Борщи

      Грязь звонко чавкнула под ногами, моментально покрыв дорогую кожу сапог толстым слоем. Вот тут скривился Лёва уже по-настоящему, брезгливо вытащив ноги из самой топи и прошлепав до помоста. За столько лет ему пришлось видеть достаточно грязи, но прямое значение этого слова он не любил больше всего. Не то, чтобы дороговизна была его страстью. Он лишь привык ценить уютные и красивые вещи, которые зачастую стоили много. А найти вторые такие сапоги уже лет тридцать как невозможно.       Нет, эту деревню определённо стоило назвать "Грязи", это бы ей больше пошло.       Везде потоки воды с кучами веток и жухлой травы, тучи мух, кружащие в воздухе большими черными облаками, накрапывающий дождь, который то останавливался, то припускал с новой силой, грозя к вечеру превратить всё в еще большую кашу. Это волновало Лёву больше всего. Дорога на подъезде к деревне раскисла, а ночью по ней будет и вовсе не проехать. Его же способностей явно не хватит, преодолевать большие расстояния вурдалаку было не под силу даже с недавно выпитой кровью. А с пассажиром так точно. Опасно оставлять кибитку у местных, но деть ее было больше некуда. Пока что возница подвел лошадь ближе к центральному помосту, возле которого уже стоял перевозной балаганчик артистов и довольно большая толпа. Кажется, они вовремя.       По кивку возница подхватил ящик с "виски" и, протиснувшись через людей, поставил ближе к цирку. Люди ли? Лёва поправил очки, что так и норовили сползти на нос. Судя по тому, как заинтересованно толпа потянулась к ящикам, которые уже подбежал охранять и опустошать в протянутые руки под звон монет Шура, все же львиная доля зрителей была непричастна к массовым убийствам. Да и глядя на их количество и пышущий здоровьем вид, становилось ясно, что в своей деревне вурдалак не питается. Либо опасается, либо это хорошее прикрытие.       Невольно в голове вновь возник шёпот голода. Лёва стиснул зубы. Два флакона с кровью. Этого хватит на несколько месяцев жизни или одну схватку на смерть, куда больше! Взгляд задержался на полнокровной молодой девочке, которую рисовал один из приезжих артистов. Не по доброте душевной, что было явно видно по их плотному взаимодействию, но и та была не против. Её. Его. Против воли глаза заметались по толпе. Всех их. Всех и каждого, даже напарника. Всех бы сожрать. Язык прилип к пересохшему нёбу, и Лёва с трудом его отлепил. Надо идти помочь Александру. Чем больше простых смертных сегодня будет крепко спать под алкогольным дурманом, тем легче им будет разобраться с тварью. Только бы самому не последовать по её стопам. У мужчины не было времени анализировать своё состояние и мысли, поэтому вопрос самоконтроля и незакрытых гештальтов по жажде отошел на второй план.       - Это что ещё тут происходит? - И вовремя - толпа расступилась, подпуская к ним с Шурой бородатого мужика, на голову выше их обоих. Хотя, против Лёвы любой человек без шансов. Но изобразить почтительный трепет было надо, и вампир выхватил из рук Шуры непочатую бутылку, которую тот явно собирался опробовать самостоятельно, поднося ее мужику. Судя по тому, как жадно заглядывали ему за плечи остальные собравшиеся, тот был местным главой. - На такое разрешениев не было.       Но, самогон ухватил, под заливистую речь Шуры, что-то тараторившего про нуждающийся в празднике честный рабочий люд и чудесное английское виски, которое не стыдно поставить на стол самому царю-батюшке. Кажется, не наступи Лёва ему на ногу, и с местного старосты напарник денег бы выпросил. Крякнув, мужик утер бороду и махнул рукой. А еще одну бутылку-то подцепил. Невелика потеря. Лёва перетек к цирковой кибитке. Там как раз затирался начальник этого буквально балагана. К нему-то, сидящему на краю повозки и подсел вурдалак.       - Юр, здравствуй, поговорить надо, я быстро. - Не то, чтобы они плотно общались, но Юрий был одним из тех, кого посвятили в тайну графа. Это произошло случайно и по давно известной схеме: большие долги, цирк на грани распада, никакой профессии за плечами, кабак, подвернувшийся Александр, предложивший заработать неплохие деньги. Донор из него оказался никакой - слишком много болезней он умудрился собрать, да и пожизненный алкоголизм делал его кровь слишком мерзкой на вкус. Но в подобном деле он был к месту, приученный сматывать удочки и сбегать, едва только барин махнет рукой, а в воздухе запахнет жареным.       - Уходить? - Сделав большой глоток самогона, и ему Шура уже успел продать пару бутылок, чтоб представление шло веселее, он повернулся к Лёве. А в глазах ни соринки - взгляд чистый, словно и не пил. Ему тоже было страшно. Лёва невольно сжал кулак, борясь с поднявшейся волной самоненависти. По сути, они все смертники, просто лишь Юре это известно. Когда на них сорвется какая-то тварь - лишь вопрос времени.       - Да, на ночь не оставайся, как бы ни просили. - Лёва кивнул и расслабил руку. Он подумает об этом позже. - Если кто-то потеряется или отстанет - бросай. Я не уверен, что сам сегодня вернусь. И нашу кибитку отгони ближе к лесу.       Циркач молча запрокинул голову, опустошая бутылку до дна. Хоть с этими проблем не будет. Ну, почти - на помосте завязалась драка. Лёва скользнул к бутылкам, стремясь сохранить вид испуганного городского дельца, оберегающего свой товар от порчи. Судя по тому, как заливал в себя алкоголь напарник, выпивка и впрямь была под угрозой - Шуре было слишком весело, чтобы следить. Сцепившиеся холопы его интересовали больше. Лёва никогда бы не смог сказать, притворяется ли он или нет, потому что переключался между расслабленной ленью и предельным напряжением человек мгновенно. Иногда его перемены пугали, вот и сейчас граф вздрогнул, поймав полностью трезвый внимательный взгляд, который через секунду вновь стал лениво-заинтересованным.       А драка разошлась не на шутку. Судя по всему - из-за новой девицы. Они менялись как перчатки, долго не задерживаясь в штате артистов. Костяк составляли в первую очередь мужчины, а это уже так, на затравку. Бросить разнузданной толпе, как кость собаке - вот уже и декольте сценического платья стало куда как глубже за последние пару лет. Такой подход Лёве претил, но в дела цирка он не лез. Его это не касается, Юрий лучше знал, как правильно вести такие дела. А он и при жизни ничего не понимал в людях. Вот и сейчас только отвел взгляд, делая вид, что его не трогает ни потасовка, ни ее причина. Судя по радостно взвизгивающей девчонке, которой такое внимание только нравилось, не было и смысла беспокоиться.       Впрочем, закончилась драка так же быстро, как и началась, превратившись в избиение младенцев - постовой, судя по всему, единственный представитель закона здесь кроме старосты, влез в толпу дерущихся, растаскивая их в разные стороны. Вампир прищурился, стараясь не уронить ворох бутылок. Работай, голова, шапку куплю. Недюжинная физическая сила, слишком свежий вид... Хотя, и работа постового не сильно утомляет.       Конечно, это все гадание на кофейной гуще. Без избытка сил ощутить мощного вампира, который ко всему еще и хорошо маскирует все следы, почти невозможно. Но для этого Лёве потребовалась бы далеко не одна жертва, выпитая досуха. Так просто силы не набрать из пары глотков сцеженной крови. Приходилось полагаться только на догадки. Под подозрение попадали и глава деревни со своей очень странной и молчаливой женой. Если бы она не поздоровалась с ними, то можно было бы подумать, что женщина немая. Либо на нее наложили мощные приворотные чары. Слишком много. Лёва чуть не выпустил осточертевший виски, чтобы потереть ноющую от напряжения голову.       Слишком много подозрительных деталей и слишком много подозреваемых, проследить за всеми за один, ну два дня нереально. Это с учетом, что тварь может не показать себя сразу. Всегда был шанс, что в нём признают вурдалака еще в первую секунду - постоянное состояние голода не давало гарантий, что его силу не увидят. Всегда был шанс, что они упустят момент, если жертвой изберут не их, а кого-то другого. Всегда был шанс попросту не застать хищника в его логове, и тогда все напрасно, потому что больше так близко не подойти. Всё всегда могло пойти не так, и у Лёвы звенели нервы.       - Хорошее виски-то. - Потому от внезапного баса за спиной мужчина дернулся. Комичное, наверное, зрелище. Глубокий чуть гнусавый голос принадлежал главе деревни, который снова появился на помосте. И давно он тут стоял? Присматривался к приезжим? Или, может, принюхивался к вурдалаку, учуяв своего? Ну или просто пришел развлечься. Граф слабо улыбнулся, как бы подтверждая - да, виски отменное. Он становится чересчур подозрительным. Постоянное нервное напряжение давало о себе знать. А мужик постоял, потоптался, глядя на постепенно рассасывающуюся толпу. И вновь наклонился к Лёве, заставив того поморщиться. - Может, вы не на постоялом дворе, а у избе переночевать изволите? Небось, и не видели настоящих изб-то. Моя хозяйка как раз борща наварила, позовем всех, посидим, по стопочке выпьем?       - Неудобно как-то... - А вот это уже подозрительно. С чего такие приглашения и заискивающий тон, хотя полчаса назад староста так и искрился холодом. Нет, наверное, все же он. Хотелось отказаться, сослаться на что угодно и спать хоть в повозке, лишь бы эти льдистые жуткие глаза не прожигали насквозь. Лёве резко стало зябко, и пришло понимание - на него давят. Сила чуть ли не искрила в воздухе, от ее отголосков что-то древнее, тяжелое шевельнулось в душе, так и норовя вырваться. В горле пересохло, но язык против воли дернулся, чтобы выдавить согласие. Это ли чувствуют люди при ментальном воздействии? Как же ему повезло, что он не человек.       Это многого стоило, но граф кое-как поднял воображаемые щиты. Чистая абстракция, но с ней было легче представить, как выталкиваешь из головы чужеродную силу. Её щупальца еще какие-то мгновения пытались взломать разум, но отступили, признавая своё поражение. Лёва невольно хмыкнул - ему было, чем гордиться, хотя еще одну порцию крови придется выпить. Но улыбка быстро сошла на нет, когда он понял две вещи. Во-первых, он полностью открыл свою природу твари, так как ни один человек такой ментальной атаке не смог бы противостоять. А во-вторых, порция будет не одна - хоть через свой труп, но ему придется в рекордные сроки изловчиться и поставить Шуре подобный мысленный блок, хотя как это делать - он не представлял. Если, конечно, ему не нужен удар в спину от свихнувшегося напарника. Ну и в случае чего на них может ополчиться вся деревня - не известно, сколько у твари сил. Судя по легкой улыбке на лице старосты - ему это столкновение было лишь разминкой.       Захотелось взвыть. Значит, вся надежда на револьвер с серебряной пулей, в близком бою вурдалак станет трупом дважды.       - Нехорошо от приглашения-то отказываться, обижаете. - Мужик прищурился и резко хлопнул Лёву по плечу, отчего он чуть не выронил бутылки. - Вечерком жду у себя, крайняя хата к лесу.       Тот едва сдержался, чтобы не выругаться, потому что от легкого хлопка тяжелой ладонью очки с носа окончательно слетели.       Воровато оглянувшись, Шура нырнул за сарай, подальше от людей. В кармане приятно позвякивало украденное. Несколько колец и немного серебра он успел под шумок умыкнуть у зазевавшихся селян. Хотелось спросить, откуда у казалось бы бедняков деньги на такую роскошь, как золотые обручальные кольца. Хотя, праздник же, выряжаются, словно в последний раз. А, может, и правда последний. Печальная мысль ворвалась в радость, но мужчина откинул ее прочь. Еще не хватало себя запугать перед делом. Трясущиеся от страха руки ему не нужны. А вот это пригодится - в потайной карман ссыпались деньги и то, что может их заменить. Если они вернутся после этой охоты живыми, то, пожалуй, не нужно будет трясти Лёву. Тот постоянно скупился отдавать человеку деньги, зная, на что они уйдут.       Нет, Шура никогда не был идиотом. Ценность деньгам он знал, как никто другой, еще с того момента, как увидел, что кроме хлебной тюри бывает другая еда. Это были его первые деньги - удивительно честные, несколько жалких грошей, на которые он купил матери бутыль с молоком и не сдержался, выпил половину еще по пути домой. Ее укоризненные глаза запомнились надолго. А ему хотелось забыть. Забыть и никогда не вспоминать, потому что мать уже давно сгнила, а из всех детей только Сашенька держит в руках что-то дороже меди.       Иногда ему снилось ее лицо - покрытое уродливыми язвами, с провалившимся носом, на месте которого была изъеденная сифилисом дыра. Нет, её нельзя было обвинить. Она делала всё, что могла. Одним шитьем семью не прокормить. От бесконечных стежков и грубых ниток ее пальцы были всегда жесткими. В детстве Шура боялся этих рук и прятался от прикосновений. А сейчас был готов целовать эти пальцы, если бы многочисленные болячки от случайных клиентов не загнали ее в гроб так рано. Откупорив бутылку, мужчина сделал мелкий глоток, чувствуя, как приятное тепло скатывается по горлу. Лучше забыть.       И чуть не захлебнулся, когда мелькнувшая тень, оказавшаяся Лёвчиком, втолкнула его в сарай. Пока человек пытался откашляться, вурдалак выглянул на улицу. Никого. Внутри так же было пусто, кроме разве что каких-то животных в дальнем углу. - Не шуми. - Лёва зашипел на тщетно пытающегося унять кашель напарника. Тот кинул на вурдалака злой взгляд и спрятал виски под полу камзола.       - Ты взбесился? Предупреждать же надо, у меня сердце однажды не выдержит. - Сплюнув горьковатую слюну, Шура невольно потянулся к потайному карману, чтобы проверить - не высыпалось ли, но тут же отдернул руку. Лёва, кажется, не заметил этого жеста. Если он из-за этого, то пусть выкусит - возвращать украденное мужчина не собирается. Но, кажется, головомойка его не ждала. По крайней мере, в буквальном смысле. - У тебя какие-то проблемы с соблюдением личного пространства, или что? Зачем меня каждый раз так хватать?       Но граф на его слова лишь снова шикнул и потянулся ледяными пальцами к лицу напарника. Изрядно перекошенному, потому что Александр чуть ли не впечатался в стенку сарая и открыл было рот для гневного комментария таким действиям. Но слушать его никто не собирался - Лёва бесцеремонно зажал ему рот ладонью, а колено вурдалака опасно уперлось партнеру в бедро, чтобы тот случайно или намеренно не заехал ногами по важным органам. Боль, конечно, была бы незначительной, но могла отвлечь и сбить концентрацию. Да черт его знает, что будет чувствовать сам человек - Лёва никогда не пробовал влезть так глубоко. В чью-то голову, естественно.       Нет, конечно, Шура мог придумать себе любые ужасы, но причина такого поведения была проста. Воздействовать на разум нужно было быстро, тихо и в предельной близости от объекта, не зря в старых сказках вампиры глядели жертве в глаза для этого. А в случае Лёвы и этим было не обойтись. На изучение самой техники у него ушли годы самотренировок и множество прочитанных легенд, только вот попытаться повторить за вампирами древности он не решался. Всегда был шанс оставить испытуемого психическим калекой. Особенно страшно было это сотворить с напарником. Несмотря на холодность в их общении, временами Александр был неплохим человеком. Но выбора не было - столь сильный противник был первым в их практике. Злые с ноткой испуга глаза Шуры были малой платой по сравнению с тем, что из него легко можно было сделать послушную марионетку.       - Да не дергайся, я тебе ничего не сделаю. - Хотелось в это верить, но не выходило. Вот, и напарник тихо замычал, пытаясь выкрутиться. Закусив губу до того, что будь он человеком - из неё потекла бы кровь, Лёва направил скопившуюся силу в чужое тело. Два бутылька. Это стоило ему целых два бутылька крови. И то, это было лишь каплей в то море, которое требовалось для настоящего управления чужим разумом. А то, что собрался сделать вурдалак, было сравнимо с детской возней перед навыками старших сородичей. Детский лепет. Но хотя бы несколько ударов возведенные им стены должны были выдержать.       Сила наполняла воображаемые щиты, налитые энергией. Реальность расслоилась, словно изображение в плохих очках. Лёва знал, чувствовал сквозняк от приоткрытой двери, солому, упавшую в ботинок, которая нещадно колола ногу. Но вместе с тем разум атаковали чужие мысли. Старые, новые, полные света или пропитанные горем до того, что мозг выпил все краски из этих воспоминаний, оставив лишь буро-серую палитру. А, может, так и было. Лёва честно пытался их не смотреть. Не только потому, что боялся повредить воспоминания, но и из-за того, что понимал - после такого Шуру рядом не удержит даже страх смерти. Это было бы настоящим предательством, хотя какие-то подробности жизни напарника вурдалак знал из его рассказов.       Но потерять Александра было как-то больно. Он был тем удобным костюмом, который ты нашел завалявшимся в отцовском гардеробе и пронёс через всю жизнь, потому что привык к этому вышедшему из моды крою и несуразной расцветке. Стена за стеной. Чужая память словно законсервировалась под уже не воображаемым щитом. Мужчина чувствовал себя опустошенным до дна, казалось, последняя кровь выгорела в венах. У него получилось. Ни одно воспоминание не было забыто.       Несмотря на это, последствия от вмешательства явно были не сладкими - едва Лёва отпустил Александра, как тот чуть не осел на грязный пол бесформенным мешком. Вурдалак был бы не против сделать то же самое, но портить одежду раньше времени не хотелось. Этот богатый маскарад и так стоил ему немалых денег. Нашарив за собой ящик, Лёва присел и пнул ногой такой же напарнику, что, держась за голову, тяжело на него упал. Какое-то время они просто сидели молча. Судя по вздувшейся на виске жилке и дикому пульсу, Шура пытался осознать перестройку в голове.       Это было тяжело. Лёва знал на собственном опыте, который был куда как больше. Человек не испытал и сотой доли того, что творилось в разуме вурдалака. Особенно в первые часы после обращения, когда эта сила растеклась по всему телу вместо крови. Лёва сжал часы в кармане. Их прохладный корпус отвлекал от жжения в иссушенных сосудах. Еще один флакон... Остается немного. Если что-то пойдет не так, придется брать кровь из живого источника, что сидит сейчас напротив. А в полевых условиях шприцем не поработаешь, придется кусать. Что означает риск сорваться и либо выпить человека досуха, либо случайно обратить - Лёва опасался даже пользоваться одной с Шурой посудой, чтобы не оставить на ней свежий яд... Все складывалось неудачно, наспех, как готовый развалиться домик из бумаги, наподобие того, что теперь "стоял" у человека в голове.       - И что это было? - Ну а человек откинулся на грязную стену и достал обратно виски. Хмель после такого выветрился напрочь, но желания снова приложиться к горлышку не возникало. Хмыкнув, Шура отбросил уже бесполезную бутылку в солому. Пальцы не держали. Его словно бы вывернуло наизнанку, а потом вернуло обратно - тело ощущалось чужеродным, нелепым и слишком ослабевшим. Спокойный голос стал угрожающим. - Если ты копался в...       - Я ничего не видел. Могу поклясться чем угодно, что не лез в твою память. - Лёва вскинул голову, хмуро посмотрев из-под нависшей челки. Александр осадился и замолчал.       - Тогда... Зачем? - В черепе словно появилось что-то лишнее, как опухоль, которая давила на стенки, вызывая... Нет, все же это не боль. Это ощущение чужеродности, как калека, которому поставили деревянный протез вместо ноги. Шуре дико хотелось это из себя вытащить, как паразита. Хоть выцарапать вместе с кожей, но мужчина заставил себя успокоиться и не поддаваться желанию. Просто так вурдалак ничего не делает, значит вмешиваться было нельзя - Александр отнюдь не мнил себя самым умным существом в этом мире, тем более, раз у Лёвы получилось это, значит может выйти и что похуже. Тело на секунду пробила дрожь от мысли, что из него можно сделать послушную куклу, куда более удобную для работы. Нет, глупость. Шура знал графа достаточно хорошо, чтобы быть уверенным, что такое никогда не произойдёт. Не тот характер и метод работы у напарника. Иначе уже давно бы сделал - Шура не тот человек, с которым удобно.       - Я узнал его. И он меня тоже. - Лёва нервно сжал руки, принявшись перебирать пальцы. Когда-то была привычка их заламывать, но однажды он не рассчитал силу и в итоге сломал себе один. Тратить силу на такую мелочь было глупо. Да и в общем граф старался бороться с нервами. Слишком много о чем было тревожиться. Но нет, а длинные узкие ладони дрожали, тянулись за цепочкой часов в кармане или поглаживали их прохладный металлический корпус. Да и сам Лёва был весь какой-то дерганый, будто его сплели из струн - тронешь одну, а зазвенят все. - Никогда такого не видел. Вернее... Не чувствовал. Староста, он не просто новообращенный, даже не просто старше меня. Ему не одна сотня лет, и я против него не выстою, он едва мне в голову не залез. Ну а тебе и подавно сможет. Мне пришлось обеспечить тебя хоть какой-то защитой. Долго она не продержится, но и у нас не будет много времени.       - Отлично. Теперь у меня в голове твоя вампирская магия, а еще у нас противник, против которого мы все равно, что слепые котята. - На лице напарника отражалось все его отношение к происходящему. И вурдалак его в полной мере разделял, но... - Лёв, может, уедем? Пока еще можем?       - Нас уже не выпустят. Староста излишне настойчиво приглашал нас к себе этим вечером. Да и... - Рука сама невольно нашарила в кармане часы и сжала ледяной корпус. - Я не могу. Даже, если я отсюда не уеду больше никогда, я остаюсь. Это мой долг. Если ты не хочешь - попробуй уйти, может, тебя одного отпустят.       Повисла тишина. Шура скрутил из пучка соломы шарик и принялся вертеть его в руках. Может быть. А может, его разорвут, едва он ступит за порог. Хотя, торговцев, что поставляют сюда товар, ведь не разрывают. Ему может повезти. Зло сжав солому, да так, что она оставила на ладони мелкие порезы, Шура бросил ее в темный угол, потревожив сидевших там кур, что тут же громко заквохтали. И встал. - Чёрт с тобой, Лёв. Все равно меня уже с тобой видели и никуда не выпустят. Я остаюсь, опробую твою "магию".       Отряхнул брюки от пыли и налипшей травы. И вышел. Лёва прикрыл глаза. Из окна ему на лицо упал последний тусклый луч догоравшего заката. Судя по звукам, мимо медленно проехала цирковая кибитка.