Вчера, сегодня, завтра

Волны плещутся у пристани, с моря веет холодный муссон. Такой гложущий и привычный. Джон не ёжится, не кутается в чёрное пальто. Продолжает всматриваться в глубины вод, ожидая, что они принесут утешение. Осталось недолго. Настала пора возвращаться домой. Джон выдоил с Гильдии и Японии всё, что мог. Больше рассчитывать не на что. Самым приятным было, конечно, знакомство с Лавкрафтом. Потому он не мог его бросить. Вот здесь, на этом самом месте, где сейчас стоит Стейнбек. Говард нырнул. Стремительно, не давая сказать что-то вдогонку. Лавкрафт ушёл и забрал с собой свою извечную сонливость, фразы невпопад, все жуткие влажные шевелящиеся щупальца, тридцать три несчастья, которые с обычным человеком никогда не случатся. Но вместе с ним в недосягаемую даль ушли уютные, пусть временами и неловкие, объятия, посиделки с мороженым в безлюдном ночном парке, все встреченные рассветы и закаты. А совместные поездки! Джон до сих пор с трепетом хранил воспоминания о том дне, когда, ещё в Америке, они ехали полем на верном Росинанте, Лавкрафт накрыл руку Стейнбека своей — холодной, бледной, как у мертвеца, и костлявой. У парня запылали щёки, а его монструозный напарник, кажется, вовсе не замечал тактильной неловкости. Только вот Джон был очень рад, что дорога была прямой, а потому очень долго они с Говардом вели машину немножечко вместе — на руле покоилась загорелая кисть американца, сверху рука его напарника. Зачем Говард покинул это маленькое недоразумение под названием человечество? Неужели ему со Стейнбеком было плохо? Или разве плохо на земле, испещрённой картами дорог и крупными кляксами городов? Зачем Говард попросил научить его жить в мире людей? Зачем просил, если всё-равно ушёл? Джон стоит на берегу, обращённый в воспоминания. И слегка поджимает губы. Не то в усмешке, не то сдерживая прорывающиеся в уголках глаз слёзы. Япония изначально казалась парню с фермы не слишком привлекательной страной. Однако он ехал туда с Лавкрафтом. И уже к концу своей гильдийской миссии не знал места прекраснее, чем Япония. Чем Йокогама. "Три поцелуя... — мысленно пересчитал он. — Три." В лоб. Для этого приходится изрядно пошевелить мозгами. Лавкрафт ростом почти на полголовы выше, так что Джон ждёт удобного случая. Случай предоставляется на базе Гильдии, когда напарники возвращаются туда после первого задания. Говард садится в кресло и заявляет, что будет спать. Джон проходит мимо и как бы невзначай останавливается напротив, гладит тёплой ладонью по его щеке и быстро целует в лоб. Мужчина опешил, но ничуть не смутился. "Что ты только что... сделал? — ровным голосом, уже слегка сонным, спрашивает он у удаляющегося Стейнбека." "Отблагодарил за спасение. Если бы не ты, тот тип из агентства меня бы пристрелил. — Улыбается и оставляет Говарда в покое. Спать." В щёку. Лавкрафт хоть и абсолютно не понимает сути человеческих взаимоотношений, но старается перенимать действия, которые совершают другие люди. Действия, которые не несут для него никакого смысла, а потому выполняются на автомате. Да?.. На поле сражения, пока даже пыль не успевает осесть, Лавкрафт наклоняется и касается холодными, как лёд, губами щеки Джона. Стейнбек вскидывает голову, удивлённо вглядываясь в фиолетовые глаза, которые уже не так отстранены от происходящего. "Спасибо. — Коротко поясняет (а может быть дополняет своё действие) Лавкрафт." "Но я ничего не сделал... — растеряно отнекивается Стейнбек." "Ты помог." А третий поцелуй... Джон вздыхает. Ветер треплет светлые волосы. Глаза всё ещё смотрят вдаль. Грудь давит болью. Но это всё ничего. Кто старое помянет... Что было, то прошло. — Ну, мне пора. Мне пора отправляться домой. Джон делает шаг. Джон делает шаг вперёд. Джон делает шаг вперёд с пирса. Джон делает шаг вперёд с пирса — прямо в воду. Джон идёт ко дну. Джон идёт домой.

I loved and I loved and I lost you

and it hurts like hell