Нити судьбы, или истории об истинных влюблённых

Дин целует нежно, ласкает загрубевшими от тяжёлой работы руками так, словно она хрупкая ваза, дышит загнанно, преданно, словно добрый пёс, смотрит большими зелёными глазами, осторожно запускает пальцы со сбитыми костяшками в огненные волосы, двигается плавно, трепетно. Он так искренен, так открыт, хоть оба понимают, что долго их отношения не протянут. Да и иначе он попросту не умеет. Анна кладёт ладонь на горящий, словно пламя, отпечаток Кастиэля на сильном плече Винчестера — знак ревности её брата, не понимающего испытываемых им чувств и оттого не способного их скрыть. Он не может взять и прийти, но он чувствует, что его человека касается кто-то посторонний. Он чувствует испытываемую им нежность — нежность к кому-то, кому не место в их «особенной связи», как презрительно называет сковавшие их узы Уриэль. Анна Дина на глазах у Сэма и братьев целует и чувствует волну боли и ревности от Кастиэля. Тот смотрит на них, словно что-то понять пытаясь, вот только не понимается ничего. Слишком много эмоций. Так быть не должно. Кастиэль глядит в глаза сестры затравленно, обвиняюще. Он не говорит ничего об этом, лишь о мыслях о неповиновении, молит научить, но Анна видит в его глазах: он надеется получить объяснение, зачем она позволила этому случиться. Но он не получит его — она сама не знает, почему сделала это, почему поцеловала чужого человека и дала поцелую перерасти во что-то большее, прекрасно зная об этой их треклятой связи. Кастиэль слишком чист, слишком робок, нерешителен, неуверен и боязлив, когда дело касается его, Дина, его чувств к Дину и отсутствия ответных у Винчестера. Волею Михаила Анна давно мертва, больше из ангелов Дин никому в этом смысле не нужен, но смелости Кастиэлю это не добавляет. Он продолжает смотреть со стороны, безмолвно страдая от жгучей ревности, на то, как Дин ложится в одну кровать за другой. Но Кас как наркоман: подсел на иглу его счастья, его удовлетворения — как морального, так и физического. Дин нежен, ласков со всеми, с кем спит, он просто не может иначе — большую часть времени его доброму большому сердцу не на кого лить свою любвеобильность. Сэм бы не понял, шутя, назвал его слишком сентиментальным, а прекрасный, очаровательный, далёкий от земного, человеческого лучший друг-ангел впал бы в ступор от простых объятий. И ведь действительно впал бы, вот только не из-за непонимания, а из-за неверия, что взаимность всё же возможна. А вот малознакомые девушки для этого очень даже подходят — Дин на 99.9 процентов уверен, что они не встретятся больше, а значит, можно немного приподнять маски. Кастиэль купается в диновой любви, в его эмоциях, словно в ласковом тёплом море, и чувствует себя таким счастливым, словно это его Дин целует и ласкает. Пока Дин пребывает в послеоргазменной дымке, прижимая партнёршу к себе, улыбаясь, словно довольный кот, и на автомате поглаживая её плечо, Касу так хорошо, что хочется взлететь высоко-высоко и кричать на весь мир о своём довольстве. А потом нега проходит, разум проясняется, и на место счастья приходит ревность. О, как же Кас хочет избавиться от неё, чтобы иметь возможность просто радоваться за своего человека! Вот только сам человек не особо в курсе, что кому-то принадлежит. Но однажды что-то меняется. Дин теперь с Лизой, он по-прежнему ласков, по-прежнему регулярно с ней спит, вот только Кастиэлю это удовольствия больше не приносит. Впрочем, самому Винчестеру тоже. Разрядка — пожалуйста, удовлетворение — нет, словно и не было ничего. Дин прощается с Лизой, извиняясь за что-то, та лишь обнимает его крепко, в губы не целуя. Она умная женщина, привыкшая доверять своему чутью, и кому, как не ей, прекрасно понимать, что в их расставании вина вернувшегося Сэма лишь частична. Есть кто-то ещё, кто тянет Дина к себе и не позволяет ему оставаться с ней, когда на её месте он представляет кого-то другого. Кас понимает, что не должен так ликовать, но заставить себя перестать не может. Но его ликование сходит на нет, когда он чувствует, что Дин зовёт его. Он появляется, как обычно, рядом с ним, и Винчестер дёргает его за руку, силой усаживая на диван рядом с собой. Вот только руку он не отпускает, подносит к губам, целует каждый палец, смотрит преданно в голубые глаза и шепчет о любви. А когда его обветренные губы неуверенно накрывают губы ангела, тот наконец испытывает счастье. На этот раз не только Дина, но и своё собственное.