Десятый круг ада

— А как же чувства, Серкан Болат? Где гарантия того, что если я захочу тебя, меня не обвинят в блядстве? — Эда закусывает губу, моментально заставляя мужчину прижать тело девушки ещё ближе, хотя казалось бы, что уже некуда, и жадно рассматривать её искусанные губы. И почему она раньше не додумалась аккуратно его соблазнять? Почти незаметно, невесомо. Чтобы он даже не понял. — Не делай так больше, Эда Йылдыз, — скорее напоминает животный рык, его руки блуждают по её бёдрам: одна сжимает ягодицы, а вторая касается внутренней стороны. Девушка вздрагивает. Серкан отодвигает полосочку шорт и проходится большим пальцем по насквозь промокшей ткани. — Не знал, что девственница может так течь, — мужчина продолжает умело путешествовать по самому сокровенному материку тела Эды. От каждого прикосновения к клитору девушка вздрагивает, сильнее впиваясь ногтями в его плечи. Когда Серкан отодвигает трусики, чтобы войти на половину среднего пальца, из губ девушки вырывается тот самый предательский стон, который она старательно сдерживала с тех пор, как Серкан безжалостно ворвался в её личное пространство. — Как так? — голос подрагивает от контраста умелых движений: большой пальчик уверенно ласкает комочек нервов, периодически проходясь по губам, а средний уже вовсю исследует её изнутри, то входя до конца, то заставляя довольствоваться половинкой. — Как дешёвая блядь, — губы Серкана врезаются в её, мгновенно находя язык девушки и сплетаясь с ним. Его пальцы вбиваются в неё всё сильнее, чередуясь между собой и вместе с тем не забывая про существование клитора. Стоны Эды заполонили всю комнату, нет, чёрт, весь дом, коленки подгибались, но мужская рука сильнее ухватилась за её талию. Мучительный узелок завязался уже давно и с каждой секундой разбухал все сильнее, причиняя дискомфорт. — Я хочу тебя, — шепчет в губы, изнывая от своего чертовски неправильного желания. — Ты пожалеешь, — остатки разума Серкана пытаются остановить происходящее безумие, но природные инстинкты уже давно взяли своё: разгоряченные тела все сильнее прижимались друг к другу, ожидая скорейшей разрядки. — Наплевать, — Эда тоже умеет рычать. Девушка путешествует по рельефному мужскому торсу мужчины, спускаясь ниже. Она аккуратно цепляет край боксеров ногтями, пробираясь к эрегированному органу рукой. Осторожно обхватывает. Серкану моментально срывает голову. В считанные секунды Эда оказывается лежащей на спине на краю кровати, плотно прижатая к ней телом Серкана. Футболки на ней к этому времени уже нет, а застёжка лифчика подвергается атаке уже второй раз. Когда он расправляется со злополучным механизмом, его шаловливые ручонки зря время не теряют и стягивают шорты. Когда Эда пытается вернуться к практическому изучению мужского члена, её попытки снова нещадно прерывают, фиксируя руки девушки над головой. Поэтому единственное, что ей остаётся — лежать, и считать, сколько засосов на её теле останется сиять темно-синим цветом, попутно сдерживая предательские стоны, которые то и дело, что прорываются через искусанные в кровь губы. Губы Серкана находят сначала один сосок, мгновенно съёжившийся от неожиданной ласки, затем второй. Пальцы в это время возвращаются на место преступления, вновь отодвигая ткань промокших насквозь трусов, не церемонясь проникая внутрь средним пальцем на всю длину. Эда громко стонет, насильно придвигая голову мужчины ближе к себе, находит его губы своими, целует, чтобы хоть как-то заглушить вырывающиеся из неё звуки. К среднему пальцу присоединяется безымянный, но движения становятся медленнее, аккуратнее, будто растягивая девушку, подготавливая к чему-то более значительному. — Ты настолько мокрая, что мне даже не понадобится смазка, чтобы трахнуть тебя, но так как ты ещё ни разу не получала в себя член, я подумаю о последствиях, — с большим усилием Серкан заставил себя оторваться от податливого женского тела и отлучиться на несколько минут. Вернулся он уже с неизвестным для неё бутылёчком с густой прозрачной жидкостью. — Готова? — в ответ только нетерпеливый кивок. Эда открывает глаза только тогда, когда ощущает твёрдую плоть, касающуюся её промежности. От природы не маленькие глаза становятся еще больше и вот-вот норовят выпрыгнуть из орбит. Его орган совершенно точно угрожал разорвать её. Головка члена продолжала скользить вдоль половых губ, иногда на несколько сантиметров погружаясь в девушку. — Почему я не могу взять и вытрахать из тебя всю спесь? — Эда видела, как сильно он сдерживает себя, чтобы в один момент не заполнить её собой до основания, наплевав на то, что это её первый раз. — Потому что, оказывается, ты не моральный урод, — Серкан протолкнулся чуть сильнее, чем заставил Эду вздрогнуть и вновь прикусить губу. — Только не принимай на свой счёт, — она и не планировала. — Сейчас будет немного больно, ладно? Придётся потерпеть. Разрешаю даже царапаться. Первый и последний раз, — одним толчком Серкан разрывает последнее препятствие между ними. Эда вскрикивает, закрывая рот рукой. Мужчина двигаться не спешит, даёт привыкнуть. Большим пальцем он нежно смахивает одиночную слезу, скатившуюся по её щеке. Когда Серкан получает от Эды одобрительный кивок, он продолжает двигаться. Мужчина старается заглушить боль влажными поцелуями в губы, в шею, в грудь, он пытается отвлечь её от неприятных ощущений с помощью прикосновений, гладит бедра. Серкан касается большим пальцем клитора, почти невесомо его лаская. Сначала движения совсем медленные, но после того, как тело Эды постепенно начинает расслабляться и с каждой секундой все меньше походить на натянутую струну, ускоряются. Он ловит губами её стоны, сначала едва слышимые, затем все более громкие. Его тело все жёстче вколачивается в девушку, и все происходящее начинает приобретать оттенки настоящего полового акта. — Ты уже кончала от моих пальцев, теперь будь добра, кончи от моего члена, — эти пошлые фразы только сильнее заставляют давно образовавшийся комок разбухнуть и противно ныть. Её грудь подмахивает в такт его толчкам, пальцы Серкана продолжают массировать клитор, а ладони — сжимать бедра, Эда чувствует, как головка, что находится внутри неё, начинает пульсировать. Мысль о том, что мужчина, что так развратно её имеет — на пределе, заставляет возбудиться ещё сильнее. Последним пиком служит его стон, отозвавшийся прямо в её ухе. Мгновение. Взрыв. Звёздочки перед глазами и долгожданное чувство освобождения внизу живота. Она кончила. Не в первые, но так — однозначно. Несколько толчков внутри, Серкан выходит и изливается на её живот, гортанно вздыхая. Почти одновременно, чёрт.

***

Сделать вид, что ничего произошло — порой самое лучшее решение для обеих сторон. Доброе утро, прозвучавшее на автомате, быстрый завтрак, новость о том, что сегодня она едет с ним на работу, сборы в спешке, неловкое молчание в машине и ни одной встречи глазами. Примерно так прошло их утро, а последующий день и вовсе не предвещал ничего хорошего. Зачем она вообще ему понадобилась на работе? Серкан так и не объяснил. Ляпнул что-то про важное совещание, а она здесь причем? Эде не очень нравилась атмосфера, царившая на его работе. Слишком напряжённая. Все и слова боятся лишнего сказать, лёгкостью и непринуждённостью не пахнет даже близко, оттого находиться там как-то душно. А самая важная причина, по которой ей не хотелось проводить в офисе Серкана ни одной лишней секундочки — русоволосая пучеглазая девушка по имени Селин, так сильно похожая на мерзкую рыбёшку, которую так и хотелось выпотрошить и сварить из неё отменную уху. На костре. В котелке. Точно. Она как раз шла к ним. Вот даже зайти не успели, а уже мчится. Причём не одна, с каким-то высоким темноволосым мужчиной, Эда в прошлый раз его здесь не видела, хотя память на лица у неё была почти что феноменальная. — Серкан, прости, что приходится знакомить вас в такой спешке, но у меня не было другого выбора. Знакомься, это новый партнёр нашей фирмы — Эфе Акман, — казалось, в воздухе что-то треснуло, а без того накалённая атмосфера накалилась ещё сильнее, градусов так на двести-триста. Его желваки заиграли с новой силой, а кулаки сжались. — Что, блять? — непрофессионально, конечно, можно даже сказать неловко, грубо по отношению к новому партнёру, который видимо вообще не понимает, что происходит, но начальникам ведь всё можно?