Give me my heart back!

— Как же ты, тварь, работаешь? — Хуа Чэн в третий раз перезагрузил приложение и заново открыл настройки. Но как бы он не старался, этот чёртов Тиндер не показывал расстояние ближе, чем в двести пятьдесят метров. Хуа Чэн уже обошёл полдома и даже познакомился со своими соседями сверху, но Сянь Лэ так больше ему и не встретился. И хотя в кармане по-прежнему бережно хранилась его визитка, Хуа Чэн не оставлял надежд выяснить, где тот живёт, самостоятельно и понаблюдать за ним издалека, не обременяя его жизнь своим присутствием. Ему даже было плевать, что о нём могли подумать люди. Хэ Сюань, к примеру, на его это желание «любоваться божеством» со стороны, вместо того, чтобы позвонить по номеру с визитки и, наконец-то, встретиться, лишь покрутил пальцем у виска. А Инь Юй предупредил: в полиции у него знакомых нет и, если что, вытащить Хуа Чэна оттуда он не сможет. — Нужно будет потом написать жалобу, — закрыв приложение, Хуа Чэн опустил телефон и, щурясь, посмотрел на солнце. Небесное светило жарило беспощадно, от чего начинали болеть не только глаза, но и голова. Утро Хуа Чэна началось сегодня безбожно рано. Поднявшись ни свет ни заря, он сварил кофе и, пожарив яичницу с остатками орехового сыра, отправился на очередное разведывание территории. Несмотря на то, что на работе сейчас был отпуск, у Хуа Чэна ещё оставались мелкие домашние дела, которые, хоть и не были срочными, но внимания требовали. Например, у него почти не осталось продуктов. Начатый пакет сливок да пара яиц на дверце были последними, так что холодильник срочно требовал пополнения. Правда у Хуа Чэна всё ещё была под завязку забита морозилка. Но всё, что там лежало, непременно требовало готовки, а желания стоять у плиты у него сейчас не было от слова «совсем». И вот, дотянув с походом в супермаркет до последнего, Хуа Чэн в сотый раз за последние пару недель решил вновь попытать счастье в поиске обители божества по имени Сянь Лэ. Но в итоге, сколько бы не старался, так и не смог приблизиться к своему идолу ближе, чем на эти чёртовы двести пятьдесят метров. И всё, что ему оставалось, это наконец-то сдаться. Если бы Хуа Чэн по-настоящему верил в высшие силы, то он, несомненно, подумал бы, что судьба над ним измывается. По-другому своё фиаско он уже не знал, как оправдать. — Как же хочется курить, — усевшись прямо на бордюр перед домом, Хуа Чэн откинул голову назад и устало прикрыл глаза. То ли от недосыпа, то ли от жары у него жутко гудела голова. Тупая боль не терзала нервную систему острыми вспышками, но давила своим постоянным присутствием, время от времени то усиливаясь, то ослабевая. И если поутру её можно было не замечать, списав всё на погоду и свою дурную привычку подниматься с постели сразу же, как проснулся, то сейчас это уже начинало превращаться в медленную пытку. Поймав слабый ветерок, Хуа Чэн блаженно застонал. Воздух приятной прохладой ласково скользнул по шее, чуть холодя влажную от пота кожу. И если бы не мстительные палящие лучи поистине адского огненного шара, именуемого солнцем, то Хуа Чэн был бы вполне рад так и остаться прямо здесь, на тёплом асфальте, довольствуясь тишиной и покоем. Но, к сожалению, воздух начинал медленно нагреваться, делаясь тяжёлым и душным, и всё, что Хуа Чэну оставалось, это вернуться в свою квартиру и растянуться на прохладном полу, прямо в прихожей. По крайне мере до тех пор, пока его не перестанет мучить эта беснующаяся головная боль. Вспомнив, как было легко переносить жару в Малайзии, Хуа Чэн недовольно вздохнул. Даже тот факт, что он бросил курить, что, стоит признаться, действительно облегчило жизнь его лёгким, сейчас не сильно помогал дышать полной грудью. Хуа Чэн ненавидел жару. Ненавидел настолько, насколько это вообще было возможным. И сейчас, кажется, с каждой секундой ему становилось совсем плохо. Лоб и виски горели и пульсировали. А тело казалось чересчур лёгким. Из него будто выкачали все силы, и если бы Хуа Чэн не знал точно, что не имеет проблем с сахаром, то подумал бы, что у него случился приступ гипогликемии. Пора было срочно возвращаться в квартиру. Но стоило Хуа Чэну подняться с прохладного бордюра, как мир его пошатнулся. «Наверное, стоило остаться сегодня дома», — пронеслось в голове Хуа Чэна, прежде чем перед его глазами заплясали мушки, а земля ушла из-под ног. Мысли Хуа Чэна в один момент погасли, словно выключенная лампочка. И настала, наконец-то, полная умиротворения тишина.

****************

— Он хоть жив? Мне стоит беспокоиться и звонить брату? — Ши Цинсюань окинул взглядом парня, бессознательное тело которого притащил с собой Се Лянь, и с шипением открыл банку с колой. — Он, конечно, поворчит, но труп спрятать поможет. — Не шути так, А-Цин, — Се Лянь уже успел вытащить из морозилки лёд и, завернув в полотенце, аккуратно положил его на лоб незнакомцу. Тот от прикосновения прохлады к голове даже не шелохнулся. — У него, кажется, тепловой удар, — Се Лянь обеспокоено взял руку парня, стараясь прощупать пульс. — Может, вызвать врача? — А ты не подумал об этом прежде, чем тащить его сюда? — Ши Цинсюань присел рядом, внимательно рассматривая парня на своём диване. Ему показалось, что он уже где-то его видел, но всё никак не мог вспомнить, где. — Может, его вообще нельзя было двигать? А ты его ко мне на седьмой этаж тащил. — Не мог же я его бросить на улице на самом солнцепёке, — найдя ровный и весьма обнадеживающий пульс, Се Лянь немного успокоился. Вид парня, чуть бледный и измученный, всё ещё вызывал у него тревогу, но его глубокое дыхание и ровное сердцебиение уже не заставляли Се Ляня биться в панике. Похоже, с вызовом врача можно было повременить. — Знаешь, вы сталкиваетесь уже второй раз, и это наводит меня на мысли, что ничего случайного — не случайно, — Ши Цинсюань пихнул Се Ляня в бок, но тот в ответ лишь нервно улыбнулся. Он не стал рассказывать, что этот самый незнакомец практически упал к его ногам, и «столкновением» их встречу назвать можно было с большой натяжкой. У Се Ляня чуть сердце в пятки не ушло, когда, завернув за угол, он заметил, как кто-то теряет сознание. Парень уже был на полпути к земле в тот момент, когда Се Лянь успел в два рывка оказаться рядом и подхватить под руки. И какого же было его удивление, когда незнакомец оказался тем самым обладателем безумно восхитительных глаз, что так и не соизволил ему позвонить. Се Лянь не был врачом, но, по всей видимости, парень, изнуренный жарой и, возможно, если судить по тёмным кругам под глазами, работой или учебой, потерял сознание прямо по пути домой. Он выглядел таким измученным, что у Се Ляня даже мысли не проскочило, чтобы оставить его перед домом, обойдясь обычным звонком в больницу. — О! Он, кажется, приходит в себя, — Ши Цинсюань указал на лицо парня. Тот, чуть поморщившись, медленно, словно вырываясь из лап глубокого сна, открыл глаза. Хуа Чэну казалось, он попал в рай. Его окружали приятные запахи, голова больше не раскалывалась от тупой боли, а что самое важное — больше не было той ужасающей духоты. Но его благоговейное пребывание в раю не продлилось долго. Стоило ему заслышать уже знакомый голос и открыть глаза, как сердце его резко бухнуло вниз. — Как ты себя чувствуешь? Хуа Чэн медленно, не веря в происходящее, перевел взгляд на парня, сидящего на полу подле него, и воздух, блаженной прохладой наполнявший его лёгкие, тут же ушёл из него. — О! Глаза и правда разного цвета. Прикольно! — ни к селу ни к городу вставил сидящий рядом молодой парень с чуть женственными чертами лица, и Хуа Чэн тут же среагировал в своей привычной манере: — Купи себе линзы, такие же будут, — Хуа Чэн попытался было приподняться на локтях, но от внезапного приступа тошноты снова обмяк. — А-Цин вовсе не хотел оскорбить тебя, — чуть сконфуженно подал голос Се Лянь, и сердце Хуа Чэна вновь испугано забилось. Ему дико захотелось провалиться сквозь землю. Ну почему? Почему всякий раз, как это божество видело его, он имел вид бойцовской груши: помятый, несвежий и оставляющий желать лучшего. — Это скорее я виноват, — растолковав молчание Хуа Чэна по-своему, Се Лянь доброжелательно улыбнулся. Его рот, аккуратный, с чуть пухлой нижней губой, скривился в извинении, и Хуа Чэн едва не отвесил себе оплеуху. — Я рассказал Ши Цинсюаню о встрече с парнем с невероятно красивыми глазами. А он мне не поверил. — Я не говорил, что не верю, — обиженно запротестовал Ши. — Я разве так сказал? — Нет, но ты сказал... Они продолжали дружески препираться, но Хуа Чэн уже их не слышал. "Парень с невероятно красивыми глазами"? Это Сянь Лэ про него? Серьезно? Это он-то «парень с красивыми глазами»? Да быть такого не может. Это божество явно его с кем-то спутало. Хуа Чэн негромко кашлянул, привлекая к себе внимание. — Тебе нехорошо? — тут же встрепенулся Се Лянь, и от его прикосновения к своей руке Хуа Чэн невольно вздрогнул. — Ой, прости, — тут же стушевался Се Лянь. — И что я на "ты" тоже прости. Я не хотел тебя оскорбить. — Меня это не оскорбляет, — поспешил развеять недоразумение Хуа Чэн. Собравшись, наконец-то, с мыслями, он нашёл в себе силы и, справившись с тошнотой, сел. — Это мне стоит извиняться, что причинил вам неудобства. — Нет-нет-нет! — замахал руками Се Лянь. — Какие ещё неудобства? О чём может быть речь? — У вас, должно быть, были свои дела, а вы помогаете мне. — Разве может быть что-то более важное, чем помочь человеку в трудную минуту? — Вы ещё раскланяйтесь друг перед другом, — фыркнул в шутку Ши Цинсюань, но, поймав на себе два пристальных взгляда, чуть было не ахнул: "Да вы шутите?!". Се Лянь и этот помятый жизнью, но всё-таки весьма симпатичный парень явно были смущены. И если от своего друга Ши Цинсюань ещё ожидал чего-то подобного. В конце концов, Се Ляня было легко вогнать в краску. Но вот от парня на его диване, что выглядел, как прожженный жизнью жигало, -- совсем нет. Но что больше всего выбило из колеи хозяина квартиры, так это странный блеск в глазах обоих его «гостей». Первым пришел в себя Хуа Чэн. — Я благодарю за помощь, — он постарался улыбнуться Сянь Лэ самой своей мягкой улыбкой. — Не знаю, что на меня нашло. Видимо, стоило остаться дома, а не ходить по этой духоте, — Хуа Чэн почувствовал, как уголки его губ дрогнули, делая и без того дёрганную улыбку ещё более кривой, но, продолжив и дальше игнорировать присутствие Ши Цинсюаня, он постарался справиться со своим волнением и, обнажив белые зубы, мягко поблагодарил: — Вам даже пришлось нести меня к себе домой. Спасибо. — Не стоит! — тут же запротестовал смущенный Се Лянь. — Это было не так тяжело, как могло показаться. — Да, — встрял в разговор Ши Цинсюань, пристально разглядывая поочерёдно то Се Ляня, то Хуа Чэна. Всё-таки он где-то видел этого парня, но всё никак не мог вспомнить, где. — Се Лянь у нас имеет серебряную медаль по единоборству. Он не такой хиляк, как может показаться под этим своим оверсайз. И ещё, — Ши Цинсюань гордо выпятив грудь, указал на себя пальцем. — Это моя квартира. Хуа Чэн моргнул и поднял, наконец, голову на Ши Цинсюаня. Се Лянь? Так вот каково было настоящее имя этого божества. Се Лянь… Бог милосердия, достойный почестей и благодарностей — поистине красивое имя, как, впрочем, и сам его обладатель. Восхитительное. Просто потрясающее. Хуа Чэн почувствовал, как от низа живота вверх к груди заструились сотни мелких пузырьков, наполняя его счастьем. Теперь, когда он знал его имя, имел счастье беседовать с ним, да ещё и был в его... Стоп! — Твоя квартира? — Хуа Чэн внезапно опешил. — Да, — отмахнулся Ши Цинсюань и, не в силах больше терпеть, спросил прямо в лоб: — Послушай, раз уж мы тут все на "ты", мы где-нибудь встречались? — А-Цин! — Се Лянь укоризненно посмотрел на друга. Тот и раньше заигрывал перед ним со своими потенциальными жертвами. Но не сейчас же. — Я серьезно! Это не подкат! Ты мне кажешься очень знакомым. — Не думаю, — покачал головой Хуа Чэн после нескольких секунд раздумий. Даже если они и пересекались раньше, то явно не так близко, чтобы Хуа Чэн смог запомнить лицо напротив. — Но я определено видел тебя где-то раньше. — Вы живёте в одном доме, — Се Лянь моргнул и, вскинув брови, обернулся на своего друга. — Разумеется, вы виделись. — Нет, — махнул рукой Ши Цинсюань. — Это совсем не то. Ну, да ладно. Забудем на время, — он допил свою колу и, отставив пустую банку в сторону, посмотрел на Хуа Чэна. От его взгляда, а точнее от озорной искры в его полных веселья глазах, сердце Се Ляня испуганно ёкнуло. — Скажи мне, милый друг... — Как тебя зовут? — рьяно перебил Ши Цинсюаня Се Лянь, отчего тут же сам и залился краской под пристальным взглядом Хуа Чэна. На свою беду Се Лянь догадывался, о чём именно хотел спросить незнакомца Ши Цинсюань, и потому всеми силами постарался увести разговор в другое русло, и по возможности вообще сбить друга с мысли. — Сань Лан, — не задумываясь, отчеканил Хуа Чэн, продолжая смотреть на заалевшие щеки Се Ляня. В его голове не переставая крутилась мысль, что это божество не просто помнило об их внезапной встрече, но ещё и рассказало другим о том столкновении. Выходит, не один Хуа Чэн был взбудоражен. Сянь Лэ, то есть Се Лянь, получается, тоже. «Не может этого быть», — пронеслось в голове Хуа Чэна, и визитка, по-прежнему бережно хранившаяся в его кармане, словно стала горячее градусов на двадцать. Неужели все эти две недели своего брожения вокруг да около он потратил впустую? — Сань Лан? — голос Се Ляня донёсся до слуха Хуа Чэна с большим опозданием. Он словно в замедленной киносъёмке сперва увидел, как изогнулись в лукавом неверии губы его божества, и лишь спустя пару секунд смог уловить суть его слов. — Мгм, — утвердительно кивнул Хуа Чэн, продолжая смотреть в глаза напротив. Се Лянь и правда был настоящим произведением искусства. С этими своими полными жидкого золота миндалевидными глазами, пушистыми безбожно длинными ресницами и чертовой родинкой под глазом. Се Лянь, казалось, был идеален во всём. Хуа Чэн даже представить не мог, каким нужно быть любимцем судьбы, чтобы иметь такую кожу, как у Се Ляня. Загорелая, с лёгким оттенком бронзы она не шла ни в какое сравнение с его собственной. У Хуа Чэна вообще было подозрение, что у небесного светила имелась личная вендетта против него. По-другому те ожоги, что оставляло солнце на его белой коже всякий раз, как он выходил на улицу в разгар дня, нельзя было объяснить ничем другим. Ни один крем от солнца не был способен уберечь Хуа Чэна от болезненных красных пятен, что в последующие пару недель сползали с его рук, ног и шеи белой шелухой отмершей кожи. Но Се Лянь… Он был совершенно другим. — Сань Лан? — Ши Цинсюань уже успел подняться на ноги и, сложив руки на груди, с интересом разглядывал парня. Это имя, на удивление, тоже показалось ему чуточку знакомым. — Больше похоже на псевдоним. Ты не… — в его памяти внезапно что-то всколыхнулось, заставив резко замолчать. Ши Цинсюань попытался было ухватиться за ускользающую мысль, но та уже растворилась в его голове, оставив после себя лёгкий след разочарования и досады. Но вновь ускользнувшая догадка не заставила Ши Цинсюаня долго пребывать в унынии. В институте его учили, что если не можешь что-то вспомнить или придумать, то следует пользоваться теорией аллегорий. И сейчас был как раз подходящий случай, чтобы воспользоваться уроками прошлого. — Ты романист? — Нет, — тут же покачал головой Хуа Чэн. Слабость уже полностью оставила его, позволив почувствовать себя более уверенно в собственном теле. Выпрямившись и поудобнее сев на диване, он мысленно взмолился всем известным богам, чтобы Се Лянь поднялся уже с пола и сел рядом с ним. — Но ты работаешь на дому? — не желая унимать своё любопытство, продолжал выпытывать Ши Цинсюань. Его, казалось, уже не заботило лёгкое волнение Се Ляня рядом с новым знакомым и тот факт, что на его диване находился по существу совершенно посторонний человек. Все его мысли крутились вокруг одной идеи: он точно уже видел, встречал или слышал о Сань Лане и теперь никак не мог успокоиться, страстно желая выяснить подробности. — С чего ты это решил? — хмыкнул Хуа Чэн, с трудом отводя взгляд от Се Ляня. Тот продолжал сидеть на полу возле дивана и, кажется, совсем не собирался подниматься. Но, вопреки ожиданиям Хуа Чэна, ответил за Ши Цинсюаня сам Се Лянь. — А-Цин инструктор по пилатес, — Се Лянь скрестил ноги по-турецки и чуть покачнулся назад, отчего Хуа Чэн ощутил почти физическую необходимость податься вперёд и придержать того от падения. — И каждое утро проводит занятия с группой прямо у вас во дворе. Так ведь? — Се Лянь обернулся на Ши Цинсюаня, что просто светился от этого заявления. — Он знает всех, кто выходит утром на работу. — А может, я работаю по ночам? — с ехидной ноткой в голосе подметил Хуа Чэн и бросил изучающий взгляд на Ши Цинсюаня. Несмотря на весьма запоминающуюся внешность, парень не казался ему даже отдалённо знакомым. Ши Цинсюань был весьма неплох собой. Дружелюбен и, как следовало из слов Се Ляня, он был весьма общительным и социальным типом. Но нет, Хуа Чэн точно не видел его раньше. И был более чем уверен, что и он тоже. — Тогда бы это объяснило твои синяки под глазами, — без намёка на оскорбление закивал в ответ Ши Цинсюань. По чести сказать, заявление Се Ляня о том, что Ши знает почти всех офисных пятидневщиков в их доме, не было многогласным. Ши Цинсюань действительно знал в лицо большую часть жильцов. И не только потому, что проводил занятия, но и ещё по причине своего общительного характера. Он просто не мог пройти молча, не поздоровавшись с парнем на парковке или не перекинуться парой слов с кассиром в супермаркете. Но Сань Лан… Он явно был исключением из списка. — Кстати, да, — Се Лянь наконец-то встал с пола и, присев рядом с Хуа Чэном, с серьёзным выражением лица спросил: — Ты выглядишь сильно уставшим. У тебя какие-то проблемы? Может, мы можем помочь? Расскажи, что у тебя случилось. "Ты случился!", — хотелось ответить Хуа Чэну, но собственное удивление на пару с восхищением самоотверженностью Се Ляня не дали ему и слово из себя выдавить. Он действительно просто обязан был быть богом. Ведь такие люди, как Се Лянь, обычно встречались редко. И то, по большей части в книгах и на экранах кино. По крайней мере, Хуа Чэн за все свои двадцать семь лет никогда ещё не сталкивался с человеком, предлагающим помочь без оговорки на дальнейшую плату. И, в принципе, он этому не удивлялся. В конце концов, каждый поступок или шаг навстречу должен иметь хоть какую-то отдачу. В противном случае желание получать всё на безвозмездной основе ни к чему хорошему не приведёт. И это нормально. Но Се Лянь, похоже, на полном серьёзе предлагал ему помощь. Ему, по сути, совершенно не знакомому человеку. И, что более важно, даже не собирался просить что-то взамен. Помочь? Просто так? Серьёзно? Се Лянь что, действительно собирался ввязаться в любое дело, лишь бы выручить из трудностей незнакомца? — У меня небольшая фотостудия. Денег немного, но если у тебя серьезные проблемы и я могу помочь — говори, не стесняйся. Хуа Чэн чуть было не открыл рот от удивления. Стесняться? Да Хуа Чэн забыл давно уже, что это вообще такое – стеснение. Единственное, что сейчас серьёзно волновало его, – это огонёк в глазах Се Ляня, так искренне стремящегося поделиться своей благодетелью. Если он поступал так с каждым, то было удивительно, как никто ещё не воспользовался им. У Хуа Чэна просто волосы на затылке вставали дыбом от одной лишь мысли, что таким человеком может кто-то манипулировать себе во благо. — Ну что? — так и не получив ответа, Се Лянь придвинулся ещё ближе, и Хуа Чэн почувствовал запах его шампуня. Лёгкий, свежий, он буквально заструился с чуть волнистых коротких волос Се Ляня, заставив Хуа Чэна невольно податься вперёд. — Нет, — он покачал головой, мысленно прося богов дать ему чуточку самообладания. — У меня нет проблем. Просто работы было много. Уже всё в порядке. — То есть, — медленно заговорил Ши Цинсюань, и Се Лянь, занятый высматриванием блефа в чересчур спокойном лице Хуа Чэна, не сразу заметил подозрительных ноток в его голосе, — ты теперь свободен и можешь, наконец, прийти к нему на съемки? — вскинув брови, он указал взглядом на хмурящегося Се Ляня. — Вполне, — стараясь не замечать на себе пристального взгляда, так же спокойно кивнул Хуа Чэн. — Чудно! — Ши Цинсюань хлопнул в ладоши. — А то Лянь уже весь извелся, закидывая нас всех риторическими вопросами из серии: «Почему же ты не звонишь?». — А-Цин! — рассерженной кошкой зафырчал внезапно встрепенувшийся Се Лянь, вновь покрываясь румянцем. — Что? — как ни в чём не бывало продолжил Ши Цинсюань. — Ты и так уже всем рассказал про парня с «невероятно красивыми глазами», который «так и не позвонил». Так чего на меня шикаешь? — поймав на себе заинтересованный взгляд Хуа Чэна, Ши Цинсюань громко хихикнул и весело закончил: — Цитирую: "Должно быть, я его чем-то обидел тогда, вот он и не звонит". — А-Цииин… — Се Лянь взвыл раненым зверем и спрятал пылающее лицо в ладонях. От его щёк, казалось, можно было прикурить. — Нет, — тут же встрепенулся Хуа Чэн. Он не желал, чтобы на его счёт у этого божества были неверные доводы, и потому поспешил убедить того в обратном. — Всё совсем не так. — Правда? — Се Лянь выглянул из-за пальцев, робко кидая взгляд на Хуа Чэна. — Да. Я... — он открыл было рот, но тут же смолк. А что, собственно, "он"? Не хотел быть навязчивым? Испытывал панические атаки всякий раз, как думал позвонить и услышать голос Сянь Лэ? Желал его всем своим нутром? Порывался найти, схватить и спрятать от посторонних глаз? Что из этого вообще можно было произносить вслух? — Я тебя понимаю, Сань Лан, — поняв его заминку по-своему, закивал головой Се Лянь. Хуа Чэн тут же почувствовал, как его собственные кости заныли от напряжения. Се Лянь если его и понимал, то явно неправильно. И это нужно было срочно исправлять. — Не все люди любят сниматься, — вежливо улыбнулся Се Лянь. — Это вполне нормально. Я, к примеру, очень часто слышу от клиентов, что они не фотогеничны. Хотя, думаю, тебе не стоит об этом беспокоиться. «Да при чём здесь это?!», — захотелось выпалить Хуа Чэну. Как Се Лянь вообще смог по его блеянью прийти к подобному выводу? Да Хуа Чэну вообще плевать было на то, как он выглядит на фотографиях. Его не беспокоило чужое мнение. Он с подросткового возраста уже усвоил, что окружающим в его теле не нравилось буквально всё. Его слишком высокий рост, который он по глупости раньше пытался скрыть, чуть сутулясь. Его жилистое тело. Его разного цвета глаза. Его — всё! Хуа Чэну понадобилось пять лет, чтобы понять, что все его детские комплексы, по сути, не имели почвы. Пять лет, чтобы научиться ходить выпрямившись, с гордо поднятой головой, и не прятать больше своё тело под мешковатыми толстовками. Пять лет, чтобы не прятать взгляд под длинной чёлкой и уметь ответить на колкость так, чтобы у наглеца лицо горело от смущения и гнева ещё несколько часов. Страх плохо выйти на фотографиях? Ха! Да Хуа Чэну плевать было на эту людскую фобию. Чего он серьёзно опасался, так это ляпнуть какую-нибудь глупость во время съёмки. Вот это он мог. На это у него был талант. Сморозить какую-нибудь ересь, а после получить за это целый букет из пощёчин и испепеляющего взгляда. — К тому же… — продолжал что-то лепетать, жестикулируя руками, Се Лянь, в то время как Хуа Чэн понятия не имел, как его остановить и что сказать в своё оправдание. И пока внутри каждого из них здравый смысл боролся с предрассудками, Ши Цинсюань пристально наблюдал за своими гостями. Сложив руки на груди и прищурившись, он перебегал взглядом с одного на другого. Между этими двумя явно была некая химия, и, хотя он пока не мог понять её природу, одно он знал наверняка: Се Лянь явно хотел заполучить себе в модели этого Сань Лана. А Сань Лан, хоть и выглядел внешне спокойным, явно был сбит с толку и, похоже, сейчас никак не мог подобрать подходящих слов, чтобы заткнуть поток извинений и оправданий со стороны Се Ляня. — Сань Лан, — громко позвал Ши Цинсюань, и Хуа Чэн на пару с Се Лянем одновременно повернули на него головы, — раз уж ты не против побыть моделью Се Ляня, то приезжай завтра к нему в студию. Она не так далеко отсюда. Всего две станции метро. Приедешь? — Ши Цинсюань одарил своего гостя сверкающей улыбкой. — Я не против, — пожал плечами Хуа Чэн, вновь возвращая всё своё внимание Се Ляню. Теперь, когда он знал его настоящее имя и был в миллиметре от того, чтобы узнать, где территориально его фотостудия, Хуа Чэн предвкушал, как вернётся домой и выудит из интернета всю информацию о Се Ляне, что только сможет найти. — Вот и чудно! — Ши Цинсюань громко хлопнул в ладоши, отчего Се Лянь заметно вздрогнул. Только что, сразу после слов Сань Лана, его словно втянуло в неведомый транс. В его голове всё ещё звучал низкий приятный голос, когда он вдруг осознал, на что именно Сань Лан согласился. Се Лянь сглотнул и медленно перевёл взгляд на парня рядом. Сань Лан завтра и правда к нему приедет? Без шуток? Серьёзно? В таком случае, ему срочно требуется проверить оборудование и навести порядок в студии. Возможно, придётся провести влажную уборку и… — Се Лянь. — Ммм? — он, кажется, настолько задумался, что снова выпал ненадолго из реальности. — Что такое, Сань Лан? — Во сколько мне лучше всего приехать? — О! Ах, да! Время! Совершенно точно. Эм… Давай договоримся на одиннадцать дня, — Се Лянь засуетился, выискивая глазами свою сумку. — Я сейчас напишу адрес моей студии. Погоди минутку, — вытряхнув себе на колени записную книжку, пару карандашей и нечто напоминающее завернутый в фольгу недоеденный кекс, Се Лянь принялся чертить карту. Записав ещё раз свой телефон, имя и адрес студии на обратной стороне импровизированной карты, он выдрал лист из ежедневника и с широкой улыбкой на лице протянул Хуа Чэну: — С нетерпением буду ждать нашей встречи! — Взаимно, — Хуа Чэн взял записку из рук Се Ляня, ощущая приятное остаточное тепло. Если из них двоих кто и будет ждать завтрашнего дня, то это точно будет Хуа Чэн. Теперь, когда в его голове роилась куча всяких идей по поводу того, как провести завтра побольше времени с Се Лянем, он понятия не имел, как ему теперь заснуть этой ночью. Ночью, за которой непременно последует новый день, полный ласкового солнца под названием Се Лянь.