Из Ян

Чонгук вышел из клуба и подошёл к дороге, чтобы вызвать такси. Он честно не хотел целовать Цзыюй до последнего. То есть, хотел, но думал сдержаться. Он хотел сказать ей в лицо всё, что думает о её глупых интригах, о поведении озлобленных неизвестно чем амазонок, совершенно не анализирующих действительность, индоктринированных мизандрией до слепоты, до феминистического трайбализма, но когда встал перед ней и услышал это её «будь настойчивее», решил, что гори оно всё синим пламенем, как кольцо в жерле Ородруина. От поцелуя ещё ни у кого не убыло. Уста от поцелуя не умаляются, а как месяц обновляются*. С лицемерием шаньсиек и их уровнем игры, Цзыюй скинет свою змеиную шкуру и заново продолжит вытворять свои авантюрные злобные розыгрыши. Чонгуку не было больно – давно не мальчик, чтобы сокрушаться о неискренности женщины, но неприятно, жутко неприятно именно из-за того, что весь свет и чистота, которыми светилась принцесса, рассыпались в прах. А ведь он поверил в существование вот таких естественных, необыкновенных до сказочности девушек, с неиспорченными цивилизацией, но украшенными культурой телами и душами. Ради таких, хотелось ему надеяться, золотые рисковали собой и совершенствовали мир. А если таких нет, то как можно совершенствовать мир для несовершенных людей? Люди не меняются и всё равно будут его портить и портить. - Эй, постой! – услышал Чонгук окрик и, не подумав сначала, что это к нему, а просто реагируя на громкое обращение, взглянул через плечо. Там стояла роскошная рыжеволосая девушка, одна из подружек принцессы, и смотрела на него. А этой кумихо что нужно? Съесть его печень? Он медленно развернулся к ней, вопросительно глядя. – Ты… тебя Чонгук зовут? – спросила она. - Да, а что? - Ты ведь в Шаньси родился, не так ли? Я Бека. Ты меня не узнаёшь? - Бека? – золотой быстро осознал, с кем говорит. – Ты – моя сестра. - Да, - сказала она, продолжая его удивлённо разглядывать и не зная, что ещё добавить. - Я бы не узнал тебя, если честно. Сколько тебе было, когда я уехал? Двенадцать? - Около того. Но я тебя вспомнила. Ты мало изменился. - Изнутри сильнее, чем внешне. - Откуда ты знаешь Цзы? - Спроси лучше у неё, - проезжающая машина среагировала на его вытянутую руку, и стала швартоваться у бордюра, - мне нужно ехать. - Подожди! Я хочу хоть немного поговорить с тобой! Я столько лет не видела брата, встречаю его, а он не хочет меня и видеть? – попыталась она воззвать к совести своими очаровательными уловками, лаской голоса и взором обездоленной просительницы. - Хотел. Но теперь… - Чонгук покачал головой. – Я все эти годы где-то глубоко в душе верил, что должен однажды вернуться домой. Что там вовсе не так плохо, как рассказывают, что амазонки справедливо реагируют на несправедливость общества, что они воздают по заслугам и стремятся к чему-то хорошему. Но этот миф развеян. Вы просто скопище лживых и жестоких феминисток, не отделяющих зёрна от плевел. Вы ничем не отличаетесь от мужчин-угнетателей, но хотите оправдать свои претензии на власть чужими недостатками, а не собственными достоинствами. И это ужасно. Вместо того, чтобы заняться собой, вы учите других. Я тянулся к семье и вам всей душой, но теперь стыжусь этого родства. Прости, но с меня хватит. Если хоть у кого-то в Шаньси мозг включается и приходит осознание правды, то они поступают как Кёлькён – бегут оттуда в поиске истины и света. Прощай, Бека! Несмотря ни на что, был рад тебя увидеть! Он открыл дверцу такси и забрался на заднее сидение. Автомобиль тронулся. Коробка задрожала в пальцах. Негромко несущаяся из колонок музыка подчёркивала мрачную тишину вопрошания присутствующих. Что за сцена разыгралась и почему? Как кто-то посмел тронуть принцессу и почему та не снесла нахалу голову? Сходящее с конечностей и рассудка оцепенение дало пространство для ярости. Цзыюй проговорила про себя фразы Чонгука и, осознав их смысл, развернулась к Цзецюн: - Ты! Это ты ему сказала! - Я?! – округлила глаза её лучшая подруга. – Ты же знаешь, что нет, что я бы этого не сделала! - Раньше – да, но теперь! – принцесса ткнула пальцем на Мингю. – Чтобы остаться с ним ты, наверное, на что угодно готова? - Что происходит? – попыталась вмешаться Юци, но её никто не услышал. Мингю старался не привлекать к себе внимания, наблюдая и слушая. - Я бы не поступила так с тобой ни ради кого! – стала впадать в бешенство и Кёлькён, поднявшись. – Это ты, похоже, из-за Чонгука готова нападать на меня! Даже не из-за него, а желания победы и превосходства! - Я просто хочу знать правду! Кроме тебя о споре знало всего три человека, и они не могли сказать ему, не могли! – Цзы свято верила в молчание Джо, считала свою мать слишком далёкой от этого и вряд ли запомнившей, чем забавляется дочь, а тётя Хиджин… Впрочем, может, она всё-таки имела какую-то связь с сыном и выдала ему заговор? Принцесса прикусила язык, беря себя в руки и не желая обвинять невиновных. Она уже обидела ни в чём неповинного парня, куда ещё ниже падать? - Ты хочешь знать правду? – с хищным прищуром дышала гневом Цзецюн. Её гордость была задета, и теперь она взяла на себя роль оскорблённой. – Он пришёл ко мне, уже всё зная! Он слышал, как ты по телефону обсуждала это! А вот ты скрыла от меня, что он – мой брат! - Твой брат?! – почти хором воскликнули присутствующие девушки. Мингю вжался в спинку дивана, радуясь, что о нём забыли. Так значит, Чонгук был прав, и на него спорили? Только ли на него? Если бы в споре был замешан и он, Мингю, то Кёлькён не говорила бы обо всём так смело. Цзыюй опустила глаза. Что она должна была ответить? Да, она знала, но Чонгук попросил не говорить и… и таким образом это она ради него поступилась интересами подруги, а не наоборот? В то же время в её голове стали прокручиваться все эти дни в поиске момента, когда золотой мог бы услышать о споре. Когда бы это он был рядом, если она говорила о споре только в номере гостиницы? Только если он установил прослушку где-то в мебели или вставил в сам телефон. Ага, значит, он сам не такой уж святой? Нужно выяснить, так ли это, иначе она не обретёт покоя, везде будут мерещиться шпионаж и «жучки», как невидимый вирус, прицепившийся после посещения мест с инфицированными какой-нибудь заразой. - Да, это брат Цзе и Беки, - кивнула принцесса, - мы случайно наткнулись на него… - Но почему вы с ним целовались? – полюбопытствовала Юци. Она отлично знала и помнила рассуждения подруги о нежелании физических контактов с мужчинами и что она даже ради дела пока не стала бы с ними связываться. Уже открыв рот, Цзыюй не нашла в себе сил отвечать и рассказывать. Всё это так запуталось, перемешалось и закрутилось, что не было никакого желания браться за этот словесный клубок. - Цзе объяснит, - бросила она, вытащила из коробки обезьянку и выбежала из кабинки. В клубе набралось уже порядочно людей, все хотели расслабиться в наступившие выходные. Девушка распихала попавшихся ей на дороге парней и протиснулась к выходу. Оказавшись на улице, Цзы недолго водила глазами, найдя на тротуаре стоявшую в задумчивости Беку. Рыжеволосая красавица смотрела куда-то вдаль. Наследница генеральш подошла к ней. – Где он? - Уехал, - пожала та плечами. - Куда? - Он не сказал. Был зол и недоволен, - Бека посмотрела на младшую подругу. – Это мой брат, но ты, похоже, в курсе. - Да, прости… я должна была вам всем сначала сказать, но он просил не делать этого. - Я сказала ему, что я его сестра, но его это не остановило. Он… заявил, что стыдится родства с нами. - Что я наделала! – схватилась ладонью за лоб Цзыюй. – Это я виновата, Бека! - Что ты такого ужасного сделала, чего был бы недостоин мужчина? – хмыкнула она. - Не каждый, Бека! Далеко не каждый, - с единственным всхлипом произнесла она и достала мобильный. Номер Чонгука был одним из редких контактов, которые записались не только в блокнотик, но и в список телефона. Пошли гудки. Их прозвучало не так много, но звонок прекратился. Он скинул её! Цзыюй набрала заново. Опять сбросил. Когда она набрала третий раз, то гудки уже не пошли. И следующие попытки тоже не пробились через глухую стену тишины. Её занесли в чёрный список. «Вернуться и потребовать от Мингю помочь связаться? Там, на глазах у всех, да ещё у друга Чонгука! И я обещала не говорить Цзе, кем является её парень, это сейчас сильно всё усложнит. Если я выдам Мингю, как золотого, то выкорчую корни последнего шанса быть выслушанной. Да и Мингю вряд ли поможет, не стоит и пытаться, он будет спрашивать разрешения у самого Чонгука, а тот откажется со мной говорить». Шаньсийка, буквально бросилась на перехват проезжавшего мимо такси. Водитель вынужденно остановился, и она впрыгнула в салон, протараторив на путунхуа адрес гостиницы. Когда таксист удивлённо переспросил, Цзы опомнилась и перешла на корейский. Мало что понявшая Бека проводила глазами вторую машину. Мино удивлённо посмотрел на дверь, в которую громко поломились. Не постучали, а именно загромыхали, как будто пытались вынести преграду. Он отложил телефон, в котором переписывался с сингапурскими приятелями, и, поднявшись с кровати, открыл. В коридоре стояла Цзыюй, что удивило его ещё больше, чем грубость стука. Хотя теперь, видя кто это делал, всё сошлось. - Мне нужна помощь, - видно было, каких усилий стоило принцессе перебороть себя и обратиться к нему. Она старалась не смотреть на него и говорила быстро, нервно. - Что, вечеринка не удалась и потребовался стриптизёр? – презрительно дёрнул губой Мино. Когда-то Цзыюй называла его так, а ещё мальчиком по вызову, эскортником, шлюхой в штанах, альфонсом. Если только Бинбин не было рядом и она не слышала. Пару раз дочь не удержалась при матери, но та отругала её и попросила придержать язык. После этого Цзы производила атаки в подходящее время и в подходящем месте, подбирая всё более изысканные пейоративы. – Прости, но я всё-таки не он. - Мино, дело не в этом… - Ты даже не удосужилась меня пригласить сегодня на свой праздник, не подскажешь, почему я должен помогать? - Какой же ты мелочный! – фыркнула амазонка. - Не мелочный, а злопамятный, как и ты. Так что не тебе меня в этом упрекать. - Дело вовсе не в моей вечеринке! И ты знаешь, что мы не друзья, чтобы я тебя туда звала! – Он отступил, показывая, что не против, если Цзыюй войдёт, но она сделала всего шаг навстречу, мешая двери закрыться. – Я впервые сама обратилась к тебе, разве ты не хотел наладить отношения? Вот тебе шанс! Мино сунул руки в карманы, задумавшись. Пожав плечами, он поубавил надменности: - Для начала стоит узнать содержание твоей просьбы, возможно, мне будет не трудно. Что тебе нужно? - Гид по Сеулу. - Покатать девочек и показать им город? – изогнулись его красивые брови. Да, всё-таки, Бинбин было на что запасть, но её дочь из-за самой этой любовной связи не могла увидеть внешнее обаяние молодого человека. – Вам лучше нанять профессионального экскурсовода. - Нет, некоторые достопримечательности он точно не знает, а ты должен. Ты же родился и вырос в Сеуле, ты должен знать! - Что именно? - Где найти золотых? - Золотых?! – поперхнулся изумлённый Мино. – Серьёзно? На что они тебе сдались среди ночи? - Надо! - Твои подружки захотели мужиков в латексе? – коротко посмеялся он. - Во-первых – это кожа, а не латекс, а во-вторых, их хочу я, а не мои подружки! Бывший дракон нахмурился, чувствуя в заявлении принцессы двусмысленность. Нет, она не могла так откровенно поехать и лишиться невинности, хотя это подходящее развлечение для двадцатилетия. - Я слышал, чтобы золотые помогали девушкам, но не думаю, что речь шла о сексуальных утехах. Скорее достать котёнка с дерева или защитить от хулигана. Они чаще спасают от непредвиденного секса, чем организовывают его. - Речь вообще не об этом! Мино заметил плюшевую игрушку в её руке, которой она махала, активно жестикулируя. - Это что за символика уходящего детства? Цзыюй прижала обезьянку к груди, как будто хотела спрятать. - Ты поможешь или нет? Если нет, то будь уверен, я больше никогда в жизни не обращусь к тебе ни одним словом! Ты для меня перестанешь существовать, и я превращу твою жизнь в Чжанби в ад! - Мне неприятны твои угрозы, но я их не боюсь, Цзы, не старайся, - он окинул её с ног до головы, одетую в новые вещи, облегающую кофту, белоснежные кеды. Куда-то и для чего-то она явно собиралась. – Допустим, я знаю, где их найти. У них есть штаб-квартира в моём родном районе Мапо, под видом клуба и борделя. - Борделя?! А ты говоришь, они не организовывают секс… - Это всего лишь прикрытие. - Так… ты покажешь, где это? Мино ещё раз осмотрел Цзыюй, прицениваясь к роли «наводчика». - А что мне за это будет? Моя жизнь просто не превратится в ад? - Твоя корысть лезет у тебя из ушей! Ты без выгоды вообще ничего не делаешь? - Бывает, но для этого нужен повод. Дружба, например, или любовь. - Единственное, что ты любишь – это себя и деньги! - Из любви к себе как раз очень можно порой бескорыстно помогать. - Так да или нет? – нетерпеливо потопала ногой принцесса. – Если ты ждёшь обещаний дружбы или, упаси мать Природа, любви – то не дождёшься. Я никогда не буду с тобой сближаться как-либо, но стать милосерднее и не такой язвой и занозой могу постараться. Молодой человек снял пиджак со спинки стула: - Что ж, идём, я отвезу тебя в это место. Просто так. И не говори потом, что я ужасный человек, делающий всё за деньги. Автомобиль остановился напротив входа в «Пятницу», по другую сторону дороги. Цзыюй посмотрела сквозь стекло на сияющие огни клуба, выглядящего вполне солидно и не тянущего на подпольный притон. - Это бордель? – усомнилась она, не оборачиваясь к Мино. - В том числе. Там бар, ресторан, дискотека. И девочки. - Золотые – сутенёры? - Я не знаю, я никакими услугами сей обители не пользовался, прежде это место принадлежало Тэяну, я учился в старших классах и по шлюхам не ходил. Неподалёку отсюда живёт мой друг детства, он говорит, что у заведения в районе стала неплохая репутация. - Я пойду туда, - открыла дверцу Цзыюй. - Я с тобой, - взялся за ручку и Мино. - Нет! Я пойду одна. - Цзы, я отвечаю за тебя, и мы не знаем, насколько там действительно безопасно. - Ты только что сказал, что у заведения неплохая репутация. - Да, для мирных граждан, но ты – представительница клана Ян, а золотые борются с любыми группировками и объединениями. Неизвестно, как они отреагируют на тебя и что захотят сделать! - Они нормально отреагируют, - подумала Цзыюй о Чонгуке. Если золотые такие, как он, то ничего плохого они ей не сделают. – У меня есть с ними кое-какие дела, и мне нужно их решить! - Когда ты успела связаться с золотыми? – нахмурился Мино. - Извини, не веду поминутного дневника, не скажу с точностью. Как-то так вышло. Всё, не ходи за мной! – девушка выскользнула из салона и, оглядевшись, чтобы не попасть под машину, перешла дорогу. Сверкание афиш и вывесок всегда отталкивало её, она начинала себя чувствовать, как житель мегаполиса, попавший в джунгли. Для неё – деревенской девчонки, именно мегаполис был джунглями с неведомыми правилами, ядовитыми гадами под ногами, несъедобными плодами и страшными хищниками, таящимися там и тут. На входе стояла охрана. А если её не пустят, как когда-то их не пустили с Цзе из-за дресс-кода? Напрягшись, она медленно приближалась к ним, выжидая – не будет ли реакции? Но на неё никак не среагировали и она очутилась внутри. По центру в глаза бросился ресепшен. Налево и направо стояли ещё охранники перед очередными дверями. За ресепшеном виднелась лестница, а под ней – лифт. Цзыюй растерялась. Когда Цзе понеслась в «Октагон», чтобы найти Мингю, всё казалось таким глупым, ненужным! Цзы чувствовала себя тогда выше всего этого, людей вокруг – дураками, тусующуюся молодёжь неправильной, поиск Мингю виделся плохой затеей. Но вот она сама проехала через весь Сеул искать Чонгука, и завидует той напористости и уверенности, с которой действовала Цзе. Как она ей сейчас была нужна рядом! Она бы поддержала её, с подругой вместе всегда легче и лучше. Принцесса подошла к девушке-администратору за стойкой. - Добрый вечер… то есть, ночи, доброй ночи. - Здравствуйте, - ответили ей официальной улыбкой, ожидая продолжения. Но Цзыюй молчала, не зная, как подойти к своей цели. – Хотите заказать столик или оплатить билет в клуб? - Нет, простите… я ищу кое-кого, может, вы поможете мне? - Извините, мы не выдаём информацию о наших посетителях, если вы кого-то ищете, но можете пройти в ресторан и посмотреть самостоятельно или, оплатив билет, пройти на танцпол… - Я не уверена, что этот человек посетитель… - амазонка покосилась на кожаные штаны внутренней охраны. – Он работает тут, наверное, или как лучше сказать… Чон Чонгук. Его зовут Чон Чонгук, вы не слышали о таком? И хотя улыбка не дрогнула на лице девушки-администратора, и глаза продолжали смотреть на гостью заведения, вспыхнувшие щёки дали понять, что это имя тут хорошо известно. Служащая процедила: - Я так же не могу давать информацию о сотрудниках. - Пожалуйста! Если он тут или есть возможность связаться с ним, скажите, что его ищет Ян Цзыюй, мне нужно с ним поговорить. Очень нужно! - К сожалению, я не могу вам ничем помочь. - Кто у вас тут главный? – не выдержала шаньсийка, начиная злиться. Если она чего-то хочет – она это получает! Им не удастся встать на её пути и помешать объясниться с Чонгуком. – Я хочу поговорить с директором заведения. - Вы можете оставить запрос на встречу с ним или оставить сообщение… - Но это срочно! Я не буду ждать! Перестаньте, просто свяжитесь с ним и скажите, что это важно! - Прошу вас, поймите правильно, это публичное заведение и есть регламент административного распорядка, здесь нельзя требовать от руководителей неформального общения… - Если вы не поможете мне связаться с кем-нибудь, кто мне поможет – я устрою большие неприятности! Девушка-администратор посмотрела за спину Цзыюй, и она почувствовала, как к ней сзади приблизилось двое парней в кожаных штанах, она увидела их самым краем глаза. - Сожалею, но если вы создадите какой-либо инцидент, мы будем вынуждены попросить вас удалиться. – Улыбка, начавшая казаться принцессе отвратительной, не сходила с губ говорящей. Цзыюй обернулась к двум молодым людям, вставшим настороже. Выкинуть её собрались? - Ладно, - сказала сама себе амазонка, скрестив руки на груди. Обезьянка в одной из них нырнула подмышку. Именинница уже вовсе не замечала, что таскает её всюду за собой. – Ребята, уважаемые золотые, мне нужен Чонгук. Вы наверняка его знаете, не можете не знать. Такой симпатичный, повыше меня, в чёрной коже, как и вы, очень вежливый, но быстрый, что скорее всего считает своим достоинством, хотя мне показалось недостатком, поэтому я не смогла догнать его час с лишним назад, когда он смотался с моего дня рождения. Молодые люди переглянулись. Один из них посмотрел мимо Цзыюй, на администраторшу: - Позвони Серину, скажи ему. Работница клуба нехотя, но взялась за трубку, поджав губы. Что-то подсказывало шаньсийке, что она ещё не раз столкнётся с особами, заинтересованными в Чонгуке не меньше, а то и больше, чем она. - Серин? Тут какая-то девушка хочет видеть Чонгука. Как её зовут? – она обратилась к принцессе: - Как вы сказали ваше имя? - Ян Цзыюй. - Её зовут Ян Цзыюй, Серин. Она говорит, что знакома с Чонгуком. Хорошо, - администраторша положила трубку, - присядьте, подождите минуту. Амазонке указали на двухместный диванчик у стены, и она, под надзором двух охранников в кожаных штанах, села в тень в стороне от движения между дверьми. Когда открывалась дверь в диско-клуб, оттуда громыхала музыка, но звукоизоляция была прекрасная, так что стоило закрыть зал снова, как восстанавливалась тишина. Из ресторана доносился умиротворяющий лаундж и иногда даже разговоры за столиками и звон хрустальных бокалов звучали громче, чем их фон. На стене за непробиваемой администраторшей – миловидной, но вышколенной по всем правилам сферы услуг, что превращало её в роботоподобного гомункула – висели часы. Цзыюй подумала, стоит ли засечь, чтобы потом намекнуть, что ожидание затягивается, или о ней благополучно забудут, так что придётся биться и биться за результат, как в плохом бюрократическом отделении обслуживания населения. Но вскоре на ресепшене зазвонил телефон, девушка подняла трубку и, что-то там пошептав, подняла взгляд к принцессе. - Прошу прощения за ожидание. К сожалению, мы ничем не можем вам помочь, вы не найдёте тут того, кого ищете. – Цзыюй даже подскочила от этой откровенной лжи. Если бы Чонгука не было, они бы сразу так сказали, но, видимо, они позвонили ему и спросили, не хочет ли он откликнуться на поиски некой наглой ханьской девицы, заблудившейся в Сеуле во втором часу ночи. - Это не правда! Он здесь, я чувствую! Позовите же его! Я заплачу деньги, если нужно… К ней снова приблизились два парня, намекая на нежелательность её настойчивости. - Если вы золотые – вы меня не тронете! – бросила она им. – Разве вам по уставу положено обижать девушек? - Если девушки плохо себя ведут – то вполне. - Ты шаньсийка, не так ли? – спросил второй. – От вас не знаешь, чего ждать, вы совсем не безобидные, так что лучше предотвратить пакости до того, как вы их совершите. «Пакости? Так они называют то, что делают амазонки? Пакостничают? Но это же не имеет ничего общего со справедливостью! Они такого неприглядного мнения о наших женщинах?» - Хорошо, - подняла руки Цзыюй, сжимая в кулаке левой плюшевую игрушку, невольно привлекавшую внимание окружающих, - я ухожу. Договорились. Не хотите помогать – не надо. Она сделала шаг к выходу и, когда молодые люди расступились, открывая ей путь, резко развернулась и рванула к лестнице. Чонгук должен быть здесь, где такие же парни в кожаных штанах! И он её выслушает! Вообще было не предусмотрительно за всё это время не поинтересоваться, где именно он живёт. Она общалась с ним, но как будто бы не интересовалась им и ничего о нём не узнала. Да, известен его отчий дом и родные, но это не облегчает задачи. Чонгук разрушил мнение амазонки о том, что мужчины всегда говорят о себе и не слышат девушек. Что он о себе рассказал? Что любит пиццу с ананасами? И что провёл молодость в буддийском монастыре? В то же время он был так внимателен и чуток ко всему, что говорила она, что подарил ей самое выразительное, что он мог бы подарить, чтобы сказать, как глубоко её понял. Она не стала бессердечной, зря он так подумал! Да, её учили не привязываться – к мужчинам – но если она этому научилась, то что делает здесь и сейчас? Цзыюй взлетела на второй этаж и оказалась в длинном коридоре с номерами по обе стороны. - Чонгук! – прокричала она. Не было времени стучаться во все двери и искать его. За ней гнались. – Чонгук! – золотые уже наступали ей на пятки, и она побежала дальше, крича всё громче: - Чонгук!!! Несколько дверей открылось, оттуда высунулись обеспокоенные накрашенные девушки. Видно не часто в этих стенах орут во всю глотку. Принцесса добежала до тяжёлых двойных дверей в конце коридора и увидела выход на пожарную лестницу. Один из золотых почти поймал её за руку, но она прошмыгнула возле его бока и выскочила к запасным лестничным пролётам, заперев оттуда на щеколду за собой дверь, чем задержала преследователей. Направилась шаньсийка снова вверх, а не вниз. Третий этаж повторял второй – такой же длинный коридор с номерами. - Чонгук! – вновь прокричала девушка. – Отца твоего за яйца, я знаю, что ты здесь! Из крайней комнаты вышла по всем признакам куртизанка, но дорогая и ухоженная – макияж и вечернее платье говорили за неё: - Вы кого-то ищете? – посмотрела она на Цзыюй. - Чонгука, вы знаете его? - Его комната дальше… - едва договорила она, как принцесса уже сорвалась с места. - Чонгук! Выслушай меня! Чонгук!!! Она была уже на середине длинной аллеи из пронумерованных апартаментов, когда впереди показались ещё золотые. Её окружали, и Цзыюй завертелась туда-сюда, ища наилучший путь к спасению. Если её поймают, то что с ней сделают? Просто выгонят? Видя приближающихся воинов, она загнанно прижалась к стенке, но не боялась, а была готова принять любую участь, и в этот момент ближайшая дверь открылась и из неё, натягивая на ходу футболку, показался Чонгук. Увидев его, Цзыюй замерла. Он с удивлением воззрился на неё. Чьи-то руки схватили девушку за плечи: - Ага! Добегалась, красавица! Давай-ка, успокаивайся и пошли… - Чонгук, послушай, - не глядя на то, что её потянула в сторону охрана, воззвала к нему амазонка, - дай же мне сказать тебе! Не будь трусом, не убегай, когда тебе хотят ответить! - Отпустите её, - бросил Чонгук друзьям, - всё в порядке, я её знаю. Державшие принцессу убрали руки. Один из них, Уджин – кузен Мингю, недовольно указал на Цзыюй: - Сам тогда присмотри за ней, она дикая какая-то! - Так и должно быть, - по-доброму улыбнулся Чонгук, - я сам её провожу потом. Спасибо за беспокойство. Пожавшие плечами золотые, оглядываясь и шёпотом обсуждая произошедшее, побрели прочь, на свои постовые места. Цзыюй убедилась, что они удаляются, и посмотрела на того, кого с таким жаром искала. - Почему ты не хотел меня выслушать? - Потому что больше не верю ни единому твоему слову. - Я ни в чём не врала тебе, кроме того, что не сказала о споре… - Но он перечёркивает всю правду, даже если она и была. Она перестаёт иметь значение. - Правда не может не иметь значения! И ты неправильно понял этот спор… - Я не хочу знать никаких подробностей, Цзы. Я пытался показать тебе свой мир, показать, что в нём есть хорошее и он заслуживает уважения, я пытался научиться у тебя умению так открыто и искренне жить, но оказалось, что ты и сама не умеешь, что тебе было всё равно на то, что я делал – ты плела свою паутину. - Это не так! Я… да, сначала так всё и было! Я поспорила с Цзе, что смогу влюбить в себя кого-нибудь, но я спорила не на тебя, а на первого попавшегося, кто же виноват, что им оказался ты? Мне это тоже совсем не понравилось, да, потому что и ты мне не нравился, как и все мужчины, но потом, когда мы стали общаться… - Уволь от этого сочинительства на ходу, - замотал головой Чонгук. - Нет! Я вовсе не пытаюсь спасти свою задницу в этом споре – он проигран, ладно! Но не думай плохо о нас, о клане и девушках из Шаньси. - Это всё, что тебя волнует? Как хорошо выглядеть в чужих глазах? – золотой хмыкнул. – Это палка о двух концах, Цзы. Если ты хочешь уважения – научись уважать. Хочешь иметь светлый образ – не очерняй чужой! А если ты всё-таки настолько же черна в душе, как Черити Лавишес, имей храбрость – твоё хвалёное, великое шаньсийское бесстрашие! – признать, что ты именно такова! Или, может, потому ты принимаешь свою ложь за правду, что в первую очередь обманываешь саму себя? - Я не… - Если убийство – зло, то оно должно оставаться злом и когда убийца мужчина, и когда убийца женщина. Если предательство – зло, то предательство должно одинаково оцениваться для обоих полов. Если не прощать мужчин за враньё, то не надо искать оправданий собственной лжи! Разве это не слабость и трусость искать смягчающие обстоятельства для себя? Раз уж вы такие сильные и превосходящие, то отвечайте по полной программе! Что же ты? - Я готова ответить, мне стыдно, честно, - искренне заверила Цзыюй, прижав в порыве к груди игрушку. Чонгук только сейчас заметил её и посмотрел на свой подарок. Девушка проследила за его взглядом. – Да. Ты ошибся, сказав, что я бессердечная! Я не такая, иначе что бы я тут делала? У меня есть совесть и… и я не имела права пытаться играть ни с чьими чувствами. То есть, с чувствами того, кто этого не заслужил… - По твоей логике, ты сейчас заслужила того, чтобы поиграли с тобой, - Чонгук пожал плечами, - но я этого не буду делать. Не буду даже пытаться. Злом на зло не всегда стоит отвечать. Умение прощать – качество сильного. Хочешь стать сильной – научись пользоваться им тоже. Парень стоял в дверном проёме, придерживая рукой дверь. Цзыюй смотрела на него, но когда за его спиной возникло движение – открылась дверь ванной комнаты его номера – она отвлеклась. За плечом Чонгука показалась девушка в японском кимоно или даже халате с японскими мотивами. Она завязывала на нём пояс, выходя, и тоже в этот миг почувствовала чьё-то присутствие. Цзыюй впилась глазами в глаза незнакомки. От её вида захватило дыхание: всё в ней было идеально, и длинные чёрные волосы, как шёлковая вуаль лежащие на плечах, и безукоризненная белая кожа, и бутон алых губ и обсидиановые глаза под тонкой линией чёрной туши, выведенной аккуратными, не вульгарными стрелками. Внутри Цзыюй что-то перевернулось, заворочалось и забилось. Никогда раньше она не испытывала ничего такого, никогда раньше не доходили её чувства к глупым и податливым женщинам из мужского мира дальше презрения. Сейчас же восхищение внешностью и догадка о том, в какой роли выступила эта неизвестная, пробудили неимоверную, необъяснимую ненависть. - Я… я… - ещё секунду назад Цзыюй видела больше благородства в оправданиях, больше стыда в умалчивании своей вины. Теперь же ей стало унизительно стоять тут и оправдываться. Кому нужны её оправдания? – Зря приехала, наверное. Мы не поймём друг друга. Мне лучше уйти. Чонгук посмотрел через плечо на Сану, застывшую в покорном молчании. Потом вернулся к принцессе. - Да, тебе лучше уйти. Неловко кивнув, замешкавшись, не зная в какую сторону уходить – налево или направо, Цзыюй опустила голову и стала удаляться. - Цзы! – окликнул её золотой. Она обернулась. – Я неправильно выразился. Я не хотел тебя выслушать не потому, что не верю твоим словам. Весь ужас в том, что я начинаю тебе абсолютно во всём верить и доверять. Именно от этого я бежал. Амазонка, тронутая его признанием, хотела вернуться на этот шаг и продолжить, сделать ещё одну попытку договориться, игнорируя ту, вторую, что ждала, когда уже непрошенная гостья исчезнет. Но дверь закрылась. Чонгук порвал с Шаньси окончательно. Прижавшись спиной к двери, он тяжело выдохнул и посмотрел на Сану. Та только теперь позволила себе скромно улыбнуться, опуская томный взор, но даже из-под ресниц она смотрела на мужественную смуглую шею, широкие плечи и рельефные руки Чонгука, пользуясь каждой возможностью полюбоваться желанным и манящим. - Извини, что пролила весь чай на нас и заставила тебя переодеваться. - Если ты хотела раздеть меня и себя – попыткой чего это точно было – могла бы сделать это без предлогов. - Разве я бы посмела… - Я бы не отказался, - отойдя от двери, золотой сел на кровать, видя замытые мокрые пятна на ткани кимоно, куда попал чай, вывернувшийся из «взволнованных» рук «невинного» дитя якудза. – Почему вы всегда так делаете? Почему девушки не могут сказать прямо, что им нужно? Для чего эти сложности в виде намёков и невероятных обстоятельств, которые должны навести нас на какие-то мысли и подтолкнуть к действию? - Но вам ведь не нравятся откровенные девушки, - села рядом с ним Сана. - Почему же? Нравятся. - Нравятся, но не возбуждают. Ты сам не знаешь, чего хочешь, благородный воин, как и большинство мужчин. Великий поэт, Исикава Такубоку, написал прекрасные строки, отразившие всё ваше внутреннее смятение: Не знаю отчего, Я так мечтал На поезде поехать. Вот – с поезда сошёл, И некуда идти. Сначала вы хотите поехать, не зная зачем и куда, потом приезжаете, и снова не знаете, куда и зачем. Сначала вы хотите откровенности, но когда получаете её – уходите в поисках загадочности и тайны. - Так, стало быть, все проблемы создаём мы – мужчины? - Проблемы созданы ещё до людей. Возможно, люди созданы, чтобы их решать. - Но как они могут существовать без людей? Разве у оленей, собак, кошек, енотов есть проблемы? - Мужской антропоцентризм чудесен, - улыбнулась Сана умилённо, - найти еду, перезимовать и не попасться хищнику – это ли не проблемы? В корне всех бед лежат эти природные закономерности. Человек относится к тому редкому виду, который может быть хищником для самого себя, именно это усложняет жизнь. Если звери отличают по запаху и внешнему облику своих и чужих, то в человеческом обществе ни внешность, ни слова, ни запах, ни даже ряд поступков не говорят о том, что эта особь безопасна. Потому что мы самые адаптивные из всего созданного. Мы куда более умелые хамелеоны, чем сами хамелеоны. Ты умудрялся попасть в Сингапур под видом дракона, тебе ли не знать? - Да, ты права. Выходит, что обман – более естественное состояние человека, чем правда? - Даже низшие животные обманывают. Есть один вид пауков, из чёрных вдов, где самец, зная, что самка может убить его после спаривания, обматывает плотно камушек паутиной и приносит ей в подарок. Пока голодная после зимы самка – а спаривание животных, как известно, происходит по весне – разворачивает дар в надежде найти там трапезу, самец делает своё дело и успевает убежать. В итоге бедная дама оказывается и использованной, и голодной. - Каков цинизм! Я думал, только люди такое творят. - Как видишь – нет. Поэтому не сокрушайся над поступками женщин, - Сана погладила его по щеке, поцеловала в неё и встала, положив ладонь ему на плечо, - я пойду, милый воин. Я не хочу «я бы не отказался», я хочу «я бы настаивал». В этом ещё одна дилемма людей. Нам кажется, что мы хотим, чтобы другие делали то, что мы им скажем. Но когда другие начинают следовать нашим указаниям и не проявляют инициативы – мы нестерпимо скучаем и мечтаем о том, чтобы кто-то пошёл против нашей воли и создал нам проблему. В этом заблуждение мужчин, стремящихся к абсолютной власти, и женщин, мечтающих освободиться из-под мужской опеки. И те и другие потерпят фиаско сами с собой, потому что входить в противоречие с другими – интересно, а входить в противоречие с собой – что только и останется – безумство. - И ты хочешь, чтобы я создал тебе проблем? – заинтриговано спросил Чонгук. - Попробуй. Иначе, я боюсь, ты начнёшь их создавать себе, - поклонилась Сана и вышла. Чонгук упал на спину, закрыв глаза. Японка и шаньсийка (смесь ханьской, монгольской, тангутской и маньчжурской крови) водили хоровод в его мыслях. Оставалось только найти третьей кореянку, чтобы она добила его мыслительные процессы в попытке понять женщин. А, может, не стоит и пытаться? Может, Фредди Меркьюри был прав, сказав, что женщинами, как современными картинами, невозможно насладиться, если пытаться понять? Впрочем, пришедшего к гомосексуализму вряд ли стоит считать специалистом в этой области, может, он потому и свернул на радужный путь, что не потянул женскую логику? Тогда прекращать собственные попытки не стоит. «А если это знак, что мне всё-таки не встретить никакой любви, и я должен остаться на позиции свободного золотого? Что, если я должен быть один, чтобы не повторить историю отца? История с Наташей, а следом это – не достаточно ли доказательств, что личная жизнь совсем не для меня? Я засомневался в этом, но ничего не получил. Вероятно, судьба волка-одиночки не то, от чего я могу и должен отказаться. Именно она для меня и предназначена». Мино увидел, как Цзыюй вышла из «Пятницы». Её плечи были опущены и в осанке не было той деловитости, с которой она уходила. Дверца открылась, и она села рядом с ним, сразу же отвернувшись к окну, но не глядя на покинутое ею здание. - Решила свои дела? – спросил молодой человек. - Да. – Помолчав, принцесса произнесла: - Поехали назад. - Всё хорошо? - Да, - опять холодно сказала она. Моргнув, будто пыталась стереть какие-то стоявшие перед глазами образы, Цзыюй повернулась к тому, с кем говорила. – Ты можешь взять билеты домой на завтра? - Завтра? – удивился Мино. – Ты хочешь лететь в Шаньси завтра? - Да, хочу. - А как же твои подружки? Они только прилетели. - Уедут вместе со мной. «Все, кроме Цзе, - подумала принцесса, - она всё-таки останется с Мингю. Если только я не скажу ей, что он на самом деле золотой и скрывает от неё многое. Но я не скажу. Хватит лезть всюду и думать, что я смогу сделать лучше. Я – обманщица, мне ли требовать полной прозрачности от других? Я сама ничего не понимаю в этом мире, я не понимаю людей и плохо знаю их, даже тех, кого считала близкими. Как оказывается, я плохо знаю даже саму себя. Могла ли я предположить, что буду стыдиться за свои поступки перед парнем? Могла ли я предположить, что мне будет горько от его уединения с другой, не со мной? Могла ли я предположить, что буду жалеть о безвозвратности проведённых вместе вечеров. И неповторимости поцелуя. Это всё ужасно! Я должна забыть, уехать и навсегда забыть о Чонгуке, Сеуле и Корее, быть сильной, как Джо, идти по её стопам, владеть своими чувствами и даже мыслями. Я будущая генеральша, я должна быть сильной, но что есть сила без благородства? Для чего она? В другой раз я бы сказала, что это мужской вариант, но не теперь. Я увидела исключения. И среди них, и среди нас. Мир не однороден, и обобщение – самая большая глупость». Цзыюй исполнилось двадцать лет, и она посчитала, что серьёзно повзрослела за эту поездку в Сеул. Мятущаяся и наполнившаяся сомнениями душа уже не могла вернуться к тому состоянию безвестности и наивного знания, где как в евклидовой геометрии, через одну точку, не лежащую на прямой, можно провести только одну параллельную ей линию. Вдруг случай имени Лобачевского заявляет, что параллельных может быть и две. И из плоскостей тут только твоё собственное мышление, а остальное – объёмно и многогранно. И как с этим быть, как применять новую мудрость? Такси покатило к гостинице «Хаятт». Вещей было не так уж много, и на сбор чемодана не потребуется больше получаса. Улетать можно было ближайшим рейсом.