Из Ян

      Амазонки ничего не боятся. Но в те мгновения я узнала, что такое настоящий страх. Страх за близкого и дорогого человека, страх, происхождение которого невозможно понять и описать, но он охватывает сознание полностью, порабощает и сковывает, и нет никакой возможности его преодолеть. Это не атака в бою, где можно защититься, это не нападение, от которого бросаешься отбиваться, это не призраки в темноте, которых разгоняешь включенным светом. Это что-то, против чего ты бессильна и не понимаешь, что делать, как поступать? Скрыться и спрятать голову под подушку не поможет.        Тётя Хиджин не стала ждать, когда приедет скорая помощь. Джо положили в её машину, и мы с ней рванули в ближайшую больницу. Я перестала замечать то, что происходит вокруг, сосредоточившись на прохладной руке, которую держала. Джо не приходила в себя, и я видела странный болезненный оттенок её лица и губ, подёргивание мышц тела и лица. Нет, никак не укладывалось это во мне. Беззащитная и бездеятельная Джо? Фантастика. Какая хворь могла её так подрубить? Она никогда и ничем не болела. Не собираемое в слова и фразы, подозрение чего-то преступного, чьего-то стороннего вмешательства копошилось во мне.        В больнице её приняли на каталку и увезли в реанимацию. Тётя Хиджин стала звонить с местного аппарата нам домой, в Чжанби, чтобы предупредить маму и остальных. Я села в коридоре, будто утонула в мутную от тины глубину стоячего пруда. Ничего толком не различая, ничего разборчиво не слыша, я кусала костяшки пальцев, ожидая врачей. Это утро обещало быть таким прекрасным! И так ужасно прервалось. Почему я оказалась не готова? Почему не предвидела? Почему Джо не предотвратила это? Она же всегда всё знает, всё может. Ладонь Хиджин легла мне на плечо. Она молча поглаживала его, волнуясь не меньше моего. Я знала, что она любит и уважает Джо. А кто её мог не любить и не уважать? Только мужчины, те, что негодовали от её силы, независимости и гордости.        Кто-то в белом остановился перед нами и я, подняв глаза, встала с корточек. Доктор-реаниматолог обратилась к Хиджин, не ко мне: - У неё был диабет? - Что?! – удивились мы обе. - По первым данным речь идёт о гипогликемии. Она не принимала инсулин?       Мы с тётей Хиджин переглянулись. Я отрицательно повела лицом: - Нет, кажется, никогда. Она никаких лекарств не употребляла. - Хорошо, мы посмотрим в её карте подробнее, - сказала врач и ушла.       Растерянные и ничего не понимающие, я и тётя Хиджин искали ответа в глазах друг друга, но его не было. - Джо точно ничего не пила из таблеток? – уточнила она. - Она больницы-то в жизни не посещала! Какие ей таблетки? - Да, ты права. Она даже рожала дома или в поле.        Я опять сползла по стенке на корточки. Был бы мобильный, я бы посмотрела в интернете, что это за гипогликемия такая и как её лечат. Это же не очень опасно? - Как вы думаете… диабет – это очень страшно? - Бывают диабетические комы, но мне что-то не верится, чтобы Джо жила без каких-либо симптомов и вдруг её поразило это. Нет, мне кажется, не в этом дело. - А в чём? - Не знаю, Цзы. Если бы я знала!        Прошло где-то полчаса, когда в коридоре появился Чонгук. У меня даже не хватило сил удивиться или спросить его, зачем он сюда пришёл? Но он приблизился к нам и, с неподдельным волнением на лице, спросил: - Как генеральша? - Пока не понятно, - покачала головой тётя Хиджин. - Как ты? – спросил он меня. Не поднимая взгляда, я недовольно нахмурилась: - А сам как думаешь? - Может, воды принести или кофе? - Не надо ничего, - проворчала я. - Да, сходи, сынок, принеси один кофе и воду.        Золотой исчез. Поддержать припёрся? Или что ему надо? Он не понимает, что это наше личное, семейное, внутреннее дело? Разве сможет он понять, как тяжело мне, как дорога мне Джо? Как важна она нам всем! Или он желает позлорадствовать, как мужчина? Амазонка оказалась слабой, на больничной койке! Очень интересное зрелище и представление!       Снова подошла та женщина-доктор, и я опять подскочила на ноги. Теперь она смотрела уже на нас обеих. - Поступили уточнённые анализы, по всем симптомам – это отравление. Результаты дополнительных анализов будут позже, поэтому пока не можем сказать, как именно и чем это отравление произведено. Но доза инсулина, несомненно, присутствует. Однако в истории болезни мы не нашли никаких упоминаний о проблемах с сахаром. Ян Джочэнь последний раз посетила терапевта в детстве, и с тех пор о ней нет ни единой записи.        Оставшись вдвоём, мы переглянулись. - Отравление?.. – тихо, не веря в реальность, но найдя в информации подтверждение потаённых догадок, повторила я. Тётя Хиджин, сурово хмуря брови и качая головой, сказала: - Какой негодяй мог осмелиться?        Всё так же, в каком-то тумане, в приглушающем облаке, я вдруг произнесла: - Дэсон. - Что? – не расслышала Хиджин. - Соглядатай Дракона. Он приезжал и уехал утром, Джо проводила его и пришла к вам… - Но разве с драконами мы не сотрудничаем? – удивилась она. - Это же мужчины! Они подлецы! – сжала я кулаки. - Ну-ну, - опять погладила меня, успокаивая, Хиджин, - не горячись. Всё выяснится, я не сомневаюсь. - Не говорите об этом Чонгуку! - Почему? - Джо не хотела, чтобы драконы и золотые знали о том, что она общается с обоими. - Золотые могли бы помочь… - начала тётя Хиджин, но видимо я выдала что-то мимикой, потому что она замолчала и, насторожившись, уточнила: - Ты же не думаешь, что они могут быть замешаны в отравлении? - Откуда мне знать?! Они – мужчины! - Но Джо едва вошла, когда ей стало плохо, они бы ничего не успели сделать! - Я понимаю, но… - Чонгук показался из-за поворота, неся в руках стаканчик с кофе и бутылку с водой. Я умолкла. Могла бы я поверить в то, что золотые покусятся на Джо? Куда вероятнее всё было с Дэсоном, драконы – конченные подлецы, с ними всё ясно. Но не выдаю ли я желаемое за действительное, когда хочу обелить Чонгука и его дружков? Они мужчины, я не должна отрицать возможности того, что они такие же подлецы, как и все остальные. Джо выбила из них вооружение, разве не захотелось бы им разорвать этот договор? Но тётя Хиджин права, когда бы они успели что-либо сделать с Джо? Она с ними не пересеклась даже с момента их приезда. Ей уже было нехорошо, когда она пришла. - Держите, - протянул Чонгук напитки. Я взяла воду, потому что жажда всё-таки проснулась. - Спасибо.        Его мать взяла кофе и присела на стул. Она покосилась на меня, как бы уточняя, точно ли не будем говорить золотым об отравлении? Словно подозревая что-то, Чонгук спросил сам: - Врачи сказали, что с ней? Приступ? - Ещё ничего неизвестно, - опередила я и ответила первой. Сделав глоток, я задумалась. Если я не доверяю золотым, то почему так запросто взяла из его рук воду и пью? Значит, в глубине души, даже не очень глубокой глубине, а ближе к поверхности, я не обвиняю их, я осознаю, что они не могут быть причастными. Джо всегда говорит, что надо прислушиваться к сердцу, чтобы оно не замолкло окончательно. Она говорила мне, что моё не заблуждается чаще, чем заблуждается.        Чонгук присел возле меня. - Ты не против моего общества? Если я мешаю – скажи, я уйду. - Мне ничего не мешает, - огрызнулась я. У меня всё нутро сводило от тревоги за Джо, я по-прежнему испытывала страх, который прятала за дерзостью и непробиваемостью. Мало быть храброй, нужно уметь не показывать любые слабости, когда они всё-таки появляются.        Втроём мы молчали и ожидали каких-то изменений, информации. Мимо проходили медсёстры, персонал. Я на каждого смотрела, как на гонца счастливой вести, но никто не останавливался. Ещё где-то половину часа спустя приехали Юань и Дайфэй с моей мамой. Встревоженные, они принялись расспрашивать Хиджин, что и как произошло? Мама будто бы хотела меня обнять, сделала какое-то движение в мою сторону, но остановилась, зная, что я не люблю этих нежностей и, тем более, не позволю их проявить прилюдно. При мужчине! - Как это могло случиться?! Вчера она была абсолютно здорова! – стала сокрушаться мама. Тётя Хиджин отвела Юань в сторону и, судя по всему, рассказала ей о предположении медиков, потому что лицо той окаменело, а глаза стали убийственно-жестокими. Юань вообще была жёстким и непоколебимым человеком, чей суровый нрав могла удержать и разбавить лишь Джо. - Может, она измотала себя тренировками? – предположила Дайфэй. – Ничего, Бинбин, всё будет в порядке, это же Джо. Она со всем справляется.        Юань, повернувшись к нам, испепелила Чонгука взглядом и, ничего не говоря, положив руки на пряжку ремня, как профессиональный страж, застыла в ожидании. Наконец, из реанимации пришло две женщины с озабоченными лицами. Одна из них, собравшись с духом, оглядев наше собрание, произнесла: - К сожалению, состояние ухудшается. - Нет! – не удержавшись, воскликнула я. Мама рядом вздрогнула, и я заметила, как увлажнились её глаза. Все остальные напряглись. – Нет, этого не может быть, вы же её вылечите? - Мы ничего не можем обещать, к сожалению. Мы не можем определить отравляющее вещество, поэтому не можем подобрать антидот. - Отравляющее вещество? – ошалело прошептал Чонгук. Чёрт, он услышал! Мама и Дайфэй тоже округлили глаза и запричитали: - Её отравили?! Когда? Как? Кто?!        В этой суете и бесконечной череде вопросов к медикам, ответов на которые у них не было, золотой отвёл меня за локоть в сторону и, пользуясь тем, что общее внимание было занято другим, спросил прямо: - Так её отравили?        Прикинув, что скрывать бесполезно, я пожала плечами: - Судя по всему. - Но кто мог это сделать? Я так понимаю, она приехала из Чжанби утром?        Если бы она приехала из Чжанби, я бы обвинила во всём Мино, он её остерегался и боялся. А впрочем, они могли это провернуть вдвоём с Дэсоном, для чего ещё тому с ним было видеться? Но… но где, в самом деле, Джо ночевала? Кажется, в доме Черити. Мама сказала, что она была «вчера здорова», значит, не видела её сегодня? - Я не знаю, похоже, что Джо провела ночь у Черити… - А, ну с этой убийцы станется, - хмыкнул Чонгук. - Следи за языком! – прищурилась я. И хотя я убедилась в том, что Расточающая Милосердие не имеет конца и края своему беспределу и бесчинствам, направляемым иногда и против женщин, в данном случае я восстала против этого обвинения, потому что мужчина пытался очернить нас – нас самих! – снимая ответственность с главных наших врагов, таких как он, мужчин. – Черити была предана Джо до самозабвения! - А мне всегда казалось, что она исполняет её приказы, скрипя зубами. - Ну, конечно! Тебе казалось. - Но кто тогда мог отравить старшую генеральшу?        Хотела бы и я это знать! Но пока всё сходилось на драконах. Кроме них некому. Я давно была против Мино, этого пригретого на шее змея! Чтобы закончить беседу, в которой вряд ли смогу аргументировано выиграть, я вернулась к своим. Чонгук остался позади, не решаясь приблизиться к кругу амазонок, испытывающих боль тревоги за свою предводительницу. Разве мог он почувствовать то же, что и мы? Вряд ли.        Время текло, а утешительных вестей не поступало. Каждый раз выходящие к нам врачи говорили то же самое, что состояние не улучшается и пока неизвестно, получится ли стабилизировать состояние. В крови Джо обнаружили мускарин. Я не разбиралась в химии и ядах, я никогда до этого дня не думала, что меня коснётся эта тема. Но Хиджин и Дайфэй заохали и заахали. Чонгук хмуро слушал всё это. Никто из нас не отвлёкся на обед, никто не имел аппетита. Хотя мама пыталась отправить меня перекусить, но мне было не до этого. Я просто хотела услышать, наконец, что с Джо всё будет хорошо! Ей ввели атропин.        Был уже вечер, когда реаниматологи сказали, что она пришла в себя. К тому моменту больница была набита девушками и женщинами клана Ян, узнавшими, что с генеральшей случилась беда. Большинство из нас хотело видеть её и убедиться, что она жива и пойдёт на поправку. Но к ней допустили только самых близких: маму, меня и Юань с Дайфэй.        У меня с самого порога подкосились ноги, когда я увидела Джо, лежавшую под белой больничной простынкой, синюшную, с капельницами и трубками из носа. Её глаза смотрели на входящих спокойно и твёрдо, будто ничего не стряслось. Мы окружили её кушетку. Я опередила всех и схватила её за руку. Мои губы затряслись, и я бы этого не заметила, если бы Джо со слабой улыбкой не сказала: - Принцессе нельзя плакать. - Я не плачу! – тотчас возразила я, беря себя в руки. - Вот и… хорошо, - медленно, тихо выговаривала Джо с затруднёнными вздохами. Я ощущала, как ломает меня всю, от костей до кожи, потому что невозможно смотреть на очевидно страдающую, но так уверенно держащую себя Джо. Ей нет равных, никто и никогда не сравнится с ней в силе духа и выдержке! – Пообещай мне, Цзы… - Что угодно! – горячо отозвалась я. - Никогда не показывай своих слёз. Никому. Поняла? - Обещаю! – закивала я. – Ты сама в этом убедишься… - Джо, тебя отравили, - вмешалась Юань. У неё был тот же деловой тон, что и у нашей генеральши, она тоже предпочитала не отвлекаться на мелочи. - Я знаю, Юань… я знаю. - У тебя есть предположения? – спросила её мама, но Юань продолжала: - Это драконы. Дэсон и Мино. Один успел смотаться, но второго мы разорвём на куски! - Что?! – ахнула мама и, впившись глазами в родную сестру, замотала головой: - Джо, ты же не веришь в это? Мино и мухи не обидит! Ты же знаешь это! Он ни при чём! Дэсон – да, скорее всего, но Мино давно не служит Джиёну… - Когда мы подвесим его на крюке, он сам всё расскажет, - хмыкнула Юань. - Да с чего ты взяла, что он замешан?! Между прочим, золотые тоже гостили у нас, и в их присутствии Джо и стало плохо! - Мама! – воскликнула я, впрочем, не удивляясь, что она так яро защищает своего любовника. – Золотые-то тут причём? Джо стало плохо, едва она пришла… - Одно ясно, все проблемы от мужиков, - пожала плечами Дайфэй, - какими бы они ни были, кем бы они ни были. - Юань… мы не будем… наказывать никого, пока… не узнаем, что… мне подлили… или добавили… куда-то, - поскольку Джо говорила с усилием, все замолчали, стоило её губам приоткрыться. – Вы… привезите сюда… Хэндери и Сяо… я хочу… их видеть. - Твоих сыновей? – удивилась Дайфэй. - Этих мальчишек? – Юань презрительно скрестила руки на груди. – Они, кстати, всегда готовили тебе еду. Ты подозреваешь их? Их допросить? - Не говори… ерунды, - хлёстко процедила Джо, покривившись, - я хочу… видеть… сыновей!        Юань опустила взгляд, недовольный, но подчиняющийся. Посмотрела на Дайфэй и кивнула той: - Иди, позвони домой, чтобы их привезли.        Та кивнула и вышла. - Джо, сестрёнка, ты должна поправиться, - плача, взялась за другую её руку мама, - ты же у нас самая сильная, правда? - Если… если я не поправлюсь… - начала она, но я замотала головой: - Нет, не говори так! Джо, ты поправишься! - Дай сказать! – прикрикнула она, и закашлялась. Я проглотила язык. Перебарывая слабость и телесные страдания, Джо уставилась на оставшуюся кузину: - Если я не поправлюсь… генеральшей будет Цзыюй. Она наследница. - Она ещё не женщина, не мать, - напомнила та традиционное правило, - юная девчонка не может управлять кланом! - Это мой приказ!        Юань поклонилась, смиряясь, но добавила: - При регентстве. Мы поможем ей разобраться в управлении.        Я бросила взгляд на маму. По идее, будучи младшей генеральшей, пост предводительницы клана Ян должна была бы занять она, но Джо её даже не упомянула. Знала, что та не справится. И большинство амазонок не захочет подчиняться той, которая сама безвольна под влиянием молодого альфонса. А уж теперь, когда драконы подозреваются в попытке отравления, и говорить нечего. - Оставьте меня с Цзы наедине, - вдруг попросила Джо. Юань и мама переглянулись. Никто, ни они, ни я не знали, что хочет сказать тётя. Но они послушались, и мама, поцеловав сестру в щёку, вышла, поддерживаемая Юань. – Цзы…       Я приникла к кушетке впритык, сжимая родную ладонь. Слабые пальцы тоже немного сжали мои. Эти пальцы, которые всегда легко держали тяжёлый меч и учили меня сражаться! - Цзы, тебе придётся быть… очень твёрдой. - Что? Нет, нет, Джо, пожалуйста, не говори такое. Ты должна выздороветь и вести нас за собой дальше.       Она проигнорировала мой выпад. - Выносливость и выдержка… понадобятся тебе. Не иди ни у кого… на поводу. - Не буду! – перестала я спорить, едва сдерживая слёзы. Мне самой становилось всё очевиднее по виду Джо, что надежды всё меньше. Она угасала, она лежала, будто уже тронутая смертью, и та утягивала её к себе. - Думай своей головой, Цзы. - Если бы я умела и знала столько, сколько ты… - всхлипнула я. - Ты обещала! – тотчас напомнила она, и я, втянув сопли, кивнула. Никто не увидит моих слёз, никто! Как никто никогда не видел, чтобы плакала Джо. – Цзы… - словно теряя цепочку логики, позвала она. - Да? Я здесь, что? – Неужели она перестаёт владеть собой, неужели её трезвое и расчётливое сознание мутнеет? - Не мсти… золотым… и драконам… поняла? - Но если кто-то из них… - Цзы! – оборвала она меня. – Джиён не дурак. И Ёнгук тоже. Так открыто… отравить меня? Все… все наши подумают… на Дэсона… захотят напасть… на драконов… - Джо перевела дыхание, покашляла и, полежав с минуту с закрытыми глазами, опять посмотрела на меня. – Кому это выгодно, Цзы? Всегда… задавайся вопросом… кому это выгодно? - Кому? - Подумай, девочка моя… когда меня не станет… всё будет очевиднее… Наблюдай. - Мы тебя вытащим, мы вылечим тебя! – пыталась я утешать скорее себя, чем её. - И ещё… одна просьба, - её голос ещё ослаб. Я наклонилась к ней. – Марк… - Марк? – Я сразу поняла, что речь о кузене. О её старшем сыне. Но при чём тут он? - Прошу тебя… найди его и… передай… что я сожалею. Я прошу у него прощения, - по щеке Джо скатилась слеза, и мне от неё стало больнее, чем от всего, что я видела и испытывала в своей жизни. Никакие киношки Чонгука с Хатико не шли в сравнение! – Я всегда его любила… и сейчас люблю… как и его отца… - У меня перехватило горло, так что никакими словами я больше не перебивала Джо, и она медленно, но размеренно и стойко исповедовалась: - Когда я убила… его отца… у него на глазах… я видела ужас… в его глазах. Я поняла… что стала монстром… таким… каким хотела меня сделать… моя мать… Сделать из меня… убийцу. Кровожадную. Полную ненависти. В глазах Марка… отразилась вся эта ненависть… вся чудовищность… моего деяния… Я поняла… что… разрушу его жизнь… сделаю его таким же монстром… если оставлю… при себе… Потому что… он тоже любил меня. Туда… там… где я убила… его отца… вошёл… появился Энди… я не ожидала ни чьего появления… была не готова… он направил на меня пистолет… Он должен был убить меня. Но Марк… мой любимый сын… ему было семь лет… - Джо лежала и плакала, заливая подушку под щекой прозрачными слезами. – Он закрыл меня собой… крикнул… «не трогай мою маму!»… Энди не решился выстрелить… в ребёнка. Я поняла… что Марк простил меня… принял мою жестокость… кровавое убийство… потому что я… была его мамой… этим принятием он становился таким же… он бы пошёл тем же путём… посчитал… что убивать – можно… что в смерти есть что-то доброе и правильное… Я должна была заставить понять его… что я – монстр… он должен был возненавидеть меня… чтобы не стать таким же… люди не должны прощать подлость и жестокость… Я оттолкнула его к Энди… сказала… забери его… забери… Я знала, что Марк возненавидит меня… за то… что отказалась от него… но, зато… вырастет человеком. Достойным человеком… Не убийцей, - долгий кашель прервал её и сотрясал. После него, едва отдышавшись, она повторила: - Извинись перед ним за меня… скажи, что я люблю его…        Какой-то из аппаратов запищал, и я подскочила, чтобы позвать кого-нибудь из персонала. Вновь поднялась суета. Меня выпроводили, за дело взялись врачи. Меня трясло и выкручивало от этого диалога. Открыв сокровенное, Джо будто вся проникла в меня, сделалась понятнее, ещё добрее, ещё лучше. Я не верила, что она сама не увидится с Марком, она должна была! Мне стало яснее, почему она так воспитывала Хендери и Сяо – по тем же причинам. Она истребляла в них присущую мужчинам жестокость, жертвуя собой, заставляя их ненавидеть олицетворение жестокости в себе. Да, это была странная логика, не совсем оправданная, но она работала. И осуждать её я могла бы, только если пережила то же, что и Джо – убийство человека, которого любила! Я не представляю, что творилось в её душе в ту ночь, когда она отдала Марка Энди. Энди Лау, должно быть, тоже ощутил мощь её чувств, раз пощадил и не стал стрелять. Он пожалел чувства ребёнка, не растоптал их до конца, после отца убив и мать. Всеблагая Гуаньинь, я не подозревала, что пережил в детстве мой кузен!        Забившись в угол, я сосредоточилась на том, чтобы не плакать, чтобы дождаться улучшений и похвастаться перед Джо, что не проронила и слезинки. Ближе к ночи кто-то привёз братьев – Сяо и Хендери. Пришлось ждать около часа, чтобы тётя вновь пришла в себя. Их пустили к ней. Я не видела ничего, кроме двери в реанимацию, у которой дежурила, как верная собака.        Кроме бутылки воды, я ничего не пила и не ела. Я не думала о сне, я не чувствовала себя. До нового утра оставалось всего ничего, когда доктора вынесли приговор: Джо осталось недолго, они ничего не могут сделать. Яд совершенно парализовал дыхательные пути, мышцы. Ей ввели обезболивающее и снотворное, чтобы она не мучилась от продолжительного ощущения, как отказывает организм, часть за частью, орган за органом. Нам, всей её семье, разрешили войти в палату, в которую её перевели. Уже не бледная, а потемневшая, с серо-фиолетовыми губами, Джо недвижно лежала, страшно красивая. Мама ревела у её изголовья. Даже Хендери тихо плакал. Мы с Юань, сами будто омертвевшие, обездоленные, опустошённые, стояли по бокам от койки, не веря в происходящее. Это была какая-то иная реальность! Это был ужасный сон, мы должны были проснуться! Всё так стремительно, необратимо, безнадёжно. Я с трудом заметила сестёр: Тиньян, Юци, Шухуа. У всех лица превратились в скорбные, потерянные маски. Ещё вчера ничего не предвещало этой великой для Шаньси трагедии. Многие ли понимали в этот момент, что будет дальше? Как станут развиваться события? Многие бы поверили в то, что сила одной личности – одной Джо – создавала и защищала нас, наш мир, наши устои от всего, с чем мы боролись.        Пульс исчез. Мама взвыла, зарыдав в голос. Она была слабой, но по-настоящему любила сестру. Она всегда подчинялась Джо, и единственное, в чём пошла против – это Мино. Тётя позволяла и прощала ей это, возможно за то, что мама родила меня, подарила наследницу, преподнесла меня старшей сестре, отдав на воспитание и не вмешиваясь в него особенно. Зарыдал кто-то ещё. Начались какие-то движения. О чём-то заговорили. Я стояла столбом. Я не могла сдвинуться, не могла действовать в этом пространстве, в измерении, лишившемся Джо. Мой личный мир потерял точку опоры. Потерял смысл. Я не была готова, я потеряла ориентиры. Я провалилась в черноту, в которой не было света и правды, потому что если умирают лучшие, то за что бороться? За кого? За себя? Себя я, кажется, потеряла здесь, в этой больнице, в эту бесконечную ночь.        Нужно было подготовить похороны. Заботы о них взяла на себя Юань, самая старшая из оставшихся Ян. Чжанби оделся в белое: белые ленты, флаги, полотна. Знаки потери и траура были всюду. Со всего Шаньси съезжались женщины, чтобы проводить генеральшу в последний путь. Мало кто разговаривал. У нас в доме царило безмолвие, иногда нарушаемое распоряжениями Юань. Я мало ела и предпочитала сидеть у себя в комнате, погружаясь в воспоминания о Джо. Я записала, на всякий случай, все её последние слова, потому что боялась за память и свою адекватность. Всё во мне словно рассыпалось, путалось. Я заметила, что завтрак подала Дайфэй, но не придала этому значения. Плутая в полусне, я существовала. Откликалась не с первого раза, потеряла бдительность, не пошла на тренировку. Во мне не было сил, чтобы выместить всю свою злобу на манекене.        Вечером в мою дверь постучали. - Открыто! – бесцветно бросила я.        В спальню вошла Бэка. Не потерявшая, в отличие от многих из нас, присутствия духа, она подошла и протянула что-то в руке: - Я не должна этим заниматься и больше не буду. Но последнюю просьбу выполню. - Последнюю просьбу? – попыталась очнуться я от коматозного состояния, выйти из прострации. - Да, - она передала мне какой-то листок, - от Цзе.       Убедившись, что я взяла листок, она быстро развернулась и вышла. Ничего не понимая, я посмотрела на записку. Моргнула. Меня ничего не интересовало и не трогало, но какое-то неудержимое любопытство толкнуло к чтению. Развернув бумажку, я стала читать: «Цзы! Где ты и что происходит?! Мы все под домашним арестом: я, мама, отец, братья! Чонгука и Мингю схватили и увели куда-то наши женщины! Сказали, что их подозревают в убийстве Джо! Но это же не правда! Ты же знаешь, Цзы! Нас отсюда не выпускают, Бэка и Кахи не хотят с нами разговаривать, потому что мы – предатели, поддерживающие и заступающиеся за мужчин! Цзы, помоги!». Я очнулась. Перечитала ещё дважды. Это был крик о помощи? Что происходит? Мне самой бы хотелось знать!        От рождения во мне было что-то, что не давало оставаться в стороне, если я подозревала несправедливость или ущемление кого-то без повода. Именно это я ощутила и сейчас. Именно это вывело меня из забытья, в котором я потухала в преддверии погребения. Соскочив с кровати, я вышла в коридор. Тишина, на которую я не обращала внимания, показалась звенящей. Дойдя до спальни мамы, я постучала, но, слыша тихие всхлипы, открыла без приглашения и вошла. Мама лежала на постели одна, уткнувшись в подушку. - Мама?       Она оторвала лицо и, увидев меня, бросилась навстречу: - Дочка!       На этот раз не убегая от объятий, я только напряглась, но терпела. - Как ты? – спросила я. - О, да что я! – отстранившись, она протёрла тыльной стороной ладони щёки, посмотрела на меня. – Всем нам плохо без Джо… всем! - Мино… - покосилась я на одинокую спальню. Мама затряслась: - Юань велела его арестовать! Я ничего не смогла сделать, воительницы не слушаются меня, Цзы, но разве не я младшая генеральша?        Что мне было ответить? Она давно тут уже никому не авторитет. Но меня разве не надо было спросить? - Кто именно выполняет приказы Юань? - Все! Буквально все! А вместе с ней Черити – кто посмеет не поддержать их?        Меня пронзило страшное подозрение. Слова Чонгука о том, что с Расточающей станется убить собственную генеральшу… Когда-то я не хотела верить, что она организовывала изнасилование девушки – пыталась организовать – а теперь не буду верить в возможность внутреннего заговора? Как же жутко! Если поверить в это, то всему конец, конец Шаньси, сестринству, доверию… - Почему ты не пришла и не сказала мне? – спросила я у мамы. - Тебе и так горько, я знаю, что ты страдаешь. К тому же… - Я терпеть не могу Мино, да? – угадала я. Мама лишь кивнула. – Но это не повод для того, чтобы перебить тут и уничтожить всех мужчин!       Отступив от матери к выходу, я обернулась и, понимая, что она не сможет быть регентом, защитницей, заступницей и охранницей, осознала, что теперь это моя роль. Я, как и завещала Джо, должна взять власть в свои руки! - Я поговорю с Юань и выясню, какие у неё планы!