Из Ян

Тэхён, сидевший с краю, докуривал сигарету, держа её двумя длинными пальцами, и выдыхал дым в сторону выхода, чтобы тот не шёл в кабинку. - Спасибо, что поддержал меня своим признанием, - сказал ему Чонгук. - Не за что, я просто подумал, что если не сейчас, заодно, то не решусь никогда. Ты тоже прибавил мне храбрости, поэтому мы квиты. Он рассказал присутствующим друзьям всё, как было, и облегчение растеклось по душе родниковой водой. Как просто становится жить и дышать, когда не нужно ничего утаивать от друзей, боясь выдать себя каким-то образом. - Дадим Сахарному отойти немного, потом я с ним поговорю. Потушив бычок, он взял Элию за руку и стал подниматься: - До встречи! Впереди у меня опять неделя у Сухёка. Пара ушла, а минут через пятнадцать поднялся и Чимин. - Что ж, мне тоже пора. - На свиданку? – поинтересовался Мингю. - Да, этажом выше. Я же одинок, как Робинзон, но, к счастью, есть «Пятница», чтобы скрасить моё одиночество и составить компанию. Чонгук с Мингю остались вдвоём. Недопитая бутылка вина стояла между ними. - Ну и… что ты думаешь делать теперь, полюбив её? – спросил старший. - Я не знаю. Я впервые признался в этом… искренне. Сразу себе и тебе. Я сотни раз говорил это Кён, но думал, что играю, что исполняю роль. Но нет, это не игра. Я завяз. - С одной стороны меня это успокаивает, с другой, что я должен делать, как брат? Заставить тебя на ней жениться? - Она не хочет… - начал Мингю и прикусил язык. Посмотрел на собеседника, но тот всё услышал. - Так ты… предлагал ей уже? - Сорвалось однажды. - И говоришь, что разобрался в чувствах только теперь? А Ким Мингю был способен сделать предложение не полюбив или не обезумев? - В тот момент я был ближе к безумию. Мне показалось, что она изменила, и я готов был на всё, чтобы удержать её. - Но если она не хочет за тебя замуж, то какие у неё планы? - Я откуда знаю! Кён для меня загадка. Я хотел бы услышать о её планах, но у неё их нет, похоже. Она не строит никакого будущего, живёт сегодняшним днём, радуется ему, получает удовольствие. «И почему мне кое-кого это так сильно напоминает?» - вспомнил Чонгук о Цзы. - Иногда мне кажется, что она вот-вот улетит назад, в Шаньси, что её унесёт, как осенний лист при первом сквозняке. Её мечты мне неподвластны, она может говорить о романтическом вечере в Каннаме, а потом рассуждать о том, как здорово было бы погулять по её родным горам Тайюэ! Или признаётся в любви, а затем заявляет, что родит от другого. - Будда, вы уже и о детях говорили?! - Нет! Нет… но ты же знаешь, что амазонки пытаются этим привязать к себе. – Мингю опомнился, с кем он говорит, и с расчётом на большее понимание, сказал: - Уж ты-то точно знаешь, как у них это получается. - Знаю, к сожалению. - Я до сих пор не уверен в её чувствах – вот в чём проблема. То, что я полюбил её… не обыграла ли она меня? Не превзошла ли? Такое было трудно ожидать от столь молоденькой девочки, но чем чёрт не шутит? Да, она приехала за мной, якобы разругалась со всей своей семьёй – я правды знать не могу, я с ними не общаюсь! – а потом, поняв, что я жить без неё не могу, умотает обратно, и я не выдержу оставаться тут без неё. Я поеду следом. «Мужчины не умеют ждать, они дожидаются следующего поезда и едут вдогонку» - что-то подобное Чонгук поведал принцессе, и вот, перед ним наглядный пример. Не придётся ли Мингю пройти эту проверку? Нет, для золотого это слишком тяжело. Представляя, каково было бы ему, Чонгук не хотел подставлять и боевого товарища. - Нужно постараться сделать так, чтобы она не уехала, - подытожил он. Проще всего было бы ему самому, как одному из Ян, поехать в Шаньси и, прикинувшись блудным сыном, разведать, оборвала ли связи Кёлькён, действительно ли влюбилась, или её там все ждут с победой. Но нет, он никогда не вернётся на родину. Он не хочет встретить мать и отца, братьев и сестёр и понять, как ему всё это дорого, как он не хочет никуда уезжать. – А если бы всё-таки оказалось, что она обманывала тебя и всего лишь соблазняла, ты бы возненавидел её? Мингю повертел бокал в руках, разглядывая его закруглённые стороны. - Она даже пыталась прирезать меня. Правда, я так и не понял за что. Но меня это не обидело. Должно было, но… тогда я подумал, что выдержу всякое ради дела, а теперь, задним числом, понимаю, что не в состоянии её возненавидеть. Если она обманывает меня, то я буду заново делать всё, чтобы она меня полюбила. - Так… почему ты не думаешь, что она отнеслась бы так же? - Потому что я не знаю её чувств! Говорю же – нет никакой уверенности… В кабинку впорхнула сестра Мингю и, махнув Чонгуку, с размаху плюхнулась рядом с братом, ударившись бедром о бедро. Она поцеловала его в щёку и обняла за шею: - Мне сказали, что мой братец тут. Приветик! - Минки, ты не вовремя, не видишь, мы разговариваем. - Секретики? – прищурилась она. – Ладно-ладно, золотые мальчики, шушукайтесь, - отпустив Мингю и встав, она поправила на себе коротюсенькое платье. - Минки, - обратился к ней Чонгук, - скажи, девушки умеют прощать обманы? - А то как же! Мы очень наивные и милосердные существа, с нашей стороны это безумно глупо, конечно, и парни этим пользуются, но в основном да, мы поступаем как дуры и по сто раз прощаем даже самое ужасное. - Слышал, братец? - Минки – не амазонка, она мыслит, как женщины нашего мира. - О-о, ты уже тоже делишь мир на наш и их? - Я просто повторяю за Кён! Привычка после разговоров с ней. - А мне нравится её мир, каким она его описывает, - опять вмешалась Минки, - я бы тоже хотела пожить там, где я была бы крутой и властной только потому, что родилась девчонкой! - По жопе за такие желания получишь, мечтательница. Не хватало, чтоб тебя соблазнили, как и меня. Хихикая, девушка исчезла. Чонгук улыбнулся ей вслед. - То есть, ты уже давно познакомил Кён с родственниками, так что Минки даже успела подружиться с ней, заговаривал о свадьбе, обсуждал детей, и только теперь понял, что влюблён? - А ты думаешь, это так просто понять? Что, по-твоему, ангелы с небес спускаются и трубят? Голубь приносит записку? Бог присылает оповещение в Фэйсбуке? По-твоему, как можно понять, что любишь? Именно любишь, а не привязался, увлёкся, страстно желаешь. Ты сам когда-нибудь испытывал что-то подобное и признавался себе в этом? Мингю вперил в него ждущий ответа взгляд. «Я заподозревал, что полюбил Наташу, когда она уехала из Нью-Йорка. А если бы понял раньше, у меня был бы шанс остановить её, удержать и остаться с ней? И да, я не хотел или не мог признаться в чувствах, поэтому всю весну в Логе пытался отделаться от этих мыслей, отрицая. Чем же я лучше? Я такой же трус, когда дело касается души и того, чтобы открыть её кому-то. А признание рождается в тот момент, когда страх потерять человека превышает страх безответности и бесполезности усилий». Чонгук покачал головой: - Ты прав. Я тоже не умею определять такие чувства и до последнего предпочитаю не признавать их. Что ж, теперь, глядя на всё это и имея опыт, я буду надеяться, что не упущу того момента, когда моё сердце сделает перебой. Если сделает, конечно. Видел Чимина? Хотелось бы быть хоть немного таким же. - На всякого мудреца найдётся простоты. - Ты думаешь? - Я в себе-то до Кёлькён был уверен на все сто. А теперь я не уверен ни в чём. - Это даже к лучшему. В Древней Греции считали, что за излишнюю самоуверенность боги лишают удачи, и тогда начинаются перипетии – трудности, исходящие из отсутствия божественной благосклонности. Кроме того, сомнения – путь к критическому мышлению, а оно очень пригождается. - Только есть одно «но». Когда влюбляешься, мыслить как-либо вообще становится сложно, - хмыкнул Мингю. - У Ёнгука же получается. - Это сверхспособности. - Не забывай, мы – золотые, у нас у всех они должны быть, - Чонгук разлил остатки вина по бокалам, - за сверхспособности! Чтобы любить, не теряя головы! Цзыюй изводилась, не зная, чем себя занять. Если бы она позвонила и поговорила, то выяснила бы наверняка, почему ушёл Чонгук. Хотя, разве мужчина сказал бы правду? Приходилось действовать по методике тёти Хиджин. Чтобы не сорваться, теряя терпение, она принялась звонить подругам, приглашая их прилететь в Сеул и тут отметить день рождения. Кто-то согласился сразу, кто-то упирался, кому-то пришлось объяснять, с чего она вдруг так решила. Потом принцесса собралась и поехала к Дане. Пригласила и её, просидев целый вечер с попеременными беседами и вознёй с младенцем. Впрочем, возни с ним особой не было, Дана наняла помощницу, и сама по большей части только показывала пальцем. Цзы один раз взяла Чонэ на руки, но осознание того, что это мальчик, наполняло её сердце жалостью, а не умилением. Бедняжка! Он вырастет в этом отвратительном мире, с отвратительным отцом, каким он станет? Заранее понятно. Неудивительно, что и Дана не испытывает сильных чувств к ребёнку. Была бы девочка, наверное, всё было бы иначе. Все матери любят дочерей. «Нет, не все» - подумала Цзыюй сначала об истории своих новых знакомых – Чеён и Чэрён, а потом задумалась и о своей собственной. Любила ли её мама? Конечно, любила, но… Неужели Мино она любила больше? Разве так может быть? Приехав в свой номер, принцесса гипнотизировала часы, торопя время. Если бы этот проклятый Чонгук позвонил сам, это было бы куда лучше! Что ему, трудно что ли? Что это вообще за психология, убегать от своих чувств? Если тётя Хиджин права, конечно. Но как она может быть неправой, прожив всю жизнь с золотым и зная, какие они бывают? К тому же, этот золотой – её сын, и сын своего отца. Значит, трус, не желающий поддаться зову своей души? Ах да, у мужчин души нет! Цзыюй не нравилось то, что она наблюдала в Сеуле. Ей не нравилось видеть, что здесь матери бывают хуже отцов, подруги хуже друзей, дочери хуже сыновей. Это мужчины делают их такими, заставляют быть хуже себя, чтобы смотреться на их фоне! Спать было ещё рано, и принцесса валялась на кровати, рассуждая и философствуя. Когда темы были почти исчерпаны, в ряду нехороших явлений вспыли слова Чонгука о том, что Черити Лавишес пыталась организовать в своём доме изнасилование невиновной студентки. Да нет, ложь, зачем об этом вспоминать и думать! Не станет она звонить Минзи. Хотя она кузина Кёлькён, и её тоже можно было бы пригласить на день рождения. Только для этого позвонить, да! Ни для чего больше. Она не станет сомневаться в девушках клана Ян, которые были ей сёстрами – все они. Но на что надеялся Чонгук? Что она подвергнет дружбу испытанию или что поверит ему на слово? А ведь доказав его ложь, можно было бы поймать его, наконец, на негодяйстве. И как бы он отвертелся? Никак! Она бы ткнула ему в нос, что золотые – лгуны, а не рыцари никакие! Цзыюй взяла мобильный, достала записную книжку и нашла в ней номер домашнего телефона Черин. У них там было на час раньше, она никого не разбудит. Трубку подняла Совон, младшая сестра Цзецюн, которую отправили жить к Черити после того, как Цзе убежала к мужчине, доказав свою неблагонадёжность, и их семья попала под подозрение в «дурном воспитании». Принцесса попросила позвать Минзи и через минуту та была у телефона. - Привет, неожиданно, - призналась она. - Я тебя ни от чего не отвлекаю? - Нет, я мыла посуду после ужина, она никуда не убежит. В доме Расточающей Милосердие, в отличие от остальных домов, мужчин не держали даже как прислугу, и девушки там жили совершенно без мужского общества, обходясь в хозяйстве своими силами. - Я тебя хотела пригласить на свой день рождения. Я буду отмечать в Сеуле, ты прилетишь? - В Сеул? – ещё больше удивилась она. – Но… это… далеко. - Я знаю, но не всё же сидеть в Шаньси? Ты же знаешь, Джо часто говорит о том, что пора переставать сидеть в своём гнезде, нужно нести пламя просвещения дальше, спасать женщин за границами Шаньси. - Ты, отмечая, хочешь захватить здание правительства Кореи? – засмеялась Минзи. - Чёрт, о таком я что-то не подумала. Хорошая идея. - Цзы, я бы с радостью, но я не любительница дальних поездок, да и Черин будет не в восторге, ты же знаешь. Она считает, что мы, чосончжоги, подвержены мужскому влиянию больше, чем женщины клана Ян, у которых противостояние в крови. Заразный внешний мир для боевых вылазок и борьбы, а не праздников. - Да, я знаю, но всё-таки… - Деспотический характер Черити был всем известен. Она требовала от своих приближённых, от окружавших её девушек дисциплины, ненависти к мужчинам, воинской выправки и непоколебимости. За это её уважали, за это генеральши давали ей самые ответственные задания. Черити была великой воительницей, входящей в легенды мужского бандитизма, ещё ни один противник не смог её одолеть, кажется, если не считать того налёта золотых на её дом. – Минзи, я хотела тебя кое-что спросить. - Да? «Нет, не хотела! Я не должна, не должна об этом спрашивать! Даже из праздного любопытства! Нет!». - Помнишь, в ту ночь, когда… когда в ваш дом ворвались золотые? - Помню, - настороженно произнесла Минзи. - Я хотела узнать, то есть, поинтересоваться… - Ну? - Да нет, ерунда. - Да говори уже, заинтриговала! - Мы тогда убежали за подмогой, а когда вернулись – их уже не было… - Я знаю, я не виню вас, что вы не стали драться насмерть. Они мне ничего не сделали. - Да, но… с ними же была девушка, помнишь? - Помню, - повторила Минзи как-то более приглушённо. - Скажи… с ней… всё в порядке? - Почему ты ею интересуешься? Да, она ушла вместе с золотыми. - Хорошо. И она не пострадала? - Цзы, к чему ты клонишь? – угадала недосказанность кузина Кёлькён. – Почему вспомнила тот случай? - Ладно, я спрошу кое-что, но, пожалуйста, если этот вопрос окажется неоправданным и безосновательным, не считай меня за сумасшедшую. Черин там рядом нет? - Нет, она во дворе, фехтует с Кахи, не слышно звона на заднем фоне? - Нет, не прислушивалась… тогда ответь мне. Ту девушку… её пытались изнасиловать в доме Черин? - Золотые? Нет, - как-то странно торопливо заговорила Минзи, - один из них был её парнем, бывший наёмник – Эвр. - Я не о золотых. Пытался ли кто-то ещё её там изнасиловать? Цзыюй молилась о том, чтобы раздался такой же быстрый и точный ответ, чтобы опровергли её сомнения, чтобы судьба посмеялась над ней, ткнув носом в очередной мужской розыгрыш, и она бы в который раз убедилась, что женщины лучше и выше этого. Но по другую сторону трубки молчали. И это молчание сжимало принцессе грудь. - Минзи, ответь! - Я… я думаю, как лучше сказать… - Честно! - Кто тебе напомнил о той ночи? Золотые? Ты встретила их в Сеуле? - Неважно, отвечай, Минзи! Черин велела изнасиловать девушку, которая даже не умела драться?! И опять молчание. - Милосердная Гуаньинь*… - прошептала Цзыюй, поняв всё. Минзи ничего не говорила, жалея, что не смогла найти выхода из этой ситуации. Она не могла лгать принцессе, но всегда хранила тайны Черин, которую любила и уважала. Немного боялась – да, но они были лучшими подругами. Только мягкость и доброта Минзи были способны изо дня в день уживаться с жёсткостью, резкостью и грубостью Черин. – Почему… почему она пыталась это сделать? Что ей сделала та студентка? – принялась искать причины для оправдания Цзыюй. - Ничего. Она хотела проучить Эвра… - Проучить мужчину, причинив страдания девчонке?! – закипала принцесса. У неё это в голове не укладывалось. – За что она его хотела проучить? За вторжение? А как же другие золотые? - Нет, он… можно сказать нарушил паритет. - Какой ещё паритет? Ну? Хватит молчать, Минзи! Не заставляй меня тебе приказывать! Ты должна рассказать мне всё! Разве среди шаньсиек должны быть секреты? - Это не очень-то секрет. Эвр был любовником Черин, у нас тут об этом многие знали. - И что это меняет? Как это объясняет её поступок? - У них был уговор, что ни он, ни она не станут светить друг перед другом побочными связями, что пока их отношения любовников не закончатся – они не узнают о посторонних связях друг друга. Но Эвр не только не обговорил заранее прекращение отношений с Черин, но и пришёл к ней сразу со своей девушкой… - Почему Черити не набила морду ему?! Это ведь он не сдержал слово и обидел её? Хотя я не вижу в этом ничего, из-за чего стоило расстраиваться! На что она вообще надеялась, договариваясь о чём-то с мужчиной? Я думала она лучше всех нас знает… - Я не хочу это обсуждать, и, пожалуйста, не говори Черин, что я тебе сказала, но… кажется, её чувства к нему были несколько сильнее, чем казалось. Он сделал ей больно, и она хотела вернуть ему страдания, отплатить той же монетой. - Той же?! Да где же той же? Она тронула невинную девушку! Ничего ей не сделавшую и, скорее всего, ничего об этом не знавшую, иначе не пришедшую бы туда! - Цзы, Черин кажется всем нам непробиваемой и жестокосердной, но ей тоже бывает больно… - Ты оправдываешь её?! - Нет, просто хочу, чтобы ты поняла… - Тут нечего понимать! Она совершила то, за что мы презираем мужчин. Она – Черити Лавишес! - Цзы, пожалуйста, не поднимай эту историю, я не хочу ссор между нами всеми, ты не знаешь Черин так, как я, не знаешь всей этой ситуации. Да, она погорячилась, но ничего же не произошло! - Дай угадаю почему! Золотые вовремя спасли девушку? – И снова давящая тишина, отвечающая ярче любых слов. – Прости, Минзи, мне надо подумать над этим всем. Цзыюй положила трубку. Ей как будто плюнули в душу. Несколько тысяч раз. Грязно, мерзко пахло от этого дельца, гнилостно. Подгнила чья-то натура, решившая, что ей позволено сотворить такое. Но невозможно покарать как-либо Черити – она огромный авторитет в Шаньси! Да и кто с ней справится? Покается ли она добровольно? Джо всегда говорила: «Сотворять зло для предотвращения большего зла – необходимость, сотворять зло из мести – приемлемость, сотворять зло ради собственного удовольствия – преступность». В поступке Черин было нечто большее, чем месть. Мстят, поступая аналогично, делая то же самое. А то, что задумывала Черин – это большее, она хотела насладиться страданием неверного любовника. Это было… из ревности?! Даже Черити Лавишес способна ревновать и считать какого-то мужчину достойным того, чтобы из-за него мучилась другая? Они не могли поделить его поровну? Она не могла отпустить его, пожелав счастья другой девушке? Мир Цзыюй переворачивался с ног на голову. Цзецюн, её лучшая подруга, была неопытна и наивна, как и большинство из их кружка. Когда она ошиблась и увлеклась своим Мингю – это было горько, но объяснимо. Когда же падали от любовной слабости бастионы таких, как Черити, всё уже казалось шатким, иллюзорным, нестабильным. И самым жутким в этом всём было то, что Чонгук не соврал. Чонгук сказал ей правду. Он знал об этом неприглядном эпизоде, знал, что натворила или пыталась натворить Черити Лавишес. Что он теперь должен думать об амазонках? Что они ненормальные садистки, убийцы, ревнивые злодейки? Само собой, чести от таких впечатлений мало. Это сплошное бесчестье. Чтобы обелить своё имя, из своих рядов изгоняют опозоривших, придают их остракизму. Но Черин!.. Как её накажешь, куда денешь? Без неё Шаньси, как без рук. Без правой руки с самым сильным мечом. И за ней последуют все девушки-чосончжоги, которые её обожают и боготворят. Что делать, что делать?! Зачем она только позвонила Минзи, зачем узнала всё это! Нет, это не должно быть правдой, не может ею быть, нужно найти логическое объяснение, по которому история окажется выглядящей иначе. Стоп! Чонгук прикидывался драконом, был среди них. Любовник Минзи – дракон. Драконы могли сочинить всё это, чтобы разобщить другие группировки, они славятся своей закулисной игрой… Но Чонгук сам был там тогда, он видел и знает, ему незачем подыгрывать драконам… если он на самом деле не один из них! Точно, почему она так легко поверила, что он – золотой? Ложь! Но откуда тогда он знает о той драке на крыше, ведь там были только золотые? Или нет? Эвр – бывший наёмник, брат Тэяна… что, если он привёл с собой драконов, чтобы подставить золотых? Но нет, это опровергало произошедшее на Чеджу. Эвр однозначно в золотых, он защищал и спас Смотрящего Сеула. Его вычислила Черити и едва не ринулась в бой. Каждая попытка опровергнуть очевидное заканчивалась опровержением любых фактов, способных заступиться за Черити Лавишес. Только если признать, что всё было, как сказали Чонгук и Минзи, только тогда всё вставало на свои места и объяснялось. Цзыюй упала на кровать и накрыла голову подушкой. Ей не хотелось думать об этом, жгучий стыд сжигал её. И стыд перед кем? Самой собой или мужчинами? Чонгуком, оказавшимся правым? О, зачем она только приехала в Сеул! Жила бы себе спокойно… в неведении? В обмане? А сколько ещё таких обманов могут скрывать амазонки? Она, Цзыюй, дочь Бинбин, будущая генеральша! Она не должна пасовать перед неприглядной реальностью, она должна исправлять её и да, в таком случае лучше знать всё, абсолютно всё. Если ругать и карать за проступки, то от тебя начнут скрывать свои тайны остальные, а они, видимо, всегда будут у всех, потому что люди слабы и поддаются эмоциям. Потому что, и Цзы следовало это признать, женщины тоже бывают слабы. Кто-то, как Цзецюн, признаёт чувства и отдаётся им, а кто-то, как Черити, видит в них позор и применяет силу, чтобы никто в них не заподозрил. Открытие мучило Цзыюй полночи, и она с трудом уснула, измотанная попытками всё понять и наметить своё дальнейшее поведение. Она проспала завтрак, и за это была разбужена требовательным стуком в дверь. Подняв голову из глубин двух подушек, принцесса прислушалась. Не во сне ли это был стук? Нет, он повторился. Выбравшись из постели, она уже шагнула к двери, когда вспомнила, что раздета. Вернулась к стулу, сняла с него футболку и надела. Открыла дверь. За ней стоял Мино. «Какое ужасное начало дня!» - подумалось ей. - Доброе утро, - сказал он и окинул её взглядом с головы до пят. Босые ноги шевелили пальцами, Цзыюй зазевала, прикрыв рот ладонью. Её футболка не дотягивалась до того, чтобы закрыть трусы, но ей было всё равно, она привыкла вести себя естественно и не задумывалась над такими мелочами. Мино с трудом поднял глаза обратно к её лицу. - Не такое уж оно и доброе, с твоей-то мордой, - сонно проворчала она. - Я уж думал ты тут снова не одна, раз проспала завтрак. - Просто хотелось поспать и я поспала, а была бы не одна – не твоего ума это дело. - Во сколько за тобой сегодня зайти? Самолёт в семь часов. - Не надо за мной заходить. Лети один. - Что? – не понял Мино, сводя брови к переносице. – Что за шутки? - Это не шутки, я решила ещё побыть здесь, так что лети домой без меня. - Бинбин знает? Или ты решила вести себя сумасбродно из вредности? - Она знает, успокойся, - Цзыюй взялась за дверь, чтобы закрыть её, но Мино придержал ту. - Это из-за этого Чонвона? Серьёзно? Ты, ненавидящая всё, что за границами Шаньси, хочешь побыть здесь подольше? А где же твоя хвалёная невозмутимость и неприступность? Ты влюбилась? - Хоть бы и так, тебя это не касается! - Касается! Знает ли твоя мать об этом? Что ты крутишь шашни и теряешь свой безукоризненный образ воительницы-недотроги? - Отстань! – пихнула она его и, надавив, захлопнула дверь перед носом. Мино пришлось отклониться назад, чтобы не получить по нему. Это невозможно! Ледяная принцесса, презирающая мужской род, надменная и потому целомудренная, отказалась быть с ним хотя бы друзьями, а с каким-то замшелым драконишкой закрутила роман? Они уже спали? Он лишил её невинности? Он больше не допустит, чтобы они уединялись, пора вмешаться! Мино ретировался в свой номер и там набрал Бинбин. - Да, любовь моя? – подняла она трубку. - Цзы отказывается возвращаться домой. Ты знала? - Да, она сказала мне вчера, я забыла позвонить тебе и предупредить, прости. Она такая грубая с мужчинами, наверное, успела тебе нахамить, ничего не объясняя? - Как-то так всё и было, - признал Мино. - Она просто хочет отметить там свой день рождения, задержится на неделю или две. Ты присмотришь за ней? - Но Бинбин… - Знаю, я тоже соскучилась, но потерпи немного, ладно? У нас с Джо много дел, я не могу сама летать вместе с дочерью. У неё трудный характер, но я сполна потом возмещу тебе всё за понесённые издержки. Ты понимаешь, о чём я, - игриво промурлыкала она в телефон. - Да, милая, конечно… Только знала ли ты, что у твоей дочери здесь появился ухажёр? - Ухажёр? - Да, они с ним постоянно гуляют и, кажется, ночевали вместе в её номере! - О, я знаю мою девочку и верю ей, вряд ли что-то произошло. Скорее всего юноша спал на полу. - Как можно быть в этом уверенной?! - Ах, Мино, это просто глупый спор. Она поспорила о чём-то там с Цзе, девочки развлекаются. - Какой ещё спор? – осёкся он, внимательно прислушиваясь. - Не знаю, я не в курсе подробностей. Цзы сказала, что поспорила на парня, должно быть, это именно он. Помучает его, повертит им и успокоится. Ничего страшного. - Значит, они поспорили с Цзе… - повторил Мино. Его лицо стало расслабляться, приобретая более сытое и довольное выражение. - Да, так что не пугайся и не пытайся держать её в ежовых рукавицах. Всё, дорогой, мне нужно ехать в Датун, там небольшие пограничные дела с монголами. Я позвоню оттуда, целую! - Целую, милая! – сказал Мино и, опустив от уха айфон, постучал его ребром по ладони. – Так-так… Картина прояснилась. «Что ж, Чонвон, ты думал, что лучше меня? Что преуспел в том, в чём вряд ли кому-либо удастся? Думаешь ходить петухом с уверенностью в том, что Цзыюй положила на тебя глаз? А Цзыюй, стало быть, хочет поиграть и, как всегда, стать победительницей. Прекрасно, молодая кошка нашла себе мышку. Только не испортит ли тебе кто-нибудь твою игру, принцесса?». Закрывшись от Мино, девушка пошла в душ, вновь начав вспоминать всё, о чём узнала. Но апофеоз бури прошёл, она улеглась, так что состояние сделалось получше. Переварив первые впечатления, усвоив всё, Цзы спокойнее стала рассуждать о несовершенствах этого мира. Как бы больно ни было, надо было признать, что изъяны бывают и у женщин. Изъян есть даже у женщины из Ян! О чём уж тут говорить. Если в других случаях она обвиняла во всём мужчин, их влияние, давление, то какие уж мужчины могли бы заставить сделать Черин то, что она собиралась? Она самая свободная из всех свободных, и её решения – это только её выбор. Значит, не все женщины от природы умны или справедливы. Иногда, даже получив власть в свои руки, они способны ополчиться на таких же, как они. Расправив на спине мокрые волосы, Цзыюй, в гостиничном халате, села на кровать и взяла мобильный в руки. Сутки уже прошли. Чонгук не звонит. Она достаточно подождала? Есть ли смысл ждать вторые? Он оказался честен, подловить его не получилось. Он и его друзья исправили, точнее, предотвратили то зло, которое чуть не совершила тогда Черити. Оказался выше неё, благороднее. Неприятно было это признавать и не хотелось сообщать ему о том, что теперь ей всё известно. Но стеснение из-за того, что она в чём-то была неправа, невольно тянуло к разговору, чтобы как-то скрасить впечатление от своего упрямства. Ведь он-то всё это время знал, как обстоят дела и, должно быть, пробивал ладонью лицо от её упорного нежелания признать действительность. Цзыюй сделала глубокий вдох и набрала Чонгука. Чего тянуть резину и откладывать? - Да? – прозвучал знакомый голос. Не заметив этого за собой, принцесса улыбнулась. - Привет. - Привет, - так же коротко ответил золотой. - Не занят сегодня? - Цзы, послушай… у меня есть кое-какие дела, так что… - Их можно перенести? Я хочу встретиться. – Повисло молчание. Шаньсийка закусила губу, потёрла лоб, поправила халат, сползший с коленки. – Ты против? - Нет, но… Давай напрямую. Зачем нам встречаться? Кажется, мы оба уже забыли изначальный смысл этих встреч. - Нет, я помню, ты хотел доказать мне, что золотые – хорошие, и к вам не стоит плохо относиться. - Нет, изначально мы стали общаться, чтобы разлучить мою сестру и Мингю, но я больше этого не хочу, и прошу тебя тоже этому не способствовать. Что же касается моего желания что-то доказать, кажется, что всё бесполезно, так что я… - Сдаёшься? – опередила Цзыюй. Чонгук опять замолчал. Слышно было, как он вздохнул. – Золотые сдаются? Я думала, что они идут к цели, не щадя жизнь. - Цели бывают разные… - И моё мнение о золотых не слишком достойная, чтобы прикладывать усилия? - Нет, Цзы, не обижайся, твоё мнение важно и для меня, и для золотых в целом. Но ты не слышишь меня. Даже не пытаешься. Я не мастер очаровывать девушек, понимаешь? Если бы я это делал как-то показно, сценично, чтобы произвести впечатление – это было бы лицемерием, которое ещё больше тебя разочарует. Мне не подвернулись под руку возможности для подвига, и я не знаю, как за пару дней, что ты будешь ещё в Сеуле, докажу что-либо. У меня не получается. Сдача ли это или тактическое отступление? Я не знаю, но на данный момент мои аргументы исчерпаны. - Чонгук. - Да? - Я буду в Сеуле ещё не меньше недели. - И?.. - Я готова тебя услышать. Обещаю, я попытаюсь. - Это… это какая-то подстава? – засмеялся золотой, пытаясь профильтровать фразу на наличие хитрости и ловушки. - Нет, это желание тебя услышать. - Ты хочешь меня слушать? – с увлекающейся интонацией уточнил Чонгук. Цзыюй сказала это так искренне и без прикрас, что по телу пошли мурашки. - Только не по телефону. Надо увидеться. - Да что случилось? Мне точно звонит та самая Цзы? - Вроде бы, - засмеялась она, - а, может, уже и не совсем та. Она очень хотела спросить его, почему он ушёл, правда ли, что испугался чувств, но разве такое прямо спрашивают? Да и неловко полезть с вопросами о том, почему он ушёл не попрощавшись, он же подумает, что для неё это что-то значило, что ей было обидно или неприятно. Но ей-то было плевать. В самом деле, было же? И когда он в начале разговора попытался отказаться от встречи – ей тоже было плевать. Совсем. Глубоко и далеко плевать. Не будет же она расстраиваться из-за действий какого-либо парня. Смешно. Может, она немного разуверилась в девушках, узнав о Черити, но не прониклась же любовью и сочувствием к мужчинам! Ещё не хватало. - В общем, я хочу поговорить. Мы можем пообедать где-нибудь вдвоём? - Ну, на самом деле… в обед я абсолютно свободен. Я совсем не против поговорить. Очень уж хочется узнать, что с тобой случилось за прошедший день. - Иногда хватает и секунды, чтобы что-то случилось. - Верно. Одного мгновения. - Или слова. - Или взгляда, - зачем-то добавил Чонгук. - Жди меня на набережной в час, где и в прошлый раз. Не опаздывай!