Нити судьбы, или истории об истинных влюблённых

Иногда бывает так Дин улыбается мягко, глаза закрыв, и тихонько, ласково перебирает грубыми пальцами струны, словно боится им навредить, и под лёгкую мелодию подстраивается его приятный глубокий голос. Широкие обнажённые сильные плечи красуются веснушками в свете глядящего из окна вечернего по-летнему мягкого солнца, как и крепкая грудь, а скрещённые по-турецки ноги скрываются под тканью домашних светлых штанов. Винчестер знает наизусть все стихи своего любимого, ему нравится напевать их под какую-нибудь простенькую мелодию. Вот и сейчас в его пении Кастиэль узнаёт свою поэзию. Двум параллельным прямым Никогда не пересечься. Ты был таким совсем иным, Не побоялся я обжечься… А от тебя всего — мурашки по коже, Птицею сердце трепещет. Любить так, как ты, никто не сможет, О новой мечтаю встрече. Кас улыбается мягко и вновь ведёт карандашом по бумаге, иногда бросая взгляды на своего любимого человека — просто на всякий случай, чтобы не дай бог не совершить в рисунке какую-нибудь глупую ошибку. На самом деле, это излишне — он знает лицо — да, впрочем, и всё тело — Дина наизусть, ему известно количество его милых веснушек и пушистых ресниц, ведь, когда Дин спокойно спит ночами, используя грудь ангела вместо подушки, самому крылатому ничего не остаётся, кроме как рассматривать его лицо и ласково теребить его мягкие волосы. Но рисование с натуры дарит совсем другие эмоции, достаточно сильно отличающиеся эмоций при рисовании по памяти. — Я закончил, — шепчет Кас спустя некоторое время, откладывая карандаш и откидываясь на спинку стула. Дин открывает глаза, очухиваясь от некого транса, в который впадает в такие моменты, моргает пару раз, сбрасывая его оковы окончательно, и, отложив гитару, подходит к возлюбленному со спины. — Как всегда бесподобно, мой родной ангел, — шепчет охотник, косясь на рисунок и прижимаясь губами к обнажённому из-за слишком большой футболки сильному плечу. Кастиэль откидывает голову на его плечо, с наслаждением закрывая глаза. Дин мягко забирает из его ослабевших пальцев альбом и, отложив и его тоже, обнимает любимого за плечи. Тот, подняв руки, вплетает их в русые волосы. — Я тебя люблю, — тихо шепчет Дин, легонько прикусывая его шею, чтобы вернуть в реальный мир. — И я тебя, — блаженно отвечает тот, растягивая губы в по-дурацки счастливой улыбке. Порой бывает и иначе Дин, почти полностью обнажённый, прикрытый лишь простынёй — и то только в причинном месте, — лежит на кровати на спине, искоса глядя на Каса. Тот сидит на шкафу под потолком, согнувшись в три погибели и положив альбом на скрещённые по-турецки ноги, и сосредоточенно выводит на бумаге линии карандашом, в очередной раз рисуя своего человека и даже высунув кончик языка от натуги. На голове его бардак — впрочем, как всегда. Винчестер замирает на некоторое время, просто любуясь им, а потом на смену спокойствию медленно, но неотвратимо приходит возбуждение — мужчина вспоминает события прошедшей ночи, когда Кас выгибался, сидя на его коленях, от наслаждения, хвастался цепко за его плечи, дрожал от удовольствия и даже, совсем потеряв контроль, явил свои огромные сильные крылья. Через какое-то время терпеть это становится невозможно, и Дину в голову приходит гениальная идея: как-нибудь поэротичней изогнуться, чтобы отвлечь Каса от работы, заставить спуститься с небес на землю — ну, в данном случае со шкафа на пол — и хотя бы поцеловать, обнять и прижать крепко к себе. В лучшем случае — свести всё к повторению ночных приключений. Можно даже поменяться ролями — он вовсе не против побыть снизу. Точнее, сверху, если рассматривать эту конкретно позу… Только, Бога ради, хоть что-то сделать с возбуждением. — Дин, прекрати ёрзать, — шикает на него Кас, заметив нехитрые махинации. — Мне немного осталось, потерпи. — Как я могу терпеть, когда рядом со мной такой красивый ангел сидит? — наигранно недоумевает Дин и проводит рукой вдоль туловища от плеча к паху, повторяя попытки сделаться роковым соблазнителем. — Дин, — Кас не сдерживает смешка и, достав из кармана телефон, быстро фотографирует его, чтобы потом дорисовать. — Ура! Победа! — кричит Дин, замечая, что Кас выпрямляет немного затёкшие от долгого нахождения в одной позе ноги и, дождавшись их полной готовности к работе, ловко спрыгивает со шкафа, осторожно бросая карандаш и альбом на стол. — Дин, ну прямо как дитё малое, — смеётся ангел, падая на человека сверху и пряча нос в его шее. Тот недвусмысленно подкидывает прикрытые простынёй бёдра, и Кас хохочет ещё громче. — Нетерпеливый мой, — ангел, отсмеявшись, выпутывается из своей одежды и жарко целует Дина в губы. Мужчина стонет несдержанно, руки в тёмные непокорные вихры запускает и талию Каса ногами обхватывает. Ангел тянет руку вниз, между их животами, и медленно стягивает простыню к чёртовой матери. Дин, полностью довольный развитием событий, широко улыбается, ненадолго оторвавшись, и получает в ответ такую же улыбку. — Я тебя очень сильно люблю, — тихо, словно очень важную тайну, шепчет Кастиэль, закрывая их от всего мира чёрными как ночь крыльями. — А я тебя ещё сильнее, мой ангел, — выдыхает Дин и гладит шёлковые пёрышки, окутавшие всё его тело.