Семь лет

В своей достаточно длинной жизни он сожалел о немногом. И одно из самых сильных сожалений заключалось в том, что он позволил Тимотео запечатать его дочь. Он понимал причины, побудившие его босса к запечатыванию. Но понимание и принятие это две разные вещи. Он понимал, но не принимал. Он просто смирился с погасшим светом в глазах его дочери. А затем, спустя десяток лет, его дочь стала единственной законной наследницей Вонголы. Был конечно еще и Занзас, но его нельзя было подпускать к власти. Второго Рикардо мафия бы не пережила. Это было еще одно большое сожаление, которое он испытал в своей жизни. Она была милой, пушистой и гражданской, когда они наконец встретились спустя десятилетие. А еще в ее глазах наконец появилась та самая дикая оранжевая искра, потухшая и запечатанная. Только годы его бытия Внешним Советником помогли ему держать свои чувства под контролем, когда он наблюдал как его маленькая девочка сражается на равных с самим боссом независимого отряда убийц Варии Занзасом. Только тогда он наконец понял, что его Тсуна-фиш выросла. Он видел сквозь всю навешенную на нее шелуху, которую с упорством барана сдирал Реборн, он видел стальной стержень, который со временем становился все тверже. Еще одним сожалением была Битва Представителей. Они сражались против друг друга. Он видел перед горящие Волей глаза дочери. Ради Реборна она пойдет до конца и дальше. Ради друзей она совершит невозможное. Он был горд своей дочерью, когда, уже в больнице, ему сообщили что именно сотворила его девочка. Она достигла того, чего не смогли предшествующие поколения людей и, как оказалось, шаманов. Казалось бы — все, вернулись обычные будни Внешнего Советника если бы не проклятое но: почему-то, чудом на самом деле, на одном небольшое островке собрались почти все сильнейшие, включая Аркобалено, его и Тимотео с Хранителями. А потом они исчезли на семь лет. Их не было целых семь лет, это пусть и не десять, но все равно ощутимо. По факту, Емитсу это знал, но признавать не желал — его дочь в нем не нуждалась. По возвращению он видит уже не маленькую, заикающуюся девочку с огненной решимостью. Нет. Он видит перед собой Десятую донну Вонголы — девушку, перекроившую мафию под себя. Хладнокровная, в меру жестокая, жутко интуитивная и до рези в глазах Небеса. Именно такими словами Емитсу мог охарактеризовать свою дочь. Тсунаеши росла без отца подавляющую часть ее жизни. Он был ей не нужен. Она нашла ему замену во всех принадлежащих ему отраслях. И, к своему стыду, он мог ее понять. Но опять же, не принять. Хотя это ее больше не волновало. Она была самостоятельна, с собственным авторитетом, переплюнувшим его собственный, силой, превосходящей и его и Тимотео вместе взятых, и преданными до последней капли крови подчиненными. Крестная мать мафии. Она объединила крупные семьи под крылом Вонголы, не просто увеличивая силу фамилии, она склеивала их из хрупких острых осколков, после потери их боссов. Такого не было ни при Ноно, Отаво или даже Примо, который между прочим и создал мафию. Случайно так. Емитсу читал дневники и хроники. Он и Нана являлись последними потомками Джотто, и поженившись они случайно не только передали мощь Пламени дочери, но и усилили его, а там его развили Реборн с его «тренировками в стиле Вонголы» и многочисленные испытания, через которые она прошла с друзьями. Не такого он желал своему ребенку. Не мафии с ее поразительной жестокостью, не Пламени и обожженных рук, не врагов, один сильнее другого. Но у нее появились друзья, близкие, которым она может доверять. Две стороны одной монеты. Емитсу с гордостью наблюдает за своей дочерью и учеником. Они не только выжили, но и вознеслись на самую вершину. Он им не нужен. Впрочем, он привык. Он им не нужен, но это не помешает ему стоять в тени и подхватывать там, где они не справляются. Ведь это его долг не как Внешнего Советника, а как отца и учителя. Пусть он и был откровенно некомпетентным в этих вопросах, но они больше и не нуждаются в его руководстве. Донна Вонгола и ее Внешний Советник. Тсунаеши Савада ди Вонгола и Базиль.