Из Ян

Сев в машину, я пристегнулась. - Итак, мы едем на природу? - Нет, в другой раз, - ответил Кун, заведя машину. - Почему? – не столько расстроилась я, сколько просто удивилась. - Ты обидишься, если я скажу. - С чего ты взял? - Есть такое предположение. - Меня не так-то легко задеть, - я вспомнила свои претензии в прошлый раз и решила как-то реабилитироваться, - я скорее заступаюсь за весь свой род, как положено… было будущей генеральше. Личное меня не трогает. - Значит, не обидишься? - Обещать не стану. Говори уже. - Мне просто хочется посмотреть на тебя в купальнике, поэтому на пляж – на следующей неделе, - покосился он на меня, искрясь лукавством и улыбаясь. - Ну… на что уж тут обижаться? Типичная мужская озабоченность. - Развитое чувство эстетики. - Каким боком? - Я люблю смотреть на красивое. А ты нет? До прошлого года я вообще не задумывалась над такой категорией, меня просто привлекали какие-то вещи: лошади, текущая прозрачная вода, сверкающие между листвой лучи солнца или переливающийся под ними металл клинка. Бывает что-то, что необъяснимо приковывает взгляд и на это приятно смотреть. Пока не появился Чонгук, я не пыталась находить этому объяснение. А потом ещё и тот наш ночной разговор на крыше… - Пожалуй. Но я смотрю без желания завладеть и присвоить. Большинство мужчин смотрит по-другому. Им мало наслаждаться глазами, им нужно знать, что они могут обладать этим. Вот ты, судя по всему, смотрел на меня в Шаньси и, решив, что нравлюсь тебе, как инструмент, похитил. Теперь опять хочешь продолжить на меня смотреть. Зачем? Ты же не остановишься на любовании. Права я или нет? Кун ухмыльнулся, вырулив на дорогу. - Если ты думаешь, что я начну некрасиво домогаться, то нет – не начну. Без твоего разрешения, по крайней мере. - И как ты надеешься его получить? – хмыкнула я, не понимая, шутит он или в самом деле имеет в планах?.. - Знаешь, от твоих вопросов у меня появляется столько встречных! Но я лучше оставлю их при себе. - Почему? Опять побоишься обидеть? - Ты подумаешь обо мне не то, что нужно, как в случае с желанием посмотреть на тебя в купальнике. - Да всё я правильно подумала. Зачем смотрит мужчина на раздетую девушку, если не хочет её завалить где-нибудь? - Допустим. Этого скрывать не стану, - признал Кун смело, но от дороги уже не отвлекался и не бросил на меня в связи с признанием испепеляющий страстный взгляд. И на том спасибо. – Это плохо? - Если останется только на уровне твоих желаний и в твоей голове, то нет. - Я понял. А, скажи, если бы тебе понравился мужчина… или ты такого не допускаешь? Он застал меня врасплох с таким вопросом. Солгать? Как всегда всё отрицать? Утверждать, что мужчины мне ненавистны и неприятны, как всякой шаньсийке? Но нет, я тут и оказалась в связи с тем, что обо мне узнали другое. Что я не жестока и не страдаю непримиримым отвращением к членоносцам. Да и сто лет их так не называла даже наедине с собой в своей голове. - Допускаю, и дальше что? - Как бы ты себя вела? Как-как, презирала бы его и слала проклятья за то, что меня похитил незнамо кто, а не он! Но нет, я – амазонка, мы обходимся и без всяких там помощников. Я справлюсь, я выберусь, я наведу порядок в Шаньси и накажу убийцу Джо, вычислив его! - Что ты имеешь в виду? Стала бы я показывать, что мне кто-то нравится? - Для начала. - Если бы… если бы пришло время стать матерью, конечно, я бы сообщила ему об этом. При других обстоятельствах, к чему мне это нужно? Кун засмеялся, и я чуть не оскорбилась его смехом, приосанившись. Ага, а ещё сказала, что не обидчивая! Терпение, мне нужно развивать терпение. - Сообщила бы ему об этом! В письменном виде? Цзыюй, это же не деловая сделка, как-то… неправильно это. - Что значит не деловая сделка? Именно она. Да, у нас есть девушки и женщины, которые развлекаются с мужчинами и интересуются ими, но я в первую очередь воительница, мне некогда заводить романы и мне они не нужны! - Но если ты не исключаешь, что тебе может кто-то понравиться, почему не рассматриваешь возможность проводить время с этим человеком? Радовать себя? - Потому что это отвлекает и большинство мужчин захочет этим воспользоваться для получения выгоды… - Может, стоит начать с себя? Я знаю, что шаньсийки заводят детей только от «выгодных» мужчин, от которых можно что-то поиметь. Так стоит ли удивляться, что в ответ получите то же самое? – Бессмертная Ма-гу, за что мне такой проницательный ум под боком, который тычет в искажённые места клана Ян моим носом? – Попробуйте заводить романы не с политиками и олигархами, а грузчиками и трактористами, те и не будут вас вероломно использовать. - Зря ты так думаешь! Эти ещё больше попытаются сесть на шею. Ты слышал Лукаса? Вот так они себя и будут вести. - Таких, как Лукас, не так уж много, не надо по нему судить обо всех. Да, есть меркантильные мужчины, есть такие же женщины, и что с этого? Есть и совершенно другие люди. - Ладно, хватит об этом. Куда же мы едем? - В Чжуцзяцзяо. Это старинная деревушка, её ещё называют шанхайской Венецией. Там красиво и, если удастся найти угол потише, где не снуют вечные толпы туристов, ты насладишься атмосферой, отдалённо напоминающей Чжанби. Знаю, ты скучаешь по родине, и хочу дать тебе хотя бы слабую замену. Не говори, - перебил он меня, видя, что я уже намереваюсь возразить, - что тебе дом ничего не заменит, я это знаю, поэтому и уточнил, что нашёл отдалённое подобие. Общего с Чжанби было мало – примерно ничего. Постройки северного Китая, лежащего на границах пустынь, где бывает гораздо холоднее, чем здесь, сильно отличаются от южных. У нас в деревеньке не было каналов и рек, только на окраине, которые текли с гор. Наша крепость, массивная и внушительная, хранила отпечаток войн и борьбы, сопротивления и отражения вражеских атак. Наши булыжные мостовые дышали кровью и потом, каждый метр помнил сражающихся солдат и погибших некогда воительниц. А что тут? Чжуцзяцзяо, как и весь Шанхай, думал только о торговле. Всё, что здесь случалось, наверное, это интервенция европейцев после Опиумных войн. И что же изменилось? Местные гангстеры продолжают торговать наркотиками, не усвоив ничего из опыта прошлого. Конечно, было достаточно интересно разглядывать старинные дома, выходящие окнами и балкончиками прямо на каналы, нависающие кое-где над ними. Первые этажи сплошь были заняты продавцами уличной еды, кафешками и сувенирными лавками. Запах стоял непередаваемый, но не приятный. В нос ударял запах мясного жареного жира, кипящих масел, морепродуктов, от воды тянуло затхлостью болота, и пахло людьми, кучей людей всех мастей, возрастов и разного достатка. Туристов действительно было нашествие, как саранчи на урожай, в некоторых переулках и не пропихнуться. Каменные мосты и набережные, казалось, вот-вот не выдержат и обрушат снующих в речные протоки, под корму проплывающих экскурсионных сампанов. Особенно я не понимала, как старинные пролёты мостов стоят до сих пор и не проламываются от тысяч ног, проходящих по ним? Подойдя к балюстраде, я посмотрела издалека на пятиарочный, прикрыв глаза от солнца козырьком из ладони. - Это самый большой мост здесь, - сказал Кун, - мы к нему движемся. Он называется Фаншэн. - Почему? На нём миловали заключённых или давали разводные? - Нет, всё тривиальнее. С него любили отпускать в воду рыбок и крабиков. – Будто угадав мои мысли по моему прищуру, он с улыбкой поспешил добавить: - Только не прыгай с него в честь этого, хорошо? Вода грязная. Мало приятного в такую окунуться. - А что, было бы символично! Я не брезгливая, а ты бы за мной не полез, вот я бы и уплыла, - видя, что он тоже не всегда понимает, шучу или нет, я махнула рукой: - Расслабься, я помню, что пообещала пока не предпринимать новых попыток. Мне нужно всё хорошенько спланировать, возможно, на это уйдёт около месяца. - Хорошо, стану напрягаться через месяц. Как занятия? Он не обманул, и ко мне стал приезжать мастер восточных единоборств для тренировок. Это не только избавляло меня от части скуки, но и помогало узнавать новую технику, тренироваться с мужчиной, что прежде было для меня недостижимым! Если не считать пары попыток развести на махач Чонгука. - Спасибо, всё замечательно, - подчёркнуто вежливо сказала я, иногда срываясь на иронизирующую пародию. – Но не хватает обстановки спортивного зала. Я бы предпочла заниматься где-то, где есть хотя бы манекены, которые можно лупить беспощадно. - Мастер сказал, что ты и с ним не церемонилась. - Ну, я не пыталась его убить, - пожала я плечами и, проходя мимо лотков, стала разглядывать жареных кальмаров, завёрнутое в бамбуковую листву мясо, плавающих в тазах рыбешек и черепашек, которых, видимо, можно было попросить приготовить. - Хочешь что-нибудь? - Думаешь, я стану просить? – поджав губы, покосилась я на него. – В Шаньси я ни у кого ничего не просила, я всё могла сама. У меня были свои деньги. И нет, я ничего не хочу. - Что ж, - Кун остановился и, достав бумажник, раскрыл его. Я наблюдала за его действиями, чаще для меня непредсказуемыми. Вытащив удостоверение личности и две из многих пластиковых карт, он протянул мне кошелёк. – Держи. Не надо меня ни о чём просить. Опешившая, я смотрела на протянутый мне предмет, как на раскалённый камень. Он серьёзно, что ли? А я ещё гадала, как украсть у него деньги. Оказывается, надо было намекнуть? Даже не просить – нет! Просто пожаловаться. Я покачала головой: - Мне не нужны подачки. Не успев увернуться, я была схвачена им за ладонь. Зарыпавшись, я всё-таки насилу получила в раскрытую руку бумажник, и когда сработал хватательный рефлекс, Кун отпустил, оставив меня со своими деньгами. Конечно же, далеко не всеми, но судя по пухлости кожаных бочков, содержимого там было достаточно. - В Шаньси есть женщины, которые работают и обеспечивают и себя, и свои семьи. Но клан Ян к таковым не относится, - бескомпромиссно, жёстко отчеканил Кун, - не тешь себя иллюзиями, ты с самого рождения жила на деньги, полученные от мужчин, которые были получены не общим бизнесом даже или честной торговлей, а шантажом, вымогательствами, алиментами и оплатой за красивые глаза. И передо мной тут рисоваться не надо, пускай ты сама лично ни в чём из этого и не участвовала, бюджет твоей семьи последние полвека, пожалуй, складывается именно так, ну и ещё и грабежей. У меня было два варианта: кинуть кошелёк ему в лицо или канал за балюстрадой. Но я стиснула его, гася в себе обиду. Только после разборок Юань и Дайфэй я в полной мере осознала, как функционировало наше хвалёное амазонское общество. Мы, молодое поколение – я и Цзе, кузины, Цзяцзя – не задумывались, не успели погрузиться во взрослые проблемы. Только старшая из нашей семёрки – Бека, вошла в мир «заработка», облапошив – скольких там? шестерых? – мужиков. В том числе Сычена. О да, нам очень нравилась беззаботная и свободная жизнь, где всё решаем сами, бегаем, как горные козы, плескаемся в речках, скачем на лошадях, смеёмся и поём песенки. А спонсоры показа всего этого – мужчины. - Неприятно слышать правду? – угадал по моему лицу Кун и, смягчившись, сменил тон: - Я не хотел тебя расстраивать, прости. Идём дальше? - Я не хочу зависеть от мужчин, - процедила я. - Я верю тебе. - Но что остаётся женщинам? Скажи, как бы ты поступал на нашем месте? Тебе бы не хотелось справедливости, реванша? У вас больше зарплаты, у вас больше возможностей, заведённые издавна правила ещё не поменялись в большинстве стран мира, и зелёный свет – только вам. Конечно же, за века угнетения неплохо и поотбирать у вас кое-что. Я не могу осудить этого. Но хотела бы исправить. - Я всё это прекрасно понимаю, Цзыюй. Но вы делаете ровно то же, что делали всегда мужчины, поступаете по принципу «потому что могу». Мужчины чувствовали свою силу и узаконивали свои прерогативы. Чем лучше клан Ян? Вы держитесь за свою силу, чтобы эксплуатировать других. Это независимость? Нет. Мне нечего было ответить. Растерянная, я понуро смотрела себе под ноги. Как жалкий виноватый ребёнок! - Оставь себе бумажник. Это не подачка. Это для того, чтобы ты чувствовала себя свободнее. В конце концов, если я однажды сбегу, мне же понадобятся какие-то средства? Купить билет на автобус или оплатить такси. Я кивнула. Кун удовлетворённо улыбнулся. - Вот и отлично. Идём, тут ещё много красивых мест. Мы дошли до моста Фаншэн и поднялись на него. Снизу, у подъёма, его охраняли скульптуры драконов, сверху украшали собакольвы дзи-си. Я облокотилась на перила и посмотрела на реку, склонившись. В этот момент как раз под нами проплывала лодка с гребцом, везущим группу из четверых человек. Белые домики с тёмно-серыми крышами обрамляли до горизонта почти ровный водоём, превращавшийся в бесконечную дорогу к небу, с которым сливался. Полуденное солнце делало мутную воду канала горчично-фисташковой, а безоблачный бесцветный небосвод, отражавшийся в ней, как будто бы перенимал этот впрозелень тусклый оттенок. В совокупности с резкими запахами на первый взгляд милый пейзаж и красота архитектурной застройки превращались в жёлто-холерное скопление, из которого хотелось выйти. - Ты много раз тут бывал? – спросила я у Куна. - Нет. Дважды, может быть… Я из тех местных, которые, поинтересуйся у них, что посмотреть в Шанхае, ничего не придумают и сами полезут в рекламный буклет. Это популярное место, которое на слуху, поэтому я о нём и вспомнил. - Значит, это не коронная твоя локация, куда ты возишь девушек? - Я похож на человека, который часто куда-то возит девушек? - Я не умею судить по внешности мужчин, к тому же, она у всех людей бывает обманчивой. - Тогда отвечу прямо: нет, я никого не вожу ни сюда, ни куда-либо ещё. Я впервые задумалась о его личной жизни; если он рьяно вьётся вокруг меня – ну, с «рьяно» перебор, но более-менее активно – у него никого нет? И хотя меня не должно было это волновать, я задала вопрос: - Лукасу обломалась свадьба с сестрой Дракона, а что насчёт тебя? - Раньше тридцати о браке я задумываться не собираюсь. Сейчас я строю своё будущее, занимаюсь бизнесом, проектами, инвестициями… - Наркоторговлей, курируешь бордели и даёшь взятки для того, чтобы чиновники закрывали глаза на всякое? - У нашей семьи не только нелегальный бизнес. Я достаточно много времени провожу за честными сделками. - Даже не верится. - Конечно, существуют и запрещённые товары, и санкционные. Последние – очень выгодное дело, они всегда дорого продаются. Санкции переводят ряд продукции с открытой экономики на теневую. В таких случаях и добросовестные бизнесмены, не желающие разориться, становятся нелегалами и преступниками. Они обращаются к профессионалам вроде нас за помощью и содействием, и за посредничество мы тоже хорошо получаем. Грубо говоря, есть тайваньские или сингапурские полупроводники – разве это опасный или вредный товар? Нет. Но в какие-нибудь Иран или Северную Корею их официально продавать нельзя. И что ж ты думаешь, не продают? Да конечно! Делаем ли мы плохо, обходя закон? Кому? Уж явно не Ирану, Северной Корее, Сингапуру или Тайвани. Ещё и Шанхай обогащаем. Ты слишком мрачно воспринимаешь криминал, Цзыюй. Иногда государственная, законная политика куда преступнее, чем наше шуршание под покровом ночи. - Разумеется, мужчины же всюду у руля власти! - Приехали, опять мы виноваты? – засмеялся Кун. Своим спокойствием в отношении претензий к мужскому полу он чем-то напоминал мне Чонгука. Или мне просто слишком многое напоминает Чонгука? – императрица Цыси фактически погубила империю Цин. Ты знаешь о её правлении? - Нет, - к своему стыду признала я, - не читала подробно. - Тебе стоит почитать. У власти все склонны превращаться в моральные ничтожества, а если и не сгниют изнутри, нет гарантии, что у них хватит даровитости и ума для управления. Ваша новая генеральша тому подтверждение. - Хватит очернять мою тётю. Не думай, что я встану на вашу сторону только потому, что в чём-то там с ней буду несогласна. - Извини, я только хотел дать наглядный пример. - Если бы один из семьи Хуан повёл себя как-то не так, дурно, что другие не согласились бы с ним, что бы вы предприняли? Свергли его? - У нас неоткуда свергать, у нас нет главного. Мы всегда совещаемся, и если кто-то идёт против остальных – его голос просто не будет услышан. - Но именно в таком положении оказалась я! - Не совсем. Насколько я понимаю, клан Ян вмешивается в жизнь всех жителей подконтрольной провинции, не так ли? - Ну… мы защищаем и оберегаем женщин, да, рассматриваем их жалобы, помогаем, ставим мужчин на место… - Вот видишь, от того, кто возглавляет клан Ян, зависит жизнь многих людей, у которых о тебе не спросили. Наша семья занимается только бизнесом и заработком, мы никуда не лезем, не устанавливаем своих правил, не гнём под себя. Для этого есть правительство и администрация. Мы только не даём другим группировкам развернуться на нашей территории и конкурировать с нами. Поэтому любое наше «голосование» решает только судьбу ограниченного числа людей – нас самих: кто сколько получит, кому какой процент перепадёт, кто чем займётся. Замечаешь разницу? - Трудно не заметить, - я отлепилась от перил, - есть место потише? Мне тут не нравится. - Идём, поищем. Прежде, чем двинуться дальше, мы пообедали в одном из кафе, где не было навязчивого благоухания от всего подряд. Кун высмотрел заведение поприличнее, и мы коротко поспорили, как бы в шутку, кто будет платить. Деньги-то в любом случае были его, но теперь у меня имелся к ним доступ. - Ты ставишь меня в тупик, - заметил он, - если я откажусь от того, чтобы ты платила, ты посчитаешь, что я против равенства и не воспринимаю женщин, как способных платить. Если я приму факт, что платишь ты, то встану в одну категорию с Лукасом. И как мне быть? - Ты думаешь, я не в состоянии отличить одну ситуации от другой? Я же способна понять, ведёшь ты себя как Лукас, или нет. Так что из его кошелька заплатила я. Потом мы двинулись дальше и набрели на какой-то парк под названием «сады Кежи». И там, наконец, оказались в тишине и покое, среди прудов, храмовых построек, лестниц и мосточков. Сюда, похоже, туристы редко доходили, и это меня радовало. Я была готова бродить часами, когда мне никто не мешал, но Кун, дойдя до лавочки, уселся на неё передохнуть. - Всё, я устал, - он указал на солнце, - в такую жару вредно много ходить. - Ты вроде не старый, чего такой слабенький? – не присаживаясь, я встала рядом с ним. - В отличие от тебя, я не привык к физическим нагрузкам. Мы уже километров десять прошли! - И что? Это не так уж и много. - У меня ноги гудят. - Надо было кроссовки надевать, а не ботинки. - В следующий раз я это учту. Смирившись, что пока дальше мы не идём, я всё-таки присела. - Ходить полезно, привыкай, - порекомендовала я ему. - Будешь издеваться – поедешь прыгать со мной с парашютом. - Думаешь, я испугаюсь и не решусь? - А что – решишься? - Запросто! – повела я плечом. - Ловлю на слове. Но прыжки надо совершать первый раз с инструктором. Ты в курсе? - И? - Ты будешь к нему привязана. И несколько минут находиться в тесном соприкосновении. С мужчиной. Сможешь это вынести? - А женщин-инструкторов не бывает, разве? - Может быть, где-нибудь… тут я не встречал. - Ну… у меня на мужчин аллергии нет, как-нибудь переживу это. С мастером же я дерусь! - Драка – это одно, а просто касаться… - Кун протянул ладонь. – Дай руку. - Зачем? - Проверяю на выносливость. - Плохая проверка. Не хочу я тебе руку давать. - Видишь, тебе неприятны мужчины, ты не выдержишь инструктора. - Ну, инструктор – это инструктор, а ты – это ты. - Не могу понять, трусости в тебе больше или брезгливости? Что же именно тебя смущает? - Да на, на, - положила я всё-таки свою ладонь в его, - только прекрати тут анализировать меня вдоль и поперёк, я не подопытный кролик. – Его пальцы слегка сжались вокруг моих, и я отдёрнула руку назад. – Ты обещал не домогаться. - Разве же это домогательства? - А в какой момент они, по-твоему, начинаются? Вот с таких вот жестов. - Нет, я же не силой взял твою руку… Я поднялась. - Всё, хватит прохлаждаться. Пойдём. - Ты решила меня сегодня доконать, да? – без охоты встал Кун, поправляя брюки. - Догоняй! – ускорила я шаг. - Цзыюй! Господи, теперь я понимаю, почему тебе так тяжело сидеть в четырёх стенах, ты вообще в состоянии покоя находиться не умеешь?! Засмеявшись, я вприпрыжку поскакала по лестнице вверх. Думал обуздать амазонку? Ну-ну, силёнок не хватит.