Перевоспитанию не подлежит

      Майки отослал Дракена в столовую под предлогом срочной необходимости выпить чего-нибудь холодненького, и Дракен, повозмущавшись «другом-пиздаболом», всё же удалился. Стоило ему уйти, они с Баджи ушли со школьного двора, обошли главный корпус и, прошмыгнув через запасной выход, очутились в тихом месте за территорией учебного заведения, где, насколько знал Майки, часто проходили выяснения отношений у здешних обитателей. На пару они сели на траву в тени клёна и оба оперлись спинами о древесный ствол.       Баджи не шибко хотел говорить с Майки один на один, когда тема коснулась Сёчикара, но Глава Тосвы намекнул, что от разговора ему не отделаться: дело приняло мрачный оборот, и Кейске не радовало отсутствие у него путей отхода.       — А теперь серьёзно, — начал Майки, не вынужденный больше считаться с присутствием Кена, — ты знаешь, куда тогда делся Шин?       В памяти Кейске (да и Майки тоже) имя Шина было неразрывно связано с именем Шиничиро, а потому разговор обещал быть не из приятных.       — Без понятия. Я вообще думал, что ты в курсе — он ведь единственный вам с похоронами помогал… — Баджи заговорил уже не тем бойким голосом, что при Дракене. Теперь, по ощущениям, ситуация требовала такта, которого у него могло не найтись. — После того, как нас задержали, я ещё несколько недель был под арестом — ты помнишь, наверное — так что я вышел только в конце сентября. Вы с церемонией уже закончили, к тебе я идти не хотел… — он смолк, не желая договаривать, но через силу закончил предложение: — к тебе идти было стыдно, Дракену показываться на глаза вообще было травмоопасно — он бы мне шею свернул прямо на месте — так что я тогда пошёл к Сёчикара. Хотел Аи или Шина расспросить, что да как — Шин-то уж точно был в курсе всего — но мне сказали, что они всей семьёй съехали в конце августа. Куда — мне не сказали.       Майки заметил, что он уже дважды говорил о сестре Шина как о знакомой.       — А Аи ты откуда знаешь?       — Тебе Казутора трубой весь мозг выбил? Что за херня у тебя с памятью?       — Да не выёбывайся ты. Просто ответь.       Баджи зло цыкнул языком.       — Нас тогда Шиничиро не мог забрать, когда мы в Канто сунулись, и нас забирал Шин — так он всю дорогу, не затыкаясь, только о сестре и говорил. Ваще не помнишь что ли?       Майки покачал головой. Баджи сидел к нему боком и этого качания не видел, но по интонации его молчания догадался, что Сано не только не помнит, но ещё и сожалеет, что не помнит. Кейске продолжил говорить уже спокойнее, решив не давить другу на больное:       — Тогда семестровые приближались: я еле-как сдал японский и историю, а у меня ещё и академ задолжность была, ну и, короче, к последним экзаменам я нихера не готовился. А всё-таки выпускной класс, тыры-пыры… Я тогда пошутил, что нахер всё завалю и останусь в началке ещё на год, а Шин сказал, что его младшая сестра разбирается в математике и предложил, чтобы она со мной позанималась. Я тогда не соглашался — сдалась мне эта матеша — но он всё равно её попросил и в итоге на выходных потащил меня заниматься.       — Так всё-таки знал… Аи и тогда была такой странной?       — «Странной»? — странным Баджи показался его вопрос. — Ну, может, немного совсем. Помню, она была пиздецки умной и любила сорить умными словечками — нихера их не понимал, но звучало круто.       «Хах, ну это она и сейчас любит».       — Но «странной» — всё равно не то слово. Она тогда была самой популярной девчонкой во дворе, да и в школе, кажется, тоже (хотя я не ебу, как можно быть популярной в началке), — Кейске посмеялся с собственного рассуждения, припоминая какие-то подробности их детства. — Знаешь, как сложно было с ней заниматься, когда каждые десять минут кто-нибудь приходил к ней под окна и звал её погулять? Хотя объясняла она всё равно классно. Матеша вообще единственный предмет, по которому я сейчас не отстаю — она, кажется, в меня на несколько лет вперёд всё вдолбила.       Майки молча смотрел на куст ракитника перед собой и пытался переварить услышанную информацию. О Шине ничего нового он так и не услышал, а информация об Аи его не то чтобы шибко интересовала, но понятие «популярная девчонка» и образ Аи в настоящем в его голове не состыковывались и этой несостыковкой вызывали мысленный диссонанс.        — А о брате она говорить не боялась?       Этот вопрос был ещё страннее предыдущего. Баджи изменил положение тела, чтобы заглянуть Майки в лицо и понять, о чём он думает. Лицо. До пугающего спокойное и бесстрастное. Да что за херня с Майки? Реально головой что ль ударился…       — Что Шин, что Аи — душа в душу, — с некоторой осторожностью припомнил Баджи. — У них ещё в семье какие-то траблы были — не помню (мелкий был, не вникал в это), так что они друг за друга держались. Ты к чему эти вопросы задаёшь?       Майки окинул его пустым взглядом, смотрящим скорее сквозь него, чем на него, и, про себя решив не развивать дальше тему, сменил её на новую:       — Что думаешь о Истовцах? Пока не проверял, но утром в школе птичка напела, что они Куцумина из четвёртого прижали. Хотя вроде бы это было личное. Не знаю, вмешиваться или нет.       — Как тебе отвечать — это пожалуйста, а как ты — это идите нахуй? Ну заебись, — Баджи якобы оскорблённо снова от него отвернулся, но потом всё-таки буркнул: — В пизду этих Истовцев. У них это «личное» каждый месяц. Они как нарываются.       Майки усмехнулся.       — Понял, на днях порешаем.

***

       Майки по натуре не был человеком, предрасположенным к тоске и скуке. Он не любил теряться в себе, а потому всегда старался понимать свои чувства или хотя бы в них ориентироваться. Но последние несколько месяцев загнали его в эмоциональный тупик. Сначала Дракена чуть не зарезали, а потом ещё и Баджи месяц провёл в больнице. Всё как-то закрутилось, завертелось, и сейчас Майки уже не чувствовал себя так легко как прежде. Его нынешнее состояние было подозрительно схоже с тем, что было сразу после смерти брата. Но если тогда у апатии и опустошения причины были, то сейчас, как не старался, он не мог себе их придумать. Манджиро слышал, что нормальные взрослые люди в таких ситуациях идут к психологам и психотерапевтам, но он был так далёк от мира «нормальных взрослых», что с трудом представлял, как выглядит поход к психологу и что из себя представляет сама профессия лекаря душ.       В общем, он знал о постигшей его психологической проблеме (или догадывался о её существовании), но в душе не чаял, как с этим работать.       Когда он впервые услышал фамилию «Сёчикара» в исполнении Аи, он всерьёз подумал, что от нервов у него начался бред. Когда же убедился, что фамилию он расслышал правильно, стал подозревать себя в паранойе. Он соврал Кену о том, что его связывало с Сёчикара, и на всякий случай сходил к Чинджи, но это ни к чему не привело, и он вновь начал сомневаться в собственном здравомыслии. Потом к делу приплёлся какой-то там Джун, и Аи отреагировала на вопрос о брате явно нездорово, а Майки путался в себе всё больше и больше. Но сейчас наконец всё встало на свои места и Майки мог выдохнуть. Тезис «Аи Сёчикара — сестра Шина Сёчикара» был всё-таки доказан. Но отныне на повестке дня встал другой вопрос — как ему встретиться с Шином? Баджи, увы, об этом ничего не знал, а значит, из возможных вариантов оставалась только Аи. Аи, которая даже «да» или «нет» на вопрос о существовании у неё старшего брата не ответила. Но это ведь всяко лучше, чем ничего? Стоит ещё раз попробовать с ней поговорить, хотя ему и казалось, что это будет жестоко. Неспроста же она не ответила ему в прошлый раз.

***

      Дракен ждал его в столовой, нервозно вертя в руках запотевшую бутылку ледяной газировки. Его вид а-ки «туча-грозовая-обычная» отпугивал посетителей остальных школьников, и все столики вокруг них с Чифую были свободны.       Майки дружелюбно поприветствовал заместителя командира первого отряда и с деланным сожалением сообщил, что им с Кенчиком уже пора по делам. Всё так же дружелюбно Майки попрощался и с Чифую, и с Баджи и, оставив их за обедом, пошёл, немного обгоняя Дракена, на выход из обители еды и напитков, с грустью понимая, что он как раз-таки успел проголодаться.       — Как поговорили? — сурово спросил Рюугуджи, как только они вышли из здания. Его преданный, но обиженный вид забавлял Майки.       — Хорошо поговорили. Решили, что Исту пора надрать задницу. Завтра всех соберём, а дня через три на выходных будет забив — нормально, как думаешь?       — А про Аи что? — на этот раз его вопросы игнорировал Кен. Это-то и отличало его от Баджи и от всех остальных — он не шёл на поводу у его непоследовательного поведения. — Ты же перестанешь думать о ней 24/7?       Майки рассмеялся.       — Я и не думал. Она мне не интересна, так что расслабься, — обнадёжил его Сано, но тут же добавил: — Хотя встретиться с ней по-любому придётся.       Дракену эту известие не понравилось. То, что Майки постоянно витает в облаках, и облака эти клином сходятся на фамилии «Сёчикара», сейчас беспокоило его больше, чем предстоящие разборки с сильнейшей бандой Восточного Синзюку.       — И нахера?       — Она сестра того парня, которого я ищу, — простецки поговорил Майки, словно эта информация значила для него меньше, чем содержание школьных уроков.       — И этот «парень» — друг Шиничиро, о котором говорил Баджи?       — Ага.       — И что он из себя представляет?       Майки призадумался, решая, что именно Кену стоит знать.       — Он на пару лет был младше брата: в институте учился, когда устроился к нему на подработку. Вы с ним не пересекались (он редко из мастерской выходил), а за нами — с Баджи и Эммой — иногда приглядывал, когда у Шина был завал на работе, — Майки невольно улыбнулся и сам удивился, что улыбнулся. — Хочу с ним встретиться. Это важно.       — Ясно, — про себя Кен решил, что, раз «это важно», докапываться дальше просто бессмысленно. Роль мамочки — это, конечно, хорошо, но Майки ребёнок слишком непоседливый, чтобы быть его мамочкой кому-то было в радость. Проще сдаться и посмотреть, что из этого получится. — Куда идём?       Майки улыбнулся, довольный, что Кенчик решил не упорствовать.       — В Бункё. Надо в сто седьмую заскочить: помнишь, утром про Куцумина говорили? Хочу глянуть.       — А, точняк. Это от меня, кстати, недалеко: после Бункё тогда пойдём ко мне. Мне как раз журналы подогнали.       — О-о, замётано! Зайдём к Куцумину, порежемся в автоматы, потом в кафе, а потом к тебе.       Майки живо спроектировал их планы на день от этого момента и до самого вечера. Такая его живость, кажется, Кенчика успокоила (до встречи с Баджи и сразу после неё Сано наверняка выглядел слишком серьёзно, и он мог начать волноваться), так что Майки остался удовлетворён своим актёрским талантом. Улыбаться ему не хотелось, а его мысли до сих пор крутились вокруг Шина и Аи, но беспокоить этим окружающих не следовало, если это так их волнует.