«Я мог бы выпить море, я мог бы стать другим, Вечно молодым, вечно пьяным»*
Совершенно никому из пяти человек возвращаться в Москву не хотелось. Она была огромная, густонаселённая, богатая и манящая, но в то же время гнила изнутри, плодя в себе убийц, воров, наркоторговцев и прочих асоциальных личностей. Она двуличная: ужасы и беды прикрывала тонкой прозрачной вуалью, которую никто не смел сорвать, ведь она охранялась самыми мерзкими из всех, кого только можно было себе представить — продажными полицейскими и чиновниками, стоящими за не менее мерзкими бандитами, а ведь когда-то они должны были быть защитниками простого люда. Проникали в город они двумя группами, такими, какими ранее были разделены: Миша с Андреем пробирались через самые незаметные дороги, ведущие на окраины, а Саша, Маша и их новый невольный товарищ Яша въезжали на чёрном внедорожнике. Никто из них даже и подумать не мог, каким неожиданным образом перевернутся события в их жизнях с приездом в столицу. Понимали бы хоть что-то — развернулись бы, стоило им только освободиться от любых надзирателей. Андрей видел над собой прекрасное сине-фиолетовое полотно из миллиардов ярких белых звёзд, в спешке пересекая на своих двоих бесконечные ветвистые улицы пригорода. Сотни машин мелькало по покрытым сумраком ночи дорогам, и каждая из них могла оказаться во владении напавших на парней бандитов, но Князев об этом предпочитал не думать, сосредотачиваясь на основной цели — найти место, где можно безопасно пережить ночь. Ему и днём-то не было особо жарко, что уж говорить о тёмном времени суток, когда ни единый лучик солнца не попадал на промёрзлую землю, опуская температуру до невообразимо низких показателей. Холодный ветер забирался за шиворот, лизал обнажённую спину, и по ней тут же пробегал ворох мурашек, защищая Андрея хотя бы частично от безумного мороза. Мише же, на зависть Князю, в этот момент было совершенно всё равно на непогодицу. Бандит рыскал по всем своим карманам в поисках денег на ходу, что было довольно опасно, так как карманников и гопников ночью имелось предостаточно, словно темнота каким-то образом приманивала любую падаль, как мотыльков на свет, только куда более агрессивно и неконтролируемо. Хорошо, что при себе на поясе у Горшка всегда был один неплохой аргумент — ТТ — который никогда не подведёт и подойдёт для совершенно любого разговора. Им стоило бы найти место, где можно было переночевать хоть под какой-то мало-мальски крепкой крышей, в кратчайшие сроки, потому что чем дольше они оставались на улице, тем более напряжённой могла оказаться любая стычка. Наличных оказалось критически мало, а все местные знакомые Миши либо терпеть его не могли, либо банально не приняли бы столь поздних гостей, в лучшем случае послав на хер. Идти в отели тоже было полнейшим безумием — позволить себе комнату мог, разве что, депутат, а Миша с Андреем на депутатов были похожи меньше всего. Пришлось ночевать на улице. Парни довольно быстро нашли наименее разрушенное заброшенное здание, которое когда-то было перспективным советским заводом, но скоропостижный развал СССР не позволил ему даже попытаться выжить. На удивление, бомжей там не было (кроме Горшка и Князя), даже редкие пьяницы не заглядывали — тишь да гладь: проросшая сквозь сырой бетон трава шелестела под ногами, ветра практически не было, так как его закрывали стены здания, сквозь полуразрушенную крышу пробивались серебряные струйки полумесяца, ложась на проржавевшие остатки механических станков, крепко впаянных в пол. Обоими было решено расположиться как можно дальше от входной двери, но так, чтобы та легко проглядывалась, и от непрошенных гостей можно было бы избавиться в кратчайшие сроки. Горшенёву пришлось пожертвовать своим кожаным плащом, дабы парни не дай бог не заболели какой-нибудь пневмонией, или чем заболевают при долгом лежании на сыром бетонном полу заброшенного завода. «Сифилисом? — в своих собственных мыслях проговорил Миша, явно не имея ни малейшего представления о медицине, — Нет, глупость какая, точно нет» Андрей тоже выложил на пол часть своей одежды вплотную к Мишиной, и ему, конечно же, было понятно, что на утро она окажется в таком отвратном состоянии, когда даже трёхдневная стирка не поможет, но выбора особо не было. Горшок умостился на плаще, сверху решил ничем не накрываться, словно он какой-то бессмертный, да и улёгся спиной к Князеву, уткнувшись носом в огромную длинную трещину в стене, чему Андрей оказался крайне недоволен. Ему слишком нравилось тепло Горшенёва, чтобы вот так просто отдавать его какому-то там воздуху. Накинув на свою голову капюшон, дабы не заработать себе чёрт знает сколько головных болей, Князь упёрся своей грудью в спину Миши, обвивая того руками за талию и пододвигая его бёдра вплотную к себе, на что тот в ответ что-то сдавленно пробубнил, вцепившись холодными пальцами в пока что тёплое запястье Андрея. Услышав тихий мимолётный смешок очевидно в свою сторону, Горшок попытался хотя бы чуть-чуть расширить расстояние между парнями, но у него не вышло совершенно ничего — Князев лишь сильнее прижал к себе бесстыдно краснеющего бандита, да так, что его ягодицы касались внутренней стороны бедра своего пленителя. — Что-то не так? — раковину уха обожгло горячее дыхание, а вкрадчивый шёпот проникал прямиком в мозг, заставляя Мишу легко подрагивать, в то время как Князеву всё происходящее ужасно сильно нравилось, он был сдержан и трезв. — Отцепись от меня, извращенец, — процедил сквозь зубы Горшенёв, предпринимая ещё одну попытку сбросить с себя настойчивые руки Андрея, полностью игнорируя тот факт, что холода он и впрямь более не чувствовал. — А где же волшебное слово? — Князев потерял остатки стыда в тот самый момент, когда прикоснулся жаркими мягкими губами к самой раковине уха Горшка, кончиком носа упираясь в тёмные, уже к этому времени грязные, угольные волосы. Свободная рука Андрея легко забралась под чёрную льняную рубашку Миши, который от неожиданно попавшего под одежду ветра поёжился, шумно сглатывая, да так, что Князев чётко это услышал. Уверенно и своевольно поглаживая нижнюю часть живота, словно специально задевая при этом звонкий ремень от брюк, Князев ощущал лёгкую дрожь во всём теле Горшка, замечая и то, как тяжелее он стал дышать и как чаще начала вздыматься его грудь. Это забавляло. — Ну уже, Миш, я же жду, — даже не видя напрямую русой головы своего мучителя, Горшенёв мог поклясться, что на его наглом лице расплылась блаженная игривая улыбка, которую так сильно захотелось стереть, и лучше всего для этого подошёл бы поцелуй. Но Миша упорно молчал, поджав губы. Потому что если он хоть на секунду откроет рот, то оттуда сможет вырваться всё, что угодно, и оно никак не будет контролироваться Горшком, а давать Андрею ещё больше почвы для намного более активных действий ой как не хотелось. Хотя Князев поставил перед собой очень и очень примечательную цель, и планировал её во что бы то ни стало добиться. — Ну уже, не молчи, это неприятно, когда тебя игнорируют, знаешь-ли, — парень сказал это с такой наигранно-жалобной интонацией, словно капризный ребёнок, но дрянная похабная улыбка никуда не пропадала, а уж тем более не останавливалась рука, которая изучала каждый миллиметр грубой кожи Миши, практически забираясь самыми кончиками пальцев под тонкие брюки. Князев почему-то не спешил расстёгивать пуговицу на них, он словно дразнил Горшенёва, который резко и порывисто вдыхал воздух, стоило только раскалённой ладони Андрея приблизиться к паху, но до конца он своё дело не доводил, словно сам боялся особо инициативных действий, хотя для Миши это скорее выражалось в липком мерзком осадке чувства незавершённости. Однако через некоторое время всё в одну секунду поменялось: сердце Горшка подступило к горлу, давя на гортань, мозг окончательна накрыла полупрозрачная паутина, а в глазах потемнело. Князев слишком резко и неожиданно сжал в своей непозволительно горячей руке уже порядком твёрдый член Миши, вынуждая того зажмуриться так сильно, что в глазах начали плясать геометрические фигуры. — Пожалуйста, хватит! — вырвалось из приоткрывшегося рта Горшенёва, вперемешку с низким гортанным стоном, который удовлетворил Князя полностью, даже, кажется, больше, чем ему было сейчас нужно, поэтому исполнение просьбы не заставило себя долго ждать. Андрей отодвинулся от рвано хватающего ртом воздух Миши на достаточное расстояние, чтобы тепло, созданное между ними, не растворилось в морозном окружении, но и интимная близость пропала. Хотя Горшенёву это совершенно никак не помогло — к этому времени останавливаться уже просто не хотелось. — Спокойной ночи, — ни нотки в его голосе не осталось от той похоти и вызова, только лишь повседневная интонация, словно ничего необычного до этого не происходило; на это Горшок уж точно ответить не смог.***
Маша с Сашей смогли попасть в столицу раньше, чем их товарищи — первые робкие звёзды только-только зажигались на ещё алом небе, когда чёрная машина пересекла синий дорожный знак с белой светоотражающей надписью: «Москва». Их город встретил гораздо приветливее: никакой спешки и в помине не было, Яша вёл машину расслабленно, проезжая к центру через большое количество автомобилей разной степени дороговизны, и думал о чём-то своём, не удостаивая своих пленников даже долей внимания. Хотя, кто из них реально был пленником — непонятно, они все были стянуты одной тугой стальной верёвкой, которую на них повязал Горшенёв-младший. Живот Балунова болезненно скрутило, когда из-за открытого окна машины донёсся запах свежей недавно привезённой в лавку выпечки. Его лицо моментально выразило вселенское страдание, когда в его голове возник образ пышной мягкой с пылу с жару маковой булочки, посыпанной шоколадной стружкой, закреплённой сверху тонким слоем сладкого застывшего крема. Если бы не удивительная сдержанность, то по подбородку парня точно бы потекла вязкая горячая слюна. В общем, есть хотелось жутко. И он может быть присел бы на ухо Маше с требованием остановиться прямо сейчас и купить хотя бы буханку хлеба, но ничего предпринимать не стал, мало ли как прихвостень Алексея себя в такой ситуации поведёт. Хотя он не выглядел таким уж и страшным или жестоким — обычный парень, коих в России было много, он не имел выделяющихся черт лица как, например, Миша, который был той ещё примечательной шваброй, но в его скромной пыльной работе это, наверное, и не нужно. Парень явно не метил в высшие чины и не страдал особыми замашками, по крайней мере так казалось на первый взгляд, и пока-что причин усомниться в этом не давал, создавая отстранённый серьёзный образ. — А мы вообще куда едем? — как-бы между делом спросил Саша, перегнувшись через подлокотник на передние сиденья так, чтобы видеть сосредоточенное лицо Яши, — надеюсь, не в очередную западню, а то мне с предыдущей ещё руки болят, — бандит на шутку никак не отреагировал, просто продолжал размеренно следить за дорогой, тогда как Нефёдова начала строго буравить парня своим острым взглядом. — Ко мне домой, — непринуждённо ответил парень, даже не поворачивая головы в сторону собеседника, — вы там переночуете, а потом начнём искать ваших друзей. Москва всё-таки большая, сами вы не справитесь, — у Балу просто в голове не укладывалось, как такой добрый и скромный парень стал приближённым одного из крупнейших наркодиллеров в стране, он не особо-то и подходил для такой суровой профессии со своим явно не самым холодным характером. — Мы проебали наши вещи, — подавлено пробормотала Маша, скрестив руки на груди и опустив вниз голову, — они в моей Ласточке остались, — голос её был пропитан горечью больше за потерянный автомобиль, нежели за одежду, хотя одновременно с этим она осознавала, что по-другому всё это пойти и не могло, она с самого начала знала, на какой риск шла, и пока что жалеет обо всём произошедшем лишь немного. — Да, без сменной одежды хуёво будет, учитывая, что вы нас неплохо так поваляли по всяким грязным местам, — Балунов каверзно глянул на Яшу, но на его стоическом лице не дёрнулась ни единая мышца, словно он боялся проявлять перед пленниками эмоции, которые можно было бы воспринять за слабые. Доехала до блочного дома компания на удивление спокойно и быстро: буквально через пять минут они втроём стояли не перед типичной спальной хрущёвкой, какие строились массово и в полнейшей кризисной спешке, а перед отделанным кирпичом солидным зданием, правда тоже пятиэтажным, но это ребят, учитывая иные обстоятельства, смущало в последнюю очередь, оно отлично перекрывалось остальными бонусами, такими как хотя-бы нормальная целостная конструкция без протечек и картонных стен, вместо них — монолитные плиты-каркасы, снаружи украшенные царским красным кирпичом. Саша, увидев такую красоту своими глазами, удивлённо присвистнул, с горечью вспоминая свой зассаный подъезд и тесную однокомнатную квартирку. «Везёт всё-таки кому-то в этом мире», — завистливо подумалось Балунову, но он поспешил об этих глупостях забыть — всё же он по-своему тепло любил свой родной дом, несмотря ни на что. Квартира Яши оказалась на пятом этаже, что было довольно высоко, если срочно придётся сбегать через окно. Внутри она оказалась обустроена довольно скромно, но со вкусом: компактная уютная кухонька, две комнаты отдыха, зал и спальня, которые оказались завалены на полочках всякими мелкими безделушками, за каждой из которых явно стояла особенная и интересная история. В спальне все стены были заклеены постерами с панк-рок группами и голыми пышногрудыми девушками, чему Саша едва заметно усмехнулся, вспоминая свои спрятанные под кроватью журналы. На столе Яши валялся музыкальный плеер, от угла которого был отколот небольшой кусочек пластика, а рядом с ним были разбросаны круглые диски, на которых маркером были подписаны названия групп и исполнителей. Балунов хотел было повертеть в руках один из них, с исчерпывающей подписью «В. Высоцкий», но хозяин квартиры оказался резко против. Маше с Балу пришлось размещаться на диване в зале, так как только там было достаточно места для двоих, да и в свою комнату Яша посторонних пускать особо не спешил, перед этим выгнав в зашей оттуда Сашу. Приготовил ужин бандит довольно быстро и сытно, чего у парня было не отнять, так это кулинарного таланта, и Балунов с нескрываемым удовольствием готов был это подмечать бесконечно, только бы ему положили ещё одну дефицитную котлетку, а к ней побольше мягкой толчёной картошки. К тому времени, когда снаружи город полностью покрылся ночным туманом, Балунов был сыт и доволен сложившейся ситуацией, проблемы отходили даже не на второй — на третий — план, ему оставался всего один шаг, чтобы полностью забыть цель их визита в столицу, но такого себе позволить он не мог. Всё же друзья немного дороже, чем котлеты, пусть и очень вкусные. На следующее утро у всех троих будет ой как много дел, но пока что единственное, чего им хотелось после такого плотного ужина — поскорее принять лежачее положение. Утро вечера мудренее.***
Только Андрею стоило разлепить тяжёлые налитые свинцом глаза, как сетчатку обожгло яркое солнце, бьющее ключом из отверстия в потолке прямо на всю верхнюю часть лица Князева — вот такое ему гадкое совпадение с самого утра. Мише, спокойно сопящему рядом, было глубоко наплевать на хоть какой-то дискомфорт, умел же, чёрт, спать, как убитый. Тяжело выдохнув и подставив холодную ладонь к глазам, дабы скрыть хоть часть света и перестать травмировать и без того плохо работающее, парень понял, что это действие его состояние ничуть не улучшило. Живот заурчал ужасно громко, при этом распространяя боль толчками по всему телу, особенно ударяя в мозг, который и без них молотом требовал хотя бы немножко калорий, однако, на полнейшее разочарование Андрея, граничащее с отчаянием, еды не было совершенно. Придётся идти в магазин, и в данном случае оставалось лишь молиться всем известным богам, чтобы на прилавках оказался хотя бы кусок хлеба, пусть даже и заплесневелого, желудок Князя был готов принять всё. Так как денег у него при себе не было, пришлось расталкивать Мишу, чтобы выпросить хоть какой-то жалкий капитал. Горшенёв такому варварству оказался не рад, отмахиваясь от источника раздражения, как только он мог, но, с планомерным пробуждением организма, его настигали те же самые проблемы, что и Андрея, так что пришлось всё же поднимать свою тушку с грязного просыревшего пола, оценивая урон, нанесённый несчастному плащу, на котором бандит спал. Выглядел он даже хуже, чем Князев — под глазами появились сиреневые круги, которые делали и без того бледную кожу Миши ещё более мертвецкой, а руки как-то странно тряслись, будто бы ему что-то срочно нужно было схватить, размять их, однако никакие движения не помогали, и от таких странных бессознательных действий он выглядел ещё более несчастным. Но Андрей решил на такое внимания не обращать, мало ли, какие у бандита там проблемы, а лезть под кожу желания особо не возникало, тем более что любые мысли перекрывал практически животный голод. Горшку пришлось остаться с вещами на заводе, так как их легко могли украсть как тут, если бы их оставили одиноко лежать в углу бетонной стены, так и на оживлённых улицах рынка, где падких до чужих вещей было предостаточно, а терять последнее ой как не хотелось. Миша, конечно же, начал активно препираться — он не хотел отпускать одного безоружного Князева непонятно куда, и парню пришлось потратить приличное количество времени, чтобы остудить слишком рьяное благородство бандита, Андрей и сам мог вполне купить продуктов, всё же не маленький ребёнок, тем более, что до самих прилавков отсюда было рукой подать. На том и попрощались: недовольно бурчащий что-то себе под нос Горшенёв остался сторожить пожитки, а Андрей, спрятав три несчастные красные купюры во внутренний карман ветровки, ближе к сердцу, чтобы точно не обворовали, направился как можно быстрее на торговую площадь, дабы не волновать лишний раз и без того нервного Мишу долгими походами. Мило улыбнувшись раздражённому Горшку, Князев исчез в дверном проёме, ведущем прочь из их временного обиталища. При том, что время медленно, но верно, приближалось к десяти часам утра, на улицах людей было крайне мало — никто не толпился, не кричал и не смеялся, словно каждый, кто находился на рынке, знал о грядущем на них урагане событий. Они все чувствовали, все молчали, и Андрей тоже где-то глубоко в душе чувствовал, но отметал эти пустые размышления подальше, да он и не мог особо здраво мыслить — всё же парень не был суперчеловеком, который может спокойно жить без еды и воды. Быстро минув тянущиеся бесконечными лентами торговые ряды, на которых продавалось абсолютно всё: от шерстяных носков на зиму до выращенных на огороде худых и вялых овощей. Князев смотрел на всё это с глубочайшей тоской в глазах, он никак не хотел верить в то, что некогда могучая и огромная Российская Империя пала до такой тотальной нищеты. Прошмыгнув в какой-то крайне неприметный ларёк, расположившийся вместо первого этажа пятиэтажного старого здания, в нос Андрея в ту же секунду, когда порог был спешно переступлен, ударил стойкий запах пряного мяса и спирта, перемешенного ещё бог знает с чем, а может и он не знает. Но парня уже совершенно ничего не волновало — он учуял еду. Подойдя к пышной уставшей продавщице, морщинистое лицо которой было измазано в самые неестественные цвета косметики, Князев с самой обворожительной улыбкой, на которую только был способен, попросил у неё базовый набор продуктов: чёрный хлеб, две бутылки воды и банку шпрот (слава богу контракт на поставку рыбы с Литвой государством расторгнут не был, потому что мясо здесь нынче стоило удивительно заоблачные цены). Удивительный факт, но со сдачи на руках у парня осталось достаточное количество наличных, чтобы купить ещё одну пачку сигарет, и Андрей сразу же подумал о Мише, у которого они как раз заканчивались. Такие странно всплывшие воспоминания заставили Князева улыбнуться ещё шире и теплее, когда он крутил в руках компактную тонкую пачку, покидая здание под придирчивый взгляд продавщицы. Первым делом попав на улицу, он как можно быстрее открутил крышку одной из бутылок и начал неистово глотать воду, словно он только что выбрался не из магазина, а из пустыни, и впервые за несколько лет прикоснулся к такому чуду земли, как вода. Глотку наполнила холодная приятная жидкость, и опухший от жажды язык Андрея постепенно начинал возвращаться в привычное состояние. За несколько глотков он выпил практически половину литровой бутылки, оторвавшись от горлышка лишь потому, что со стороны это всё действо выглядело крайне странно. Есть он решил не начинать, так как это уж больно нечестно получится по отношению к не менее умирающему от голода Горшенёву, а потому, скрипя зубами, пришлось сдержать себя и вернуться обратно в своё родное пристанище. Однако сдвинуться с места ему не позволили: по голове пришёлся тяжёлый тупой удар, и на затылке Андрея, среди его прекрасных золотистых волос образовалась небольшое красное пятно. Пошатнувшись, как тонкая берёзка на ветру, Князев был уже готов упасть лицом на грязный проросший сорняками асфальт, сломав себе в нескольких местах нос, но его заботливо поддержали под подмышки чьи-то сильные руки и поволокли в сторону небольшого минибуса, которые в нормальных ситуациях повсеместно использовались как маршрутные такси, но ситуация сейчас была очень далека от нормальной. Последнее, что мог видеть перед собой Андрей, так это то, как прямо на его глазах белый полупрозрачный пакет с продуктами падает на землю, рассыпая всё содержимое.***
Миша ждал пять минут. Всё было вроде-как хорошо, пять минут — это слишком мало, чтобы начинать паниковать, даже Горшок это понимал. Десять минут. Ну мало ли что там у Андрея произошло, разве в магазине не может быть длинной очереди, особенно сейчас, в кризис? Двадцать минут. От нарастающего волнения стало невозможно увернуться, хотя всё же для молитв было рановато, да и не помогли бы они, собственно. Двадцать пять минут. Теперь уже это просто ни в какие рамки не шло. К болезненным спазмам требующего калорий живота добавилась ещё и нервозность в связи с внезапным очевидным исчезновением товарища, поэтому Горшком в срочном порядке было решено бросить все эти уже ненужные вещи и побежать спасать нерадивого Андрея. Он не имел какого-то конкретного представления, куда его друг отправился, поэтому пришлось потратить часть драгоценного времени на поиски конкретно той торговой точки, где Князев и потерялся. Шатаясь по удивительно безлюдным улицам (чего Миша упорно не замечал по какой-то избирательной невнимательности), Горшенёв старательно выцепливал взглядом хоть какие-то признаки, указывающие на недавнее присутствие Андрея. Приходилось спрашивать у продавцов лавочек, не видели ли они его, но всё описание, которое предоставлял Миша, более походило на нечто бессвязное, поэтому все как один они качали головами и пожимали плечами. Чертыхаясь себе под нос, Горшок шёл по улице, грозно насупившись и засунув промёрзшие руки в карманы, так как пальцы уже изрядно покалывали. Смотрел он на проходящих мимо исподлобья, да с таким пугающим лицом, учитывая его внешнее состояние, что все вокруг шарахались от него на довольно приличное расстояние. В какой-то момент парень всё же забрёл на какую-то богом забытую улицу, где ранее он не был, и сделал это крайне удачно — прямо посередине мощёной дорожки валялся белый полупрозрачный пакет, в котором покоились какие-то непримечательные продукты. Моментально почуяв что-то неладное, Миша сразу же принялся за то, что у него получалось хуже всего прочего — опрашивать свидетелей, которые на этот раз ещё и оказались даже менее сговорчивыми, чем предыдущие. Они будто бы чего-то ужасно сильно боялись, постоянно отводя потерянный взгляд от раздражённого таким поведением Горшенёва, на пятой минуте просто уставшего давить на и без того испуганных людей. От безысходности решив попытать удачу в другом месте, бандит зашёл в магазин, расположенный вместо первого этажа пятиэтажного здания, расположенного относительно недалеко от находки Миши. Внутри всё было скромно: полупустые прилавки, некоторые из которых были охлаждающими, там даже нашлось место одному большому кулеру с напитками, и охраняла всё это богатство самая мерзкая продавщица, которую только можно было себе представить в таком ужасно безвкусном синем переднике в розовый цветочек, который будто выдавался по критерию мерзости и веса. — Вы не видели тут русого парня среднего роста? — не удосужившись сказать ни «здравствуйте», ни «извините», Горшенёв сразу перешёл к делу, сделав это на удивление собрано; наверное, на него так повлиял ударивший в голову адреналин, — Ямочка на подбородке, и улыбка ещё такая, как её, чёрт, — запнулся парень, ещё больше хмурясь, — милая очень, — даже и не осознал до конца, что сказал, просто выпалил без задней мысли. — Да, помню такого, купил что-то по мелочи, — после недолгого молчания заключила женщина, со скептическим липким взглядом поднося свой пухлый палец к не менее пухлым красным губам, — но он ушёл почти пол часа назад, — выдержав небольшую паузу и строго проследив за тем, как среагировал на её информацию Миша, тяжело выдохнула и скрестила руки на груди, — извините, ничем помочь больше не могу. Отчаянно хмыкнув, Горшенёв как можно быстрее выбежал на улицу, пытаясь привести своё бешено колотящееся сердце в нормальное состояние. Андрей Князев либо был похищен неизвестными людьми, либо просто-напросто сбежал, подтверждая самые страшные Мишины догадки о его причастности к убийству Ренегата. Ему нужно было что-то делать, куда-то идти, не стоять истуканом над опрокинутым несчастным пакетом, наблюдая за тем, как холодный осенний ветер трепал его на тротуаре — последнее, что у бандита осталось от Князева. И никаких зацепок. Только Миша хотел было возвращаться на заброшенный завод к оставленным там вещам за неимением альтернатив, как прямо на пешеходную улицу бесцеремонно заехал до боли знакомый автомобиль — чёрный внедорожник с тонированными стёклами. Столь неожиданная встреча застала парня врасплох, а потому первое, что возникло в его воспалённой голове, так это уносить ноги, пока из машины не вылезла пара-тройка человек с пистолетами, явно настроенными резко против Горшка. Но этого не произошло. В окне показалась такая знакомая и удивительно приятная блондинистая голова Балунова. Саша резко открыл дверцу, выходя из машины, когда она ещё даже и не думала останавливаться, но это никак не помешало парню — он был слишком сильно рад видеть своего потерянного друга. Ринувшись обнимать теперь уже приятно удивлённого Горшка, Балунов сжал его в своих крепких и пылких объятиях, наваливаясь на того всем телом, при этом глупо улыбаясь и утыкаясь носом в холодную шею. — Миха! Я так рад, что ты нашёлся, — практически шептал Балу на ухо Горшенёву, и не думая отходить от него, — мы вас с Андро устали искать. Хорошо, что Яша помог, — предрекая вопрос своего товарища, Саша указал рукой на водителя автомобиля, разворачиваясь к нему лицом, но всё ещё не отпуская плечо Миши, будто он может исчезнуть как дым, если его постоянно не держать в руках. К горлу подступил ком, а глаза мерзко заслезились, когда взгляд бандита упал в салон автомобиля и он увидел сидящего за рулём. Миша узнал Яшу. Яков Цвиркунов — так звали прихвостня брата Горшка, который появился в банде ещё тогда, когда её членом был и сам Горшенёв, вместе с Лёшей. Яша тоже узнал давнего товарища, однако виду не подал, хотя в его глазах всё же блеснул предательский неподдельный страх. Но времени предаваться воспоминаниям не было, нужно было решать более насущные проблемы. — Андрея похитили.***
Было так неприятно тихо, словно его поместили в вакуум. Кто-то шептал там, в углу, скрываясь от бешено мечущегося взгляда Андрея по пустой бетонной коробке вместо нормальной комнаты? Нет, там пусто. Кто-то ходит снаружи цельной металлической двери с закрытой прорезью для глаз? Шагов не слышно, Князев совершенно один. А может быть постовые просто молча слушали, ожил ли их гость, прислонив ухо к двери максимально близко? Зачем, если они могут просто посмотреть в щель. Дышать было тяжело, потому что ни одна живая душа, проектировавшая этот злосчастный дом, не подумала, что подвалу вообще-то тоже нужна вентиляция, при условии, что он сейчас находится в здании, а не каком-нибудь военном бункере, которых после Холодной войны было как грязи. Узнать ему, конечно же, было не суждено, по крайней мере ближайший час уж точно. Голова гудела как огромный рой разгневанных пчёл, всё тело ломило, в особенности уделяя болевые толчки на голодный живот, да и руки затекли — их затянули толстыми верёвками настолько туго, что у Князева впоследствии точно останутся неприятные следы, если он, конечно же, переживёт сегодняшний день. На самом деле это даже хорошо, что он один, потому что если бы ему составлял компанию даже обычный жучок, то его голодающий мозг среагировал бы моментально и не очень-то обдуманно. В какой-то момент в такой тёмной давящей комнате просто невозможно было оставаться в здравом уме, особенно это тяжело давалось именно Князеву потому, что он и без этого всего был не самый весёлый и здравомыслящий в последнее время, и такие резкие перемены на пользу не шли. Парень был уверен — в тенях от голых стен кто-то постоянно прятался, словно вампир, который только и жаждал отведать горячей вязкой крови Андрея, несмотря на то что она давно прогнила. Если бы парень сейчас сидел на стуле, то точно бы свалился с него, потому что металлическая дверь слишком резко загрохотала своим тяжёлым замком, висевшим снаружи. Когда она была резко и бесцеремонно распахнута тяжёлой крепкой рукой до боли в груди знакомого человека, Андрей зажмурился от исходящего с его стороны дневного света, от которого Князев успел порядком отвыкнуть. Вместе с главарём зашло ещё двое человек: недурно сложенный юнец, хотя он был почти что подростком, и крепкая коренастая темноволосая девушка, едко покосившаяся на бледного голодного Князя. — Проснулся, беглец ты наш ненаглядный? — голос вошедшего мужчины был натужно радостный и милый, словно его подсластили мёдом, но Андрей очень хорошо знал, что может скрываться за всяким таким, напускным, — Ну вот ума не приложу, чего ты скачешь из одного города в другой, как кузнечик? Нигде места найти себе не можешь? Хотя мне, собственно, и не важны твои безумные мотивы, пусть твои тараканы так и остаются твоими. Он говорил мягко и размеренно, никуда не спеша и ничего не опасаясь. Все присутствующие на данный момент точно знали, что он — беспрекословный хозяин положения, который в любую секунду мог раздавить Андрея как жалкого жучка, ни капельки не опасаясь последствий. Именно поэтому Князев, лишь изредка подымая на похитителя глаза, смотрел на него с неприкрытой ненавистью и яростью, не желая подчиняться на каком-то подсознательном уровне. — Не смотри ты так на меня, — отмахнулся мужчина, начав расхаживать по помещению из стороны в сторону, иногда исчезая из поля зрения сидящего на полу, — ты ведь сам в общем-то виноват в своих долгах, я тебя их брать не заставлял и лично твоей рукой бумагу не подписывал. Он был прав, и Князев это прекрасно знал без его слов, но по-настоящему осознавать это было ужасно больно и тяжело, особенно при столь неоднозначных обстоятельствах, но и отрицать очевидные факты было бы просто глупо, даже более того, опасно, учитывая связанных с этой сделкой человек. — Ну да и ладно. Что меня реально волнует во всей этой ситуации, так это то, что ты слишком сильно задерживаешь оплату, — голос бандита постепенно менялся, замещая напускные привлекательные интонации на реальные, до этого потаённые где-то глубоко, под толстой непроглядной маской, — я очень надеюсь, что ты всё-таки не просто так катаешься, смотря на достопримечательности, и у тебя есть, что мне предложить. Андрей нервно дёрнул плечом и опустил голову ещё ниже, чем раньше, буквально впечатывая подбородок в выступающие ключицы, когда взгляд похитителя замер на его сухом уставшем теле, бесстыдно разглядывая в ожидании исключительно положительного ответа, и, на счастье Князева, он у него был: — Я достал часть денег, — сухо констатировал парень, не отрывая голову от груди, — но они остались в Питере. Я их спрятал в тайнике. Я скажу координаты, только дайте мне ещё немного времени, и я достану вторую половину, обещаю, — вещал он монотонно, как будто ему было тяжело выражать эмоции из-за полнейшего морального истощения, но нависающий над ним не обратил на это никакого особенного внимания. Прошептав что-то на ухо стоящей по правую руку от мужчины девушке, он вернулся на прежнее место, не спуская с Андрея придирчивого взгляда. Та коротко кивнула и, вынув блестящий даже в тусклом свете нож из ножен, расположенных на крепком бедре, разрезала стягивающие руки Князева путы, при этом противно хмыкая, когда парень принялся тереть раскрасневшиеся запястья, неприятно шикая. Нетрудно было догадаться, что бандита данная Андреем информация удовлетворила в достаточной мере, чтобы отпустить его на некоторое ограниченное самим бандитом время: в любую секунду Князя могли точно также выкрасть, как сделали сейчас, морить голодом и вынуждать платить. А так как условия до этого времени прекрасно исполнялись, мужчина пока что не видел особых причин держать ещё способного приносить прибыль юношу взаперти. — У тебя есть неделя, но чем раньше ты с нами расплатишься — тем лучше тебе будет, — на его лице мелькнула мерзкая ядовитая улыбка, когда мужчина удалялся из помещения, отмахиваясь своим подчинённым вывозить Князева отсюда куда подальше.***
Нефёдова стояла на углу торговых рядов и автомобильной дороги. Её оставили контролировать последнее место, где видели Андрея, мало ли он просто решил прогуляться ненадолго, а потом вернулся бы за своими продуктами, как ни в чём не бывало. И, на удивление, практически так это и оказалось: Князев появился из-за резкого поворота, еле переставляя ноги, да и в целом выглядел, как живой труп, с грязными волосами, впалыми глазами и тяжело вздымающейся грудью. Стоило только Маше заметить такого статного красавца, как она тут же подбежала к нему, подхватывая под руки и принявшись хлопать по всем карманам в поисках раскладного мобильного телефона, дабы сообщить остальным хорошую новость. Пока девушка пыталась достучаться до своих товарищей, Андрей жевал подаренный Машей сладкий батончик, на синей упаковке которого красными большими буквами было напечатано слово «Шок». Высококалорийная еда быстро придала сил Князеву, и его глаза вновь наполнились былым блеском, только вот после шоколада пить хотелось ужасно, но по сравнению со всем предыдущим это можно было легко стерпеть. Машина к компании подъехала примерно через минут десять, и отреагировал на неё Князев практически точно также, как в первый раз Миша, только от резкого сбегания с места потенциального убийства ему помешала стоящая рядом Нефёдова, которая вовремя схватила его за плечи, мягко улыбаясь и спокойно указывая на пассажирское место рядом с водителем. Там сидел нервно оглядывающийся Горшенёв, и в его кофейных глазах то и дело мелькали всполохи страха, однако всё это вмиг рассеялось, когда Князев расслабленно помахал ему рукой, направившись уже навстречу автомобилю. Первым делом, когда нога Миши ступила на твёрдую землю, он со всей силы ударил идущего навстречу парня по лицу, вложив туда все накопившиеся за три часа бесцельных поисков эмоции. Получилось у него это так хорошо, что и без того бедный потрясённый Князев чуть не упал своей пятой точкой на землю, ощущая, как скула начинает жалобно ныть и краснеть. Балунов тут же ринулся защищать испуганно оглядывающегося Андрея, но этого не потребовалось — Горшенёв лишь злобно фыркнул, возвращаясь назад во внедорожник, раздражённо хлопая дверью, за что и получил подзатыльник от незнакомого Князю водителя. Когда все уселись в удивительно узком автомобиле — на задних сидениях пришлось умещаться аж троим — единогласно было решено поехать обратно на квартиру водителя, которого Миша представил, как Якова, но по какой-то причине настаивал именно на обращении «Яша», будто бы в издевательском жесте. Между ними вообще ощущалось какое-то странное напряжение, и его чувствовал не только Андрей, но и все присутствующие, хотя никто на это внимания старался особо не обращать. Приехали они всё к тому же дому, где уже останавливались Маша с Балуновым. Яша на пушечный выстрел никого бы к своему гнёздышку не подпускал, будь его воля, но ситуация была именно такова. Он не смел ослушаться приказа, да и таскаться по всяким злачным местам ночью вместе с малознакомыми пленниками не хотелось, а потому пришлось разместить всех у себя, а именно в зале — двое на полу, двое на диване. Время было ещё довольно-таки раннее, всего-то четыре часа дня. Все до сих пор были заряжены и готовы действовать, особенно выделялся на фоне остальных Миша, однако бежать прямо сейчас в квартиру, в которой Горшок впервые встретил Князева, было слишком рано и опрометчиво, да и от Яши на хвосте нужно было элегантно избавляться, и лучше всего сделать это без кровопролития, а это требовало более продуманного плана, чем знаменитое цезарское «Пришёл, увидел, победил». Но пока что вся компания собралась в и без того тесной кухоньке, поэтому сидели практически один на одном, учитывая, что за столом могло поместиться только двое. Уселись за него Нефёдова и Андрей, сразу же принявшиеся что-то активно обсуждать в ожидании вкусного ужина. Только вот Якова такая картина маслом не устраивала — раз уж они тут просиживают свои штаны, то пусть хоть помогут в домашних делах. Никто отказывать парню не стал, только Горшенёв раздражённо закатил глаза, однако, после профилактического тычка Андрея под рёбра, всё-таки одобрительно кивнул на предложение парня, пусть и всё ещё нехотя. Распределились по обязанностям довольно легко: Яков и Саша будут хлопотать на кухне, лучший и худший повар соединят свои усилия, чтобы приготовить нечто экстраординарное, а Маша будет контролировать весь процесс, потому что одной пары глаз следить за Балу точно не хватит; Андрею с Мишей досталась уборка спального места, кому-то же нужно было достать и разложить одеяла, да и на пол что-то подложить стоило, пусть парни к этому времени успели привыкнуть к суровым условиям. Когда на кухне над плитой пошёл активный процесс, за стенкой бедные парни мучились с выданными Яшей подушками в попытке заправить их в наволочки, которые ни разу не подходили им по размеру, но работа так или иначе должна была быть сделана, потому что если они облажаются, то придётся парням возвращаться на уже знакомый им завод. Повозиться Мише с Андреем точно будет нужно. — Знаешь, я так и не спросил, где ты всё это время пропадал. Кто тебя схватил вообще? — Князев ума не мог приложить, почему Горшенёв тянул с этим довольно каверзным вопросом столько времени, но, раз уж бандит решился спросить, то точно от своего не отступит, а, следовательно, парню придётся юлить так долго, как он сможет. — Гопники какие-то, поиздеваться, наверное, решили. Вырубили прямо на месте и утащили куда подальше, а я в отключке так и провалялся, — Андрей говорил спокойно, ровно дышал, глаза почти не моргали, а руки не тряслись, могло даже сложиться такое впечатление, будто он вещает истинную правду. — А чего еду оставили на земле, — довольно резонный вопрос, но у парня уже был готов контраргумент, который он особо не спешил выдавать, первые несколько секунд делая вид, словно бы задумался над ним: — Почём я знаю, Мих, я их в лицо не видел, они со спины напали. Может он один был, или вообще она, — бриллиантовые глаза парня непрерывно следили за падающей на пол подушкой в цветочную наволочку, а затем как к ней добавилось ещё и тонкое покрывало, — Это всё произошло слишком внезапно, я ничегошеньки не помню. Горшок открыл было рот, дабы сказать ещё что-то крайне подозрительное и важное в контексте его мини-расследования, но запнулся на половине первого слога именно в тот момент, когда Андрей, так привычно мило улыбнувшись, заглянул застывшему на месте Горшенёву в глаза. И сделал он это так магически пронзительно, что Миша и слова выдавить из себя не мог, с головой погружаясь в эти небесные глаза и растворяясь в них как сахар в чёрном горячем чае. Князев сам смутился такому резкому непрерывному вниманию к своей скромной персоне, а потому, выдавив из себя нервный смешок, ускорился в уборке спального места, дабы как можно скорее покинуть комнату, расположив своё усталое тело в горячей расслабляющей ванне, благо в этом доме это можно было устроить. Горшок же по каким-то своим странным и запутанным умозаключениям решил не давить на парня, дожидаясь наилучшего момента для детального допроса, который когда-то всё же должен произойти. — И что, мы завтра отправимся туда? — невпопад спросил Андрей, вырывая Горшенёва из своеобразного ступора своим бархатным низким голосом, — Ну, в ту квартиру, — парень как можно сильнее старался, чтобы его голос не дёрнулся в самый ненужный момент, поэтому говорил тихим полушёпотом, благо Миша стоял достаточно близко, чтобы его расслышать. — Да, мы с тобой должны восстановить все прошедшие события, — Горшок за долю секунды принял серьёзное выражение лица, с не меньшей горечью, чем его собеседник, вспоминая тот злополучный день, — и, если повезёт, и полиция ничего дельного не вынесла, то с наличием вещественных доказательств всё будет гораздо проще. — А разве полиция не ведёт прямо сейчас следствие? Всего-то пять дней прошло, — Князев всё ближе и ближе подходил к Мише, будто бы его притягивало сильным магнитом, но сам бандит, погружённый в мысли о предстоящем событии, этого упорно не замечал. — У Рене всё было схвачено, всё же на вас пришёл конкретный заказ, так что о правоохранителях позаботились задолго до, — когда Андрей услышал практически прямое признание, что на всех находящихся в квартире пришёл какой-то ранее ему неизвестный «заказ», то по его спине пробежали крупные мурашки, а волосы на затылке стали дыбом — Миша мог обо всём догадаться уже сейчас, стоило бы ему хоть чуть-чуть начать использовать своё серое вещество. — Ну, я очень надеюсь, что наш поход не будет бесполезным, — договорив эти слова, при этом начиная врать даже самому себе, Князев чересчур нервно хмыкнул, отворачивая голову от напористого сосредоточенного взгляда Горшенёва, который к этому времени практически нависал над сконфуженным парнем. — Я тоже очень на это надеюсь, — теперь Андрей точно понял, что ещё один неверный шаг с его стороны и вся его скрытность развалится, как карточный домик, обнажив ту реальность, от которой бежал и сам Князь, а она никогда не была создана для чужих глаз. Бросив нервный взгляд на накрытый цветным ковром пол, на котором лежали уже готовые спальные принадлежности, Андрей резко, не говоря ничего глупо стоящему столбом Мише, направился в сторону ванной комнаты, дабы как можно скорее расслабиться в полнейшем одиночестве и тёплой прозрачной водичке. Ибо завтра будет крайне тяжёлый день не только для него, но и для всех остальных.