — Луффи, что мне делать? — спросил мужчина у пустого кораблика. — Я жил её мечтой, а потом твоей. И в итоге я тебя бросил, а ей нет дела до всего этого… — Не знаю, — флегматично ответил знакомый голос. — Может перестать уже напрягаться? Чего тебе охота? — Жить, для начала. Там посмотрим. — Ну так живи, придурок. — Нет. Нет, нет, нет! — замотала головой девушка, чувствуя, как угасает сердце мужчины на её руках. — Нет, пожалуйста! Только не сейчас! Прости меня. Я не хотела оставлять тебя одного, не хотела нарушать обещание. Прости меня. Пожалуйста, мы будем сражаться, сколько пожелаешь, только, пожалуйста, живи! Вернись! — Ты прав. Буду жить. Я. Буду. Жить, — улыбнулся Ророноа, глядя, как Санни скрывается в тумане. — До встречи. Он будет жить для себя. Он будет счастлив. У него теперь есть другая мечта. Он мечтает увидеть её. Он бесконечно жаждет сгрести её в охапку и рассказать всё не для того, чтобы она вспомнила, а чтобы узнала, как хорошо он прожил свою жизнь. Да, он обожал всё это. Он был счастлив, наводя порядок в бардаке Гранд Лайн своими силами. Ему нравилось расти над собой, становиться лучше и, пожалуй, делать лучше всё вокруг. И здесь ему тоже будет чем заняться. Наорал на Укитаке, что на окраинах сообщества бардак? Ну так иди и наводи порядок! Новая цель, новая мечта вспыхнули в сердце жаждой жизни и, точно факел, развеяли глупые тревоги и старые обиды. — Зоро! — послышался сзади знакомый голос, заставивший мечника вздрогнуть. Неужто? Мужчина обернулся на место, где когда-то расстался с жизнью, и тут же раскрыл руки в объятиях. Белоснежный силуэт, пробежав по дорожке, выстеленной луговой травкой, подскочил к фехтовальщику и повис на крепкой шее. — Я так соскучился, — лучезарно улыбнулся Ичимоджи, тряхнув золотыми кудрями. — Я тоже, — кивнул мужчина. — Я тоже. Значит, ты меня простил? — Это ты себя простил, — пожал плечами меч. — И теперь нам снова по пути. — Чертовски верно, — хмыкнул мужчина. — Давай, просыпайся, — подмигнул Вадо и обернулся на безграничный простор внутреннего мира мечника, который озарился солнечным светом и почва которого всё увереннее покрывалась травой. — Тебя уже заждались. — Не умирай! — крикнула девушка, схватив мужчину за руку. Крепкие пальцы чуть сжали хрупкую кисть и синие глаза замерли на забытом и вновь знакомом лице. — Привет, — улыбнулся он. — Поможешь подняться? — Ха, я вспомнил первые курсы академии, — рассмеялся Кёраку, опускаясь на одну из крыш. — Весело иногда вспомнить детство, а, Укитаке? — продолжал улыбаться брюнет, но ответа не последовало. — Джу? — Буря не улеглась. Она всё ещё жива, — констатировал капитан тринадцатого отряда. — Проклятие, и как её искать? — нахмурился мужчина. — Ну, думаю, вот это — неплохой ориентир, — произнёс шатен, указав на дальний квартал, где обрушилось несколько домов и поднялось огромное облако снежной пыли. — Кажется, сударыня чем-то огорчена, — хмыкнул мужчина. — Ну, кажись, всё, — улыбнулся Ренджи, пряча оружие и переводя дыхание. Матсумото кивнула и опёрлась ладонями о колени, открыв Абараю прекрасный вид, любованию которым рыжий и предался. Девушка вздрогнула, резко подняла лицо и серые глаза замерли. Ренджи смущённо отвернулся и понял, что Рангику удивили не его пурпурные щёки. Вдали взвился снежный столб, тянущийся к самому небу. — Это ещё что такое? — поднял брови парень. — Кажется, наш противник наконец-то проявил себя, — довольно улыбнулся Хирако. — Отличненько! Хватит разминки, пора бы уже заняться чем-то интересным, — оскалился Зараки и помчался в сторону урагана. Шинджи хотел было его остановить, но пожал плечами: всё равно пока этот болван половину Сообщества не оббегает — до цели не доберётся, а к тому времени там уже будет вся толпа. Интересно только, кто первый встретится с ней лицом к лицу? — Нет! Нет! — орала в ярости арранкар, стуча кулаками по земле, отчего в небо выстреливали ледяные копья и взлетали снопы снежинок. Проклятый сопляк! Как он посмел ослушаться? Как он… как ему вообще удалось выйти из-под её власти? Неужто из-за той девчонки? Что это? Почему какая-то девка ему интереснее, чем власть и сила? Что за глупая привязанность? Это то, что называют любовью? Чушь. Сказочки для слабаков. Все рождаются, живут и умирают в одиночестве. Она прекрасно это знала. Потому и отвергла самодержавие Айзена, потому и ушла в черноту Уэко Мундо. В холод, тьму и одиночество. В честность. Завидовать Ророноа? Мелкий паршивец, как ему хватило наглости сказать ей такое? Завидовать человечешке? Завидовать его слабостям? Ха! Она бессильно упала в снег. Почему тогда, если эмоции — это слабость, он смог оборвать связь с ней? Дело ведь не только в том, что этот проклятый меч вступился за хозяина как натасканная псина? Даже меч питал привязанность. Избалованный, кровожадный клинок расплавил ледяную клетку в мужской груди, оборвал все связующие ниточки её реацу с душой владельца, не жалея сил. Что это? Как это работает? Почему она не может убить всех этих слабаков? Один из солдат Готея, первым прибежавший на зимнее беснование, замер, боясь приблизиться и обратить на себя внимание тонкой фигурки, сидящей в снегу и прячущей лицо за ладонями. Девушка подняла на бойца лучистые глаза и с криком: “Вон отсюда!” швырнула в рядового целый град ледяных стрел. Шинигами попытался отмахнуться мечом, но шансов у него было немного. Очень вовремя подоспела хрупкая фигурка, которая за шиворот выволокла горемыку из беды. — Балбес! А ну, брысь отсюда! — ругнулась Кучики. — займись с другими солдатами оцеплением, а я разберусь с этой стервой. — Но… — Давай! Мне не впервой сталкиваться с арранкаром, — произнесла девушка и обнажила клинок. — К тому же, — добавила она, — мы с ней в чём-то схожи… Танцуй, Соде но Шираюки. — Куда ты несёшься, сумасшедший?! — кричала Куина, следуя за Ророноа, который бежал на снежный столп, стремительно сокращая расстояние до источника всех бед. — Положить всему этому конец! — ответил мужчина. Девушка помчалась что было сил и, вырвавшись чуть вперёд, преградила мужчине дорогу. — Стой! Ты ранен! Тебе туда нельзя! Тебе нужно в больницу! — Я всё это заварил — мне и расхлёбывать, — бросил он, не сбавляя темпа. — Зоро, стой! Я всё вспомнила! — от этих слов, шинигами застыл, сделав пару шагов по инерции. Медленно обернувшись на девушку, он пристально всмотрелся в её лицо, но, сжав кулаки, помчал дальше. — Неплохая попытка! — крикнул он, скрываясь в подворотне. — Что? Да я… — девушка аж задохнулась от возмущения и вновь побежала сквозь буран истерики Хикару, но мужчина уже потерялся в снегу, — Баран! Ничего в тебе не поменялось… — произнесла она себе под нос, чувствуя как на веках замерзают робкие слезинки счастья. — У тебя неплохо получается для обычного рядового, — усмехнулась Хикару, заправляя за ухо выбившуюся прядь. Рукия дунула на лицо, также убирая волосы с глаз. — Ты тоже ничего, — хмыкнула брюнетка. — Танец второй: “Белая рябь”, — произнесла девушка и шквал льда и снега ударил в лицо арранкара. Когда сквозь белую пыль снова стал различим проулок, шинигами увидела Хикару, которая наигранно стряхивала льдинки с белоснежной кожи. — Серьёзно? Ты решила одолеть меня льдом? Вот дурёха, — улыбнулась она. — Нет, я знаю, что этот сквозняк тебе нипочём. За ним просто не было слышно того, как я начала третий танец. Белый клинок, — произнесла девушка и вытянула меч перед собой. Ледяное лезвие вонзилось в плечо Пустой, которая в последний момент успела среагировать. — Сучка, — прищурилась Хикару, выдёргивая обломок льда. Она резко шагнула вперёд и махнула рукой в сторону брюнетки, обрушивая на неё дождь из острых осколков. Кучики скрылась в ледяном столбе, спасаясь от атаки. Арранкар ударила по земле, пуская цепь шипов, бегущих к жертве, но лёд раскололся о чёрный меч в крепкой руке. — Хватит, — произнёс Зоро. Хикару замерла, стиснув кулаки. Рукия, покинув своё ледяное убежище, перевела на мужчину взволнованный взгляд. — Хватит истекать кровью! — возмущённо произнесла шинигами. — Цыц, ведьма, — рыкнул Ророноа. — Помоги рядовым, там ещё полно пустых, а я закончу тут. Это наше с ней дело. Верно? — О, да, — кивнула арранкар и схватила копьё. — Ну давай узнаем, жнец, сможешь ли ты “собрать” и мою душу, — рыкнула она, швырнув копьё. Мужчина легко отвёл оружие кончиком меча. — У тебя нет души, — жёстко произнёс он. — А у бесчувственного рубаки, вроде тебя, есть? — Есть. Не без грехов, конечно, но определённо есть. Тебе ли не знать? — оскалился он, парируя новую дистанционную атаку. — Столько времени за чужой счёт прожила, поди успела распробовать. Хикару зашипела и, подняв руки, надела на себя броню, сияющую холодным хрусталём, позади которой распахнулась пара филигранных крыльев, и вооружилась мечом, прозрачным как стекло. Ророноа издевательски поклонился. — Начнём? — Ничтожество! — в ярости крикнула арранкар и рванула в атаку с такой скоростью, что мужчина был вынужден уклониться и выхватить второй меч. Клеймора Хикару с мелодичным звоном обрушилась на скрещенные мечи. Тихая трель оружия переросла в грохот трескающихся стен соседних домов. Мечник выдержал удар и стрелой проскользнул мимо неё, оставив щербину на прозрачных доспехах. Арранкар помедлила с долю секунды, когда её взгляд устремился в противоположную от противника сторону. Зоро понял, кого решила атаковать пустая, лишь когда услышал звон нодати Куины. — Не на ту напала! — качнула головой брюнетка и, жестко отведя оружие, ударила в ответ, пробивая защиту. Арранкар взвизгнула и взмыла в воздух. Выгнувшись, она стремглав помчалась в сторону противницы. Куина парировала удар и тоже взмыла в воздух, ловко прыгая с места на место, жаля пустую, точно оса. Хикару расколола меч и сотни осколков выстрелили защитным шаром. Куина вскрикнула от неожиданной боли, упав в снег и зажимая пробитое бедро. — Веди, Ичимоджи, — кивнул Зоро и белоснежное сияние сформировалось в столь знакомый меч. Мужчина подбросил клинок и, привычно схватив его зубами, скрестил красный и чёрный на груди. “Путь разрушения. Тысяча дорог”, — произнёс он тихо и, оттолкнувшись, взмыл в небо. Тёмный силуэт, разбивая защиту, просвистел мимо снежной королевы и зазвенели разбитыми стёклами кристальные крылья, и хрустнул изящный панцирь. Арранкар бессильно упала в снег, переводя дыхание и глядя на кровь, струящуюся из многочисленных порезов по льду. — Да что тебя отличает?! — прошипела она. — Я люблю её. Ты знаешь, что это значит? — Иди к чёрту! — крикнула она и лучистые глаза засияли слезами. Из последних сил пустая устремилась в сторону Куины, которая в упор смотрела на Зоро, не в силах шелохнуться. Девушка распахнула глаза в последний миг, а мечник, не раздумывая, бросился вперёд. Тихо хрустнул снег и воздух схлопнулся в вакуум. Нодати разбил маску на лбу, а белый меч с тихим хрустом пронзил сердце пустой. Хикару взглянула сперва на Зоро, потом на брюнетку и усмехнулась. “Вы друг друга стоите…” — с этими словами она, разбившись снежным пеплом, рассыпалась, не оставив ничего. Зоро, смотрел перед собой, не до конца ещё понимая, что это всё. Что они победили. Он коснулся лбом оплётки белого меча и хотел убрать его в ножны, но колени в конце концов подогнулись и он сел на землю. Куина бессильно опустилась неподалёку, всё ещё глядя на мечника и краснея. — Эй, Куина… — Зоро обернулся к девушке, — я совсем забыл, — он вытянул из-за пазухи мешочек, вымокший в крови, — Это тебе. Извини, запачкал маленько, — усмехнулся он. — По-моему, мы пропустили всё веселье, — вздохнул Кёраку, обращаясь к прочим офицерам, подоспевшим к моменту триумфа шинигами. — Ничего, есть ещё что разгребать, — вздохнул Хирако и, взяв пару человек, удалился избавлять улицы от бардака, который успела навести арранкар. — Четвёртый отряд будет в ужасе, — покачала головой Кучики, а после обратилась к Абараю, когда они шли осматривать территорию соседних районов, — Пс, Ренджи, на меня место на празднике тоже занимай. — Ой, батюшки, обошлось… — выдохнул Урахара и чуть виновато улыбнулся под пристальным взглядом Укитаке. — Ну обошлось же. — Идиот! — крикнула девушка, отойдя наконец от ступора. — Перепугал меня до чёртиков! Придурок! — брюнетка, опираясь на руки, подсела к нему, и попыталась залепить оплеуху, но бессильно уронила голову на широкое плечо, — Я так боялась, что потеряю тебя снова… Вечно ты не можешь спокойно усидеть. Дураком так и остался. — Так это правда? — ошарашенно спросил он. Брюнетка кивнула, крепче прижавшись к мужчине и позволив сильным рукам сгрести её в объятиях. В третий раз в жизни Ророноа Зоро плакал навзрыд. Второй раз в жизни из-за неё. Впервые в жизни от счастья.