Отрицание
Нет больше ни особняка, ни иерархии, ни переговоров, ни товарищей, ни врагов. Отрицается все, что было частью жизни когда-то, однобоко и скомкано листая следующие страницы, которые Юнги переворачивает сам, раня пальцы в кровь об острые углы... А дня и ночи нет так же, как и физиологических чувств, потому что он отрицает все, что видит вокруг себя. Не было ничего, нет ничего и не будет никогда уже больше.Гнев
Бежать от этого. Страшнее нет ничего. Но Юнги не бежит, а наносит сокрушительные удары тому, кто отобрал все. Страшнее человека в гневе нет никого, лишь только тот, кто ближе всех к тебе, может помочь с этим. Но у Юнги отобрали даже и это... Война началась опять. И идет уже год. Кто враг, а кто друг - не разберешь, потому что Юнги наплевать. Он знает, кто посмел притронуться однажды к его сокровищу, а затем того убили также за прикосновения, которые были просто непозволительны. Поэтому Туен был мертв. Но око за око - дон Серра отомстил за убитого сына. Страшнее человека в гневе нет никого, потому что Юнги безжалостно мстит за смерть любимого человека. Пусть вся Италия возненавидит его в ответ, но навсегда запомнит этот день, когда тот добрался до дона Серра, что посмел притронуться к Чимину опять своей семейкой... Но дон Серра мертв. И дон Мин верховный судья ему, беря на себя грех без зазрения совести.Вина
Уберечь все и сразу в одних лишь ладонях невозможно, и он бы никогда не смог бы удержать крылышки Чимина, как бы не старался. Разум кололся на множество граней, где еще жила надежда, что Чимин в порядке, где-то просто далеко и в надёжном месте. Всего того, что было в особняке - никогда не происходило, и последняя мысль, на которой они расстались с Чимином была именно в бухте Таль, откуда дон Мин и отпустил его в ту свободу. Все не правда, он укрыл его далеко от всех, где не найдут. И красивое лицо капореджиме улыбается сейчас от какой-нибудь приятной новости или мимолётного момента. Он жив и здоров. И лучше его не беспокоить. Юнги обязательно сделал все именно так. Да, ведь? Но чувство вины…Депрессия
Черное море блеклых лиц, никаких красок и эмоций. Круговорот людей вокруг, что смиренно живут так, как сами себе диктуют, даже не подозревая, что теряют драгоценное время на нелюбимые занятия, на нелюбимых людей. Прошло два года. Война сошла на нет, расколов всех по разным местам. Доны ушли в затишье, будто все это и не имело значения и не было того, кто все бы это предотвратил. Никто не приходил и не спасал ситуацию, как в тот раз. Чимин не искал вновь всех донов, чтобы окончательно внушить, как мир в наше время шаток и нужно держаться вместе. Его не было, а было лишь оставленное гнездо раздора и разногласий, хаос повлёкший много мнений, в котором все разуверились в искренности его слов. Предать дона. Пойти к другому. Убить одного из четырех. И возжелать еще и свободы при этом. Так обрети так, как и суждено предателю. Все это крутилось вокруг Юнги три года, пока он в депрессии пытался понять, кто он сам после всего. Что у него осталось после окончания бури, которая возникла из ниоткуда? Бизнеса больше нет. Лишь остатки былой роскоши. Особняк после налета людей дона Серра разгромлен и разрушен частично. Все, что оставил ему отец, служило крахом империи, которую и восстанавливать сил не было. Поэтому Юнги продал все, что смог, скрывшись из страны навсегда. А бухта Таль... Он не смог от нее отказаться и просто оставил в запустении времени, никогда больше не возвращаясь. Не после того, что осталось частичкой его мимолетного и настоящего счастья там.Принятие
Прошло еще пять лет Юнги больше не дон Мин, но все также прекрасно носит фамилию отца, которую узнают даже после краха криминальных авторитетов. Найти себя в добропорядочном обществе оказалось не так просто, но даже среди новых лиц Юнги мог узнать в ком-то такого же политического беженца. Как и были ранее, так и теперь, все распределились в своих убежищах на оставшихся деньгах, которые нужно было зарабатывать как-то вновь. Юнги смог снова стать предпринимателем и бизнесменом, спустя еще год, когда открыл свой собственный салон с автомобилями, как это сделал когда-то его отец. У него был хороший пример того, кто строил все с нуля. Поэтому Юнги не страшно по крупицам собирать остатки былой роскоши. Разбитое сердце оказалось собирать еще сложнее, к которому он не подпустил вообще никого на протяжении этих лет. Потерявший семью во второй раз, Юнги зарёкся никогда больше не допускать никого в свое сердце. Но появилась Суон в один день. Просто появилась и улыбнулась такой знакомой до боли улыбкой, когда ее глаза сузились в щёлочки на его ответную полуулыбку. Она не сдалась и продолжала упорно капитулировать крепость зрелого и взрослого мужчины с большой трагедией за душой. Он пропустил ее лишь на территорию спустя полгода, пожалев старания и настырность, которые также до боли были знакомы ему отголоском прошлого. Она стала его женой по документам. Но по-настоящему замужем Юнги навсегда будет за тем, кто сердце забрал своей смущённостью и неповторимой красотой для мужчины, которую бывший дон боготворит до сих пор. Никогда такой неповторимости он не увидит сквозь щемящее сердце. Он дал обет любви тогда под водопадом и ни за что не заберет своих слов назад, потому что настоящая семья была рождена тогда. Суон подарила ему сына. Но тех самых слов любви она не услышит от Юнги никогда, потому что знает, что они принадлежат не ей, а тому, кто остался у него в далёком прошлом, даже не в этом мире, потому что он нередко забывается даже просто, когда лежит с ней. Каждый раз она слышит его тихий плач ночью и не может стать тем, кто так больно ранит его в любую их близость. Она никогда не слышала, чтобы мужчины так плакали, хотя Юнги был просто сильным и неприступным с виду всегда. Ей сразу было сказано, что любви он дать не сможет, но Суон уже знала, что просто должна быть рядом. Время залечит, и, может быть, он когда-нибудь скажет, что любит ее, потому что их сына Юнги любит. Видно по всем действиям, по всем взглядам, по поцелуям, которые он дарит ему. Но ночами он так и плачет вот уже несколько лет...***
- Иди проведай папу, позови обедать, - Суон подтолкнула пятилетнего ребёнка в сторону выхода на задний двор. - Конечно! - Радостно восклицает малыш, хватая своего медвежонка и выбегая уже на улицу. Ясное солнышко впивается в глаза, но он прикрывает их ладошкой и бежит в сторону отца. Юнги отряхивает руки и присаживается на колени, осматривая свои труды. Он наконец-то закончил работу, которую делал в течение трех месяцев на заднем дворе. - Папа! - Влетев на отца со спины, мальчонка обнял его за шею. - Напугал! - Вздрогнул Юнги и похлопал ребенка по руке, тут же заключая в свои объятия. - Мама зовет кушать. - Это хорошо. Они сидят в обнимку прямо на траве. Юнги гладит русые волосы своего сына, а взглядом обводит старания, над которыми так кропотливо крючился. - Тебе нравится, что я сделал? - Спросил он сына. - Да, а когда тут буду цветочки? - Указал ребенок пальчиком на кустики и тут же прижался с медвежонком к отцу сильнее. - Наверное, в следующем году. - Ответил Юнги, потрепав его по щеке. - Будут красивые пышные розы, вот увидишь. Мальчик хихикнул, беря отца за руку и осматривая колечко на его пальце. - Ого, - его тёмные глаза с длинными ресницами расширились от удивления, - какое красивое, папа. - Мм, - кивнул Юнги, смотря на свой безымянный палец, - оно принадлежит человеку, которого твой папа очень любил. - А как же мама? - Тут же спросил удивлённо сын, отстранившись в объятиях. Юнги промолчал, отведя глаза куда-то в сторону. - Как зовут этого человека? - Настырности собственного сына Юнги даже рад, потому что обожает в нем каждое качество, каждую черточку лица, так как всегда желал именного такого мальчугана рядом. И он постарается сделать из него прекрасного человечка, потому что пропитает теми качествами, которые навсегда начерпал из единственной любви всей его жизни. - Чимин. Его зовут Пак Чимин. - Тихо шепчет Юнги, сдерживая ком в горле. Мальчишка посидел еще несколько минут, ничего не прокомментировав. Обернулся и крикнул: - Мама, ты тут. А Суон стояла тут все это время и слышала каждое слово. Юнги обернулся и встретился с ней взглядом. Наверное, давно пора было все озвучить, чтобы продолжать жить рядом и растить сына. Она слегка улыбнулась, качнула головой, взяла сына под руку и повела к дому. Юнги вновь обернулся к своему саду, что сам же и воссоздал, чуть спину не надорвав. Он посмотрел на свое кольцо на пальце, покрутил по фаланге, затем снял и поцеловал крепким поцелуем. - Я тебя люблю, всегда буду... ты же знаешь. Спасибо за эту свободу, малыш. Прямо голыми руками Юнги вырыл небольшую ямку у одного кустика и закопал кольцо, закопал и бывший статус дона Мин, потому что больше им никогда не будет без своего капореджиме. А на следующий год весной распустилась именно с этого куста первая роза сорта «Incarnata» с прекрасным белоснежным бутоном.