***
Они разделились почти сразу, не привлекая внимания, потому что пронырливости со стороны людей мафии не занимать, ведь сами знают. Как бы горько отпускать чужую руку не хотелось, но пришлось, и стиснуть ее тут же в кулак. - Обещай, что мы встретимся через два дня здесь же, - Юнги серьезно и с надеждой говорит на прощание. - Конечно, к тому времени, ты уже будешь приятно удивлен, - улыбается Чимин ямочками, позволяя себя погладить по щеке. - Ты все еще самое ранимое для меня, Чимин, каким бы сильным не казался. - Знаю. Действовать в одиночку очень сложно и тяжело, но у Чимина есть доверенное лицо в доме своей семьи. И это Чон Хосок, который информировал его на протяжении всех этих дней. Юнги мог только предполагать, что связи на острове нет, но Чимин предвидел это, точно так же, как и те вещи, что Юнги собрал для него. Они одинаковые, они слишком часто спали вместе, вдыхая запах своих тел на двоих. Но сейчас Юнги просчитался и не заподозрил, что капореджиме ночами выходил из дома, удачно шел в одно место с высокой отвесной скалой и связывался с тем миром, в котором жил. Хосок досконально информировал о всем положении дел, потому что находится в служении не только Ченгу, но и самому Чимину. Дружба дружбой, а она ведь тоже на чувствах, поэтому Хосок и помогал капореджиме постоянно. Так что? В бизнесе до сих пор не место чувствам? Хотелось захлопнуть тех, кто хоть на йоту не понимает, как Чимин силен даже с поддержкой одного человека. Он знает, что Ченг жаждет объяснений, каких-то оправданий, хоть Чон старательно оповещает о том, как дон игнорирует призыв одуматься и дать Паку шанс, а еще он разбит. Он даже схватил простуду, выглядя беспомощным и подавленным, признает Хосок… У Чимина чувственное сердце, и он сожалеет о своем выборе, ведь Ченг помог ему и не раз. Но потом, прямо с этой отвесной скалы это же сердце прыгает в море и плывёт не в сторону "семьи", а возвращается обратно к Юнги. И если такая переметнувшаяся стрелка компаса на другой полюс кажется крысятничеством, то Чимину просто наплевать. Именно сейчас он чувствует, как стал сильным, будто и правда вернулся из терминального состояния, урвав из рук самой смерти небывалую потустороннюю мощь. Он бегает от нее, кое-где даже на руках несет его сам Юнги, обгоняя время и пространство, но Чимин устал от побегов. Страшно смотреть не смерти в лицо - страшно не поцеловать на прощание любимого человека. Между собственными семейными обстоятельствами Чимин разузнает о том, что дон Хьюн безжалостно наносит вред всему, к чему стремился прикоснуться всегда. Жалкое чувство ничтожности его морали и главных целей только в захвате чужих точек доводит Чимина до остервенения. Мелочность и алчность этого старикашки сидит липким пятном грязи на ботинках капореджиме, когда тот плюнул в душу Юнги сразу, как они встретились в зале суда. А затем смешался в тени, как настоящая падаль за поступками Туена Серра, вовлекая итальянца. Несомненно, Серра и Хьюн работали слаженно против Мин Юнги. И если Серра нужен был изначально только Чимин, всегда только Чимин, то Хьюн удобно скрылся за спиной денег и влияния, являясь истинным кукловодом. Никто не смеет плевать на его мужчину, никто не смеет отбирать то, что принадлежит его мужчине. Его дону Мин. - Ты еще горько пожалеешь, что притронулся своими грязными руками к нашему казино, сжигая его до тла, и к бизнесу Юнги, - заклиная, прошипел в темноту ночи Чимин, смотря на темнеющую линию горизонта с высоты. - И уже никакой Туен Серра не сможет тебя оправдать. На следующий день, после возвращения в Корею, Чимин встретился с Хосоком в небольшой забегаловке на окраине города, чуть ближе к владениям Мин Юнги. Во всяком случае, что от них осталось, ведь несколько лавок с антиквариатами, небольших магазинчиков и точек, куда, в основном, поступала контрабанда из портов, были закрыты, а окна забиты досками. Юнги разорялся по пусковому устройству. - Неплохо выглядишь, - приветствует Чимин Хосока, натянув кепку получше на глаза. Он скрывается, но пока сам не знает от кого, ведь Хосок заверил, что конкретного приказа убить Чимина в стенах дома не было озвучено. Но ступать туда уже было опасно. - Неплохо для того, кто сегодня убьет одного из донов? - отвечает Хосок, наливая из пиалы сливки в чёрный кофе. Хмыкнув, капореджиме рассматривает скатерть на столе, прикидывая, что помнит такую у мамы на кухне когда-то давно. Скучает, но и прощаться не собирается, потому что ушел уже оттуда давно, не прощаясь, так какой смысл сейчас сожалеть. Его никогда не били в родном доме, слово поперёк не ставили, но Чимин однажды сильно оплошал. Глаза матери в тот день были хуже пули, больнее ножа в подреберье. Он сбежал, так и не дав четкие ответы почему... обокрал ювелирный магазин. Деньги. Деньги. Деньги. Человечество всегда будет ставить их превыше всего, кто бы ни говорил, что не в них счастье. Но цифры, которыми окружены мы каждый день - давят жгутом на шее. Не оправданные мечты: не та оценка, не та зарплата, превышенный счёт за квартиру, долги банку - и все, чувство собственного достоинства летит к чертям, уничтожая угрызениями. Предел возможностей, думает взрослый человек, оправдывая себя и ни к чему не стремясь. Но Чимин был тогда подростком, ребенком, а дети сами не ведают, как могут прыгнуть выше головы, не подозревая о возможностях, которые достигли взрослые. У них все впереди. Но Пак Чимин начал не с того, когда решился обокрасть ювелирный магазин из-за отвратительного финансового положения в семье. Вот только он не предвидел глаза матери, отрекнувшейся в тот же вечер, когда его приволокла полиция обратно. Еще неделя допросов, каких-то бумаг и снисходительный срок общественных работ для несовершеннолетнего Чимина. А ему должно было через две недели стукнуть восемнадцать, но все это было неважно, потому что он сбежал. Далеко, не правильно и без прощания. "Глупо", - думает капореджиме, хмыкнув себе под нос. Сейчас он в том же положении, но вторит слово "любовь", вместо "деньги". - Все будет в машине, тебе нужно будет только сесть, подъехать, прокрасться, установить и бах, - проговаривает Хосок на фоне. - Благодарю, - бесцветно отзывается Чимин, облокачиваясь на ладонь правой руки. - Хьюн сильно насолил нам за последние три недели, решая, что Ченг был в сговоре с Мин Юнги. - Вот только Мин Юнги - одиночка, - говорит Чимин, рисуя пальцем круги на скатерти. - Он пусть и подписал однажды сотрудничество с нашим казино, так только оно сгорело от рук Хьюна и Серра. Кто тут еще и должен солить, как не дон Мин? - Да, - качает Хосок головой, - но только, Чимин, у него же есть тоже свои люди, капореджиме, который отлично защищал его до сих пор. Почему ты идешь на это? Зачем так предавать нашу семью, только лишь из-за него? Чимин переводит со скатерти на него глаза и молчит несколько минут. - Наверное, потому что я изначально был исключительно его капореджиме, а он моим доном. - Ты нужен Ченгу сейчас. Он совсем болен, - осторожно, пытаясь не думать о плохих последствиях, говорит Хосок. - Нет. - Отвечает Чимин. - В его семье мне ясно дали понять, что я лишь пушечное мясо, только предоставь возможность. И вот, я ему и предоставляю. Может, омертой не буду его напрягать, если сгину сегодня к чертям. - Не говори так! - Чон с яростью впивается взглядом. - Он дал тебе дом. - Дать дом и делать вид, что мы непобедимая семья - не для меня. Я лучше вновь беспризорно буду скитаться, чем еще день проведу там. - Ты просто так говоришь, лишь из-за чувств к дону Мин. Ты ослеп, прошу одумайся, Ченг действительно не хочет тебя убивать, я просто знаю это. Вместе мы бы придумали, как его решение изменить. - Не думаю, что хоть один из донов когда-то менял свое решение. Если он хочет меня убить, значит, не поменяет свое слово. Встав из-за стола, Чимин благодарит его за помощь в который раз и удаляется из общественного места, чтобы дожидаться следующего судьбоносного часа.***
Дожидаться того, что изменит будущее, оказалось до скрежета зубов невыносимо, пока капореджиме сидит в машине и нервно бьёт пальцами по рулю. Он посматривает на маленькие часы на руке, тут же вскидывая глаза на дом, у которого притормозил на противоположной стороне от дороги в приличном расстоянии. Помпезность этого дома несомненно привлекает внимание, прямо крича о богатстве, но уютом от него прямо и не пахнет, каким бы огромным он ни был. В таком доме разве что можно только бесконечно ходить по комнатам и тыкаться из угла в угол, чтобы себя чем-то занять. Другое дело особняк Юнги. Он небольшой, хотя внутри тоже можно было затеряться. Покойный дон Мин был прекрасным представителем мафии, но также и исключительным эстетом, проявляющимся в его окружении. Наверное, поэтому Чимину всегда было комфортно к нему заезжать. Порой капореджиме даже радовался, когда находилась работа в виде переговоров, чтобы лишний раз полюбоваться домом и садом с розами. Но особняк дона Хьюн отвратителен, и не потому что кричаще вычурный, а потому, что он построен на те деньги, которые добыты кровавым путем. В каждой раме окон, козырьке крыши, чугунных воротах, каменных столбах Чимин разглядывает мёртвые души, которыми заплатили за этот дом. Сверкнули фары машины в начале дороги, и Пак присаживается ниже, чтобы его не заметили. Дорогой кабриолет на двух человек плавным движением подъезжает к дому, чуть притормаживает у ворот и лишь потом мягко и бесшумно скрывается на территории. - А вот это уже моя цель, - шепчет сам себе Чимин, одной рукой проверяя пакет рядом на сиденье. Он опускает зеркало заднего вида и осматривает себя, поправляя кепку с надписью "Fresh correct", затем надевает очки в толстой оправе с притемненными стеклами и в завершение приклеивает небольшие накладные усы над верхней губой. Оценив свой вид, остается довольный неузнаваемостью и заводит мотор грузовика с продуктами, на котором подъезжает к особняку. Проверку на въезде проходить было не так страшно, как пробираться когда-то в дом Мин Юнги через заборы и охрану, поэтому Чимин даже не смотрит на то, как служивый на въезде проверяет его липовые документы, которые сделал ему Хосок. В который раз капореджиме удивляется мастерству того доставать то, что считается простой обманкой, но безупречно созданной за оригинал. "Ай да Хосок!", - думает Чимин, когда охранник пропускает его на территорию семьи Хьюн, отворяя ворота. Чимин аккуратно притормаживает у входа, бегло бросая взгляд по территорию, потому что у дона Хьюн единственного он не был никогда. Ченг сам всегда ездил на эти встречи. Захлопнув кабину грузовика, Чимин выходит с документами и отдает вновь встретившим его людям в костюмах. - Как-то долго доставка продуктов сегодня, - сообщает один, окидывая Чимина взглядом. - Большой поток машин, чтобы добраться до резиденции дона Хьюн, - притворяется дурачком Чимин, пожимая плечами, а взглядом за очками так и сканирует территорию, увидев то, что нужно. - Ладно, плевать. - Отмахивается охранник. - Разгружай все поскорее, проходя через ту дверь на кухню. Чимин смотрит в нужном направлении и кивает, затем возвращается к машине, открывая задние двери. Взяв сразу несколько коробок с продуктами, заходит в дом и попадает в просторную кухню, где трудятся несколько женщин, вероятно, служанки. Они тут же вместе начинают что-то говорить, сильно путая Чимина куда девать продукты, но вскоре он ставит их просто на пол и возвращается за следующими. "Так, вход в гараж есть через гостиную, как сказал Хосок, когда был с Ченг здесь. Нужно как-то отвлечь этих поварёшек". Следующую партию Чимин проносит более аккуратно, но не спешит ставить на пол кухни. - Здесь особый заказ, который лично необходимо доставить дону Хьюн, - капореджиме привлекает внимание служанок и кивает на коробку в руках. - Даже не знаю, надо спросить у охраны как быть, - замялась одна, прикусив губу и вытирая рыки. - Спросите, пожалуйста, - настойчиво просит Чимин, сжимая коробку. - Ладно, - она, не хотя, отложила дела и вышла с кухни. - Так и будешь стоять с коробкой в руках? - Спрашивает вторая. - Иди и поставь ее в коридор, раз она лично дону, а потом принимайся за остальное, да побыстрее. Чимин сам себе усмехается, кивая. Он выходит из кухни, оказавшись в коридоре, где еще полно дверей в комнаты, но быстро осматривается. Как упомянул Хосок, дверь в гараж сразу рядом с кухней, поэтому Чимин быстро подходит к ней и аккуратно без звука открывает. Аллилуйя, но она поддалась и оказалась самой нужной, потому что он видит небольшую лестницу и помещение на две машины, где стоит тот самый кабриолет, что заехал недавно первым в дом. Бросив взгляд назад, Пак собирается с силами и заходит, прикрывая дверь. Тут же спускается, на ходу открывая коробку и вынимая со дна небольшое устройство с проводами. Аккуратными движениями берет его, затем приближается к машине, ощущая, как холодок бежит по спине от щекотливой ситуации. Но мурашкам сейчас не место, поэтому он ложится на спину и забирается под машину. Вынув фонарик из кармана, вкладывает его в рот и осматривает необходимое место, чтобы прикрепить бомбу. Хосок угрохал на разъяснения через связь несколько дней, пока капореджиме был в бухте, чтобы досконально объяснить Чимину принцип машины, в которых он и сам неплохо разбирался, но для такого дела необходимо было освежить знания, чтобы не оплошать с проводами. Вспоминая подсказки в голове, в которой еще мешаются и мысли о том, что его сейчас поймают, рассекречут и вообще выстрелят в голову прямо здесь, роятся и заполняют пространство атмосферой адреналина со страхом. Но между тем Чимин вспоминает зачем это делает и для кого, поэтому удачно подсоединяет все провода, прикрепляет небольшой блок питания на специальном клеящемся материале и выползает обратно из-под машины. Быстро отряхивается, хватая коробку и выходя из помещения. Кто бы мог подумать, что его не заметят, но тут же из соседней комнаты на него вылетает охранник и грубо хватает за воротник. - Какого черта ты тут шныряешь? - Я искал, куда поставить заказ лично дону Хьюн. - Не держи меня за дурака! - Грубо встряхивает выше по росту охранник со злым взглядом. - Я правда заблудился, - начинает оправдываться Чимин, прекрасно вспоминая свои навыки мастерства притворяться невинным. - Что в коробке? Куда ты ее нес? - Охранник освобождает руку, тут же забегая за спину Пака. Отворив дверь в гараж, осматривается. - Зачем сюда зашел, отвечай! - Заблудился, мне сказали здесь оставить ее, - Кивает Чимин невинно на коробку. - Кто? - Женщины на кухне. - Чертовы курицы! - Рычит охранник, снова толкая Чимина в сторону кухни, крича уже с порога на служанок, которые в шоке и страхе вжались в кухонные тумбы. - Вы совсем охренели распоряжаться куда ставить и нести коробки?! Сказано без разрешения ничего не делать, так вы еще и позволили ему шастать по дому. - Я заблудился. - Заткнись. Быстро оставил все, мы сейчас тебя осмотрим и содержимое тоже! Пока Чимина осматривали десять раз и десять человек подряд, затем и его коробки, в которых кроме продуктов ничего не было, отчитывали грубо еще и тех женщин, которым обещали по освобождению дона от дел в кабинете строгое наказание. Придраться к Чимину было не с чем, поэтому охранники лишь грубо потыкали его и пообещали, что с завтрашнего дня он больше не будет работать в этом магазине, уж ему это обеспечат. Их зазнавшиеся взгляды продажных тварей, которые на любого, кто ниже их, смотрят, как на отброса, Чимин проигнорировал ровно так же, как и бессмысленные угрозы. Но после того, как его, наконец-то, отпустили и пока вели под присмотром до машины, Пак увидел дона Хьюн на крыльце дома, который разговаривал с... доном Серра. Тот же толстый и грузный старикашка, как и всегда с седыми волосами, но от одного его вида профиля начинает мутить и крутить чувством агрессии к его итальянской семейке. О чем они говорили, было не ясно, но Чимину не дали бы приблизиться даже на сантиметр к ним, поэтому ему ничего не оставалось, как ощущать тычки охранников в сторону своего грузовика и понимать, что Серра приехал сюда за местью... он приехал точно убить того, кто убил его сына. И этот тиран даже не догадывается, что убийца сейчас так рядом, переодет в левую внешность другого человека и удачно завершивший свою миссию на сегодня.***
Любая газетёнка, даже самая желтая и нечитаемая никем пестрила заголовками на следующий день после трех часов дня о преднамеренном взрыве автомобиля местного мафиози дона Хьюн, который не успел выехать за пределы своего особняка. Взрыв был слышен и ощутим на всю резиденцию, но, так как поблизости не было других домов, никто из посторонних не пострадал, кроме, конечно, людей семьи мафиози и самого дона. Огонь от взрыва распространился по восточной части дома, и лишь половину удалось спасти местным пожарным, которые делали все, что смогли. Местные медики сообщают, что захоронение тел будет в закрытых гробах сразу изначально, так как тел, как таковых, и нет в целостности. Но местная экспертиза по нескольким останкам сумела отыскать среди жертв и самого дона Хьюн. Чимин отрывает взгляд от газеты, складывает в четыре раза и осматривается на пристани. Здесь вновь приятная атмосфера прибоя и запаха соли от моря. Прекрасное место, чтобы отправной точкой уплыть от своих проблем, как когда-то подарил ему это Юнги. Они договорились встретиться здесь через два дня. И вот Чимину уже все сводит от волнения, так как дон задерживается на полчаса. Присев на ограждение, Чимин смотрит на деревянный помост, пытаясь через щели рассмотреть плескающиеся волны. Это все прекрасно и замечательно, но он воссоздал, буквально, цунами после себя. Заголовки пестрят на газетах, но его собственного имени там нет, хотя без прикрас именно венцом всего и должно быть написано: "Пак Чимин, продажная тварь, бывший капореджиме дона Ченг, совершил два дня назад незаконное проникновение на частную территорию семьи Хьюн и установил бомбу в его автомобиле. Собственная омерта или кровавое возмездие за любимого, что выбрал Пак, читайте ниже...". Горько выдохнув, Чимин мужится и пытается не смотреть на трясущиеся руки. Он даже не замечает, как к нему подходит человек в костюме. - Капореджиме Пак, - раздаётся рядом, заставляя Чимина чуть не упасть с шаткого места сидения на ограждении. Вскинув взгляд, капореджиме обмирает, потому что видит консильери Йонг. Увидеть старого знакомого приятно, когда вы остались в хороших отношениях, но не после того, что сделал Чимин для семьи. - Здравствуй, Чимин. - Продолжает Йонг, мирно держа руки за спиной. Моргнув и выпрямившись, Пак в ужасе понимает, что он может держать оружие за собой. - Здравствуй, консильери. - Не меня ждал? Я прав? - Нет. - Честно проговорил Чимин, смотря ему в глаза. - Где он? Вот и все. Юнги может уже и в живых нет... и Чимину лучше будет сейчас сгинуть прямо тут, хоть от пули, хоть от разрыва сердца, только не продолжать жить без того, ради кого и пошел на все эти последствия. - Я пришел сказать, что твой дон... дон Ченг хочет поговорить. Он знает, что ты сделал два дня назад. - Не проще ли меня убить? Зачем эти разговоры? - Устало выдохнул Чимин, действительно ощущая апатию от вечных побегов от смерти. Он уже расправил свои крылья, совершив то, что хотел, теперь не так и важна уже была роскошь от взмахов. А бабочки живут недолго... - Мы не настолько придерживаемся жестокости мафии из сороковых годов, чтобы стрелять в лоб тебя. И это не моя привилегия, я же просто посланник, тебе ли не знать, когда был на переговорах с нашим домом. - Отвечает без каких-либо консильери. - Мы просто хотим поговорить. - Где дон Мин? Ты же знаешь, раз пришёл сюда ко мне. - Он жив, - только отвечает Йонг, - но от тебя зависит, какой исход ты сейчас определишь, чтобы оставить его в живых и дальше, если не пойдёшь со мной к Ченг.***
Возвращаться в старое место, которое было когда-то укрытием и домом, местом дохода, местом власти над другими, местом, где можно было стать королем, если будешь подчиняться местным законам и исполнять прихоти дона. Здесь можно было быть тем, кем Чимин слепо и стал, сам сейчас понимая, что остался просто у разбитого корыта. Захотелось всего и сразу - ни с чем и останешься по итогу. Но то, что принадлежит Чимину, забрали. А это нужно вернуть непременно, ведь он пообещал Юнги, что тот будет счастлив, поэтому он вступает в особняк дона Ченг. Консильери Йонг отводит его в кабинет, который пока пустует. Чимин так часто сидел в этом кресле, как сейчас вновь присаживается напротив кресла дона через стол. Но какой-то частичкой себя позволяет вольность подумать о том, что это он должен сидеть по ту сторону стола. Ченг входит тихо и спокойно, как всегда и ведет себя большую часть времени, растеряв все эмоции. Но в глубине души, Пак знает, что этот человек очень страшен, если идти ему наперекор. И то, как безмолвно Ченг обходит стол и садится напротив своего бывшего капореджиме, вибрацией проходится по Чимину, который тихо сглатывает. - Не думал, что увижу тебя живым прежде, чем сам схвачу. Ты оказался живучим… не первый раз уже. Капореджиме молчит, смотря на него в упор. Ему не страшно, ему скорее обидно за потраченное время под крылом этого человека. Только сейчас груз, который тащит Чимин, обрушается штукатуркой на голову. А этот потолок, выше которого Пак не может прыгнуть, как бы не старался, выстроил Ченг. Но Чимин сам пришёл к нему под этот потолок, сам попросился быть в его семье... а ради чего? Все ради возмездия обидчикам из борделя, из которого Пак сбежал. Но тот Чимин и этот - совсем уже другие люди. Потому что нынешний Чимин испытывает так много чувств, среди которых плохие притесняются хорошими. И это показал ему совсем другой дон. - То, что сделал, доказывает, что пули ты не боишься уже давно. - Тихо говорит Ченг, кладя руки на ладони, будто пряча рот. - Убить одного из донов было верным решением, чтобы закончить бесчинство, которое стал делать неконтролируемый никем Хьюн. - Он угрожал, как и в тот раз. Но теперь его разговорами было бы не взять. - Отрезает Пак, облокачиваясь на спинку. - Ты всегда мыслишь наперед, в этом я тебе благодарен твоей службой при мне. - Я не желаю делиться своими эмоциями службой при вас. - Даже после того, как я тебя всегда во всем поддерживал? - С обидой произнёс Ченг, и Пак вскинул глаза на него. - У вас была власть - я просто ею воспользовался, ведь мелкому человеку никогда не сделать того, что вы помогли мне. Я просто воспользовался вами. - Холодный и расчётливый. - Отвечает Ченг, сверкнув глазами. - Ты стал отличным солдатом. Промолчал, соглашаясь. - Но даже сейчас ты думаешь о том человеке, решая, как защитить отсюда. Даже если я тебя сейчас убью, ты будешь до последнего соображать, как его спасти. - Я не отказываюсь от своего порока, - комментирует Чимин, стискивая зубы крепче от нетерпения, - вам я обещал свое тело, как для охраны и служения до конца, ему - отдал свою душу. - Знаю. - Через полминуты отзывается Ченг, переводя взгляд за окно, где горит ярко фонарь. - Дон Мин у себя в особняке. Мои люди охраняют его, потому из его солдат не осталось почти никого... - Чимин обмер на месте, завороженно слушая, возвращая взгляд на Ченг, - за ним охотится дон Серра, потому что дон Мин сделал так, чтобы все считали его убийцей Туена Серра, а не тебя. И если не сегодня, то завтра на его территорию может быть нападение. Поэтому мы никуда его не выпускаем, поэтому ты с ним и не встретился. - Но почему?.. - шепчу в недоумении я. - Потому что его отец был моим другом, помощником в многих делах, и только потому, что его сын влюбился в моего капореджиме и забрал себе - не делает из него врага. Приступ эпилепсии мог начаться со мной в любую минуту, потому что меня начинает колотить от каждого слова. Я только что откровенно послал собственного дона на три буквы, показав себя отвратительным соратником, которому доверяли. А он... он говорит, что Юнги ему не враг, даже если я нарушил все пункты кодекса... Ченг же ярый представитель того, кто диктует свои действия строго по бумагам. Так почему он сейчас не испепеляет меня желчью и ядом, ведь я отрекнулся от семьи? - Я последний раз даю шанс. - Произносит Ченг, поворачиваясь ко мне. - Сделай так, чтобы дон Серра поверил, что ты убил Мин Юнги, пока тот не добрался до него сам. Если вы оба попадете в его руки, а он еще и узнает, что ты убил его сына, боюсь на одном выстреле он не остановится. Все мы наживаем врагов, Чимин, но ты мне не враг, и дон Мин тоже. Однако ваш общий враг, которого вы потащили за собой - будет преследовать и дальше. А шанс мой в том, что я тебя отпущу... вместе с ним, не буду даже трогать и искать, но ты должен будешь сделать так, чтобы все поверили, что Мин Юнги мертв. Ведь его не оставят последователи Хьюна, ты же знаешь сколько у того связей. Его не оставит и итальянская коалиция. Сделай так, чтобы даже мои солдаты поняли, что ты пришел его убить, потому что слухи дальше сделают все сами, а дальше мы поможем вам бежать. Ченг выдыхает после речи и смотрит на свои руки на столе. В нем тоже происходит переворот, как и во мне, стоило только нажать на пусковой крючок. Он меня отпускает, если я смогу всем доказать, что Мин Юнги мертв. И тогда мы будем свободны? Это так работает в мафии? Хоть раз еще срабатывало? И я решаю попробовать... больше других вариантов я не вижу...***
День, когда наступит конец всему, не отзовется отголоском прошлого, не позвонит в колокол с предупреждением, не подаст ни единого знака и не откроется третьим глазом при помощи интуиции. Это будет день, как день, потому что я настолько покидаю самого себя, пока иду к дому Юнги, как будто совсем уже парю в другой вселенной. Я знаю, что я - приманка, знаю, что одно неверное движение - и полечу в пропасть или скину туда Юнги за собой. А ему еще туда рано. Как конкретно все сложить в голове, чтобы каждый кусочек пазла сопоставлялся для верного исхода, ума не приложу, потому что впервые иду на что-то без плана. Чимина пропускают по приказу дона Ченг, как и было сказано, и он все больше и больше поражается тому, что его дон действительно позволяет еще ходить по земле и что-то делать. Но он вновь почти не принимает участие, так как разбираться в проблемах Пака уже конкретно так становится назойливым и обременительным. Может, он жалеет, что взял капореджиме к себе когда-то, но уже не после того, что его действия повлекли за собой ход истории. Чимин, как никак, переписал уже много чего и не только кодекс. Вновь туда, где все и началось. Вновь в его кабинет, как будто вступать по этим ступеням было предписано уже заведомо кем-то. Чимин ясно помнит тот день, когда столкнулся с той девушкой, выбежавшей из кабинета дона, помнит то, как Юнги развязно его встретил, смутив своей раскрытой грудью и пролитой мимо рта водой, а после этого Чимин спать не мог ночами. Все завертелось с простых действий, как подарок розы из рук в руки, как взгляд на прощание через окно автомобиля, на котором капореджиме уезжал из особняка дона Мин, как из простого тактильного контакта меж руками и объятиями в борделе в обоюдной ревности, что кто-то из них мог заниматься любовью с кем-то, кроме них друг с другом. Как крик по ветру в машине с открытым верхом, как отторжение от чувств и тут же их принятие, когда Чимин не захотел быть один в своём страхе пред Туеном, потому что принадлежал уже другому мужчине, который не знал этого, пока Чимин не пришёл так же в особняк, точнее прокрался, и не показал в своей искусительной манере любовь к дону Мин. Они в этих мгновениях, вшитых в полотно уже отдельной истории, которой не хватает конца. И самое время вдеть последнюю нить и вышить то, что Чимин заходит к нему в кабинет в который раз и наставляет пистолет прямо в грудь Юнги. Пуля не поцелуй, не обнимет и не приласкает, но выстрелит так же в самое сердце, думает капореджиме держа оружие. Юнги, будто ждал заведомо этого, поэтому просто встаёт напротив и смотрит на каждый шаг своего ангела и демона в одном лице. Чимин же сказал когда-то, что все приведет к этому, а дон и не зациклился. Зная своего мужчину, понимает, что каждое его слово не брошено на ветер, потому что еще ни от одного Чимин не отрекся. Каждое слово сбывалось, даже если было произнесено хоть несколько лет назад. Он человек слова. Он капореджиме, которого хотел бы каждый дон рядом с собой. - Я должен тебя убить... - Пак наводит оружие, подходит максимально близко и прижимает дуло прямо в грудь, еле сглатывая слюну в пересохшем горле, - они так просто нас не отпустят, если я не докажу всем, что ты мёртв. Юнги молчит, осматривая мягко его черты, будто тоже вспоминая первый поцелуй здесь. Казалось, та легкая эйфория печали и грусти его Чимина осела на полках и напоминала о той нежности, с которой он пришел и попросил помощи. - Еще чуть-чуть и я нажму на курок, почему ты продолжаешь делать такой невозмутимый вид? Юнги, помоги мне придумать, как нам сбежать вместе... я не знаю, что делать. Его глаза почти на мокром месте, а Мин продолжает осматривать каждую черточку на лице капореджиме, чуть медленнее задерживаясь на губах, видит его миниатюрные пальцы, сжимающие холодное и грубое оружие, которое утыкается прямо между ребер. Он просто не мог оторвать от него взгляда. Мин бережно обхватывает его руки, сжимающие пистолет, и произносит тихо, без дрожи, заглядывая прямо в глаза: - Какой же ты красивый... - Юнги замечает промелькнувший свет во мрачном взгляде Пака и понимает, что влюблен в него бесповоротно и уже давно смертельно, поэтому его тело нисколько не дрожит перед оружием. - Лучшей смерти для меня и не придумаешь. Не от рук врагов и ненавистников, а от твоих рук. Уверен, я не почувствую боли даже сейчас, ведь знаю всю их ласку на своей коже. Твоя свобода так рядом, правда. Не будем устраивать тут театр, просто сделай это по-настоящему... и освободись. И Чимин понимает, что Юнги его раскусил изначально, будто зная, что вместе свободы им не видать никогда. Вот поэтому он спрашивал его о ней, как бы сам не хотел отпускать. Правда жизни горькая, и здесь нет выхода двоим. Лишь одному. Даже и бежать некуда, потому что Чимин не доверился ни единому слову дона Ченг, что тот мог бы им помочь. Он столько раз видел, как люди подставляют друг друга, так что теперь помешает, да еще и мафиози, сделать это? Он же сам такой. - Ты же знаешь, что я никогда в тебя не выстрелю, - шепчет Чимин, смотря в его красивые глаза. - А я никогда не смогу отпустить тебя одного. Мы здесь в ловушке. Нам ведь изначально нельзя было быть вместе, и ты так прекрасно следовал кодексу. Прости, что влюбил в себя и повлек на эти разрушения. Чимин дрогнул и всхлипнул, уронив слезу на щеку. - Не плачь, - Юнги утер ему слезу, - я все равно тебя буду любить больше всех на свете, даже после этого, малыш. Он погладил его нижнюю губу, как бы запоминая их припухлость и покраснение каждый раз, когда целуешь, а затем Юнги подошел ещё ближе, заставив дуло пистолета прямо промяться в рубашке. Чимин успевает только вскинуть на него взгляд, как тут же понимает, что его силуэт тухнет прямо на глазах, буквально, за секунду. Юнги размывается в бликах, влажности от слез, а потом слышится заторможенный ранее звук, как от снаряда. Вот только это не снаряд и вовсе, а просто выстрел через окно, который раздробил стекла оглушительным грохотом и глухо угодил прямо Чимину в грудь, отшвырнув назад. Он, все-таки, успел под этот «снаряд» и оттолкнул дона Мин. Рухнув на пол и ударившись затылком, капореджиме пытается сделать вдох, но это не поддается никакому объяснению, потому что Чимин просто-напросто не может. Это как тонешь, без сил разгребая воду, а живительные пузырьки уходят по секундам и не возвращаются. Тело в муках ощущает все и сразу, и простого слова "боль" не хватит описать весь огонь, что разрастается по телу. На шею будто давят, перекрывая кислород, но никто не душит. - Чимин! - Сквозь толщу воды слышится любимый голос, а затем на фоне потолка возникает силуэт лучше любого спасательного круга. Юнги кричит и зовет его, но все как через глухое непробиваемое стекло, которое ничем не разбить, а он сидит там как в сфере без воздуха. Красивые черты лица дона расплываются на миллиарды звезд, на которые они когда-то смотрели вместе в бухте Таль и шептали друг другу, что их любовь где-то там далеко в миллионах световых лет. Всхлипнув с влажным кашлем, который еле-еле вырвался, Чимин ощущает, как грудь заливает чем-то теплым и вязким, но даже голову поднять не может. - Дон Мин, особняк оцеплен! - Слышится где-то за стеклом, в котором заперт Чимин, а потом любимое лицо кто-то намеренно вырывает и тащит куда-то, оставляя Чимина одного. Хотелось кричать: "Пожалуйста, не оставляй меня! Ты же обещал быть всегда рядом! Юнги, мне так страшно... мне так холодно", но даже это умирает в сознании, что пока хватается за что-то и рвется в руках, как тонкая ниточка. - Пусти меня, Чонгук, - рыпается Юнги из его цепких рук. - Чимин! Он ранен! Дон в аффективном шоке смотрит, как из его Чимина, из его малыша, маленького, нежного и прекрасного тела прямо на полу вытекает столько крови, что он забыл даже какого оттенка был пол до этого. Чонгук уже дотащил его до двери, но Юнги ещё делает рывок и освобождается, бросаясь на колени, прямо руками зачерпывая и кровь, и тело Чимина, слегка приподнимая. У того уже губы побелели белее снега, а ресницы дрожали с каждой минутой все медленнее, но ещё полностью не закрылись, будто из последних сил старались увидеть через пелену Юнги. Чимин пытается что-то сказать, еле шевеля ртом, но и это Юнги не успевает словить, как за крылышко бабочки. - Малыш, прости меня. Пожалуйста, нет-нет-нет... все не должно быть так! - С громким криком Юнги прижал его к себе, будто мог передать живительную силу из себя. И в сотрясающемся рыдании обнял, вновь уткнувшись в шею. Но Чимин не обнял, не прошептал, не выдохнул даже тихого звука. Холодно так, что можно было окоченеть, но Юнги не отпускает его, продолжая навзрыд плакать, качая и баюкая его, будто это могло помочь. Он прямо чувствует, как Чимину где-то там больно так, что кости ломаются лишь от криков, которые не слышно, но Юнги знает, как он может кричать от боли. Он же обещал ему, что тот больше никогда не почувствует боль, забирая все на себя. Но Юнги кричит за двоих, как в жизни не кричал, в полной мере окунаясь в то, что на протяжении стольких лет чувствовал Чимин. Это так больно. И этого слова даже не хватит описать... А потом его опять оттащили уже несколько других рук и безвольно поволокли из дома, потому что кругом стояли выстрелы и какие-то крики. - Прости меня... - последний раз выдав что-то сквозь рыдания, Юнги понимает, что Чимина он не увидит больше никогда... И его бабочка, что повлекла цунами за собой ради Юнги, сложила крылья прекрасного демона с белыми чешуйками и перьями, которые опали вмиг вместе с ресницами Чимина, что перестали трепетать на бледных щеках в последний раз.