Из Ян

      Ничего, по существу, не изменилось в моей жизни. Я занимала ту же комнату, жила с теми же людьми, ела в то же время, тренировалась ежедневно с сёстрами и старшими. Но что-то неуловимое во мне самой поменялось. Как будто бы спина перестала быть такой же прямой. Как будто бы у меня забрали перспективы и необходимость развиваться, как будто бы я больше ни для чего была не нужна; выкачанный изнутри запал бесследно растворился. Всего-то и перестала быть принцессой, но почему ощущение неимоверного стыда, словно я не оправдала чьих-то надежд и ожиданий? Не только Джо, но и своих собственных. И всё же упорные голоса большинства, возмущенного мужчинами и утверждавшего извечное противостояние, лишали меня инициативы, понимания, стоит ли бороться за что-то, за своё место? Нужна ли кому-то моя правота, моё мнение, отличное от общего? Оно раздражало, а не находило сочувствие. Генеральша в первую очередь должна думать о благополучии и счастье шаньсиек, и с чего я решила, что справилась бы лучше кого-то, кто старше меня?       Тем же вечером, когда голосовали за избрание новой генеральши, ко мне подошла одна из девушек, что приехала с Турсунай, и шепотом сообщила, что совершённое ночью благополучно завершено, все в безопасности. Я поблагодарила её, продолжая думать, а не выгодно ли было моё смещение Белому лотосу? Слова Джо о том, что надо искать того, кому выгодно, не выходили из моей головы. Если генеральшей стала Юань, то это выгодно ей? Или кому-то ещё выгодно, что она заняла главенствующий пост? Кому? Дайфэй или Тиньян? Ничего не понятно. Все наши враги действительно были мужчинами, и таким образом общественное мнение совпадало с логикой реальности. А какой мотив мог бы быть у Черити, допустим? Какая ей была бы выгода от смерти Джо? Никакой, если не брать природную жестокость. Но её же можно было утолить и на ком-то другом? Разве что тётя не давала свободы этим вспышкам ярости, мешала Черити развернуться, вот она и избавила себя от преграды.       На следующее утро Белый лотос уехал полным составом, вместе с Эмбер. Юань попросила меня отдать ключи от машины Джо, и я отдала. Господина Ку я в Чжанби больше не видела. Всё стихло и стало до того обыденным, что даже не верилось в только что закончившиеся события, ни в горе и слёзы похорон, ни в оголтелый разврат, последовавший за ними ночи, ни в спешный разбор полётов. По переулкам зашагали туристы, на площадках вернули фестивальную атрибутику, автобусы с экскурсиями в славную древнюю крепость с подземельями, выдерживавшую продолжительные осады, приезжали дальше. Я забрала прощальный портрет к себе в спальню, в которой не снимала белых лент. Как крепость могла сопротивляться армиям и сохраниться на протяжении веков, но не удержала созданный мудрой предводительницей микромир даже неделю после её кончины?        Мино допросили с пристрастием. Я старалась не думать об этом, настраивая себя против него, напоминая себе о том, как его терпеть не могу, как плохо он влиял на маму, как грязно намекал на свой интерес ко мне. Но ничто из этого не заглушило во мне страдания от мысли о пытках. Мне делалось дурно от осознания, что где-то рядом, неподалёку, кого-то истязают, пытают, как в прошлые дикие времена. Мама с рыданиями носилась по усадьбе, обивая пороги кузин, заламывая руки, крича и доказывая им что-то. В конце концов она валялась в ногах Юань и клялась, что Мино ни в чём не виновен, просила взять себя вместо него в подвалы. Как же она его любила! И за что? За равнодушное, потребительское, поверхностное отношение к ней? Однако Мино, судя по всему, никаких данных не предоставил и не подтвердил своё участие в отравлении Джо, потому что всё-таки был оставлен в покое и выдан маме, окровавленный, измученный, истерзанный, в полуобморочном состоянии, из которого его придётся выхаживать минимум пару недель. Дайфэй, я слышала, говорила, что любопытное и удивительное они всё-таки от него узнали, но не в связи с обвинением. Юань грозилась отрезать по пальцу Мино и посылать Джиёну, если тот не выдаст Дэсона или не объяснится, но всем было понятно, что Джиёну на пальцы Мино, как и на него всего полностью, плевать с высокой фота, так что парня оставили в покое.       За мной не вёлся надзор, меня ни в чём не ограничивали, и стало ясно, что тыкали мне сообщничеством с золотыми по первости, от растерянности, ну и потому, что хотели лишить власти, а по-настоящему никто и не верил в мою способность предать клан. Только я по-прежнему не понимала, откуда пошла инициатива нарушить завещание Джо? От Юань? От Дайфэй? От них обеих? Неужели все эти годы они держали камень за пазухой за то, что их мать, старшая в роду, не стала генеральшей? Неужели они злились и ждали момент, чтобы вернуть себе причитающееся по праву первородства? Но не смогли бы побороть Джо в честном бою, поэтому нашли способ убрать её подло, коварно. Вера в такой расклад и молниеносное переключение на «да нет, не может такого быть» мелькали в моих мыслях со скоростью света.        Запрыгнув в автобус, я поехала в усадьбу Му в горах. Мне не хватало дружеского общения, хотя с сёстрами мы и перестали подозрительно и настороженно коситься друг на друга, предпочтя забыть возникшее недопонимание и не возвращаться к нему. Мне было жаль, что нет больше того доброго и уютного дома семьи Цзе, куда я могла наведаться и отдохнуть душой. Куда делись её отец и братья? Тётя Хиджин сидела под стражей, и у меня не было желания сталкиваться с Кахи или её подругами, охранявшими женщину, как какую-то преступницу! Всего лишь за то, что переживала за своих близких и дала им уехать подальше от опасности.       От остановки пешком было ещё далеко, так что, идя по дороге, я голосовала. Мне повезло, поскольку где-то минут через тридцать меня подхватила одна из жительниц усадьбы, в которую я направлялась. Она по привычке оговорилась, назвав меня принцессой, но сама этого не заметила. Я собралась её поправить, но не стала. Какое это уже имеет значение? Со временем все забудут о том, что я была наследницей. Не хотелось думать, что я амбициозна и тщеславна без повода, но почему так тоскливо было без утерянного статуса? Не всё ли равно, я не о себе должна думать, а о Шаньси! Нельзя вести себя, как обиженный ребёнок. Я и до этого была одна из всех, такая же как все, ничем не отличалась, не была выше или лучше, просто мне предназначалась ответственность, от которой вдруг избавили. Нужно вздохнуть с облегчением и жить дальше!        Цзе встретила меня с радостным визгом. Мы обнялись. Бросив развешивать бельё на верёвках, во дворе между двумя особнячками, она оттянула меня к лавочке, возле которой стояла коляска. - Цзы, как я рада тебя видеть! - Я тебя тоже, - мы держались за руки, будто намеревались в этом сцеплении объединиться и противостоять любому, кто попробует нас разорвать. - Правда, что Юань теперь генеральша? - Да, - кивнула я, - а Тиньян – принцесса. - Чёрт! – недовольно нахмурилась Цзе. – Ещё не хватало! - А что такого? Какая разница? - Большая! Ты умнее их всех. И добрее. - Ну, это сомнительное утверждение, - улыбнулась я, благодарная однако за комплимент. - Ты бы разрешила мне видеться с Мингю, - выдала самое беспокоящее её Цзецюн. - Вот видимо поэтому я и перестала быть принцессой. Я стала слишком мягкосердечной. Учитывая опасность, идущую от мужчин, нельзя быть доверчивой и милосердной. - Но ты же не думаешь, что золотые опасны?! - Нет, - тихо сказала я, уже предпочитая вовсе никому не говорить своего мнения. – Но кого это волнует? - А как ты думаешь, с Джэхёном мне тоже теперь нельзя встречаться? - Не знаю. Я пока не очень поняла политики Юань. Под запретом только подозреваемые мужчины или вообще все? Я лично не вижу проблем с тем, чтобы Джэхён приезжал, как и раньше. - Да, но Лию отсюда мне не дадут забрать, - Цзе огляделась, переливающаяся под солнечными бликами, колеблющимися сквозь зелёную листву. Над лавочкой была раскидистая, пышная ива, сохраняющая прохладу под своим ветвистым куполом. – Ты же знаешь, что дети, которых предназначают на воспитание клану Му, лишаются общения с отцами. Я признана ненадёжной матерью. - Надо переждать, может, правила смягчатся. - Как наша мама? - Я не видела тётю Хиджин, - пожала я плечами, - нет желания ездить в посёлок, но если ты хочешь, я могу попытаться… - Да мне бы только знать, что с ней всё хорошо! - Вроде бы хорошо. Я спрашивала у Бэки, она её вчера навещала. Совон к ней не пускают. Неокрепший ум! – закатила я глаза, выражая своё отношение ко всем этим «правым» и «неправым» установкам. – А тебе отсюда можно уезжать? - Да, но без дочки. А я что-то не хочу оставлять её. – Помолчав, Цзецюн негромко произнесла: - Как хорошо было при Джо, правда? - Правда, - щурясь от пробивающегося к глазам солнца, я видела, в общем-то, чудесную картину мирной жизни, пасторальное сельское счастье: детвора носилась по округе, кто с палками, изображая фехтовальщиц, кто прыгал со скакалками, кто на расчерченных мелом квадратах. Молодых девушек тут кроме Цзе не было, если не считать дочерей тётушки Люминь. Основные обитательницы усадьбы – женщины и бабушки, хранительницы старинных преданий и правил, передаваемых и внушаемых новым поколениям. Они обрабатывали участки и огородики на склонах, пасли небольшие стада коз и овец, содержали курятники, следили за физическим развитием девочек, а во второй половине дня, ближе к вечеру, устраивали посиделки с рассказами, повествованиями и песнями. Из таких вечеров мы все и знали с детства напевы, вроде нашего любимого про бессердечную из Ян. Младшая школа была неподалёку, её девочки заканчивали ещё живя здесь, но для продолжения образования уже приходилось перебираться в Чжанби, Цзесю, Тайюань. Некоторые уезжали в Датун, наш северный форпост, где часть клана охраняла Шаньси от монгольских «табунов», банд Ганьсу и других. Джо провела там свою молодость. – Юци говорит, - начала я, - что мы теперь закон. До этого, якобы, мы каким-то образом выстраивали свою жизнь считаясь с мужчинами. А теперь – полная свобода! Но почему я чувствую, будто свободнее мы были раньше, а не теперь? - Это точно. Юци не понимает, что говорит. Ей дали побесчинствовать один раз, никто за это не наказал, она и решила, что теперь всё можно. - Так самое ужасное, что, похоже, теперь действительно всё можно! Всё можно, а свободой и не пахнет. Как так? - Можно то, что нравится большинству. А если посмеешь думать вопреки – то ничего нельзя. Мы с мамой тому наглядное доказательство.       Да, по сравнению с ними, я оказалась в очень выгодном положении. Хотелось помочь и улучшить их положение, но я не знала – как? Вряд ли Юань внемлет уговорам и доводам. Она спросит, разве Цзецюн плохо там? И, действительно, не придерёшься. Очень хорошо тут и спокойно. Но её юный, беспокойный дух хочет встречаться с парнями, которые ей нравятся, флиртовать, бегать со мной по крышам Чжанби и тренироваться. Почему этого ей нельзя? Кому это причинит вред? Юань скажет, что из-за допущения мужчин мы уже потеряли Джо. Все беседы будут ходить по кругу и упираться в железный аргумент, что Джо отравили из-за послаблений и контактов с патриархальным миром.       Я осталась ночевать в усадьбе, Цзе и уговаривать меня долго не пришлось. Она осталась единственной, перед кем я могла не скрывать своих истинных чаяний, вожделений. Но даже при максимальной откровенности я не могла поделиться тем, что учудила перед отъездом её брата. Память не позволяла забыть этот позорный случай. С другой стороны, я начинала радоваться, что не забеременела. А если бы с этим не посчитались? Меня бы тогда просто запихнули сюда же, чтобы я воспитывала дочь и не высовывала носа. А родись сын? Ужас! Что бы я тогда с ним вообще делала? Нет, моя дочь была бы в любом случае претенденткой в генеральши! С этим не могли бы не считаться. Может, ещё не поздно? Может, я ещё могу зачать от кого-нибудь? Но от кого? Не от братьев же? И не от Мино – брр! – точно.        Пообещав Цзе прозондировать почву хотя бы насчёт Джэхёна, я отправилась назад следующим утром, добравшись до Чжанби почти к обеду. На стоянке стояли посторонние машины, одну я узнала – это было авто посланников Хранителя. Ниннин вернулась? А кто ещё приехал? Машин явно больше, чем было. Но поскольку никакого «Совета» больше не было, и меня на решения вопросов об устройстве нашей жизни не звали, я направилась прямиком к Юань со своими проблемами, то есть, с проблемами Цзецюн. Навстречу мне шла Хара. Ага, так это Чёрная вдова прикатила? Я поздоровалась с ней. Она остановилась, поравнявшись, и поклонилась: - Мои соболезнования, принцесса Цзыюй. Потеря Джо – великая утрата. - Спасибо, - приняла я вежливо её слова. И теперь уже не удержалась: - Но я больше не принцесса. - Нет? – удивилось её кукольное, будто фарфоровое лицо. Как же оно диссонировало с чёрной устрашающей татуировкой за ухом, пауком, спускающимся на шею! – Мне сказали, что генеральшей избрали Юань, но я не думала, что наследница теперь не ты. - Не я – Тиньян. - Вот как… Я отсутствовала по делам, поэтому не узнала вовремя о случившемся, не успела на похороны.       «Может оно и к лучшему?» - чуть не сказала я. Но вдруг Хара из тех, кто будет только рад угнетению мужчин? Кто пожалеет о пропущенной вакханалии. Не зря же она Чёрная вдова – она губит мужиков только так. По слухам. Лично я ничего из этого ещё не видела. Говорят, она разбила сердце Джокеру, поэтому он до сих пор одинок. Одного из главарей «табунов» жена зарезала из ревности за связь с ней. Ещё был какой-то олигарх из Пекина, который застрелился, когда она его бросила. Как она это делает? Как заставляет мужчин страдать без себя? Я бы хотела, чтобы Чонгук по мне тосковал и страдал. Но происходит всё ровно наоборот, как ни пытаюсь я отделаться от навязчивых мыслей о нём. - Ты идёшь от Юань? - Да. Она сильно не в духе. - Правда? Она нагрубила тебе? - Нет, что ты! Просто я вижу плохое настроение, - Хара искусственно улыбнулась. Той самой покоряющей мужчин улыбкой, в которой только они, как идиоты, не видят холода и лицемерия. Они видят в этом кокетство и любезность, хотя по сути это стопроцентная насмешка. Но она предназначалась не мне, я знала, что Хара почти всегда так улыбается. – Видимо, новости из Шэньси не очень. - Из Шэньси? - Моё предположение. Передо мной у Юань была Ниннин, - пожала плечами Хара и пошла дальше. Я двинулась в дом. Но когда подходила к кабинету, замедлила шаг. Изнутри доносились голоса обеих тётей, и Юань действительно была раздражена. Судя по шороху, она листала, разбирая, какие-то бумаги, показывая сестре или просто перекладывая их: - …и не знала, что этот Ку давал Джо столько денег! Чёрт, и почему, скопив такие суммы, Джо не купила себе хотя бы новую тачку? - Как думаешь, он станет сотрудничать с нами дальше? – задалась глупым, на мой взгляд, вопросом Дайфэй. - Сомневаюсь. Он партнёр Джиёна, а с драконами мы на ножах, пока они не признаются или не опровергнут свою причастность к смерти Джо! - Но мужики же любят женщин, можно будет его заарканить на кого-нибудь ещё… - Я не хочу, чтобы мы зависели от финансов мужчин! Мы должны стать независимыми в этом плане, - настойчиво заявила Юань. - Но как? Все эти их группировки богаты за счёт рэкета, нелегальной торговли, работорговли, наркотиков! Мы этим не занимаемся и не будем губить население Шаньси! Нам необходимы потоки извне! - А я говорю – хватит сидеть на бабках мужиков, как на героиновой игле! Нужен бизнес? Займёмся бизнесом. - Каким? - Да не знаю я! Что-нибудь придумаем.       Я замерла под дверью. Помимо дипломатии и хитросплетений договорённостей, я, оказывается, упускала и ещё одну значительную часть руководства кланом – экономическую. А Джо решала и эти вопросы. Прервав её связи, Юань и Дайфэй столкнулись с остановкой притока денег. А ведь Юань права – нельзя продолжать быть зависимыми, к тому же, выжимая деньги из бандитов, разве не способствуем продолжению их преступной деятельности? Мы должны бороться с ней, а не пользоваться её результатами. Почему Джо не перестроила финансирование клана? Не успела? Не смогла придумать «как»? Или не захотела? Чтобы не быть пойманной случайно за подслушиванием, я постучала в дверь. - Войдите! – позволила Юань. Я переступила порог. - Доброго дня. - Доброго, - стараясь отвлечься от неприятностей, кивнула мне наша новая генеральша. Нет, до сих пор не могу я признать, что теперь кто-то другой занимает это место, а не Джо. - Я видела, что вновь приехала Ниннин? - А! – махнула тётя рукой. Дайфэй рядом молчала. С тех пор, как меня задвинули бесповоротно, лишив какой-либо власти, она ко мне подобрела, стала снисходительнее. – Хранитель совсем обнаглел! При Джо он себе такого не позволял! «Надо думать» - хмыкнула я в мыслях и спросила вслух: - А что такое? - Прислал ноту протеста. Видите ли, если мы не гарантируем безопасности всем мужчинам у себя, то он прервёт с нами дружеские отношения! - Как будто ему лично что-то грозит, или его людям! – скептично заметила Дайфэй. Но мне-то, как и всем, было очевидно, откуда растут ноги. Ниннин была свидетельницей послепохоронной «вечеринки», передала всё Джоуми, тот, как Хранитель – в том числе мира в Чжунго – потребовал прекратить безобразия. Вполне справедливо и правильно потребовал. - И что вы думаете ему ответить? – полюбопытствовала я. - Что мы не можем и не будем гарантировать безопасности тем, кого посчитаем своими врагами, - отрезала Юань, - и если он хочет записаться в их ряды – то тоже получит!        Мать Природа! Джо всё своё генеральство прекрасно соседствовала с терракотовой армией, а они и это хотят уничтожить? Хотят вовсе остаться без союзников? - Не слишком ли поспешное решение… - начала я, но Юань подняла руку, прерывая меня. - Ты что-то хотела?       Понятно, не доросла ещё советы давать. - Я хотела спросить о Джэхёне. Одном из наследников «Лоттэ», который приезжал к Цзе. - Что с ним? – нахмурилась Юань. - Он сможет, как и раньше, навещать её?        Задумавшись, тётя потёрла щёку, машинально сдвинула бумаги перед собой в сторону. - Насколько я знаю, Цзецюн пока остаётся у Му? - Да. - И Хиджин так и не покаялась, не решила пойти нам навстречу и сказать, куда подевались её мужчины… - Юань, - Дайфэй положила ладонь на плечо сестры, - но это же то, чего ты хотела! Семья этого парня, Джэхёна, имеет легальный бизнес. Это чистые деньги! Почему бы нам не продолжать брать их? - Но сам он разве не связан с шанхайцами? - А ты и им решила отказать? Бека, между прочим, тоже интересовалась, приедет ли к ней Вин Вин? - Ещё чего! - Юань! – не удержалась Дайфэй, начав злиться. – Прекрати, ты не можешь всё щелчком пальцев переиначить! Мы не сможем сейчас обойтись без их денег. - Уж как-нибудь переможем. - Чего ради? Чтобы ослабнуть и оказаться в нужде? - Я стала генеральшей не для того, чтобы продолжать якшаться с мужиками, чтобы вести дела с этими козлами! - Цзы, - обратилась вдруг ко мне Дайфэй, - скажи, разве я не права? Нам же нужны сейчас деньги? Пока мы ещё не разобрались, как быть дальше.       Неужели понадобилось моё мнение? А оно будет иметь вес? И на чью сторону лучше встать? Я посмотрела на Юань, потом на Дайфэй. Потом опять на одну и другую. Юань хоть жестока и резка, но не так злопамятна и въедлива. А из двух зол выбирают меньшее. - Да, думаю, нам нужны деньги. - Вот видишь! – расплылась Дайфэй от того, что её точку зрения поддержали. – Сейчас лучше приспособиться, а там видно будет. - Если вы так считаете… - вздохнула Юань. – Опять же, надо подумать… - Нечего думать! – младшая тётя повернулась снова ко мне: - Джэхён сможет приезжать, я ничего в этом плохого не вижу.        С одной стороны, кабинет я покинула немного успокоенная, с другой – мне совсем не нравился развивающийся сценарий. То ли потому, что я вляпалась в обсуждение и узнала всю подноготную нашего существования, не готовая к этому, совсем как девочка, у которой начинаются месячные и она вынуждена узнавать, что такое превратиться в женщину, хотя в этом мало приятного. То ли потому, что я видела неспособность тётей решать подобные задачи. Я боялась, что они не приведут Шаньси ни к чему хорошему. Нужна одна правящая голова, а не две спорящие. Вот в этом и заключалась ложность ликования Юци, утверждавшей, что «мы – закон». Когда закон все – его вообще нет, он у каждого свой, каждый тянет одеяло на себя, в итоге – одни споры, конфликты и перепалки, правы одновременно все, а по факту – никто. Как приходить к общему знаменателю? Юань вроде бы и генеральша, но в ней только военная решительность, она может ударить по лицу без предупреждения, вмазать несогласному и силой принудить к чему-то того, кто встанет поперёк дороги. Но управлять нужно словами, доказательствами, диалогами, к которым она не приучена. Стало быть, ей всегда необходима будет Дайфэй, которая вроде бы и сообразительнее, но у неё взгляды на жизнь отличаются. Она не столь воинственна, сколько жадна и себялюбива. Чтобы их уравновесить – нужен кто-то третий. А это уже ещё одно мнение. Моё, например, которое радикально отличается от двух их. Чёртов нераспутываемый клубок! Может, стоило выбирать в качестве генеральши тётушку Му? Она спокойна и смела. Но она не из Ян, она не воительница. А нужна ли воительница во главе клана в двадцать первом веке? Тем более что, как оказалось, нам требуется научиться зарабатывать деньги самим. Та «десятина», которую добровольно платили женщины провинции на вооружение своих защитниц, покрывала малую часть расходов, учитывая те технологии и возможности, которыми обладали наши потенциальные враги, вроде драконов или синьцзянцев. Да и золотых в том числе.        Спустя три дня я опять навестила Цзе, рассказала ей обо всех новостях, хотя их было не так уж много. Чем дальше было от похорон, тем меньше нас навещало гостей. Мы с ней размялись на палках, сходили в лес, погуляли с Лией. На этот раз я оставаться, правда, не стала, и приехала домой поздно. Мне не спалось, как и часто в последнее время, всё время внутри что-то ворочалось, бушевало, вздымалось. Я тяготилась чем-то, а чем – не могла разгадать. Как будто бы одним своим существованием. Как будто бы Джо смотрела на меня с Небес или откуда-то ещё, и винила в том, что я упустила из рук власть, которую она готовила для меня.        Включив свет в комнате, я посмотрела на её фотографию. Душу разрывало от горечи, от невозможности смириться с тем, что нет того места, где я найду её, где могу пожаловаться, поболтать с ней, обнять её. Но я не плакала, даже особо не напрягаясь, будто обещание срабатывало само; оно запечатало во мне слёзы, лишило их. Я встала с кровати, надела трусы. Выдвинула ящик комода и посмотрела на привезённое ещё к Новому году золотыми обмундирование: коричневый кожаный костюм, севший на меня идеально. Они же заранее спрашивали размеры и шили на каждую из нас индивидуально. Я облачалась в него от силы два раза, а после смерти Джо и речи не шло, чтобы мозолить амазонкам глаза подарком от подозреваемых в убийстве генеральши. Но сейчас меня неудержимо тянуло одеться и ощутить себя в нём.       Застегнув все молнии, пригладив все потайные карманы, я, не имея зеркала во весь рост, просто повертелась посреди спальни. До чего же классная ткань – в жару в ней не жарко, в мороз в ней не холодно! Она ещё и прочная, и эластичная. Прикрепив к бедру свой меч, я отправилась на свою любимую ночную прогулку в одиночестве. Но, забравшись на крыши, я вспоминала, как гуляла по ним с Чонгуком. Мне не хватало его, и я понимала, что из всех нововведений больше всего меня не устраивает одно – запрет золотым появляться здесь. Сев на край, я положила подбородок на колени и долго смотрела на ярко-жёлтую, золотую подсветку Чжанби. Где он сейчас? Думает ли обо мне? А если ничего так и не изменится, он ничего не предпримет? Если мы больше никогда не увидимся – его всё устроит? Это должно устроить меня! Почему я сопротивляюсь этому окончательному расставанию? Судьба показывает мне, что нечего было привязываться, всё обречено, я ведь амазонка, а он – золотой.       Эмоции подстегнули меня, я встала, захотев пронестись на лошади по полю, чтобы только звёзды над головой, ветер развевал бы волосы, и всё-всё из головы вылетело прочь! Я даже не стала доставать фонарь, потому что тропу до конюшен знала наизусть, прошла бы её, хоть с закрытыми глазами! Лес был тёмен, но не молчалив; текла неподалёку вода, вспархивали ночные птицы. Мне показалось, что хрустнула ветка – но не у меня под ногой. Я замерла, остановившись. Здесь может быть кто-то кроме меня в такое время? Сделав круг вокруг себя, я приглядывалась к темноте. Невольно вспомнилось, что девочкой, в конюшне, Чонгук спас меня, что выяснилось случайно прошедшей осенью. С ним так много стало связано! Вдруг звук приблизился. Даже не звук – отзвук, различимый моим острым, тренированным слухом. Я схватилась за рукоять меча, когда замелькали тени поблизости. Их несколько?! Или у меня двоится в глазах? - Кто здесь?! – воскликнула я. Раздался странным шум. Как шипение змеи. Или включенный кран, в котором не оказалось воды. Или распыляемый спрей… Чёрт! Когда я поняла, что надо задержать дыхание, потому что в воздух что-то попало, было уже поздно. Я успела подышать чем-то. И, прежде чем окунуться в черноту и потерять сознание, я успела подумать, что вот, и меня отравили, как Джо, и теперь я последую за ней, бесславно встретив свой конец и не имея представления, кто погубил нас обеих.