Из Ян

Видео-конференции – штука хорошая и полезная, но Чонгук с Мингю решили, по старинке, что личную беседу ничего не заменит. Золотые, особенно та часть, что выпускалась из Лога, вообще были довольно консервативны в обыденной жизни, и технологии с прогрессом приветствовали только в бою и средствах борьбы с врагом. В быту же всякие новшества относились к категории безалкогольного пива – первого шага к резиновой женщине. Дверь им открыла Хана, державшая на руках дочку. - Привет, проходите, - отступила она, впуская друзей мужа. - Привет, Хана, - кивнул ей Чонгук. Мингю, поздоровавшись, притормозил посюсюкать с ребёнком. Никогда, до Кёлькён, не стремившийся к семье и отцовству, детей он всё-таки любил. - Здарова, лемминги! – раздался голос Хосока из зала. – Идите сюда. - И с чего это мы вдруг лемминги? – пришёл на его зов Чонгук, а следом его догнал и второй. - А чего вам не сидится? Нет, ладно Мингю, ему где баб побольше – как мёдом намазано. А ты-то чего? Родственные чувства заиграли двенадцать лет спустя? Или всё-таки пришёл период излишней многочисленности нашей популяции, и вы ищите способы самоликвидации? - Хотите перекусить или чаю? – заглянула к ним Хана. - Будете? – спросил у друзей Хосок. - Нет, спасибо, не стоит беспокоиться, - ответил девушке Чонгук. - Они смертники, не переводи продукты впустую, - махнул на них Смотрящий и добавил: - Принеси чаю, - прикрыв рот ладонью от золотых и подмигнув ей. Она, улыбнувшись, покивала и ушла. – Итак. Шаньси. - Да. Я туда еду, - произнёс Мингю. - Даже если огребёшь? - Даже если огребу. - Самоубийства леммингов, кстати, недоказанный миф, - заметил Чонгук. - Нудный какой. Всё-то ты вычитал везде! - Отсутствие жены и детей оставляет много времени для саморазвития. - Я, по-твоему, деградирую уже? - Какое-то время будет действовать инерционная подушка накопленных знаний. Пока их потеря в памяти не превысит поток новых. - Ну, вот и славно, несколько лет до Альцгеймера ещё есть. Вернёмся к нашим баранам. - Овечкам, - поправил, ухмыльнувшись, Мингю. - Сказал бы я, кто ты после этого, да ладно, не при Чонгуке. - У меня Альцгеймера тоже ещё нет, я всё понял, - хмуро сказал тот. - Короче! У меня неплохие новости. Наташа достала через Черити номер дома генеральш, и наш адвокат с ними созвонился. - Ого! – удивился Чонгук, опять жалея, что не сам просил об услуге Наташу. - Да. Джо выслушала его объяснения – это первый обнадёживающий фактор. - Есть другие? – приподнялись брови Мингю. - Да, не первый, но основной – это моё наличие в ваших рядах, я всегда обнадёживающий фактор. - В смысле… ты тоже поедешь? – подивился Чонгук. - Да. Разве я могу оставить вас одних? Я ответственный за сеульскую нашу часть, я уже бывал там, у меня есть полномочия решать на месте, а решающий голос – очень важен. Вас-то двое, вдруг вы в чём-то там не сойдётесь и поругаетесь? Обязательно нужен нечётный-неподотчетный. - Разве третий не лишний? – хмыкнул Мингю. - Не лишний, а запасной! Так вот, самая приятная новость: Джо разрешила приехать. - Разрешила?! – ахнули хором оба гостя. Хосок, позабавленный их реакцией, которую и ожидал, потёр руки. - Кажется, совместные пострелялки приподняли нас в её глазах, а? Или это ловушка, и нас впускают, чтобы перебить. Как считаете? - Затрудняюсь ответить, - задумался Чонгук. - Чем бы это ни было, - с безразличием сказал Мингю, - я всё равно еду. - Да мы уже поняли, поняли… не мешай обсуждать нюансы похоронного ритуала. - Да с чего им нас убивать? Мы им ничего плохого не сделали! - Ты пытался уманить и умыкнуть у них девочку. Это покушение на суверенитет. - Спорим, что не убьют? - Опять на машину? Ты за мой счёт решил автопарк открыть? – поиронизировал Джей-Хоуп. Дверь приоткрылась и вошла Хана с подносом. - Ваш чай. И кое-что перекусить. Извините, я не успела ещё наготовить ничего, мы только прилетели… - Котёнок, всё нормально, - поймал её за руку Хоуп, поцеловал в ладонь и отпустил, - не суетись. - Ладно. Я буду с Наной, если что-то понадобится. Мингю проводил её взглядом. - Блин, у тебя такая спокойная жена! У Рэпмона Хё всё поняла и простила! А моя взбеленилась и тайно смоталась. - Может, уже и не твоя, - с лёгкой ехидцей пожал плечами Чонгук, взяв чашку. Его наградили тяжёлым, обиженным взглядом. - На людях они все спокойные, - заметил Хосок, - а без посторонних потом жгуты из нас вьют, видели, до чего Рэпмон докатился? Булькает там в своём болоте, никуда не хочет выбираться, в бар – нет, в бильярд – нет. Зовёшь куда, а в ответ «лучше в гости приходи». С виду вот так на Хё посмотришь – милота, и не заподозрить силы в ручонках, которые сжимают мужнины яйца. Ой остолоп, ой инфузория! - Туфелька? - Подтуфелька. Амёбиус подкаблучникус. Будда, я так часто стал над ним ржать по поводу подкаблучничества, что сам уже устал, - отмахнулся Хосок. – В общем. Зелёный свет в Шаньси нам включили. Выдвигаться можем хоть завтра, если нет никаких других идей и коварных планов. - Коварством мы вряд ли их уделаем, - покачал головой Мингю, - плюнуть на официальное разрешение и попытаться прокрасться незаметно? Стоит ли оно того? - Как в женском царстве нам остаться незамеченными? – поинтересовался Чонгук. – Устроить травести-шоу? У нас с тобой совсем не те типажи, чтобы это прокатило. Если б Рена туда заслать – ещё куда бы ни шло… - Вообще, идея с переодеванием не дурна, - согласился Хосок, - но мы, желающие туда поехать, действительно не подходим. - Поэтому… - начал Чонгук то, с чем согласился за эти два дня, в чём увидел больше пользы и выгоды, а не проблем. – Нам нужно взять с собой настоящую девушку. - Девушку? – напрягся Хоуп, пытаясь понять, о ком речь. - Сану. Она хочет поехать с нами. - Сана? Наша божественная гейша? Что она забыла в Шаньси? - Официально – хочет нас поддержать и помочь, - Чонгук сделал глоток чая, - а так – кто её знает? Может, ищет союзниц в борьбе против Ямашита и считает, что амазонки её поддержат. - Но, вообще-то, её «тайная» любовь к тебе известна, - вспомнил Хосок, - так что, скорее всего, её желание вызвано искренним переживанием за тебя. - Да брось. Сана и искренность? Женщины и искренность? Перестаю верить, что такое возможно. - Позвать Хану? – расплылся Хоуп. - Чёрт, как вы это делаете?! – возмутился Мингю и нашёл понимание в глазах Чонгука, к которому повернулся. – Где они находят этих святых, в которых не приходится сомневаться? - Сам никак на ум не возьму. Хотелось бы знать. - Смиритесь, кому-то всё – кому-то ничего. Гым-сучжо и хык-сучжо*. У кого много – будет ещё больше и лучше. Разница потенциалов. - Вот про потенциалы не надо тут, - постучал пальцем по столику Мингю, - в потенциалах надо мной ни у кого превосходства нет. - Так что насчёт Саны? Ты не против? – спросил Чонгук у Хоупа. - Если мы хотим взять с собой верную девушку, которая была бы за нас, то почему именно она? - А кто ещё? Какие варианты? - Чонён у медведей, - напомнил Мингю. - Рэй дёргать неудобно уже. Она полгода детей не видела, только домой вернулась. Нас Дэхён закопает, если мы ей позвоним. Кого ты предложишь? Хану? Чжихё у Рэпмона позаимствовать? Рин у Гука? Все с маленькими детьми, свободных нет. - Ну, не знаю… Джинни? – пожал плечами Хосок. - Она вспыльчивая и со своими идеями, не чуждыми феминизма, - покачал головой Чонгук, - я бы не поставил на то, что она удержится от шаньсийских соблазнов. Вики? Не знаю, как Джин, а я до конца не могу доверять сестре Хангёна, да и неизвестно, какие у них отношения с Джо – вряд ли хорошие. - А Элия? Она, тем более, там уже была… - Ага, и заслужила в Шаньси геростратову славу. - Да ладно, дом Черити не храм, так что и не сгорел, а так – поджарился с одной стороны. - Ну, если в ту ночь нигде не родился новый Александр Македонский, то будем считать, что Элия осквернила у них не самое святое**. В любом случае, ей там будут очень не рады, а она девушка хрупкая и впечатлительная, не стоит её травмировать, заставляя контактировать с Черити. Вдруг переволнуется и опять что-нибудь стихийное учинит? - Да, видимо, кроме Саны всё-таки кандидатур нет. Жалко Нане четыре месяца, а не лет двадцать. - Ты бы приобщил дочь к нашим делам? – полюбопытствовал Мингю. - А почему нет? Боем бы заниматься не заставил, если сама не захочет, но в курс бы ввёл. - Эй, а у тебя же сестра есть, - вспомнил Чонгук, повернувшись к Мингю, - которая в курсе всего. - Минки легкомысленная чучундра, я её люблю, конечно, но шпионские задания она не потянет. У нас с тобой очень сильно разные сёстры. - Если из предложений больше ничего не нарисовалось, - подытожил Хосок, - то кандидатуру Саны объявляю утверждённой. - Отлично! – поднялся Мингю. – Когда вылетаем? Завтра? - Да подожди ты! Дай мне с семьёй хотя бы пару дней побыть! - Опять ждать?! Может, ты нас догонишь? Мы полетим первыми… - Вообще, в присутствии Хоупа есть необходимость, - притормозил его Чонгук, - я на свои дипломатические дарования не рассчитываю, ты – сторона очень заинтересованная и, возможно, не способная сейчас к рациональным поступкам. Без Хоупа ехать не стоит. - Если Кён отсутствует уже несколько недель, что решит пара дней? – поддержал Смотрящий Сеула. – Я понимаю твоё нетерпение, но попытайся сохранять холодный рассудок. - Сделаю всё возможное. Но чем себя занять в ближайшее время – не представляю, я не могу думать ни о чём, кроме как о возвращении Кён! - Так и думай о нём на здоровье, как всё организовать и что сказать ей. Взвесь каждое слово, с женщинами это очень важно, они придают им большее значение, чем мы. Чонгук залпом допил зелёный чай и поднялся. - Тогда увидимся через два дня, в аэропорту. Идём, Мингю, дадим Хоупу нормально отдохнуть, - потянул он его на выход. Хозяин дома закрылся за друзьями. Проводить их вышла и Хана, уложившая дочку и освободившаяся на время от материнских забот. - Что-то случилось? – тревожно и опасливо спросила она у мужа. - Да личное у Мингю… надо помочь. Мне надо будет отлучиться. - Опять?! – приложила ладонь к груди Хана. Она надеялась, что продолжительное отсутствие Хосока закончится его продолжительным присутствием, но, видимо, покой ей будет только сниться. – Неужели без тебя никак?.. - Я не могу не помочь друзьям, милая, - погладив её по волосам, он поцеловал её в щёку и приобнял, прижав к груди. – Плохим бы я тогда был другом. - Но… это не опасно хотя бы? - Нет, что ты, конечно же, нет, - солгал уверенно Хоуп. Сам-то он знать не мог, опасно ехать к амазонкам или не опасно. Война всегда непредсказуема, а воинственные женщины непредсказуемы вдвойне. Да и о том, что он отправится в провинцию, где властвуют женщины, в основном свободные и не считающиеся с мужчинами, Хане лучше не говорить. - И надолго это? - Да как пойдёт. Точно не скажу… постараемся уложиться в неделю. Хотелось бы быстрее, но никто не застрахован и от затяжных переговоров. - Я начинаю не любить твоих друзей, - нахмурилась Хана, - они постоянно тебя куда-то забирают. - Иногда и я их забираю куда-нибудь. Это нормально. Ты не успеешь по мне соскучиться, обещаю. - Я даже за час без тебя соскучиваюсь, - призналась, покраснев, Хана. Вернувшийся из Синьцзяна Хосок, потерявший там нескольких друзей, внутри был мрачен, надорван и страдал, девушка чувствовала это, она научилась угадывать многое, скрываемое за бравадой, улыбкой в тридцать два зуба и беззаботными шутками. Но она ещё не умела вытаскивать наружу то, что тяготило его, не смела встряхнуть и полезть с вопросами, нарушить молчаливую отстранённость. Он же сказал в Нью-Йорке, что из него это никуда не денется, но говорить он не готов. А когда будет готов? Понимая траур по друзьям, Хана считала неуважительным и мерзким лезть с поцелуями или домогательствами, требуя супружеского долга, к которому сам Хосок никак не переходил. По-новому нежный, внимательный и ласковый, он словно забыл о сексуальной жизни и вообще не приставал к жене, как бывало прежде. А теперь ещё и улетать собрался! - Ты можешь повидаться с матерью, пока меня не будет, - предложил Хоуп, - ты же знаешь, я её не люблю. Пытался, но с меня хватит. От неё слишком много негатива и на тебя он плохо влияет. - Её уже не исправить… - извиняясь за мать, вздохнула Хана. - Я знаю. И даже пытаться не буду, не хочу семейных ссор и конфликтов. Поэтому лучше буду избегать встреч. Он подумал о предстоящей отлучке и в душе как-то даже прояснилось. На самом деле, если бы не Хана и не страх её обидеть и расстроить, он бы тотчас же погнал в Шаньси. Пытаясь переболеть, пережить воспоминания из Кашгарии, зализать душевные раны, Хосок чувствовал, что в четырёх стенах и тишине у него ничего не выйдет, ему нужны новые эмоции, приключения, встряска. Ему нужно помотаться где-нибудь, может быть даже подраться, ввязаться в неприятности, выпутаться из них, получить по морде, уносить ноги под пулями – вот это как-то успокоило бы его боль от смерти Джеро, Хансоля, Бродяги. Домашний быт без забот и хлопот сведёт его с ума, и офисная работа в компании отца от этого тоже не спасёт. Да, поездка к амазонкам – это то, что нужно! Мингю провёл два дня, как на иголках. Часы причиняли ему физическую боль, и он старался не смотреть на них ни в каком виде, ни под каким предлогом. Из номера он выходил только чтобы поесть в ресторане, больше никуда. Девушки – работницы «Пятницы», осаждали его и досаждали ему этим, так что дверь на всякий случай на ночь пришлось запирать – а вдруг вторгнутся? Или это паранойя? Стыдясь себя нового – верного и скучного – он злился. Злился на девушек, что маячат, провоцируют и искушают, но ещё сильнее злился на Кёлькён, уехавшую без объяснений, предавшую его куда сильнее, чем он её своим секретом. «Но сам-то секрет не так важен, как то, что я на неё спорил, чего она, к счастью, не знает» - думал Мингю. В этом он был перед ней виноват больше, чем она перед ним. «Да какой с неё спрос? В девятнадцать лет у меня самого мозгов не было!» - оправдывал он Кёлькён, а потом сам же обвинял: «Но я же предупреждал её, что если уедет – буду спать со всеми подряд! Она толкает меня на это! Ну так я ей устрою!». Мингю мечтал, как изменит ей, будет, как прежде, спать с толпами девиц, но если раньше он сразу же брался за осуществление планов, то теперь только лежал и мечтал, ничего не предпринимая. Ему нужно было видеть и знать реакцию Кёлькён на всё это, а без уверенности, что до неё дойдёт информация – какой смысл что-то совершать? Ничего, вот приедет в Шаньси, и если она откажется к нему возвращаться – он трахнет ту девчонку, Юци! Та не была недотрогой, какой хотела казаться, просто набивала себе цену и красовалась перед подругами. Если отвести её в укромное местечко, то согласится на всё. При правильном подходе, разумеется. Но в то же время Мингю начинал понимать, что в таком случае скомпрометирует себя не она, а он и только он. Амазонки заклеймят его «мясом» для секса, и никогда уже он не поднимется в их глазах, став мальчиком для поебушек, которых охотно выискивали себе старшие шаньсийки, как вампирессы выкачивающие энергию, мужскую силу и сперматозоиды из кого постройнее и посимпатичнее или побогаче и повлиятельнее. Всё-таки, в Шаньси был какой-то другой мир, совершенно иной, тамошним генеральшам и клану Ян удалось переломить не просто правила и законы, а само патриархальное мышление. Там не восхищались бабниками и не мечтали заманить их, став одной-единственной неисправимого прежде сердцееда; там таких типов пускали по рукам и высмеивали, как самую дешёвую шлюху в каком-нибудь борделе; там обсуждались в подробностях «достоинства» молодых людей, шаньсийки обменивались рекомендациями и подробностями, не оставляя ничего святого в интимном соединении двух полов; там женщины в принципе не могли называться развратницами и распутницами, и именно они считали количество своих половых партнёров, гордясь коллекцией, а мужчины из ловеласов патриархального мира превращались в тычинки с пыльцой, на чём их функции и заканчивались. Очень не хотелось упасть в варево этого волшебного котла, из которого вылезешь уже не героем-любовником, а парией***. Мингю требовалась былая самоуверенность для того, чтобы возвратить Кёлькён и очаровать её повторно, но чем больше думалось о Шаньси, тем меньше от какой-либо самоуверенности оставалось следов. Но к отбытию он всё-таки нашёл в себе силы и твёрдость: его правота обосновывалась любовью, а достойность любви – правотой, идеальный логически замкнутый круг, в который не вторгнется ничего постороннее. Они с Чонгуком ждали Сану внизу, у выхода. Мингю крутил в руке ключи от машины: - Не курю, но сейчас бы не отказался. - Всё будет хорошо. - Ты в этом не уверен. - Не уверен, но ничего не мешает мне надеяться, беря пример с Хоупа, - улыбнулся Чонгук. У него зазвонил телефон. – Извини, - отвлёкся он и посмотрел на экран. «Наташа». Наташа! Едва не выронив трубку, он подумал, что ему показалось и на всякий случай продолжительно моргнул. Нет, перед глазами действительно её имя. Золотой отошёл в сторону: - Алло? - Привет! – как обычно просто и без лишних интонаций поздоровалась женщина. - Привет… - дыхание спёрло, но Чонгук постарался не озвучить голосом волнения. - Брат сказал, что ты отправляешься в Шаньси за сестрой? - Да… я за сестрой, а Мингю – мой друг, не знаю, знаешь ли ты его – за своей девушкой. И это один и тот же человек. Наташа засмеялась: - Да-да, Гук рассказал мне что-то об этом, когда попросил связаться с Черин. Почему ты сам не позвонил и не сказал мне, что нужно? – Поскольку молчание сразу не прервалось объяснениями, она продолжила сама: - Мы же договорились быть друзьями. То, что я второй раз замужем не помешает нам общаться. - Да, наверное, я просто решил, что будет неудобно… - Всё в порядке. Если тебе что-то понадобится – ты всегда можешь позвонить мне. - Хорошо. Буду иметь в виду. - И… Гук, я попросила Черити быть повежливее, но я не говорила ей… про нас. Я назвала тебя своим другом. Лучше придерживайся этой же линии, если зайдёт речь, потому что Черити к любовникам относится хуже, чем к друзьям. - Она верит в возможность дружбы с мужчинами? - Пожалуй, нет, но если отношения братско-сестринские – это хоть что-то для неё будет значить. Для неё самой существует один мужчина, которого она не мечтает убить – её младший брат, Сынхун. - Я был с ним знаком в Сингапуре, его трудно хотеть убить – он кажется абсолютно безвредным и бесхитростным. - Он такой и есть. Трусоватый и беззащитный, что он делает в драконах – до сих пор не понятно, - опять посмеялась Наташа. – Ладно, желаю тебе удачи, береги себя! - Спасибо! Постараюсь. Пока! Растерявшийся от этого звонка, но радующийся ему, Чонгук услышал своё учащенное сердцебиение. Неужели никогда он не перестанет замирать от упоминания, присутствия, существования Наташи? Зачем появились эти бессмысленные чувства? Только для того, чтобы судьба посмеялась и доказала ему, что не такой уж он непробиваемый, каким хотел быть? Повернувшись, он заметил на лестнице кого-то спускающегося и посмотрел на Мингю. Потом, выбравшись из иллюзорного заблуждения, вернул свои глаза на спускающуюся и пригляделся. Боковое зрение обмануло его, выдав Сану за незнакомку. Но… её в самом деле было невозможно узнать. Он никогда прежде такой её не видел! Японка, в простых голубых джинсах, белой футболке – повторяя образ амазонок, как они ходили в Сеуле (хотя кого бы, кроме принцессы, Сана могла видеть?) – в кедах, с забранным вверх хвостом и без макияжа шла по ступенькам. И только её вежливая, немного лукавая и таинственная, немного невинная улыбка оставалась неизменной. Когда она спустилась, Чонгук постарался удержать челюсть на месте, он не думал, что японка способна выходить из своего образа якухо****, из образа безукоризненной, недостижимой и невероятной куртизанки прошлых эпох, неземной и будто сошедшей с иллюстраций Тории Киёмицу*****. Сана словно помолодела, хотя куда ей было молодеть в свои двадцать два года? Ровно на них она и стала выглядеть, или всё-таки моложе? Под некоторым ракурсом ей можно было бы дать и восемнадцать. - Я готова, - с поклоном сообщила она, и это привычное сгибание спины немного развеяло перевоплощение. Это всё та же Ямато-надэсико******, которую из неё уже никак не вывести. На лице Мингю тоже отразилось удивление по поводу внешних перемен. - Ты… - начал Чонгук и запнулся. Подумав, он закончил: - Тебе так даже лучше, чем с обычным гримом. - Благодарю, благородный воин, твой комплимент не избавляет меня от стыда за неподобающий женщине вид, но скрашивает мои душевные терзания. - Чем же твой вид неподобающий? – поинтересовался Мингю, привыкший к тому, что большинство девчонок так и выглядело. И Кёлькён в том числе. - Во-первых, слишком обтягивающая одежда позволяет увидеть всем силуэт, который должен быть виден только когда женщина обнажена, а обнажается она не для всякого. – Сана провела медленно ладонью по заглаженным волосам, убеждаясь, что ни волоска не выбилось из хвоста. – Во-вторых, истинное лицо – без макияжа, легче открывает истинные мысли и эмоции, а свою душу оголять без причины так же неприлично, как и тело. - Будь проще, - посоветовал Мингю, - слишком сложно ты живёшь. - Человек не может быть проще или сложнее того, каков он есть, а это определяет воспитание. Я соответствую своему воспитанию. - Не смей ей сказать, что её плохо воспитали, - остановил Чонгук друга, уже открывшего рот, - не наживай себе смертельного врага. - Понял – умолкаю. Поехали тогда, за рулём я меньше треплю языком. - Идём. У парней были с собой рюкзаки, у Саны тоже, но набитый плотнее, а потому более тяжёлый. Чонгук взял его у неё и донёс до машины. Золотые ехали официально и с предупреждением, и, не скрываясь, надели чёрную кожу, как и полагалось. В Инчхоне их уже ждал Джей-Хоуп. С пересадкой в Пекине, они направлялись в аэропорт Усу возле города Тайюань – центрального города провинции Шаньси. - Я передал Джо, что нас будет четверо, - сказал Хосок, - мне передали от неё, что нас встретят. - «Встретят»! – повторил Мингю. – Попахивает керосином. - Да? А я надеялся на фанфары и ковровую дорожку. - Главное, чтобы сразу не подали отядзукэ, - произнесла Сана. - Это что такое? – уточнил Чонгук. - Блюдо, завершающее застолье. Его всегда подают, когда гости засиделись. Когда на столе появляется отядзукэ – нужно отказаться от угощения и уходить. - А прямо сказать «пошли вон» - не судьба? – не отрывал глаз от таблоида с рейсами Мингю. - Прямо – невежливо. - А криво – неприятно. - Не криво, а извилисто, - пошутил Хосок, - жизнь вообще хороша разнообразием, то прямо, то криво. Когда постоянно что-то одно – скучно. - А если постоянно что-то хорошее? – спросил Мингю. - Всё равно скучно. - Мне как-то сказали, что в этой беспричинной тоске наша главная мужская проблема, - вспомнил вдруг про разговоры с Цзыюй Чонгук. Он отправлялся туда, где она и, хотя видеть ни её, ни семью он больше не собирался, он всё равно к ним едет. Представится ли возможность пообщаться с принцессой вновь? О чём ему с ней разговаривать? – Сана, скажи, тебе было бы скучно, если бы всегда всё было хорошо? - Если бы хорошо было только у меня, то остальные, у кого не всё хорошо, причиняли бы беспокойство и нарушали стабильность, поэтому у меня бы быстро перестало всё быть хорошо. - Ну, а если бы у всех всё было хорошо? Вообще у всех! Это скучно? - Нет, это было бы правильно. - А когда всё правильно – разве не скучно? – включился Мингю. – Правила созданы, чтобы их нарушать. - Нет, правила созданы, чтобы им следовать. - Будда, со стороны я начинаю понимать, что мужчины и женщины действительно с разных планет, - отметил Джей-Хоуп. - Нет, это разница корейского и японского менталитета, - не согласился Мингю, - скажи, Гук? - Ничего не знаю, - поднял он руки, снимая с себя полномочия судьи, - я воспитан в Китае. - Ага, ещё скажи, что ты третьего пола, - хмыкнул Хосок. – кстати, я начинаю понимать, откуда берутся новые гендеры. Сколько их там уже, пятьдесят, шестьдесят? Вот так спорят, спорят, а потом вдруг не хотят отвечать за свой пол или осознают, что ни черта в жизни не понимают, и тут же «я в домике» - отдельный гендер со своими правилами и понятиями, а все остальные отстаньте. Это уход от проблемы, а не её решение. - Не говори мне даже про этих, - поморщился Мингю, - тут мы с Шугой абсолютно солидарны. Извращения и сумасшествие. - Наш самолёт! – указала пальцем на табло Сана, переключив общее внимание троицы. Было пора отправляться в Шаньси.