***
Сорвиголова сидел на крыше дома и внимательно вслушивался в происходящее в одной из квартир на третьем этаже. Судя по голосам, там жили двое - парень лет четырнадцати лет и его отец - Дерек Додсон, именно так он был записан в списке Кей. Мальчишка только вернулся из магазина с продуктами и ушел к себе в комнату делать уроки, пока его отец сидел за телевизором с пивом. Дерек явно использовал костыль для ходьбы - до слуха Мэтта постоянно доносился его отчетливый перестук. Когда очередная передача закончилась, мужчина прокричал парню, что выйдет ненадолго покурить. Он не спеша спустился по лестнице, обошел дом, и, выкинув пакет с мусором в бак, закурил было сигарету, когда внезапно увидел в проходе темную фигуру. Сердце его на миг замерло, и в тот же миг бешено застучало. Мэтт едва успел подскочить к мужчине и, прижав к стене, зажать ему рот, заглушая крик. Костыль со звонким стуком стукнулся об асфальт рядом с ботинком Мэтта. Он приложил палец к губам и прошелестел “шшшш”. Мужчина, явно узнавший Сорвиголову, со страхом закивал головой. Когда Мэтт отнял руку от его рта, мужчина сразу же жарко зашептал, проглатывая целые буквы: – Я ничего не сделал, я ничего не знаю, нет… нет, пожалуйста, пожалуйста… Страх душил его горло, боком и одной рукой он нетвердо опирался на стену, стараясь не упасть, а другой хватался за руку Сорвиголовы, продолжая бессвязно бормотать. – Я лишь задам пару вопросов… – Я ничего не знаю – лишь чуть громче воскликнул мужчина – Я больше не занимаюсь этим! Я никогда больше и мухи не обидел! Пожалуйста… – он начал всхлипывать, и Мэтт ненароком подумал о работе Кей. Возможно, она и этого человека с ума успела свести? – Твоя жизнь недавно изменилась. – попробовал закинуть пробную удочку Мэтт. – Как именно? Мужчина закивал головой и мелко задрожал. Сквозь причитания и всхлипывания Мэтт едва разбирал его бессвязные слова. – Ты снова пришел отобрать все, что я имею… Это кара господня, за того мальчишку, это все из-за того мальчишки… Я грешен, грешен… Я каюсь… Этот грех всегда будет висеть на мне… Дьявол приходит покарать снова, но за что? Я расплатился с тобой! Я уже все тебе отдал! – последние слова он практически прокричал Мэтту в лицо и слегка оттолкнул того рукой, которой же и держался за Сорвиголову. – Это был твой выбор! – спокойно отозвался Мэтт, хотя в душе вовсю начало нарастать смятение. – Я не знал! – испуганно взвыл мужчина. – Мне нужны были деньги, я только начал работать. Через три недели привели какого-то мальчишку, сказали охранять, выдали оружие… а ты раздробил мне ногу! Моего сына забрали в детдом из-за тебя! Мы только месяц вместе, и ты снова пришел его забрать, черт тебя раздери! – мужчина, согнувшись, опирался на стену, и начинал все больше злиться. – Как ты вернул сына? – хрипло спросил Мэтт. В нем начинало нарастать чувство неправильности происходящего, и злость, нуждавшаяся в выходе. Но перед ним был лишь этот испуганный человек, которому он, видимо, и так причинил много зла. – Я тебе его больше не отдам… – пробормотал мужчина и покачал головой. Он снова слегка оттолкнул Сорвиголову и, убрав руку с его предплечья, постарался распрямиться. Сделать это без костыля было непросто, Мэтт слышал как скребет металлическая пластина у него в ноге, врезаясь в мышцы и кость. Ему было больно, но он, выдохнув, одним рывком оттолкнулся от стены, опираясь лишь ладонью. – Делай что хочешь, но его я тебе не отдам! Я уже расплатился с тобой сполна, Демон Адской кухни. Можешь снова забрать все деньги, мое здоровье, но сына! Я не отдам! Мэтт, грубо оттолкнув мужчину обратно к стене, прижал его локтем и угрожающе прошелестел: – Как? Как ты вернул мальчишку? Отвечай! Мужчина, прижатый к стене, ошарашенно обмяк, словно испугавшись своей дерзости, и снова мелко задрожал. – Это воля божья, не иначе. Я выиграл социальный грант и закрыл долг за лечение, мне попался адвокат, который вытащил все дело почти за бесплатно, потом нашел работу - инвалид, и платят хорошо, и все за месяц. Мне дали второй шанс!... – мужчина беспомощно заплакал, продолжая причитать – Пожалуйста… я не подведу в этот раз, пожалуйста… Мэтт отпустил мужчину и, развернувшись, скользнул на пожарную лестницу. Поднимаясь все выше, он слышал сдавленные рыдания мужчины, бессильно осевшего на асфальт. В тот вечер он впервые исповедался у своей матери. Хоть она и не являлась священником, Мэтту нужно было кому-нибудь выговориться. – Ты несешь тяжелое бремя, – утешала его Мэгги. – И ошибки на твоем пути неизбежны. Но это вовсе не повод опускать руки. Господь справедлив, и, хоть и чужими руками, но вернул этому мужчине утраченное. Желаемого облегчения это так и не принесло, и все эти события ненадолго выбили его из колеи. Несколько дней Мэтт не мог заставить себя одеть костюм Сорвиголовы и выйти на улицу в таком виде - чувство отвращения было сильнее. Сколько жизней он сломал своими действиями? Сколько людей из тех, кого он избивал, потеряли свою жизнь, разбили чужую? Он вспоминал своего отца, который вполне мог пойти по стопам Дерека - устроиться на работу к бандитам, предлагавшим хорошие деньги всего лишь за охрану каких-либо грузов. Он также мог попасть под чей-то каток справедливости и больше не встать на ринг, не суметь заработать денег на пропитание и жилье… Но вряд ли его отец, даже ценой своей жизни, стал бы охранять похищенного мальчишку. Так что Дерек все же сделал свой выбор… Поток его мыслей постепенно смещался на Кей. Случайно ли она наткнулась на этого Дерека, или же целенаправленно искала того, кто пострадал больше других от его действий? Мэтт занялся остальной частью списка, опасаясь найти в нем других пострадавших. Попросив помощи у Клэр, Мэтт подтвердил все пометки на полях “мертв” и “псих. нестабилен”. Пятнадцать человек из списка умерли, тридцать четыре попали в психушку с тяжелейшими формами отклонений, судьба оставшихся двадцати трех человек была неопределенной. Большинство пометок “мертв” и “псих. нестабилен” кучковалось возле фамилии Дэсмонда, и к концу списка их количество все уменьшалось, заменяясь адресами. Мэтт обходил эти двадцать три “неопределенных” адреса в перерывах между судами и подготовкой к заседаниям, и делал свои собственные пометки. Каждый человек имел за спиной какую-то собственную историю - медицинскую, военную, экономическую, криминальную, и каждую приходилось расследовать. С кем-то получалось довольно быстро - сделал адвокатский запрос в соответствующие гос. структуры, подслушал тихий разговор на крыше дома, залез в квартиру, нашел нужные документы. С кем-то не получалось вовсе. Мэтт лишь поверхностно вникал в историю каждого, не углубляясь в детали. Картина, вырисовывающаяся в его голове была ясна - девушка желала показать насколько она изменилась, и что она может творить добро. Все эти люди, попавшие в тяжелые жизненные ситуации, внезапно выбирались из долговых ям, из кредитов и серьезных проблем с родственниками, преступниками или гос. органами. Жизнь их, как по мановению, менялась на лучшую, и Мэтт понимал кто виновник всех этих изменений. Как бы он ни относился к Кей, он признавал что ее способности могли многое поменять в облике города. Направленные в нужное русло, сколько полезного могли бы они принести. Его даже начало восхищать насколько ювелирны были действия Кей. Обладая неограниченными ресурсами, она могла бы дать Дереку и другим людям из своего списка намного больше. Но давала лишь самый минимум, без чего человек не мог самостоятельно выбраться на поверхность из ямы, в которую был загнан. Мэтт навел справки о Дереке - судимость за похищение, инвалидность, несколько потребительских кредитов - все это так и висело на мужчине, но толчок к тому, чтобы выбраться самостоятельно, был уже заложен. Кей дала ему второй шанс, ни больше ни меньше. А дальше уже был его выбор как распорядиться предоставленной возможностью - снова загнать себя в долговую яму и лишиться опеки, или же выкарабкаться оттуда. Мэтт заинтересовался и адвокатом, который вел дело Дерека. Он залез в квартиру Дерека, порылся в документах и отыскал его фамилию - Пол Адамсон. Мэтт знал этого адвоката не по наслышке, они пересекались и раньше на заседаниях суда, представляя разные стороны в судебном процессе. Каждый раз при встрече с ним на заседаниях Мэтт испытывал смешанные чувства. С одной стороны, Пол вызывал уважение своим профессиональным подходом - он часто брался за трудные, заковыристые дела, с энтузиазмом гончей выискивал лазейки для своих клиентов и законы, в соответствии с которыми можно их использовать, а его речи на суде можно было записывать на диктофон как образец красноречия. Но в то же время Полу было безразлично кого защищать, лишь бы платили хорошо и дело было достаточно интересным. У него отсутствовал даже намек на профессиональную этику, он часто не гнушался подкупами и размытыми угрозами для доступа к нужным сведениям. Какое-то время Пол работал и с Фиском, но вовремя понял куда дует ветер и успел выйти из-под его влияния. Мэтт навел справки о его текущей деятельности - в последние месяцы юридическая история Пола начала кардинально меняться и он все больше занимал сторону защиты, помогая самым бедным слоям общества. Пола не было ни в списках Кей, ни в ее делах, но было очевидно, что без ее способностей не обошлось. Мэтт помнил, что, по утверждению Кей, такое кардинальное изменение мировоззрения личности было невозможно. Либо это была лишь марионетка, которую ей не жалко было сломать, либо адвокат по собственной инициативе стал брать подобные дела. Выследив Пола после бара в один из вечеров, Сорвиголова решил поговорить с ним по душам в ближайшей темной подворотне. Сделать это, кстати, оказалось непросто - мужчина тщательно избегал безлюдных мест, а домой к нему Сорвиголова пробраться так и не сумел. По-дружески приобняв пьяного Пола за плечи, Мэтт оттеснил его в подворотню, отвел подальше от любопытных глаз, и только там нетрезвый разум подал сигнал о похищении. Пол начал отбиваться и что-то бессвязно кричать, но когда Сорвиголова скинул капюшон, показав лицо в уже знакомой многим в городе маске, мужчина кисло ухмыльнулся и перестал сопротивляться: – А я все думал, когда же это произойдет… – заплетающимся языком поведал Пол. – Надо же, только раз потерял контроль… – он икнул, и продолжил – ... и ты тут как тут. – Откуда ты знал, что я буду тебя искать? – воодушевился Мэтт. Все же разговаривать с человеком подготовленным, не паникующим при его виде и даже ждавшем его прихода, было значительно проще. Он отпустил мужчину и отошел подальше в темноту - резкий запах алкоголя валил с ног. Пол же со своей стороны привалился к ближайшей стеночке. – Так он предупредил меня… – Кто - он? – не понял Мэтт. – Седой хрен с залысинами, видать, твой знакомый - такое же добродетельное мудачье. Представительно одет, носит солнцезащитные очки даже в дождь… Из дальнейшего монолога, довольно связного для количества выпитого, но полного личностных оценок, Мёрдок понял что Кей - это тот самый “седой хрен с залысинами”, и она банально шантажировала мужчину, заставляя практически бесплатно брать работу. Адвокат рассказал о компромате, который недальновидно хранил у себя на ноутбуке. Он был причастен к какому-то тяжкому преступлению, и Кей могла это доказать, но предпочла правосудию ручного адвоката. За его неповиновение она успела выдать несколько незаконных махинаций на рынке ценных бумаг, и адвокату пришлось оплатить большие денежные компенсации. Теперь он безропотно принимал свое наказание, страшась более серьезных последствий. Пол назвал многие фамилии, которые были в списке Кей и получили от него юридическую помощь, в том числе и последние из перечисленных, до которых Мэтт еще не успел дойти. Мёрдок не одобрял подобных действий, на месте Кей он бы надолго упек его в тюрьму и лишил юридической лицензии. Он ясно видел почему девушка предпочла такой путь - Пол ненавидел то, чем она заставляла его заниматься. Сорвиголова помог подняться полуживому от выпитого спиртного адвокату на ноги и, уходя, пригрозил, что тот теперь под его личным наблюдением. Глядя в спину удаляющейся тёмной фигуре, Пол сплюнул и вальяжно протянул, слегка пошатываясь: – Мнишь себя героем, освободителем… Может, для кого-то так и есть. Возможно, даже для большинства. Но есть и другие люди - те, кто теряет из-за тебя все. – Дерек Додсон является лишь исключением из правила. – буркнул в ответ Мэтт не оборачиваясь. Пол хотел засмеяться, но вместо этого закашлялся. – Значит, я знаю тебя лучше, чем ты сам… Это ты теперь под моим личным наблюдением! Косишь бандитов направо и налево, сдавая их властям, и даже не пытаешься разобраться в причинах, побудивших их встать на преступный путь. Никто по своей воле не хочет убивать и грабить, для этого всегда есть веские основания, но как же удобно считать по-другому… Мэтт, который собирался уже запрыгнуть на пожарную лестницу, заинтересовано развернулся к Полу: – Поясни. – Знаешь такую Джуди Перринг?... Не знаешь – констатировал адвокат, неуклюже ткнув пальцем в едва различимую в темную фигуру. – Получила сильное сотрясение мозга при ограблении, которое ты сорвал. Вышла по УДО, а через год покончила с собой и с маленьким сыном - не смогла устроиться на работу и прокормить обоих, влезла в новые долги, да и старые еще не отдала, и что-то сдвинулось у нее в голове на почве сотрясения… – тем временем Пола начало покачивать из стороны в сторону, и Мэтт даже поразился связности его речи при такой интоксикации организма. Не иначе, готовился заранее. – Вот еще: Доу и Брайан Бреннер. Доу работал охранником в банке и отказался провести грабителей добровольно, поэтому они взяли его сына Брайана в заложники. Ты помешал грабить банк, и первым вырубил Доу, стоявшего на стреме. Группировку накрыли, но было уже поздно - пацана убили. Сам Доу, отсидев срок, вскоре попал в психушку. Не смог вынести смерть единственного сына. Еще - Мигель Ортиз - получил огнестрельное ранение, скончался в госпитале. Он случайно оказался рядом, когда ты накрывал наркокартель, и его застрелили. Парень следовал за Сорвиголовой, перепрыгивавшем с крыши на крышу - так сказали его друзья, сидевшие с ним на заднем сиденье машины… А ведь еще есть Нью-Йорк Бюллетин, редакцию которого убил твой подражатель… так говорят, по крайней мере, но кто тебя знает… И перестрелки в церкви, похищение Фиском людей, чтобы добраться до тебя… Так что это я за тобой наблюдаю! И если ты допустишь промах… Что произойдет в этом случае Пол не стал уточнять, сразу переключившись на то, ради чего вообще начал этот монолог: – Твоя тайна недолго будет оставаться таковой. Ты явно связан с Карен Пейдж и фирмой “Нельсон, Мёрдок и Пейдж”... Возможно, кто-то близкий им? Друг?... Любовник?... Осведомитель?... – Пол прищурился, пытаясь наблюдать за реакцией Сорвиголовы сквозь алкогольный угар, но тот не подавал ни виду – Это лишь дело времени… Но я готов пойти на уступки и забыть про Сорвиголову, если ты поможешь мне избавиться от докучающего афериста в очках. Действительно готовился заранее, подумал Мэтт. Дешевый шантаж, таким не запугаешь. Молча развернувшись, он подпрыгнул, зацепился руками за ближайшую перекладину, подтянулся и выбрался на пожарную лестницу. Пол кричал вдогонку что-то несвязное и явно относящееся к его предложению, но Сорвиголова его уже не слушал. Прийдя на следующий день домой после работы в офисе, Мэтт выбрался на крышу дома на ночное дежурство. Как он ни старался, он больше не мог осудить Кей за ее действия. Это было двулично - порицать ее за преступления и, при этом, игнорировать собственные. Неизменно перед ним вставало воспоминание о Дереке и монолог Пола. Он проверил каждую из фамилий, названных адвокатом - всё сошлось, Пол знал своё дело не хуже него. Если когда-нибудь Сорвиголова попадётся полиции, ему будет что вменять на обвинении в зале суда. Был ли он сам преступником? Даже Фогги однозначно высказывался об этом, но Мэтт предпочитал его не слышать. Его всегда защищала вера в то, что, несмотря на самоуправство, он несет благо обществу. Но и Каратель, и Кей занимаются ровно тем же, каждый по-своему, но все же… Мэтт больше не чувствовал за собой морального права судить девушку. Вся его идеология полетела к чертям и нуждалась в переосмыслении. Однако дело по поимке Кей явно двигалось вперед. Спустя буквально несколько дней после этого Фогги сообщил, что ему нужно уехать, и, возможно, надолго. Карен что-то обнаружила и нуждалась в помощи. Вопреки его ожиданиям, Мэтт воспринял эту новость довольно прохладно. Отстраненно помогая готовиться Фогги к отъезду, он внушал ему все больше беспокойства, и на его вопросы лишь кидался отговорками про усталость и приближающуюся осеннюю хандру. Фогги чувствовал, что это дело с Кей вбило клин между ними, снова проверяя на прочность их дружбу. Но… это же был Мэтт. С ним всегда было непросто. Хандра действительно все больше наваливалась на Мэтта, заставляя все свободное время проводить либо в спортзале, либо на улицах города в привычном костюме. Он все чаще задерживался на крышах до самого утра, порою просто слушая размеренное движение города, мерный перестук капель лёгкого сентябрьского дождика, и ветер, свистящий в окнах многоэтажек, и размышлял о жизни, о смерти и о нравственности собственных поступков.***
Это случилось почти через неделю после отъезда Фогги. Возвращаясь ближе к утру домой, Мэтт внезапно почувствовал в воздухе что-то неладное. Перепрыгнув на крышу своего дома, он потянул воздух носом - слишком много крови. Он настороженно открыл дверь в квартиру и остановился на лесенке - внизу на его диване лежала без сознания Кей.