Несчастна я,
Которая в сетях тайной любви
Люблю, не надеюсь и молчу,
а кумир мой этого не знает
Домой я пошёл пешком. Хотелось проветрить голову и изгнать все жуткие мысли, до сих пор завывающие там. Вена была прекрасна в лучах прощающегося с сегодняшним днем солнца. Свежий ветер, треплющий волосы и невесомо гладящий по щекам. Моя душа явно устала испытывать хоть что-то, кроме спокойствия и в таком практически безразличном состоянии я шёл, наверное, час или больше, потому что оказавшись у двери дома, я почувствовал, что готов лечь на пороге, так и не добравшись до кровати. Я взялся за ручку и вошёл внутрь под аккомпанемент тихого скрипа старой двери.Время тянулось мучительно медленно, словно кто-то неторопливо растягивал, перемешивал смолу, готовясь превратить её в сияющий янтарь.
Не выдержав испытания томительным ожиданием, девушка с наступлением позднего вечера, обессиленная, вошла в комнату к Моцарту. От духоты, темени и без того заплаканные глаза окутала белая пелена. На ощупь, Констанц осторожно подошла к окну, отдернула посеребренный молодым лунным сиянием тюль и распахнула ставни, пуская в удушливую комнату живительную свежесть засыпающей столицы.
Пламя только что зажженной свечи плясало на неказистых сероватых полотнах, утягивающих стены, и подрагивало от касающегося его во время непрерывного танца лукавого ветра, превращающего золотой свет в магическую пляску теней.
Но под гнетом уныния не видела этого завораживающего танца жизни юная девичья душа.
Констанц опустилась на кровать, опустив дрожащие руки на колени скоромного платья цвета весенней фиалки, оттеняющего ещё совсем недавно очаровательный персиковый румянец и горящие нежностью и любовью ясные глаза, но теперь он только подчеркивал болезненную белизну кожи и тусклый, затянутый горьким смогом взор.
***
Дверь скрипнула, и на пороге показался знакомый, по-родному желанный силуэт. Утомленная душа затрепетала, перехватывая судорожное дыхание, и ринулась мотыльком на молодой тайный огонь.
Не имея сил сдерживаться более, Констанц припала щекой к его груди, крепко обнимая за плечи. Кроме Вольфганга для неё больше ничего не имело значения - он здесь, он рядом. Но он не любит.
От этого нестерпимо больно.
- Вольфганг! - смогла произнести она, - Простите, но я не могла больше ждать.
Слёзы снова застлали красивые глаза.
- Мне нужно вам сказать! - девушка сильнее прижалась к молодому человеку, судорожно дыша, - Родители стремятся выдать меня замуж. Я словно товар, который готовы отдать за бесценок, только бы избавиться от него. Но они не понимают! Они не знают, как и вы!..
Голос невольно сорвался на крик. Колени дрогнули, и девушка опустилась перед ним на колени, лихорадочно закрывая лицо руками. Сердце оглушительно колотилось, отдаваясь болезненной пульсацией в висках, рыдания утихли, и она промолвила.
- Я люблю вас...
Как только я вошел в комнату, кто-то вынырнул из полумрака прямо передо мной. Шелест легкого платья и аромат цветочных духов, правда, сейчас они почему-то отдавали горечью, окружили меня. Тоненькие пальчики скользнули по плечам и сжали в крохотные кулачки ткань камзола. "Вольфганг!" Голосок зазвенел, рассыпаясь холодными слезами. Констанц жалась ко мне, словно маленький потерявшийся котенок, говорила стремительно, выплескивая горечь и, видимо, давно запертые в светлой душе, слезы. Во всем потоке я различил только пару слов, и не успел я сомкнуть на гладком корсете руки, как девушка соскользнула на пол. " Я люблю Вас..." Я опустился на колени рядом с ней. Я слышал тихие всхлипы и, кажется, гулкие удары сердца. - Констанц, - я дотронулся до ее лица, нежных щек, на которых блестели мокрые дорожки. В неровном свете свечи девушка походила на привидение, бледное и испуганное. Она не поднимала глаз, будто не слыша меня. - Констанц, - я снова позвал ее, стирая слезы с мягкой кожи. - Милая, кто тебя обидел? Успокойся, здесь тебя никто не тронет... Расскажи мне, что произошло…
Странно, но долгожданные касания и звук всегда чарующего голоса не успокаивали, а совсем наоборот.
Он говорил с ней тихо, ласково, словно с ребёнком. Констанц, судорожно выдыхая, обняла сама себя за плечи, стараясь успокоиться.
Утомленные глаза, обрамленные густыми, влажными ресницами, на которых кое где замерли кристаллики слез, медленно приоткрылись и глядели словно в душу молодого человека.
- Никто никого не обидел. Все происходит так, как до́лжно. Родители желают мне добра, а потому продают женихам, которых не мне выбирать. Кто заплатит больше, тому и отойду.
Она замолчала, внимательно глядя на Вольфганга, пытаясь найти ответ на три заветных слова, очень тяжко давшиеся ей.
- Но если бы они спросили, за кого я готова пойти замуж, ответа бы не получили, ибо смешны наивные мечты о нем, скрытые искренние порывы сблизиться, лишний раз напомнить о себе. Но зачем вы просите объясниться, разве вам не все равно?..
Слова звучали мягко и наивно, совсем беззлобно, даже жалостливо.
"Кто заплатит больше, тому и отойду." Ужас, разлившийся в светлых глазах, коснулся и меня ледяными пальцами. Я глубоко вздохнул, слушая тихие объяснения. "Замуж" "Продают" "Не мне выбирать" Бедная девушка, управляемая железной волей деспотичной матери, хрупкий цветок, пробившийся сквозь грубые камни тяжелой жизни, готов был склонить нежную головку навсегда и погибнуть под чьим-нибудь жестким каблуком. "Но зачем вы просите объясниться, разве вам не все равно?.." Возмущение взметнулось в душе, подобно пламени, пожирающему новые дрова. - Мне? Все равно? Констанц, ты - единственная девушка, которая относится ко мне по-настоящему, искренне и нежно, не требуя чего-то взамен. Твои слова, признание.... ты бесстрашно отдаешь мне свое маленькое сердечко, и я обещаю сохранить его. Пусть я не могу пока произнести тех слов, которых ты ждешь от меня, - большие глаза затопила печаль, и завесила открытый взгляд собирающимися слезами. - Но ты дорога мне, и я искренне прошу тебя остаться рядом со мной. Мне нужно время.. Позволишь ли ты мне эту роскошь? - я отвел упавший на лоб белокурый локон.
Она покорно склонила голову, шелковистые кудри рассыпались по плечам.
- Я буду ждать столько, сколько нужно, Вольфганг...
Лёгкая обида неприятно кольнула в самое сердце, девушка зажмурила глаза.
- Скажи, есть ли хоть малейшая надежда для меня пусть ненадолго, но стать частью твоей жизни?..
Она робко подалась вперёд, на щеках вновь выступил нежный живой румянец. Грудь, стянутая корсетом, тяжело вздымалась и опадала, и девушка, стыдясь, несмело прижала к ней руки, закрывая.
- Я не смею вставать между тобой и музыкой - она для тебя - все и кто я такая, чтобы мешать тебе. Но позволишь ли ты мне стать ближе?..
“..есть ли хоть малейшая надежда для меня пусть ненадолго, но стать частью твоей жизни?..” - Ты всегда была в моей жизни, еще с нашей первой встречи в Мангейме, - единственные ранее воспоминания об тех днях с Алоизией неприятно окатили. Но нежные хрупкие сиреневые кусочки мозаики сейчас заменили их, встав на свое давно пустовавшее место в моем сердце. Маленькая девочка из воспоминаний легким видением проскользнула в душу, взращивая новые цветы. Небольшие, но храбрые незабудки закачали лепестками, колышась от легкого дыхания Констанцы на моем лице. - Ты мой бесстрашный ангел-хранитель, и без твоей заботы и мягких рук, - я коснулся губами тонких пальчиков, - мне не выжить здесь. "...позволишь ли ты мне стать ближе?.." Широко раскрытые голубые глаза смотрели на меня, пробираясь теплым ветерком в сердце. - Я не могу отказать, и, честно сказать, не хочу, - я обхватил руками тонкую талию и поставил девушку на ноги. - Пойдем сюда, - я за руку подвел ее к клавесину. - Я помню, что ты умеешь прекрасно играть. Окажешь мне честь? Сыграешь со мной?
Дрожащих пальцев коснулись теплые губы. Она едва вздрогнула, ласково и печально улыбаясь.
" и без твоей заботы ... мне не выжить здесь... "
" Ты прав. Ты слишком чист для этого города, страны, для этого испорченного и погрязшего во блуде и лжи мира, Вольфганг. Ты паришь в мечтах над грешною землёй, борешься за то, во что веришь, не взирая на потери, не задумываясь, что приходится пережить людям, которым ты дорог. Как истязают себя они тревожными мыслями, но не важно это. Пока мы живы, мы будем молиться за тебя. Когда небо заволокут черные тучи, когда вскипит море от ярости твоих завистников и иссочится земля кровью от их желчи, мы будем молиться. Покуда я жива, покуда разум и язык повинуются мне, я буду молиться за тебя всегда."
***
Она и не заметила, как нежные руки осторожно обвили её талию и поставили на ноги. Поддавшись уверенной руке, она подошла к клавесину, коснулась чуть запылившихся клавиш и обратила взгляд на молодого человека.
- Почту за честь, Маэстро.
Она подождала, пока Моцарт займет свое место, но лишь Констанц присела рядом, по комнате разлились чарующие, многоголосые звуки радостной музыки. Изящные руки кочевали по клавишам, творя роскошное полотно мелодии, обволакивающее и уносящее неведомо куда. Мир, сражения, горе, любовь... Все сосредоточила в себе незримая рассказчица по имени Музыка. Она парила, плясала, горевала, а Констанц была вместе с ней.
Но вот умолкли магические звуки, руки ласково погладили уставшие клавиши, и девушка повернулась к Моцарту. Едва заметно тяжело выдохнув, она приблизилась к нему, согревая дыханием прохладную кожу, коснулась губами щеки.
- Я уже не маленькая девочка, Амадей.
Она отстранилась, обращая теплый взгляд на него. Совсем недавно беззаботные черты ныне были словно скованны. Печать смятенного волнения легла на ясное чело. Девушка с сочувствием в ещё немного сбившемся голосе спросила.
- Ты расстроен, что случилось?
Мы играли вместе, Констанц следовала за мной, четко касаясь клавиш. Мелодия наполнила комнату весельем, живостью, взлетающими и парящими над нашими головами призрачными листьями, подчиненные игре озорника-ветра. Это был один из моих дивертисментов, который Констанц выучила еще несколько лет назад, и меня поразило, как точно и ярко она исполняет его, будто ноты стояли перед ней. Однако с каждой нотой я чувствовал расползающуюся по душе печаль. К концу мелодии я потерялся в этой грусти, непонятно откуда взявшейся и поглотившей меня без всякой видимой причины. Внутри все свернулось в колючий клубок, закрыв теплой крови доступ к пальцам. Даже не сжимая рук, я чувствовал, какие они холодные. Теплое дыхание коснулось щеки, а следом теплые губы. Констанц крохотным солнышком согревала меня. "Я уже не маленькая девочка, Амадей." - Я знаю, теперь знаю, - я обнял ее и поцеловал в висок, вдохнув нежный запах, зацветший счастьем и первой влюбленностью. Глаза, смотревшие в полумрак комнаты поверх девушки, начали закрываться, и только усилием воли я удерживался в реальности, пытаясь не уснуть. В полумраке стали мелькать тени, какие-то фигуры, дети Морфея, звавшие меня к себе вслед за наполовину сдавшимся сознанием. На грань реальности меня вернул обеспокоенный голос. - Ничего, мой ангел, просто устал. Сегодня был сумасшедший день, - я улыбнулся и коротким поцелуем коснулся губ девушки. - Разбудишь меня завтра? А то от твоей матушки у меня съеживаются уши, - я тихо рассмеялся, вспоминая громогласный будильник.В родных объятиях молодого человека ей хотелось раствориться, медовой сладости, пусть и короткий, но такой желанный поцелуй заставил пожар смущения снова вспыхнуть на нежных щеках.
Такие давние грезы о том, чтобы хоть на миг к ней перестали относиться как к младшей сестре, наконец стали реальностью.
На правдивый комплимент её матери она очаровательно улыбнулась.
- Конечно, разбужу. И тебе здесь снова везёт - не приходится слушать его целый день.
Девушка накрыла его ладонь своей и напоследок коснулась пальцами клавиш инструмента. Последние аккорды любимой мелодии поднялись к потолку и умолкли, подобно певчим птицам в ночи.
Констанц поднялась, расправляя волны едва смятого платья, приблизилась к окну и прикрыла его, оставляя чуть заметную щель, пропускающую свежий воздух. Девушка подошла к двери и на прощание обернулась к Моцарту с мягкой улыбкой.
- Бремя гениев - вечные, мрачные думы, но отпусти их, не расточай свой божий дар, - она кивнула на столик в полумраке комнаты, на котором стоял бокал легкого вина и покоился на салфетке маленький яблочный штрудель.
- Доброй ночи, Вольфганг.
Бесшумно открыв дверь, она скользнула в темноту коридора. Через несколько секунд на этаже послышался тихий скрип двери, а затем счастливый девичий смех, сливающийся со звонком колокольчика проезжающей под окнами дома случайной кареты.
Маленькая фея исчезла за дверью, оставив поздний ужин и поселив искренние слова на сердце. Вино было терпким и без богатого букета. Недорогое, только такое и водилось в доме - Сесилия Вебер экономила буквально на всем. Я вспомнил вкус итальянского вина, которое мы пили с Сальери сегодня утром. Горькое сначала, но потом растекающееся внутри множеством вкусов... Рука дернулась и капля сорвалась, покатившись вниз. Я стёр её пальцем, коснувшись губ. Меня обожгло, закрыв взгляд пеленой внутреннего жара. Будто наяву моих губ снова коснулись губы Антонио. Я провел по губам пальцами, вспоминая осторожность и нежность теплых касаний. Что происходит со мной? Почему моё сердце вспыхивает от одних только воспоминаний? А Констанц? Сердце наполнилось нежностью. Рядом с ней я чувствовал себя героем, защитником... А с Сальери я сгорал в пламени неизвестных чувств, взрыва эмоций, теряясь в шоколадной радужке добрых глаз... Мягкий штрудель смягчил горечь вина, подарив тепло и сладкий привкус яблок. - Всё-таки, Констанц - волшебница, - улыбнувшись трепещущему огоньку, я задул свечу. Снимая камзол, я почувствовал что-то в кармане. В темноте не было видно, но руки кольнули накрахмаленные кружева. У окна лунный свет выхватил из темноты белоснежный галстук и черную брошь, заиграв на ее бархатных переливах и черном агате. Видимо, развязав его в экипаже, давая Сальери возможность нормально дышать, я, не задумываясь, убрал их в карман. Теперь они горели контрастом в серебряном свете луны, резко очерчивая черным по белому складки и поблескивая гранями небольших камней. Я отложил галстук и залюбовался переливами бархатных сборок броши, скрывающейся в темноте и высвечивающей луной фактуру и изгибы черной ткани, когда я перекатывал ее в ладонях, рассматривая. Маленькая, но неизменная часть Сальери, наверняка, важная для него, сейчас была у меня. Подумалось, что эта брошь олицетворение его сердца, и только мне решать, что с ним делать. Глупость, конечно, но мне она показалась важной и я прижал брошь к своей груди, показывая неизвестно кому, наверное, неверной луне, что доверенное мне сердце будет бережно сохранено в моих руках. На краткий миг мне послышалось, будто луна говорит со мной, шепча что-то бархатным голосом моего друга. "Все, уже сплю на ходу" Я положил брошь и галстук обратно в карман, и наконец, отправился спать. Едва коснувшись головой подушки, я уснул. *** Озеро раскинулось передо мной во всем своём великолепии. Даже сорванец-ветер притих, затаился в густых кронах деревьев, склонивших головы перед королевой ночи. Луна величественно поднималась в небо, словно грациозно ступала по широкой мраморной лестнице, шелестя серебристым платьем. Озеро, давняя подруга, сопровождала Её на всем пути, восхищаясь белоснежными переливами легкого наряда. Они смеялись вдвоем, и эхо разносило этот летящий звон по воздуху, соединяя с перешептыванием деревьев и прикосновениями ветра. Мелодия, нерукотворная, прекрасная лилась отовсюду, касаясь бледными пальцами струн моей души. Я медленно вдохнул свежий аромат Ночи, чувствуя её руки в бархатных перчатках на своих плечах. Шутник-ветерок не смог долго сидеть в засаде и выскочил, разогнавшись и заскользив на носках по зеркальной глади. Озеро нахмурилась, задетая несерьезностью и непоседливостью природного шута, а Луна засмеялась, встряхнув длинными светлыми волосами, в которых тут же запутался юркий непоседа. Нежному смеху беззвучно вторили кувшинки, протянувшие тонкие руки навстречу Ветру, зовя его в свою компанию. Он нырнул прямо в середину белоснежной стайки, столкнув парочку прелестниц между собой и помяв пышные юбки. Проказник улетел, громко хохоча, а нежные собеседницы заворчали, хоть и не смогли долго злиться. Я присел у самой воды, наклонившись к перешептывающимся полупрозрачным в серебряном свете лепесткам. Одна из них, небольшая и скромнее своих подруг стояла чуть поодаль от подружек. Я бережно взял её в руки, ощущая стыдливые невесомые прикосновения. Я долго разглядывал нежный цветок, прикрывающуюся длинными лепестками, стесняясь моего пристального взгляда. Сквозь них, оторвавшись на секунду, я заметил плывущий по вновь ровной глади венок. Небольшой, туго сплетенный и усыпанный мелкими цветами. Я подобрал его, когда Ветер подогнал к берегу, норовя смять несколько хрупких цветочков. Луна услужливо осветила замысловатый узор переплетенных стебельков, и заиграла светом на лепестках, отражая нежно-голубой оттенок в каплях, покоящихся на них. Незабудки. Я рассмеялся, помещая небольшой венок на голову. Капли дернулись и слетели вниз, пробежавшись холодком по лицу и рукам. Кажется, кувшинка тоже смеялась, тихо шелестя тонкими лепестками. Я подмигнул красавице Луне, и прикрыл глаза, наслаждаясь бархатным смехом Кувшинки и свежестью Незабудок.Загадочная ночь плавно уступала место утру. Ликующая Аврора захватила темнеющий небосвод в объятия, преображая его холодные черты розоватым румянцем. Народ, встающий по обыкновению ещё до зари, начинал открывать свои лавки, позванивать в двери соседей и мирно направляться по своим делам, совсем, казалось, не спеша. А ведь куда торопиться? время - как ветер, надо успеть насладиться им сполна.
***
На лепестках пионов в вазе у раскрытого окна заблестели кристаллики росы. Мягкий луч солнца скользнул в девичью комнату, Констанц приоткрыла глаза, протерев посвежевшее лицо ладонями. За многократные, долгие бессонные ночи девушка словно зачахла, но теперь спокойствие целебным коконом окутало её душу, даруя долгожданный покой.
Она вспорхнула с кровати и, облачась в лёгкое платье василькового цвета, направилась исполнять сладостное обещание.
Осторожно приоткрыв дверь, она тихо прошла в комнату, Вольфганг, погруженный с блаженную негу грёз, казалось, улыбался. Девушке не хотелось лишать его сладостного мгновения сновидений, но просьбе самого Моцарта она не в праве была отказать, да и не хотела совсем.
Приблизившись к ложу, Констанц склонилась над молодым человеком и, щекоча теплым дыханием ушко, прошептала.
- Доброе утро, Вольфганг!..
Белокурые, несобранные локоны кое - где коснулись его лица, а следом за ними к уголку губ приникли теплые уста, оставляя на них мимолетный, но полный ласки и трепета поцелуй.
Из яркого волшебного сна меня вернул в реальность аккуратный поцелуй. Тёплое дыхание коснулось уха, защекотав его, и я дернув головой, открыл глаза. Констанц наклонилась надо мной, и утреннее солнце искрилось в её глазах. Руки действовали быстрее еще не проснувшегося разума, но, нельзя сказать, что я был против. Я обхватил тонкую талию, перевязанную широкой синей лентой и лишил девушку опоры под ногами, позволяя упасть на меня. Изумление, лёгкий испуг от неожиданности отразилось на ее хорошеньком, залившимся естественным румянцем личике, а потом зазвучал смех, звонкий и счастливый, напоминавший озорной свист ветра. Я смеялся вместе с ней, а когда она встала и в притворном возмущении оправила складки на платье, мне ничего не оставалось, как подарить ответный поцелуй. На этаже хлопнула дверь и заскрипела лестница под тяжёлыми каблуками фрау Вебер. Мы с Констанц обменялись понимающими взглядами, и не сговариваясь, тихо рассмеялись. - Иди, а то наш страж скоро пойдет искать тебя по всем комнатам, - она обняла меня и скрылась за дверью, которая едва не прищемила яркий подол. Солнце, пробравшееся в комнату, отправило в танец юрких зайчиков, украшая серые стены со старыми обоями золотыми искрами. Пол был еще холодный, и я поджал пальцы, стремясь сохранить тепло. Отходить от окна не хотелось, но солнечные лучи были пусть и красивые, но пока прохладные, а болеть я не любил. Уже одевая камзол и вот уже пять минут расправляя загнувшиеся воротник с манжетом, будто нарочно остававшиеся в прежнем неестественном положении и заставляющие меня терять терпение, я услышал в голове музыку. Тихая, светлая, иногда поднимающаяся на высоких нотах, будто солнце, выглядывающее из-за маленьких облаков и начинающей греть со всей силы. Тепло разлилось внутри, заполняя полностью... от удовольствия я прикрыл глаза. Перед внутренним взором мелькнули шоколадные глаза, сверкающие улыбкой. Я тут же открыл свои, надеясь обнять Сальери, но передо мной никого не было. И тем сильнее стало желание увидеть его, казалось, со вчерашнего вечера прошла целая вечность. Я сбежал по лестнице, и не успел скрыться в дверном проеме, как меня за плечи ухватили тонкие пальчики.
Девушка чуть вскрикнула от неожиданности, ощущая сильные руки на своей талии, но вскоре залилась счастливым смехом, чувствуя лёгкую невесомость. В следующий миг ласковые губы прильнули к её устам, пробуя их пряность на вкус, но радостный момент прервали послышавшиеся за дверью грузные шаги, и молодые люди сами собой чуть отстранился друг от друга.
" Иди, а то наш страж скоро пойдет искать тебя по всем комнатам"
Констанц чуть устало закатила глаза, не меняя доброй улыбки, сияющей на лице.
- От матушки прятаться мне не впервой, но если она увидит меня здесь, вероятно, тебе придется начать писать траурный марш.
Крепко обняв его, девушка вылетела из комнаты, перескакивая через ступени лестницы, и через пару мгновений, быстро отдышавшись, она уже сидела в обеденной зале, мирно перелистывая утренние газеты, лежащие на столе.
Вдруг её окликнул строгий женский голос.
- Где ты была? - перед изящной фигуркой девушки возникла госпожа Вебер.
Констанц печально вздохнула.
- Все время здесь, матушка. Вы даже меня не заметили, какая досада...
Глаза фрау недоверчиво сощурившись, вглядываясь в девичьи черты, но, пробубнив на реплику дочери что-то невнятное, она улетела в глубину дома, как всегда мечась по своим надуманным делам.
Облегченно выдохнув, девушка расслышала легкую поступь по лестнице, а после и скрип половицы в прихожей. Она вскочила и торопливо направилась туда.
Сердце глухо пропустило несколько ударов. Девушка положила хрупкую ладошку на плечо молодого человека, плавно обняла его со спины, скользя левой ручкой вниз по камзолу к его груди, и трепетно прижалась к торсу.
- Даже не попрощаешься со мной, Амадей? А ведь вернёшься, верно, снова за полночь...
- Как я могу с тобой не попрощаться? - я развернулся, оборачивая руки вокруг Констанц. - Благодаря тебе у меня сегодня самый прекрасный день, - я легонько дунул на ее лоб, сдувая легкие короткие волоски, одуванчиком разлетевшиеся вокруг головы. Она чуть прикрыла глаза. - До вечера, - воспользовавшись ее расслабленным состоянием, я выскользнул из мягких объятий и скрылся за дверью, послав воздушный поцелуй.