Нити судьбы, или истории об истинных влюблённых

В мире Апокалипсиса остались раненный Люцифер, разгневанный Михаил и труп Гавриила. Бункер кишит народом. Дин, Сэм, Кас, Мэри и Джек заперлись в комнате Дина и, сидя на полу вокруг его кровати, играют в карты, не ощущая себя готовыми идти и общаться с новыми знакомыми. Им просто нужно отдохнуть, прийти в себя, и тогда они выйдут, всем приветливо улыбнутся и будут готовы продолжать жить. Сэм смотрит на Дина с Касом. Эти двое придурков уже третий год действуют ему на нервы, при любой возможности обнимаясь, и вообще ведут себя, как влюблённые подростки. Будь они действительно подростками, Сэма не парило бы даже то, что оба парни, но два выглядящих под сорок немаленьких мужика, сидящие в обнимку и не стесняющиеся при всех целоваться — это такое себе зрелище. Нет, Сэм, конечно, рад за них, ведь это такое счастье — наконец обрести того, кто выбран самой судьбой, чтобы стать твоей парой, того, кто создан специально для тебя… Но смотреть на них ему больно. Его собственная пара издевалась над ними, убила его брата около сотни раз, засунула их в телевизор, где они могли умереть, и «погибла» за них. Его собственная пара предпочла ему и его любви свободу и бесконечные связи с безликими порнозвёздами Монте-Карло и даже не постеснялась сообщить ему об этом. С ухмылочкой. Абсолютно без сожалений. Несколько раз. Причём каждый раз ощущался словно нож в спину. Его собственная пара смотрела ему в глаза со страхом загнанного в угол раненого зверя — почти ужасом — и доверием, когда он осторожно и трепетно, боясь навредить ещё больше, разрезал швы на её (пары) губах. Его собственная пара притащилась на порог их номера, истекая кровью, со словами «Здарова, пацаны. Не меня ищете?» спустя две недели после отказа помогать и исчезновения — несмотря на его бравую речь и то, что он мог этой самой паре отдать частичку своей душевной силы, чтобы та имела возможность восстановиться. Его собственная пара припёрлась и стала просить свою благодать, прекрасно зная, как она нужна им самим и что будь она у них, их бы в этом мире уже не было. Словно в насмешку. И завалилась на диван. С ногами. Его пара, воспользовавшись их гостеприимством (ладно, это сильно сказано. Возможностью подремать на дряном мотельном диване в снятом ими номере), собрала манатки и собиралась валить, и свалила бы, не ворвись парочка скандинавских полубогов, которые тут же бросились на них — причём виновник «торжества» благополучно спрятался. Ладно, потом он его всё же спас, но… Чёрт. Обидно. Его пара, напрочь игнорируя возможность остаться с ним хоть в качестве друзей, попёрлась мстить, прекрасно зная, что можно было всё им спокойно рассказать и рассчитывать на помощь — по старой дружбе, услуга за услугу и тому подобное. Его пара, в красках представляя возможную глобальную угрозу миру и ему самому, Сэму Винчестеру, в частности, боялась дать чуть больше своей благодати. Его пара, прекрасно зная о том, как ему будет больно — физически и морально — от измены после такого близкого — дружеского — общения, взяла и переспала с трёхсотлетней ведьмой. В библиотеке. Прямо у него под носом. Его пара всё время в другом мире старательно избегала его самого и разговора с ним, хотя знала, как это было для него важно. Его пара погибла, умерла ради них. Второй раз. Ладно, первый был розыгрышем, но… Чёрт. Какая теперь разница? — Сэм? — зовёт Джек, вырывая из задумчивости. — Сэм, что случилось? Мужчина встряхивает головой и натянуто улыбается. — Ничего страшного, Джек, просто я немного задумался. — Настолько, что у тебя карты из рук попадали, а, Сэмми? — ухмыляется Дин. Кас у него под боком неуверенно улыбается и немного виновато глядит на Сэма, мол, ну, сам знаешь, это чуток странно для тебя, обычно ты намного более собранный. Сэм опускает взгляд на собственные колени и видит упавшую карту. Рубашка совершенно не от той колоды, которой они играют, и изображение странное. Сэм таких никогда не видел. Слово «Joker» написано на енохианском, на верхней половине изображён русый длинноволосый паренёк в греческом одеянии и со странной изогнутой дудкой в руках, за его спиной — шесть огромных золотых крыл, а на другой — знакомый мужчина зелёной куртке. Неожиданно оба нарисованных парня подмигивают Сэму, а в следующий миг на его коленях сидит живой и здоровый архангел Гавриил. А ещё через секунду нисколько не удивлённый этим Сэм, схватив шутника в охапку, тащит его прочь из комнаты в свою, чтобы, наконец, поговорить, оставляя в шоке всех остальных. В коридоре их провожают непонимающими взглядами, но охотнику плевать — знали бы они, как эта крылатая задница его достала! Закрыв за собой дверь, Сэм сажает непоседливого архангела на кровать и, грозно нахмурившись, садится рядом. — Если сейчас исчезнешь, больше ко мне можешь вообще не приходить и на помощь на мою не рассчитывай, жопа с крыльями. Надоел ты мне! Господи, знал бы ты, как ты меня достал! — грозно говорит он, такая в ошалевшего Гейба пальцем. — Чего сразу обзываться-то? — жалобно спрашивает тот. — У меня и в мыслях не было валить… — Ну да, так я тебе и поверил. Зачем ты пришёл? — Сэм, ты чего такой злобный, а? — совершенно невинно спрашивает Габриэль, и Сэм взрывается. — Да потому что опять ты, твою мать! — мужчина поднимается, всплеснув руками. — Сэм, у меня нет матери и никогда не бы… — Мне всё равно! Ты меня задолбал! — Сэм, у тебя крыша поехала? — Нет! Да! Не знаю! Я бы не удивился! Сэм останавливается в паре метров от архангела и, схватившись за переносицу и закрыв глаза, замирает, стараясь успокоиться. Виновник этого всего тяжко вздыхает. — А я так надеялся, что хоть после второй смерти за вас я смогу нормально с тобой поговорить… — тихо говорит он. — О чём? — не открывая глаз, спрашивает Сэм. — О том, что мы с тобой Родственные души, чёрт возьми! — То есть ты знал? — Винчестер убирает руку от лица и смотрит на Гейба с болью. — И как давно? — С самого начала. С тех самых пор, как карапузы-купидоны украли у Судьбы списки живых существ и её Книгу и выписали в эту Книгу рандомные имена, причём распределив их по парам. Нет, представляешь, какие сволочи? Три тысячи пар среди людей и только две — человека и ангела! — говорит тот, не понимая, что произошло с Сэмом, и стараясь немножко сменить тему. А охотник молчит. Гейб видит, как опускаются его широкие плечи, как из добрых каре-зелёных глаз как будто уходит вся радость, и понимает, что попытка пошутить не увенчалась успехом. Винчестер на словно переставших его держать ногах доходит до стоящего рядом со столом стула и бессильно падает на него, вытягивая прямые ноги и давая Габриэлю вовсю насладиться их стройностью и длинной. Правда, сам мужчина о тайном помешательстве знакомого и понятия не имеет. Да и не следует ему об этом знать… — Значит, ты просто отмахнулся от того факта, что мы с тобой Родственные души, — горько говорит Сэм. — Решил его просто игнорировать. Да и зачем тебе обуза вроде меня… Ты просто… Одним махом сейчас перечеркнул всё, во что я верил, на что надеялся, о чём мечтал много лет, с тех пор, как узнал о существовании Истинных Пар. Вот теперь ситуация несколько проясняется, но всё равно не понятно, с чего Сэм взял такой бред. Габриэль начинает думать, перебирать в голове их совместные приключения и вдруг понимает, что да, чёрт возьми, у охотника были весомые основания для таких мыслей. Винчестер, разумеется, не глуп, но немного пессимист. Наверняка он решил, что, раз Габриэль не сделал ни шага навстречу, раз он сбежал от них, изобразив смерть в первый раз, раз он сбежал от них потом, когда они помогли ему восстановиться после Асмодея, раз он… чёрт, переспал с Ровеной, это значит, что Сэм его в качестве истинной пары не устраивает. И, разумеется, он не подумал о том, что всё это время Габриэль искал, как подступиться к нему без риска получить по роже, а случай с Ровеной был лишь неудачной попыткой вызвать ревность. Хотя… Кажется, ревность он всё же вызвал, только она не выплеснулась, как он ожидал, в разговор по душам на повышенных тонах, а засела в глубине его человека и всё это время грызла его, жгла изнутри, как отрава, заставляя искать в себе недостатки. Да, Сэм, конечно, не тринадцатилетняя закомплексованная девчонка, а взрослый зрелый мужчина, побывавший в Аду, но это не спасает от банального человеческого желания тепла и любви. — О, Отец… — тихо шепчет архангел, глядя на то, как его человек, его пара, его душа, в конце концов, разбивается на части от боли. От причинённой им боли. — О, Сэм… Габриэль вскакивает и подходит к человеку. Тот смотрит на него, стараясь сдерживать эмоции, но взгляд всё равно затравленный и лишённый надежды. — Прости меня, Сэмми. Я так увлёкся попытками доказать тебе, что я не просто очередная тварь, на которую ты охотишься, так хотел не получить от тебя по лицу, что не замечал того, что у меня уже есть твоё расположение и даже твоя любовь… Прости меня, пожалуйста. Я… Чёрт, Сэм. Ты мог просто поговорить со мной. — Не мог. Ты всегда убегал. Ты ведь… Чёрт, ты даже не ангел, ты архангел. А я простой человек. Неужели я нужен тебе? — Конечно нужен. Габриэль переносит ногу через Сэма и садится на его бёдра лицом к нему. — Давай начнём с начала, — тихо шепчет он. — Что? — непонимающе хмурится Сэм. — Привет, Сэм. Меня зовут Габриэль, я архангел, а ещё мы с тобой волею придурковатых купидонов являемся Родственными Душами. Давай дружить? Сэм улыбается, и Габриэль так рад, что поднял ему настроение. — Ты придурок, Гейб. Не буду я с тобой дружить. Я буду тебя любить, а ты делай, как знаешь. Винчестер хватает архангела за голову, тянет вниз и впивается поцелуем в его губы, не веря, что это наконец случилось. Тот запускает пальцы в его волосы и улыбается в поцелуй. Плавно переползая вместе с Гейбом со стула на кровать, Сэм думает о том, что теперь их очередь смущать Дина и Каса несвоевременными проявлениями любви и нежности. Такая вот мстя.