Десятый круг ада

Телефон! Точно! Благо, не связаны руки. Эда очень быстро достаёт мобильное устройство, находит телефонную книжку, затем и номер Серкана. Совсем недолгие гудки. — Эда?! Где ты? — она не может ответить, ведь Кайл то и дело, что поглядывает на неё через стекло. Девушка убирает телефон обратно в сумку, надеясь, что Серкан не сбросит трубку и дождётся, пока этот моральный разложенец скажет хоть что-нибудь, что поможет выявить её местоположение. — Вылезай, сучка, — она будет молиться днями и ночами, чтобы от этой мерзкой улыбки не осталось ни единого следа. До облезшего домика девушку волокли две подручные собаки Кайла, людьми их не назвать. Когда один из них начал блуждать своими ручищами по её телу, Эда попыталась вырваться, второй же сильнее скрутил руку, чем заставил малышку вскрикнуть. Кайл обернулся на звук. — Эй! Пока я её не трахну, руки держите при себе! — девушку замутило, неужели она и в правду лишиться девственности с этим старым и страшным подонком? Паника захлестнула тогда, когда Эда оказалась у двери. Огромная кровать с привязанными к ней веревками, видневшаяся прямо у порога, пугала больше замкнутых пространств. Да пусть её хоть в гроб положат и под землю закопают, но только не туда, только не с ним. — Почему мы приехали сюда? Мест получше не нашлось? — надо было отбросить страх и думать, как выудить из него хоть что-нибудь, что поможет понять, где они вообще находятся. Верить в то, что Серкан нервно сидит на трубке и ждёт хоть одну малейшую подсказку, а после — ринется её спасать, самая невероятная глупость, которую только можно было придумать. Но она верила. — Тебе подавай особняк Болата? Нет, дорогая. Сегодня ты будешь трахаться в известной одному Богу деревушке, в захолустье, где никто тебя даже не услышит! Ты будешь кричать, просить о пощаде, умолять меня, стоя на коленях, но не жди, что я окажусь таким же мягкотелым, как этот придурок. Не трахнуть такую малышку — настоящий грех, а я, дорогая моя, праведник, — взглядом приказал охранникам удалиться и приблизил девушку к себе одним резким движением. С силой бросил на кровать, так, что Эда ударилась головой об её стенку. Девушка постаралась быстро встать, но была мгновенно придавлена весом мужчины. Дышать было почти невозможно. Нужно было тянуть время, делать хоть что-то, но страх изнасилования сковал все, что можно: руки, ноги, язык. — Сделаем из тебя маленькую блядь? — руки Кайла нагло исследуют её тело, глаза жадно рассматривают вырезы, которые с каждой секундой становятся все больше и больше. В конечном итоге он разрывает всю одежду и оставляет Эду в одном нижнем белье. — Какая же ты сексуальная сука, сука! Готов кончить от одного вида, но нет, не надейся, у меня ещё много планов на тебя, — грубо хватает за волосы, заставляет подняться и прижаться к своему телу. Его язык скользит по её шее, спускается ниже к груди, затем к животу, дойдя до кромки трусов, останавливается. — Он хотя бы тебе отлизывал? — с невероятно омерзительной улыбкой откидывает девушку на кровать, в одно движение разрывая на ней трусы. Из глаз Эды ручьём текут слёзы, осознание всего ужаса происходящего только начинает настигать, тело бьет крупная дрожь, истерика, не иначе. — Отлизывал, — выстрел.

***

Очнулась Эда уже в машине на заднем сидении. Девушка покоилась на коленях Серкана и была закутана в простынь, непонятно откуда там взявшуюся. Хотелось вспомнить, что было до того, как она отключилась. Кайл, разорвавший на ней трусы, Серкан, появившийся из ниоткуда на пороге с пистолетом и выстреливший в этого урода. Черт, Серкан убил человека, хоть и такого омерзительного. Из-за неё. Снова начало трясти, а слёзовыделение вышло из-под контроля. — Эда, я рядом, пожалуйста, уже все хорошо, — нотки волнения в голосе, крепкие руки, что обхватывают её за плечи и прижимают к своей груди. Он волновался за неё? Почему? Спрашивать ни о чем сил нет. Остаётся только лежать на его груди, изредка всхлипывая. Ей хочется в кровать: мягкую, тёплую. Укутаться в одеяло и никуда из него не вылезать.

***

Впрочем, так и прошла вся следующая неделя. Эда не выходила из своей комнаты, не вылезала с кровати. Моника приносила и уносила за ней тарелки, иногда заходил Серкан, спрашивая о самочувствии и предлагая вызвать врача, но Эда неустанно отказывалась. Девушке хотелось большего. Каждый раз, когда Серкан заходил, она боролась с диким желанием попросить его остаться, попросить лечь рядом с ней и молча обнять. Казалось, что так она хотя бы на мгновение избавиться от ночных кошмаров, которые снились ей каждую Божью ночь. — Он хотя бы тебе отлизывал? — какой же он омерзительный. Его язык блуждает по промежности, старое, дряхлое лицо покоится между её ног, сухие, грубые руки разрывают бюстгальтер и неосторожно касаются сосков, яростно выкручивают их, причиняя несусветную боль. — Прекратите, я прошу Вас, прекратите, — мольбы девушки только раззадоривают озабоченного старика, он заливается оглушительным смехом. Зрелище одно из самых неприятных, уж больно похоже на эпилептический припадок. — Пора почувствовать тебя изнутри, строптивая Эда Йылдыз, — так называл её только Серкан, только он, где же он, почему не приехал? Почему не спас? Почему не успел? Последние попытки вырваться заканчиваются ударом по лицу. Кулаком. Больно, очень больно. Но намного-намного больнее становится тогда, когда Кайл раздвигает ноги и водит головкой своего полустоячего члена по её влагалищу. Уже и плакать сил нет. Входит резко. Настолько туго, настолько неприятно, что если бы в ней осталась хоть капелька человеческой силы, она потратила бы её на неистовый крик. Разорвалась не девственная плева. Разорвалась её душа. — Эда! Я здесь, прошу, проснись, — девушка не сразу понимает в чем дело. До смерти напуганный Серкан Болат в одних боксерах у её кровати, насквозь мокрая подушка, а щеки вместе с ней. Разодранные руки. Снова кошмар. — Что тебе снилось, малышка? Мне больно на тебя смотреть. Неделю ничего не ешь, из комнаты не выходишь. Давай мы вызовем доктора? — Серкан держит её за руку, а она пытается понять, когда он устанет заботиться о ней. — Снова Кайл. Всегда одно и то же. Ты, простите, Вы не успеваете меня спасти, — снова дрожащий голос, только вот уже слез нет. — Эда, пока тебе тяжело называй меня как хочешь, ладно? Насчёт сна. Я успел, поняла меня? Он ничего тебе не сделал, — мужчина осторожно держит за лицо, продвигая его ближе к своему, пристально всматриваясь в глаза девушки, словно пытаясь достучаться. — Спасибо тебе, Серкан Болат, если бы не ты… Я бы умерла. Морально уж точно. Спасибо, правда, и прости за все проблемы, которые причинила тебе, за все нервы, что вытрепала, — ему совсем не нравится видеть её такой разбитой, сломанной. И он сделает все, чтобы починить. — Ложись спать и не думай о нем, Эда. Хотя бы постарайся, — снова просто возьмёт и отпустит? Нет, только не сегодня. — Серкан, можно тебя попросить поспать сегодня со мной? Я не буду мешать, — они знакомы месяц, но кажется, что первый день. Смутившаяся от своей просьбы Эда, опешивший от неё же Серкан. Мужчина не отвечает. Молча закрывает дверь, выключает свет, приподнимает одеяло и ложится рядом с девушкой. Прижимает настолько близко к себе, насколько возможно, будто стараясь защитить от всех ночных кошмарах, что только есть на этом белом свете. И черт возьми, у него получается.

***

Эда просыпается поздно. Во втором часу дня. Мужчины рядом нет, что совсем неудивительно. Во-первых, он не обязан дожидаться, пока она проснётся, а во-вторых, Серкану было пора на работу. Именно в эту неделю девушка поняла, как ей не хватает его поддержки. Каждый день она ждала мужчину с работы, безмерно радуясь звукам его подъезжающей машины. Конечно, Эда не подавала виду, та ситуация надломила её, но не сломала. Гордость, упрямство — все самое лучшее так и продолжало наполнять девушку. Эда стала ловить себя на мысли, что хочет большего. Ей надоело видеть в его глазах только жалость и сочувствие. Хотелось вернуть все на свои места. Ссоры, ругань, скандалы. Она чувствовала себя живой, начинала хотеть Серкана Болата и телом, и душой, а он её, она чувствовала, она видела. Но сейчас это будто бы испарилось. Ещё тогда, когда она лежала под Кайлом, пытаясь выбраться, она жалела лишь об одном. Что она не отдалась Серкану раньше. Так было бы менее обидно, менее больно, менее унизительно. А вдруг эта ситуация когда-нибудь повториться? У Кайла было много верных псов, которые гордо назывались его друзьями. Если кто-то решит отомстить, закончив начатое? Что тогда? Да она с ума сойдёт. А: Пусть первым будет человек, которого она хотя бы хочет. Отреагирует отрицательно, посмотрит как на дуру — пусть. Зато попыталась. Серкан, видимо, заходить к ней не планировал. Возможно, испугался вчерашней близости, но сейчас это не имело никакого значения. Она забудет о гордости и придёт к нему сама. Впервые. Б: Пороть горячку не хотелось. Да, до этой роковой ситуации она хотела Серкана. Но все же спать с человеком — нечто большее, чем животный инстинкт. Да, страшно, что весь этот ужас, произошедший с ней может повториться, но с другой стороны, теперь она будет осторожнее, ни на одном выходе от Серкана и на метр не отойдёт. Пусть их отношения развиваются так, как развиваются. Завтра Эда сбросит с себя траурное одеяние и скажет мужчине о том, что вновь готова приступить к своим обязанностям, а там как пойдёт.