***
Как он и думал, Кенчик не стал их дожидаться и позавтракал без них, а теперь с самым невинным видом заявил, что не хотел будить «сладкую парочку». За такое обзывательство он, конечно же, получил затрещину, но забирать слова назад отказался. После получасовых дебатов было решено обедать на улице, но Майки до кафе не дотерпел и накупил сладостей в первой же лавчонке, за что его пожурили, как маленького. Он на все замечания закономерно обиделся, ибо отчитывать его «при своих» — это одно, а отчитывать его при полу-незнакомой девушке — совсем другое. Короче, ни Кен, ни Аи этой разницы не уловили, и оба остались в непонятках, на что он обиделся. По времени было около двух часов дня. Они сидели на ступеньках небольшого полузаброшенного синтоистского храма, которые теперь были в каждом районе. В восьмидесятые за многими храмами перестали ухаживать, и отныне их существование поддерживалось лишь силами местных жителей, да божьим словом — вот и этот был из таких. Майки недовольно дожёвывал вторую рыбку тайяки со сли́вовым джемом, Аи сидела рядом и потягивала из стаканчика клюквенный морс. Кен отлучился на соседнюю улицу (там вроде было какое-то кафе с едой на вынос), предварительно пообещав, что накормит их «по-божески, а не как хочет Майки». — Да не делай ты такое надутое лицо. Он просто заботится о тебе. — Пусть заботится сколько влезет, но мамка мне не нужна, — непреклонно пробубнил с набитым ртом Майки. Он определённо был из тех людей, которые заедают стресс тортами и пирожными. — И не улыбайся так, как будто это что-то пустяковое. Он заколебал! То ему не нравится, где и с кем я сплю, то не нравится, что я ем. Мне пять лет или что?! Аи понимающе улыбнулась. — У вас всегда так? — участливо поинтересовалась она, намереваясь разговорами свести обиду Майки на «нет» до того, как Дракен вернётся. — Ага, постоянно. — Это круто. — Шутишь? — Неа. Вам никогда не скучно и, кажется, вы хорошо друг друга понимаете. Майки, напоказ надув щёки, принялся жевать булку ещё усерднее. — Да ладно тебе, — Аи, точно так же, как Майки позавчера, потрепала его по распущенным волосам. Если ему можно, то и ей тоже можно. — Не трать силы на негативные эмоции, раз всё равно скоро помиритесь. Его надутая физиономия смягчилась. — Ладно, — ворчливо уступил он. — Но вообще я ненавижу, когда мне указывают. — Болезнь всех лидеров, ничего не поделаешь, — Аи развела руки в стороны, — остаётся только учиться слушать и не принимать всё близко к сердцу. — Говоришь прям как мой брат. — У тебя есть брат? — Был. — Ясно, — она озадаченно смолкла и тут же перескочила на другую тему, чтобы не развивать эту, — О, ты уже почти все тайяки съел. Можно мне хвостик? Майки отломил от половины последней рыбки хвост без начинки и протянул его Аи. У неё в отличие от него было прекрасное настроение. А ведь и не скажешь, что утром она готова была накричать на первого открывшего её дверь. Что такого надо было наговорить, чтобы так разозлить эту уравновешенную девушку? Что ж, не его это дело, не ему об этом думать. Кенчик вернулся ещё минут через пять. Он нёс в руках три бумажные коробочки с лапшой «вок», четыре набора одноразовых палочек (один запасной) и несколько салфеток. Он подошёл к сидящей на ступеньках паре и протянул каждому по коробке. — Насухомятничались — теперь аппетита не будет. — А вот и нет. Я так проголодалась, что готова слона съесть, — распечатывая картонки и облизывая губы, восторженно объявила Аи. — В тебя даже кролик не поместится. — Я вместительнее чем кажусь на первый взгляд. — Ага, ага, ты только не подавись, когда вмещать это будешь. — И он ещё меня голубком называет, — не удержался Майки и показал ему язык. Аи рассмеялась и таки подавилась. Кен похлопал её по спине. — Ешьте молча. Вы оба. — Слушаемся, Кенчик-сан, — ягозя, протянул передразнивающе Майки, а Аи только кивнула, улыбнувшись, и тоже принялась есть. Атмосфера выровнялась и, пусть ели они в тишине, было ощущение умиротворённости и спокойствия. Приятная атмосфера, ничего не скажешь. Аи выглядела расслабленной, но залегшие на лице следы усталости заставляли усомниться в её самочувствии. Доев, девушка отставила пустую коробочку в сторону и, не боясь испачкаться, легла прямо на каменную площадку позади себя. Аи съела всё, а вот Майки, слопавший уже три булочки, с порцией не справился и её пришлось доедать Кену. — Ты только не спи там. Мы уже уходим, — предупредил Майки. — Ещё минутку, мамочка. — Ну хоть не папочка. — Заткнись, Кенчик, а. «Когда я ем, я глух и нем». И вот, через две минутки они уже выходили из храма. Ночью прошёл дождь, и вчерашняя духота спала. Было не так жарко, чтобы хотеть умереть, но и недостаточно холодно, чтобы жалеть о выборе одежды. Было просто прекрасно. Аи потянулась, разминая мышцы, словно она давно и крепко спала, и в который раз зевнула. Она часто зевала, да и выглядела очень уставшей. — Вы сейчас куда? — они уже подходили к метро, и Аи сочла вопрос логичным. Ответил ей Майки. В их паре он распоряжался графиком: — В Итабаси, наверное. Ты ведь в Минато живёшь? — Ага. Но сегодня мне в Синагаву. Это всё равно противоположные направления, так что тут мы, наверное, и разойдёмся, — Аи толкнула от себя тяжёлую дверь, и они вошли в здание станции. — Вам налево. Спасибо за компанию и обед, было вкусно, — она развернулась к ним лицом и помахала им ручкой, собираясь уходить и явно не планируя дожидаться ответного «пока». — Стой, — Майки остановил её прежде, чем она снова убежала. Он достал из кармана штанов телефон и протянул ей. — Вбей номер. Аи несколько удивлённо приняла сотовый и сделала так, как ей сказали. — Будешь звонить мне по ночам и жаловаться на разбитое сердце? — Посмотрим. Можешь мой тоже записать. — Спасибо, я его запомнила, — она вернула телефон владельцу. — Теперь до встречи? — Ага. Аккуратней по пути. — Постараюсь. Аи скрылась за углом в направлении восточной платформы. Майки вновь почувствовал на себе так часто повторявшийся в эти дни недоверчивый взгляд друга. — Ну чего? Что тебе опять не нравится? — Ты дал ей свой номер. — Уже жалеешь, что не дал ей свой? — Ты сказал ей быть аккуратной. — Я всегда говорю это Эмме. — А ещё вы спали в одной кровати. — Это искажение фактов, я требую адвоката. Кен вздохнул. Майки ведь понимал, к чему он клонит, и, раз начал юлить, значит в чём-то Рюугуджи всё же был прав. — Просто не втюрься в неё, окей? — Не помню, чтобы становился монахом. — Я не про то. Она просто слишком… я даже не знаю, как её описать! — Ну так это проблемы твоего словарного запаса, а не мои. Кен как никогда сожалел, что убийство в Японии незаконно, пусть даже эта скотина его заслужила. — Да и на лицо, как по мне, не очень… — последняя попытка переубедить Сано. Провал. — Ну вот ты с нею и не встречайся, а я как-нибудь сам разберусь. Так что сделай одолжение — не лезь, — огорошив своего заместителя ледяным тоном, Майки невозмутимо сунул руки в карманы и зашагал к нужной платформе.***
Когда она подъезжала к Синагаве, время клонилось к трём; когда добралась до дома, была уже половина четвёртого. Аи почти никогда и нигде не опаздывала на встречи, но опоздать на встречу с семьёй было делом чести. Двери не родного дома встретили её так же нерадушно, как встречала её неродная квартира после недельного застоя. Коибито Сёцу — любовник матери Аи — вышел к ней в прихожую с дежурной улыбкой. Он работал в строительной фирме и был кем-то вроде её представителя, так что Аи прекрасно знала, что такая улыбка предназначалась только гостям, а не членам семьи. Как мужчина, он не отличался особой привлекательностью, а как человек был ещё менее привлекателен, чем мужчина, так что Аи до сих пор не могла понять, почему её мать выбрала именно его. — Добрый день, Коибито-сан, — Аи обращалась к нему полу-формально, прибавляя уважительный суффикс к имени. — Мама ещё дома? — Добрый. Да, она на втором этаже. Только успокоилась, — Коибито-сан говорил с нею так же сухо, как и она с ним. Они поддерживали нейтральные отношения, и обоих это вполне устраивало. — А Джун? — У себя в комнате. Сейчас позову обоих. Иди пока на кухню. На кухне был накрыт стол для обеда: холодные блюда, к которым никто не притронулся, теснились по соседству с кастрюльками и декоративной посудой. Мама ненавидела готовить — говорила, она «выше того, чтобы коротать жизнь у плиты» — так что всё это разнообразие было заслугой домработницы. Ждали ли её к обеду? Ждали. Жалела ли она о том, что не пришла? Конечно же нет. Хозяйка дома спустилась по деревянной лестнице с видом королевы, снисходящей по мраморным ступеням. Наверное, она ждала, что ей бросятся в ноги и начнут вымаливать прощения, но и она, и Аи прекрасно знали, что никто тут извиняться не будет. — Привет, — из-за стола поздоровалась Аи. Она уже налила себе холодного чая и, не дожидаясь никого за стол, закусывала его печеньем. — О чём ты хотела со мной поговорить? — Не я хотела, а мы хотели, — ледяным тоном Сёцу поправила дочь и почти брезгливо изучила взглядом её замызганную одежду. — Сейчас твой брат спустится, и мы начнём, — произнесено было так, словно речь шла о каком-то важном мероприятии. Кажется, этот разговор будет не из приятных. Джун опустился за стол слева от неё. Мама устроилась во главе стола, Коибито-сан сел рядом с ней. Стол был большой и по факту они оказались разбросаны по разным его концам. Никто не собирался здесь есть. — Это касается моего первого ребёнка, — Сёцу не стала церемониться и сразу перешла к делу. — Позавчера мне снова пришли счета за лечение, и в этом месяце они составили почти сорок тысяч йен — это четверть от моего заработка. Твой отец, Аи, платит столько же, и ты, наверное, понимаешь, что, если он откажется от алиментов, все восемьдесят тысяч будут на мне. — Насколько я знаю, отец не собирается ни от чего отказываться. К чему тогда это «если»? — Аи перебила её, и мать поморщила нос от раздражения. — Ты прекрасно всё понимаешь, Аи, не строй дурочку. — Не понимаю. Могу только догадываться, — Аи глотнула чаю, почувствовав, что голос начал сипеть, — Хочешь написать отказ и свалить все счета на отца? Сёцу промолчала. Аи впервые поняла, что всё может оказаться куда хуже, чем она могла себе представить. — Мам, ты же не собираешься написать полный отказ?.. Сёцу взяла со стола бутылку вина и налила. Обед — не время для алкоголя, но вино она пила даже утром. Женщина задумчиво поплескала вино в бокале, а потом осушила его почти залпом. Отставила, сложила руки на груди, прямо посмотрела на дочь. — Да, именно это я сделать и собираюсь. Мы с твоим отцом уже всё обсудили. У Аи похолодели руки и, кажется, от лица отлила кровь. Разве могло быть что-то хуже, чем это? Слышать подобное от родной матери — не от Джуна, а от неё — было ударом ниже пояса. Аи скрежетнула зубами и до боли сжала челюсти. Что она могла сделать в этой ситуации? Ничего, по сути… Если мама позвонила отцу, значит, решение уже принято. Выплата за этот месяц уже произведена, получается, аппарат отключат только в следующем. Можно попробовать достать деньги и договориться с матерью, хотя есть ли вообще шансы, если эта женщина делает всё, чтобы избавиться от всего, что напоминало бы ей о прошлой семейной жизни… — Вы с ума сошли? — тихо, почти шёпотом спросила Аи. Никто её не услышал. — Встреча с нотариусом в конце этой недели. Медкомиссия — на следующей. Через две недели отключение. Я договорилась с врачом, твой пропуск теперь круглосуточный, так что оставшееся время можешь ходить к нему, когда вздумается. — Вот так спасибо, — Аи снова её перебила, на этот раз уже не собираясь дослушивать. За две недели деньги ей точно не достать, а говорить с отцом — дело гиблое. Разве что через дядю… — Это всё? — Аи поднялась с места. Она ударилась бедром о край стола, чашка на столе опрокинулась и залила белую скатерть чаем. — Это был занимательный разговор. Спасибо, что уведомили меня. Я пойду, — Аи поспешно вышла из-за стола и поспешила вон из комнаты. — Нахалка, — донеслось ей в спину. Аи слышала, как кто-то вышел за ней следом, слышала и шаги и за спиной, когда уже покинула дом. Шаги слишком тяжёлые для матери и слишком быстрые для Коибито-сана. Это Джун выбежал за нею. Он остановил её у калитки: дёрнул за кофту, развернул и припечатал к каменному забору, что было мочи. У Аи потемнело в глазах от удара. Ну хоть бы силу рассчитывал, она ведь и сознание потерять может. — Да чего ты ко мне приебался? Не до тебя мне, — бесцветно прошипела Аи, не находя в себе сил для ругани и сопротивления. Почему-то теперь всё ощущалось не так, как утром. Тогда это были только угрозы, подколки обиженного уёбка, а сейчас — реальностью, которой её окатили с ног до головы. — Из-за тебя меня избил Дракен, — сухо сообщил он. Она ожидала увидеть на его лице ликование, но почему-то оно было таким же серым, как и её собственное. — Не из-за меня, а из-за тебя. Ты сам виноват. — Так ты знаешь? Тогда тебе тем более надо взять на себя ответственность. Насколько надо быть морально разложившейся тварью, чтобы доставать её своими проблемами в такой момент? — Я ничего тебе не должна. Не я же тебя била. — Ты со мной не шути, — он обожал произносить эту фразу угрожающим тоном. Ему казалось, что тогда он выглядит устрашающе. — Сказать, что тебя провожает парень, и не сказать, кто он — грешно, сестрёнка, грешно. О таком сразу предупреждать надо. Знала, что они придут, и всё равно нарывалась — так ведь? Специально хотела, чтобы меня побили. Он так упивался этой теорией, к которой он пришёл сам, что было жалко его расстраивать. И Аи не стала. — И что же будет, когда «мой парень» узнает, что ты меня избил? — Аи ему улыбнулась, а хотелось бы плюнуть в лицо. Джун посверлил её взглядом секунд пятнадцать и к удивлению Аи тоже улыбнулся своими синюшными сухими губами. — Ты права, мне не поздоровится. Но у него характер вспыльчивый, за измену может и тебя пришибить. — Собрался меня изнасиловать? — в ответ многозначительное молчание в сочетании со спесивой улыбкой. Домой Аи сегодня точно не поедет. — Ну, член в руки, руки в ноги и вперёд. Давай только не сегодня? У меня дела. — Перед смертью не надышишься? — Кто знает — может, я передумаю дышать раньше, чем тебе хватит духу перейти от угроз к действию. Он перестал улыбаться и выпустил её из захвата. А теперь надо было уходить, пока он не передумал.